***
С наступлением темноты лагерь преображался, обзаведясь целой россыпью костерков, вокруг которых, кто на чём, рассаживались уставшие за день волшебники. Люди хотели перекинуться парой слов перед сном, выпить горячего чаю, а то и чего покрепче. Разговоры и байки долго не смолкали, перебиваемые детским смехом. Они никак не могли помочь в войне, но на душе становилось легче уже потому, что каждый понимал — он не один. Здесь, сейчас, рядом есть люди, готовые поделиться своим теплом, накрыть тебя вторым концом пледа, добавить в чай сахар или просто обнять за плечи и молчать вместе. Это дорогого стоило и обычно восхищало миссис Блэк — молодую вдову беглого узника тюрьмы для волшебников, получившего оправдание по всем статьям… посмертно. Но сегодня она радовалась мелкому ледяному дождю, поливающему кособокий палаточный городок, примыкающий к мини-госпиталю. Ей не нужны свидетели. Только не сегодня! Женщина зябко поёжилась, стараясь запахнуть плотнее концы поношенной шали, и прибавила ходу. Ноги сами несли её знакомой дорогой, хотя невысокие каблуки туго зашнурованных ботинок проваливались в размокшую землю, а сама она оскальзывалась чуть ли не каждые десять шагов. Селена приподняла свои длинные юбки, чтобы не извозить подол тёмного платья. Она должна хорошо выглядеть. Ведьма усмехнулась собственным мыслям. Как глупо! Бледная, с тёмными кругами под глазами, с прилипшими ко лбу влажными прядями, девушка была похожа на бледную тень себя прежней. Она слишком устала, слишком вымоталась, мощнейшие магические потоки, проходящие через неё, не задерживались без якоря и только истощали её. А чёрное вдовье платье, которое она носила в госпитале, совершенно точно не помогло бы ей в сегодняшних переговорах. Дело было даже не в том, что траурный цвет платья делал её кожу ещё более бледной. Это платье напоминало, что она — миссис Блэк, словно она всё ещё принадлежала мёртвому мужу. А её целью было сегодня заставить оппонента забыть об этом. Селена остановилась перед входом в палатку, нервно поправляя влажные от дождя пряди волос и несуществующие складки на подоле, не в силах переступить порог. Её решимость таяла как снежок в горячей воде. Конечно, она знала, как тяжело он переживает утрату семьи, несмотря на то, что прошло уже полгода. Знала, потому что не раз составляла ему компанию за бутылкой огневиски. Они помнили и поминали тех, кого похоронили, часто проводя вечера в обществе друг друга, делясь воспоминаниями об ушедших любимых. Знала, но ничего не могла поделать с собой. Она никогда бы не посмела тревожить его по такому пикантному вопросу, но… это была необходимость. Он был её другом. Самым близким и любимым. По правде говоря — слишком любимым. И пусть он никогда не проявлял к ней интереса как к женщине, он всё же был мужчиной, а полгода — не малый срок. Селена прикрыла глаза: она отчаянно боялась потерять его, но не могла даже представить, чтобы кто-то другой коснулся её как мужчина! Он… он ведь должен нуждаться в женской ласке? Так ведь? Она не пыталась занять место Доры! Но жрице был необходим энергетический якорь. Просто, может быть один раз в месяц… Пусть для него это даже будет сродни походу в бордель — чистая физиология. Боже! Что она ему скажет? Как… как вообще предложить такое? Ведьма беспомощно потопталась у входа и всё-таки, спросив разрешения, вошла. Римус сидел в своей палатке на диване, глядя на огонь в маленькой походной печи. Огневиски обжигал горло, даря блаженную пустоту в голове. Он снова пригубил напиток и обернулся на шорох откидываемого полога. — Пришла прочитать мне лекцию о вреде алкоголизма? — хмыкнул оборотень, разглядывая гостью. Девушка скинула промокшую под дождем шаль. Как обычно, на ней было длинное платье, полностью скрывающее ноги. Но сегодня шерстяным одеяниям с глухим воротом она предпочла шёлковое, оставляющее открытыми изящную шею и ключицы. Её длинные густые кудри были небрежно скручены в свободный узел на затылке, да и вообще в ней чувствовалось… что-то необычное. Не то расслабленность, не то — тщательно скрываемая нервозность. — Боюсь, с этим я опоздала на сегодня, — улыбнулась Селена. — Поэтому я решила присоединиться, — жрица продемонстрировала ему небольшую бутыль со своим любимым вишнёвым ликёром. — Если ты не против, конечно. Римус был не против, поэтому взмахнул палочкой, сотворив изящную рюмку на высокой ножке. И почти с чувственным наслаждением наблюдал, как девичьи тонкие пальчики обхватывают округлые бока бутылки и наполняют бокал тягучим сладким напитком, подносят к нежным розовым губам, как она отпивает немного и слизывает с губ сладкую капельку… Мужчина нервно заёрзал, поправляя свою потрёпанную мантию. Мерлин! Чёртово приближающееся полнолуние! Это же жена его лучшего друга! — Как ты себя чувствуешь? — Римус вздрогнул, на миг подумав, что жрица засекла его манёвр, но она как раз смотрела на просвет свой бокал. Возможно, Люпину только казалось, но её тёмные глаза странно сияли, отражая трепещущее пламя. Его взгляд случайно скользнул по глубокому вырезу её декольте, подчёркивающему налитую высокую грудь. Дышать становилось всё сложнее. — Хорошо, — оборотень тяжело сглотнул и, за неимением другого способа отвлечь внимание, опрокинул в себя содержимое бокала. — Зачем ты пришла? Селена тоже отхлебнула своей тягучей отравы. — Выпить, я же сказала, — девушка откинула голову на спинку дивана, смакуя напиток, теперь её глаза были прикрыты. — Говорят, в одиночестве пьют только алкоголики. А я пока не хочу быть записанной в их число, — она изменила позу, скинув ботинки, поджала ноги и развернула к нему корпус. При этом полы её платья слегка разошлись, и Люпин с запозданием понял, что платье было запашным, и крепилось только широким поясом, охватывающим её тонкую талию. — Но вообще-то мне нужно было с тобой поговорить… — Селена перевела взгляд на огонь и вновь пригубила напиток. — Что ты знаешь о магии эльфийских жриц? Римус на несколько мгновений задумался. Жрицы были почти не изучены, потому что прятались от магов в недоступном для людей месте. Оставалось озвучить свои наблюдения и припомнить, что он слышал от Сириуса когда-то. — Жрицы в классификации существ стоят между собственно существами и духами, являются хранительницами своего народа и лесов, которые принадлежат им. Они черпают силы прямо из природы и стихий, используя для этого ритуалы, танцы и иногда — артефакты, — взгляд мужчины, блуждающий по палатке в поисках вдохновения, остановился на освещённом пламенем лице девушки и опустился на её губы. — Вы способны чувствовать остатки магического фона, видеть следы заклинаний, а так же общаться с духами и потусторонними тварями. Способны лечить неподвластной человеку магией, которая часто носит… интимный характер, — неожиданно для себя сконфуженно выдавил оборотень. — Ты красиво поёшь и танцуешь, вкусно готовишь и хорошо выглядишь в любое время суток, — быстро закончил Люпин. — К чему этот допрос? — Ты знаешь, что сразу по окончании обучения, жриц выдают замуж? — Римус отрицательно мотнул головой, продолжая разглядывать её лицо. — Это не каприз и не отголоски древних традиций. Причин много, и одна из них — вхождение ведьмы в силу. — Румянец предательски выступил на её щеках. — Жрица сама по себе слаба, потому что она — только половина. Поглощая энергию стихий, мы отдаем её при сильном колдовстве всю до последней капли, вместе со своей, — ведьма старалась казаться спокойной, но от оборотня не скрылось, что она была внутренне напряжена как струна. — Отсюда и обмороки. Магическое истощение высокой степени. Истинную силу мы обретаем только в союзе с мужчиной. Тогда мы можем брать гораздо больше магии и распределять её сознательно и разумно. Часть этой энергии всегда «танцует» между жрицей и её парой, не позволяя получать магическое опустошение ни одному из них… — она замолчала, мучительно краснея и уставившись на свои сложенные на коленях руки. — Почему ты мне это рассказываешь именно сейчас? Чего ты хочешь? — прохрипел он, алкоголь туманил разум. Сейчас она обозвёт его болваном и уйдет со своим серьёзным разговором к кому-нибудь более сообразительному. Мужчина даже дёрнулся, в безмолвной попытке удержать поднявшуюся на ноги девушку. Но она не собиралась уходить. Просто поставила рюмку на стол, замялась ненадолго, стоя спиной к нему, словно решаясь на что-то, а потом неторопливым движением подняла непослушные руки и вынула из волос длинную шпильку. Жрица встряхнула головой, заставляя тяжёлые пряди расправиться, подошла к дивану, на котором он сидел, и медленно потянула концы пояса, позволив платью распахнуться. Римус окаменел, забыв даже как дышать. Только взгляд его жадно пожирал открывшееся ему зрелище. В отсветах пламени её волосы текли по точёным белоснежным плечам огненными реками, доходящими до поясницы. Всполохи огня выхватывали из полумрака тяжёлые молочно-белые груди, тонкую талию, крутые бёдра, стройные ноги. Жрица плавно приблизилась к нему и, поддев кончиками пальцев застывшую на подлокотнике руку оборотня, положила её на своё бедро. Зверь, запертый внутри него рванулся, натягивая поводок до отказа, требуя немедленно взять эту наивную глупую девочку, зашедшую в гости к страшному серому волку за сутки до полнолуния. Она же взрослая, она должна была понимать… Его руки, словно обретя собственную волю, двинулись вверх, очертив линию бёдер скользнули на талию, с силой сжав её, а затем резко дёрнули девушку на себя, позволяя горячим пересохшим губам припасть к крохотному животику. Девушка ахнула и вцепилась ему в волосы, не то притягивая, не то отталкивая. Её кожа была нежной, сладкой, готовой растаять на его горячих губах. Римус легонько прикусил её, стараясь подавить дикое, неконтролируемое желание целовать, мять, терзать, кусать всю её без разбора. Где-то в груди родилось пока ещё негромкое рычание. Она пришла сама, она должна была знать, что ждать от оборотня. Она и знала… Осознание хлестнуло по нему подобно ледяной плети, помогая взять под контроль разошедшегося зверя. Римус вскинул голову, вглядевшись на миг в девичьи глаза, и увидел в них страх и неуверенность. Он хорошо помнил, как нёс её в лагерь, истерзанную, окровавленную, рыдающую ему в плечо. Она не могла захотеть повторения. Селена повела плечами, собираясь скинуть ненужный шёлк, но Люпин внезапно вскочил на ноги, едва не уронив её на пол, вцепился в полы платья, крепко запахивая его на хрупком теле и отчётливо выделяя каждое слово прорычал. — Какого. Чёрта. Ты. Делаешь? — его глаза сверкали неестественным жёлтым светом. — Тебе мало было Сивого? Словно пощечина. Ведьма попятилась, глядя на Люпина так, будто он ударил её наотмашь. Её тонкие трясущиеся пальцы судорожно сжали шёлк, стремясь запахнуть одежду. Вот бы скрыться в ней с головой и желательно — навсегда. Как же стыдно! Как ей вообще пришло в голову, что она может быть интересна ему хоть в какой-то степени после того, что случилось в Лютном? Кровь застучала в висках, оглушая девушку. Она не слышала ни слова из того, что пытался объяснить ей Римус. Стараясь опередить первое рыдание, уже застрявшее удушающим комом в глотке, ведьма выскочила из палатки и, оскальзываясь босыми стопами в грязи, побежала…***
Щёки Хелен вспыхнули, когда она вспомнила, как неслась через палаточный городок при госпитале, захлёбываясь слезами, а в ушах набатом ревели сказанные Римусом слова, заставляя её ненавидеть его, себя, весь мир. Ей хотелось умереть, только чтобы сразу, на месте, чтобы больше никогда не попадаться ему на глаза. Когда жрица услышала его торопливые шаги за спиной, её накрыла паника. Она не могла снова видеть его! Шаги приближались, и девушка на полном ходу бросилась вперёд, раскидывая в стороны руки, стремительно обрастающие перьями, и взлетела, не дав ему возможности ничего объяснить. Из-под закрытых век покатились слёзы. Хелен вздохнула. Ничего не изменилось, она такая же трусиха, недостойная носить имя своего мужа. Миссис Блэк… Она снова сбежала, побоявшись встретиться с трудностями. Конечно, переводясь в Хогвартс, девушка осознавала, что избежать встречи с Мародёрами ей не удастся. Она мысленно готовилась к этому. Но там, в гостиной, услышав чьи-то шаги на лестнице, Хелена откровенно запаниковала. Ведьма несколько раз со злостью ударила рукой по матрасу возле себя, подняв облачко пыли. Нечего распускать нюни! Она здесь не для этого! Она не имеет права на чувства! И права на ошибку! От этого зависят их жизни! Их счастье! Она всем им задолжала, позволив умереть, защищая её. Теперь её черед быть сильной! — Дейзи! — позвала девушка, поднимаясь с кровати. С негромким хлопком перед ней появилась крохотная домовуха. — Мисс Хелен звала Дейзи? — пропищало забавное создание, шевеля ушами. — Да, Дейзи, звала. Хозяева уже отправились в оперу с гостями? — Да, мисс, — закивала Дейзи. — Тогда перенеси меня в мою комнату, пожалуйста, — ведьма протянула руку служанке. Тихий хлопок, и Хелена оказалась в тёмной комнате, а в следующий миг, повинуясь магии домовухи, затрепетали огоньки свечей, расставленных по всей комнате. — Мисс желает ужинать? — Желает, — улыбнулась рыжеволосая ведьма, понимая, что печенье с глотком кофе было её единственной едой за весь день, — принять ванну, ужинать и спать. Если хозяин спросит при гостях — я вернулась в их отсутствие, плохо себя чувствовала и легла спать раньше. Дейзи кивнула и отправилась готовить ужин. Хелена медленно стянула грязную перепачканную кровью одежду и залезла в наполненную тёплой водой и настоем щупалец растопырника ванну. К утру она должна быть в надлежащей форме.***
Церемонию помолвки было решено провести в саду Ренуаров. Всю серьезность ситуации, в которую она вляпалась, Хелен поняла лишь утром, выйдя из душа, и обнаружив разложенное на кровати светлое с золотой вязью вышивки обрядовое платье. Помолвка была не светской, как она надеялась, а магической. Это многое упрощало в самой церемонии. Не будет шума, ненужных условностей, приёма и гостей. Но! С этого момента она действительно будет связана с Регулусом до самого расторжения договора или до гибели одного из них. Не только на словах, а при помощи магии… Девушка потрясённо рассматривала лёгкую невесомую ткань неопределённого цвета с неуловимыми переливами белого, жёлтого и оранжевого оттенков, навевающего мысли о пламени. Ведь вейлы — огненные создания. Платье было скроено таким образом, что не содержало горизонтальных швов или завязок, но при этом не было бесформенным балахоном, подчёркивая девичий силуэт при малейшем движении. Хелен разложила наряд поверх покрывала и решительно распахнула шкаф. — Ну, свекровушка!..***
Любой гриффиндорец с чистой совестью бы подтвердил, что Сириус Блэк всегда был классической совой и любил поспать до обеда. Друзьям приходилось прилагать в учебные будни массу сил, дабы поднять «гриффиндорского принца» с кровати. Но только не сегодня. Этой ночью Сириусу не спалось. Прогретый за день воздух был слишком жарким, кровать — слишком мягкой, цветы в саду под окном пахли слишком сладко, а эти дурацкие сверчки (впрочем, это могли быть и кузнечики или цикады, юноша в это не вникал) орали на всю округу! Проворочавшись несколько часов кряду, измученный аристократ наконец смог-таки уснуть, но сон его был тревожен. Он бежал по тёмному лесу, чувствуя преследующий его мрак и холод. Хотелось поджать хвост и уши, но хвалёная гриффиндорская гордость противилась столь открытому проявлению страха. Что-то просвистело над его правым ухом, и рядом с ним приземлилась сеть. Бродяга шарахнулся в сторону и оглянулся, стараясь рассмотреть своего врага. Из-за ближайшего дерева выступила почти светящаяся в свете луны Флёр. — Всё дело в наследнике мужского пола, — пропела она нежным голоском, — мальчике. Ответом ей стал чарующий смех мадам Ренуар, ступающей босыми ногами по выпуклым корням деревьев. Буквально в паре шагов от француженки стояла прямая как стрела Вальбурга, раскручивая в руках новую сеть. Прежде чем хорошенько прицелиться, миссис Блэк поинтересовалась у сына. — А ты бы хотел сына, Сириус? Я вот думаю назвать его… — женщина задумалась. Блэк хотел сказать матери, чтобы она хватала своих странных спутниц и бежала, потому что сзади к ним подкрадывается Тьма, готовая поглотить всех их, но обратное превращение никак не получалось. — Чизбургер! Назовите внука Чизбургер, — подсказал невесть как оказавшийся рядом профессор Дамблдор. Он нацелил палочку на доверчиво взирающего на него пса и с улыбкой произнес. — Остолбеней! Красная молния пролетела чуть левее, но тут же его спины коснулся край сети, брошенной матерью. Ловушка соскользнула с тощего хребта отчаянно припустившего вперёд пса. Теперь он узнал местность! Это же Запретный лес! Сириус был уверен, что стоит добраться до Хогвартса, и он спасён. От дерева рядом отрикошетил сноп искр, и огромный лохматый пёс начал припадать к земле и закладывать виражи, стараясь избежать последующих атакующих. — Вам лишь бы пожрать, директор, — отозвалась рыжеволосая невеста Регулуса, выныривая из-за очередного ствола. — Он захочет назвать его Джимом, в честь друга. Но я не позволю, — кареглазая красавица присела и похлопала землю возле себя. — Все хорошо, Гримм, иди ко мне. По её блузке расплывалось большое кровавое пятно, а в руках был ошейник и кнут. Она подняла взгляд и посмотрела туда, откуда надвигалась Тьма и Холод. Она их видела! Одна из всех! — Я никогда не отдам тебя им, — прошептала рыжая, расстегивая пряжку ошейника. Блэк рванулся в сторону, избежал очередной сети, поднырнул под мечущимися стрелами заклятий. А когда в зоне видимости уже показались башни Хогвартса, и Сириус решил, что спасся, он споткнулся о торчащий из земли корень и кубарем покатился по земле. Внезапно покрытая сухими листьями площадка кончилась, и пёс с визгом полетел с высокого обрыва. Боль пронзила правую руку и колени, и прежде чем он успел что-то сделать, маленькие мягкие ручки застегнули на его шее ошейник. Сириус распахнул глаза и в ужасе огляделся, ощупал шею и облегчённо вздохнул, откинувшись назад и смачно приложившись затылком обо что-то твёрдое. Ошейника не было, но боль в теле никуда не пропала. Потребовалось несколько секунд, прежде чем он понял, что лежит на полу в своей спальне в доме Ренуаров, куда, по-видимому, только что низвергнулся с ложа, запутавшись ногами в простыне. Из распахнутого окна пахло ирисами и утренней свежестью. — Эти женщины меня с ума сведут, — проворчал он, распутывая узел из ткани в ногах. Спать больше не хотелось. Справившись с непокорным постельным бельём, молодой человек босиком пошлёпал в ванную, зевая и стягивая на ходу футболку. Как же ему не хотелось начинать сегодняшний день! Спустя полчаса полностью собранный и чертовски голодный гриффиндорец покинул свою комнату и направился к малой гостиной. В это время обычно большая часть обитателей дома ещё спала, но, подойдя к двери, он услышал приглушённые голоса. Женщины спорили. Нет, Сириус не имел привычки подслушивать под дверью, но одной из спорщиц была его мать! Блэк прислушался. — Так мы не договаривались! — возмущённо шипела незнакомка. — Чего вы хотите добиться этим союзом? — Ты так возмущаешься, будто я заставляю тебя выйти за него замуж по-настоящему, — хмыкнула Вальбурга, нисколько не рассердившись на вольность собеседницы. — Это такая же фикция как и у твоей сестры-вейлы. Ты же знаешь его характер не хуже меня, твердолобый и неуступчивый! Как объяснить, что участвовать в помолвке должен именно он? Было бы странно, если бы Флёр нуждалась в защите, а ты — нет. Через год расторгнете помолвку, и пойдёте своим путем. Или ты хотела выйти за кого-то раньше? — Сириус прямо-таки видел, как мать иронично приподнимает левую бровь. — Ну знаете! — задохнулась от возмущения та. — У меня могли быть на этот счёт свои планы! Хотела я или нет, свобода мне могла быть нужна для дела! Могли бы тогда хоть светскую организовать! — Светскую легко расторгнуть опекунам, а нам это не нужно. При светской должен быть приём, хоть в узком кругу. Полагаю, ты не планировала знакомство с моими племянницами и их мужьями? — ответом ей была тишина. — Нет уж, не спорь! Я отлично придумала. Не убудет ни от вас с сестрой, ни от моих мальчиков. Таинственная девушка, о личности которой Блэк начал уже догадываться, издала нервный смешок. Впрочем, сам он тоже стоял как громом поражённый. Никогда в жизни он не слышал, чтоб мать называла их с братом так… ласково. Этим словом их компанию называла Лили, когда они не слишком сильно бесили её. В этот миг ступени на лестнице за его спиной заскрипели, кто-то спускался вниз. Достаточно большой портьеры, чтобы укрыться за ней, в коридоре не нашлось, поэтому Сириус распахнул дверь в гостиную, делая вид, что только что подошёл. Он не ошибся: в светлой изящной гостиной возле неразожжённого камина стояла его мать. Обычно на торжественные мероприятия она надевала платья фамильного чёрного цвета, но ради помолвки собственных сыновей решила изменить традиции, дабы никто не подумал, что она в трауре. Сегодня она облачилась в роскошное платье насыщенного винного оттенка в тон помаде, и Сириус с удовольствием отметил, как хорошо она выглядит. Как всегда строгая, с королевской осанкой и тщательно прибранными богатыми чёрными волосами она вызывала невольный трепет в его душе. Разозлившись на себя за это чувство, молодой аристократ нагло засунул руки в карманы брюк, зная, что Вальбурге это не понравится, и беззастенчиво окинул оценивающим взглядом фигуру её собеседницы. Платье цвета неба прекрасно подчёркивало все достоинства, которые можно разглядеть со спины, а уже знакомые блестящие тёмно-рыжие волосы красиво сколоты на затылке в небрежный узел. — Доброго утра, матушка, — склонил голову Мародёр, изображая достойного сына. — О, Сириус! — благосклонно улыбнулась чистокровная ведьма, чем изрядно удивила сына. — Мисс Хейл, позвольте представить моего старшего сына, Сириуса Блэка. Хелен медленно обернулась, чувствуя, как кровь отливает от лица. Она смотрела, как черноволосый молодой человек пересекает комнату. Это и вправду был он. Живой. Совсем молодой, чуть надменный, такой утончённо-небрежный в своих простых чёрных брюках и светлой рубашке с закатанными до локтя рукавами. С той же непокорной прядью, падающей на глаза при первой возможности и придающей его облику что-то дерзкое и… Хелена судорожно сглотнула, она не могла передать это словами. Только чувствовала, как от невысказанной нежности щемит сердце. Хотелось поправить эту выбившуюся прядь, коснуться его лица, губ, зарыться пальцами в его волосы и целовать, целовать, целовать, пока её сердце не разорвётся от тоски, копившейся на протяжении этих лет, разделивших их. Тоски, спрятанной так глубоко, что она и сама забыла о её существовании. Казалось невероятным, что он не знает её, не помнит их бесед у камина, жарких ночей и совместных безумных приключений. И всё же для этого юноши она была чужой. — Счастлив познакомиться со столь прелестной леди, — он церемонно поклонился и нахально улыбнулся. Её Сириус… Ведьма присела в ответном книксене, чувствуя, как сердце трепыхается где-то в горле, и сжала руки в кулачки, вонзая ногти в мягкие ладони. Когда она выпрямилась и подняла взгляд, улыбка её выражала лишь прохладную учтивость. — Рада познакомиться, мистер Блэк!***
Войдя в столовую, где вот-вот должен был начаться завтрак, Регулус нервно оглянулся в поисках нового лица. Однако, количество персон за столом не только не увеличилось, но даже уменьшилось. — Флёр, как и Хелен, нужно готовиться к церемонии, поэтому они просили передать свои извинения. Девочки будут завтракать в своих комнатах, — улыбнулась мадам Ренуар. Регулус не спросил, что за подготовка нужна девочкам для обряда. Кто знает этих женщин? Кудри, ресницы, да мало ли что ещё. Вон матушка как начнет куда-нибудь собираться, так Кикимер только летает по дому с платьями, серьгами, туфлями, лентами… Но заботливый старший брат всё-таки просветил его сразу после трапезы. — Эх, Реджи, — Сириус покровительственно забросил ему руку на плечи. — А знаешь в чём заключается подготовка? Вейлы перед двойной помолвкой наносят на тело, прямо на обнажённый животик, текст специального заклинания, чтобы после свадьбы родить наследников. — Регулус скептически выгнул бровь и скинул руку брата. — Сириус, мне уже не пять лет, я — не Реджи и я не верю всем твоим сказкам. Блэк-старший нагло усмехнулся. — Помолвка у нас липовая, сам знаешь. И на такой жаре заклинание сотрётся бельём раньше, чем они дойдут до алтаря. — Так я о том и говорю, братец, из-за этого обычая вейлы не надевают под ритуальные платья ни-че-го, — брюнет поиграл бровями. — Так что будь осторожен, Реджи, а то помолвка станет настоящей, пикнуть не успеешь. Повода-то для отказа нет, — осклабился Сириус, но тут же вспомнил Чизбургера и немножко скис. А спустя час Рег, вместе со старшим братом стоял возле алтаря, нервно покусывая губу. Его мысли витали далеко. Юноша пытался осмыслить, что они, собственно говоря здесь делают. Зачем нужна эта двойная фиктивная помолвка? И кому именно? Что нужно было французскому дипломату в стране, где начинались беспорядки? Хотел ли он присоединиться к Тёмному Лорду? Не это ли было истинной причиной того, что Блэки окажутся связанными с французскими вейлами? Регулус покосился на непривычно задумчивого Сириуса, рассеянно общипывающего розовый куст. Он тоже чувствовал себя не в своей тарелке, хотя ещё полчаса назад казался почти таким же наглым и беспечным как всегда. Дерзил матери, поддразнивал брата, смакуя подробности предстоящей церемонии, от которой, похоже, сам был теперь в ужасе. Младший Блэк вернулся к своим мыслям. Насколько было известно самому Регулусу, Себастьян не принадлежал к сторонникам Лорда. Тогда что же отец надеялся получить взамен этой уступки? Не получится ли так, что фиктивная помолвка перерастёт в настоящую, если цена будет подходящей? Это беспокоило молодого аристократа. Он ещё не видел свою невесту. Невеста… Это слово, которое в детстве почему-то ассоциировалось с ясным весенним небом, теперь не желало произноситься даже в мыслях. Девушка, которую он ещё даже не видел. Неизвестность. Он всегда знал, что стоит ожидать чего-то подобного, но думать об этом не хотел. И вот это происходит. Да, это временная помолвка, но всё же… И что, интересно, скажет Тёмный Лорд, узнав, что наречённая младшего Блэка вейла? К тому же мадемуазель Хейл была полукровкой, имея со стороны отца магловские корни, а это претило всему его воспитанию и мировосприятию. Едва ли подобный союз пойдет ему на пользу, когда он вступит в ряды Пожирателей. Разумеется, Блэкам что-то нужно от Ренуаров, другого объяснения ситуации Регулус просто не находил… Он оглянулся на родителей, чинно восседающих на скамье в сторонке. Отец что-то вещал блистательной мадам Ренуар, облачённой в платье цвета весенней травы, а Вальбурга царственно следила за беседой и выглядела… довольной. Вот уж редкость, особенно, учитывая обстоятельства. Рядом со старшей вейлой примостилась малышка Одри, нетерпеливо ёрзающая в ожидании сестёр. Она была единственной, кто не знал, что всё происходящее — фарс. Она радовалась за сестёр так искренне… Регулус столь же искренне пожелал, чтобы её собственная помолвка была более счастливой. Блэка-младшего немного успокаивало то, что в этом дурацком мероприятии участвовал Сириус. Уж он-то не позволит лишить себя свободы! Хотя… с него станется по-настоящему жениться на вейле, просто чтобы позлить родителей. Шторы французского окна, выходящего в сад, колыхнулись, и вышел Себастьян, ведя под руки двух дочерей, одетых в одинаковые платья. Взгляд Регулуса скользнул по Флёр, отметив её невероятную красоту, но тут же с любопытством перекинулся на вторую вейлу. Девушка оказалась под стать сестре: идеальная, словно светящаяся изнутри кожа, огромные карие глаза, небольшой ротик с чуть пухлой нижней губкой, стройная и женственная. Светлое платье, хранившее в себе, казалось, всполохи огня, было пошито очень просто, но казалось волшебным и похожим на трепещущее на ветру пламя свечи. Этот эффект усиливался прекрасными рыжими локонами, рассыпавшимися по плечам и спине. Ткань платья струилась, очерчивая женственные изгибы её фигуры. Некстати вспомнилось, как утром Сириус, нагло ухмыляясь, поведал о том, что вейлы под обрядовое платье не надевают бельё. Регулус вспыхнул и отвёл глаза, не заметив странной улыбки, промелькнувшей на лице матери. Полукровка или нет, а вейла была действительно хороша. Себастьян подвёл дочерей к ожидающим Блэкам и торжественно вложил руку Флёр в ладонь Сириуса, а холодные пальчики Хелен коснулись руки Регулуса. Девушка подняла взгляд и уставилась в умопомрачительно-стальные глаза Блэка-младшего. У него были точно такие же как у брата глаза. Голова закружилась, и на миг ведьме показалось, что она сейчас упадёт. Но тёплая ладонь Блэка ободряюще сжалась, и губы девушки дрогнули в несмелой улыбке, а по бледным щекам растёкся нежный румянец. Хелен сделала два вдоха, пока жених вёл её к алтарю, и бросила-таки быстрый взгляд на Сириуса, но тут же отвернулась, встретившись с ним глазами. Галантно ведя за руку Флёр, старший из братьев Блэк раза четыре оглянулся на рыжую ведьму. Мерлин, что ему нужно? Регулус тоже заметил пристальный взгляд Сириуса и начал тихонько закипать. Неужели нельзя закончить этот балаган на сегодня без дополнительных выкрутасов? Так не терпится привлечь к себе внимание? Куда уж больше-то? Регулусу была в принципе безразлична личная жизнь его наречённой, лишь бы не позорила его и род Блэков, но… в этот момент Реджи понял, что его старший брат к разряду «безразлично» не относится. Всем известно, что вейлы — существа непостоянные, легкомысленные, Регулус только надеялся, что Хелен достаточно умна, чтобы скрывать свои грехи, но Сириус… Слава неисправимого ловеласа приклеилась к Сириусу как вторая кожа. И сейчас играла против него, вызывала в юном слизеринце внезапное желание защищать свою территорию. Вот вроде минуту назад Регулус рассуждал, какой обузой станет эта помолвка. И эта незнакомая девушка была ему не нужна, а теперь… У Сириуса была своя вейла, более высокородная, более чистокровная. Так было всегда, ведь Сириус — старший сын, наследник! Вот пусть на Флёр и пялится! Могло ли у него уже быть что-то с Хелен? Регулус так не думал. Во Францию они не ездили уже пару лет, а до этого мисс Хейл училась за границей. Более полной информацией Рег не располагал, и до этого момента ему и в голову не приходило полюбопытствовать. Слизеринец позволил ведьме опираться о свою руку, пока она опускалась коленями на подушку, невольно бросив взгляд сверху на зону её декольте. Проклятое бельё, точнее — его отсутствие, упрямо лезло в голову, мешая сосредоточиться на обряде. Он занял место напротив и, протянув руку над алтарем, снова взял её маленькие кисти, переплетя свои пальцы с её. Рядом в той же позе замерли Сириус с Флёр. Обряд начался. Сама церемония не особо запомнилась Регулусу. Их руки связали сплетённой из свежих трав верёвкой, в то время как они повторяли слова магической клятвы за Себастьяном, продолжая держаться за руки и глядя в глаза друг другу. Мысли молодого человека то и дело улетали от произносимых слов. В голове билась фраза, сказанная Себастьяном при их знакомстве с Фридой: «Это первый эффект, потом будет легче!». Он вдыхал аромат ирисов, исходящий от волос вейлы, когда ветер колыхал воздух вокруг них, ощущал магические импульсы, простреливающие их переплетённые пальцы, и боялся оторвать взгляд от её глаз, потому что тогда его вниманием завладевали её губы, шепчущие слова клятвы вслед за опекуном. Над её верхней губой была крохотная родинка, похожая на прилипшую шоколадную крошку. Она привлекала внимание, возможно, потому что нарушала гармонию. Регулус поймал себя на мысли, что её хочется слизнуть, словно она и правда была шоколадной. Аристократ усилием воли оторвал взгляд от губ девушки и вновь посмотрел в её глаза. Они тоже были шоколадными. И сосредоточенными. «Соберись!» — подстегнул себя мысленно Блэк, он злился. Во всём было виновато это чёртово платье и замечание Сириуса! Внезапно разлившийся по венам жар застал его врасплох, но раскалённая магия тут же перетекла в предплечье, выступив руническим узором на коже. В шоколадных глазах его невесты мелькнули слёзы, и девушка бросила отчаянный взгляд в сторону младшей сестры. Но когда Хелен вновь взглянула на Регулуса, все эмоции уже пропали с её лица. Реджи помог вейле встать и подхватил за локти, когда она чуть не потеряла равновесие. Её предплечье тоже было украшено руническим браслетом. Его вейла. Теперь она была ему обещана… Радуясь, что самая жуткая часть уже позади, Блэк-младший мягко увлекал рыжую девушку в дом. До конца их общей каторги оставался ещё обед.