Танец Чёрной Луны

      Золотистые лучи осеннего солнца настойчиво светили ей в глаза сквозь щель между шторами. Хелена всхлипнула и переползла на вторую подушку, но здесь валялись какие-то свёртки и тюбики. Девушка выплюнула попавшую в рот прядь волос и, тихонько прохныкав что-то, уползла обратно, отвернувшись к стене. Побарахталась, устраиваясь в гнезде из одеяла, но так и не смогла вновь впасть в блаженное забытьё. Тело ныло, а кожа неприятно саднила. Голова гудела, словно с перепоя.       Девушка негромко ругнулась и вытащила из-под поясницы неведомо как попавший в постель пузырек. Надпись на этикетке гласила, что во флаконе должно быть зелье «Сон без сновидений», но тара была пустой.       «Сон без сновидений»       Что-то шевельнулось в нежелающем просыпаться мозгу. Да, она вчера пила это зелье. Пила, потому что ей снился сон. Страшный, мерзкий и гадкий. — О, мисс! — пропищал тоненький голосок от двери. — Дейзи, — пробормотала всё ещё сонная девушка, откидывая с лица край одеяла. — Я не больна, просто проспала… — начала успокаивать домовуху жрица. И подавилась собственными словами, увидев, в каком состоянии пребывала её новая комната.       Они переехали в Лондон неделю назад, но, готовясь к захвату Сивого, Хелен не утруждала себя распаковыванием вещей и наведением уюта. Она так и жила с полусобранным чемоданом и вечным ворохом вещей на кресле. Однако сейчас…       Весь пол усеивали осколки зеркал, на некоторых засохла кровь. В камине валялись кучей обугленные, но не догоревшие вещи. Косметические средства, купленные в Хогвартс, кучей свалены на кровати… И она вспомнила.       Вспомнила, как вернулась вчера ночью с операции по захвату Сивого. Как накрыла комнату оглушающими чарами. Вспомнила своё бледное отражение, которое рассматривала, когда осмелилась снять одежду. Синяки и укусы на бёдрах, шее, плечах, запястьях… Распухшие губы… Осквернённая, распутная, мерзкая!       Перед мысленным взором девушки всплывали яркие картины вчерашней ночи. Вот она хватает щетку для волос и начинает судорожно расчёсывать длинные рыжие кудри, которые Сивый путал своими отвратительными руками, откидывает волосы за спину и видит засосы на шее. Она кричит до хрипоты и бросает тяжёлой щеткой в зеркало.       А вот она сидит в ванне, растирая тело мочалкой чуть не до крови. Она обливается гелями для мытья, скрабами, пенками, но сколько не трёт кожу, та всё равно грязная. Грязная! Грязная!       Похоже, у неё вчера была настоящая истерика. Возможно даже, что она смешала снотворное зелье с алкоголем. Хелен оглянулась. Да, одежду она, помнится, тоже жгла. Ту, на которой эта дурацкая пыльца. Это мудрый ход, жаль не доделала. — Не паникуй, Дейзи, — хрипло бормочет жрица, извлекая палочку. — Мы в миг всё исправим.       Первый взмах палочкой получается неудачным, и свечи валятся с люстры градом. Ведьма ругнулась так, что бедняга Дейзи вжалась в дверной косяк. Хелена сосредоточилась, просыпаясь окончательно, и попробовала ещё раз.       Свечи вспорхнули к потолку, рассевшись ровными рядами по положенным им местам. Осколки расплавились, образовав сотню лужиц, шустро сползающихся к раме, объединяясь и растекаясь серебряным озером на месте прежнего стекла, вспышка — и зеркало как новое. Пламя охватило тряпки в камине, а шторы разъехались, позволяя солнечному свету разогнать призраков ночи. Медленно, боясь заскрипеть, приоткрылась оконная рама, наполняя комнату свежим ароматом прелой листвы. — Примерно так, — улыбнулась рыжая ведьма. — Ты пришла позвать меня к Фриде? — Мадам Ренуар и мадемуазель Флёр отправились в Косой переулок и просили передать, когда вы проснётесь, что с радостью встретятся с вами в «Дырявом котле» около двух часов дня, если мисс Хелену это устроит, — важно объявило смешное большеухое создание. — Мисс Хелену это устроит, — девушка спустила ноги на пол и пошарила ими в поисках тапочек. — Особенно, если ей принесут кофе со сливками и яичницу с помидорами и грибами.       Дейзи просияла, кивнула ушастой головой и исчезла, предварительно магией вызвав из-под кровати тапочки хозяйки.       Хелен подошла к зеркалу, медленно спуская с плеч бретельки ночной сорочки. Одну, затем — другую. Шёлк соскользнул на пол, обнажая точёное тело. Как и следовало ожидать — синяки и укусы никуда не делись. И натертая до раздражения и ссадин кожа ничуть не улучшала ситуацию.       Форменная истерика. Она вздохнула и извлекла из чемодана круглую пузатую баночку с белой вязкой субстанцией, подцепила немного пальцами и размазала по расцарапанной до крови шее, наблюдая, как кожа мгновенно смягчается, ранки затягиваются и исчезают. Всё же для такого случая нет ничего лучше крема на основе околоплодных вод и молозива единорога… пальцы решительно погрузились в крем снова, и заскользили по коже, нанося мазь на всё тело. До двух часов рукой подать, а ей нужно столько успеть до встречи…       Когда Дейзи вернулась с завтраком, Хелена уже привела тело в порядок, и неспеша расчёсывала волосы щеткой, планируя, куда ей нужно забежать в первую очередь. На истерики времени больше не было…

***

      Осенний лондонский парк встретил Мародёров дождём летящих красных и жёлтых листьев, тёплым ветром и весёлой толпой маглов, гуляющих с детьми по извивающимся асфальтированным дорожкам. То тут, то там можно было увидеть молодых мамочек с колясками, увлечённо рассказывающих друг другу о грудном вскармливании, первых попытках их маленьких чад ползти или идти. А по соседству с комфортом расположились за шахматной партией интеллигентные мужчины преклонного возраста. Кое-где можно было увидеть читающих студентов, греющих пальцы о картонные стаканчики с ароматным кофе. Так ли уж они все отличались от чистокровных волшебников? Посади на соседнюю лавочку Андромеду с маленькой Дорой, и эти мамочки наделят и её дельными советами по развитию моторики у малышки, не заметив её чистокровности. Разве что меняющий цвет чубчик его племянницы мог нарушить эту гармонию.       Блэк улыбнулся, вспомнив вчерашнее посещение Тонксов. Мародёры заявились к ним в полном составе, и были вознаграждены приятной беседой, ореховым тортом и крепким чаем. А маленькая Дора заявила, что выйдет замуж за Лунатика.       Вспомнив уютный дом кузины, Сириус как никогда остро почувствовал себя Бродягой — бездомным псом, не имеющим хозяина… — Эй, Бродяга, ты что, ни слова не слышал из моей речи? — возмущённо толкнул его в плечо Сохатый. — Свою Нелли вспоминаешь что ли?       Блэк хмыкнул. — Ты отстал от жизни, после Нелли были уже Софи и Энджи. — А чего такой кислый тогда? — допытывался друг. — Или с Энджи что не так? Может, она оказалась не она? — поиграл бровями Поттер. — Да вот думаю, не пасть ли за тобой следом к ногам Лили, — хохотнул Сириус, уворачиваясь от тычка в рёбра от Поттера. — Да она тебя, кобеля, знает как облупленного и близко не подпустит, — фыркнул Джеймс. — К тому же ты без пары лет женатый мужчина. — А Рем у нас о чём задумался? — отвлек в сторону друга внимание Сириус, но тут же проследил за взглядом Лунатика. — О! А у Луни глаз намётан!       Люпин быстро отвёл взгляд от хорошенькой девушки, читающей книжку на лавочке. Она напомнила ему милую французскую барменшу, с которой они познакомились благодаря Бродяге. — Остынь, кобель, у тебя есть невеста. Дай свободным мужчинам попытать счастья, — хмыкнул Джеймс. Бродяга заржал. Хвост с любопытством глянул на темноволосую незнакомку, потом — на Поттера. Кого тот имел ввиду, говоря о свободных мужчинах? Себя? Или предлагал попытать счастья Ремусу или ему, Питеру? Сероглазый аристократ показал другу средний палец и бодро направился к шатенке, но в этот момент с ней рядом уселся здоровенный бритоголовый парень, и девушка, счастливо улыбнувшись, поцеловала того в губы.       Мародёры догнали Блэка и, давясь от смеха, подхватили под белы рученьки и шумной компанией проследовали дальше. — Пойдёмте лучше в Косой переулок. Столько всего нужно купить, а я слышал, — Поттер понизил голос. — Что в Лютном переулке в эти дни гостит бродячая выставка с вампирами, сиреной и скелетом левиафана. — Вампиры? — испуганно выпучил глаза Хвост. — Но если кто увидит нас в Лютном переулке — проблем не оберёшься. — Ага, — кивнул Сириус. — только тому, кто нас заложит, придется самому признаться, что он там был. — Не празднуй труса, Хвост, — хлопнул его по плечу Джеймс. — Даже наш староста не против посмотреть на живую сирену, — он хитро улыбнулся. — Вообще-то против, — хмыкнул Лунатик. — Но не отпускать же вас одних. А то вы в Хогвартс вампира или сирену притащите с собой. А в этом году у нас и так избыток опасных существ. Одного меня на школу достаточно. А тут ещё две вейлы…       Тишина парка взорвалась задорным смехом четверых парней.       Добравшись до «Дырявого котла», парни решили начать путешествие с Лютного переулка. Ну не тащиться же туда потом с книгами и мантиями, в самом-то деле!       Контингент здесь был всегда так себе, но солнце было в зените, и самые зловещие личности ещё не показывались из своих нор.       И всё же за ребятами увязалась уродливая одноглазая гадалка, пытавшаяся поймать парней за руки и обещавшая Люпину карьеру премьер-министра, Поттеру пятерых детей, двое из которых будут близняшки, Петтигрю — жену-владелицу таверны. Последним мимо неё проходил Блэк, и женщина исхитрилась-таки ухватить его, единственного из всех, за руку. — Красавчик, — гнусаво подвывала она, поворачивая его ладонь так, чтобы на неё падал свет. — Дай старой Герде погадать тебе, за пару сиклей расскажу тебе, что было, что будет… — и неожиданно замерла, намертво вцепившись в руку юноши. Забыв о своей роли, ведьма распахнула оба глаза и зашептала быстро, словно боясь, что ей не дадут высказать всё, что она хочет. — Чёрная луна уже взошла на небосклоне! Она вернулась! Она уже здесь! Женщина, которая вышла из твоей могилы! Твоя вдова и мать твоих нерождённых детей! — ведьма закивала с совершенно невменяемым видом. — Она пришла, чтобы разбить твою судьбу! И только в этом спасение для всех нас! Да-да… — бормотала старуха, и стоило ей только ослабить хватку, как Сириус вырвал руку и быстро попятился, сшибая с соседней витрины горшки с маленькими «дьявольскими силками» и мандрагорами.       Последние, размером с куриное яйцо, корчились на холодном камне мостовой и подняли ужасный визг, в котором потонули последующие завывания гадалки, Сириус только успел расслышать. — Она не знает! Меч ещё не пропитан ядом. Ей надо сказать! Слышишь, Блэк? Скажи ей это!       Бродяга бежал вперёд, сам не понимая куда. В ушах всё ещё звенело от воплей мандрагор, а перед глазами так и стояло уродливое лицо старухи с бородавкой на носу. Что за бред она несла? Какая ещё его вдова из могилы? Что она могла знать? Но та болезненная страстность и убеждённость, с какой предсказание было сделано, вызывало неприятное тягостное чувство в области груди.       Внезапно чья-то сильная рука сгребла его за футболку. Сириус шарахнулся в сторону и с облегчением обнаружил перед собой улыбающуюся физиономию Рема. Он что-то говорил, но пораженные барабанные перепонки искажали звуки до неузнаваемости, и Блэк засмеялся нелепости происходящего.       Его собственный смех застучал внутри черепной коробки россыпью непонятных щелчков. Ремус с улыбкой развернул его лицом к часам и показал тридцать минут. Что ж… в ближайшие полчаса идти слушать сирен не было смысла.       А вот выпить пива глухота не помешает. Сириус бы ещё и поел чего-нибудь, но одного взгляда на грязную стойку избранной ими забегаловки хватило, чтобы изменить своё мнение на этот счёт. Перекусить можно будет и в Косом переулке. В «Дырявом котле» чудесно пахло, когда они проходили сквозь бар…       На выставку они попали только через полтора часа, но время потратили с пользой. Помимо распития холодного пива ребята успели попялиться на коллекцию редких артефактов в «Горбин и Бэркс», где Блэк приобрёл всем по амулету, нейтрализующему чары вейлы. Ремус смущённо пытался возражать, но Сириус был твёрд. Флёр и Хелен были теперь связаны с его семьёй, и он не желал, чтобы его друзья пускали слюни как бесхребетные слизняки от чар этих красавиц.       Потом они заглянули в тёмный и тесный салон, где Сириус набил первую татуху — руну, обозначающую верность. На спор было решено, что по окончании школы остальные Мародёры сделают такие же.       И только после этого их шумная компания направилась смотреть скелет левиафана, который хоть и впечатлял масштабами, но не вызывал такого интереса как потягивающий донорскую кровь вампир, бросающий жадные взгляды на обнажённые шеи посетителей, особенно на женщин.       В Лютном переулке приличные дамы появлялись редко, но пара работниц соседнего борделя из любопытства заглянула посмотреть на диковинки. И Ремус составил компанию вампиру, пялясь в экстремально глубокий вырез платья одной из девиц, и очнулся только, когда она подошла вплотную и, улыбаясь, предложила провести с ним часок.       Молодой человек вспыхнул и, что-то невнятно пробормотав, ретировался. В спину донеслось девичье хихиканье, и он, красный как помидор, поспешил в следующий зал.       От досады за свою неловкость юноша даже не сразу сообразил, куда попал. Приближающееся полнолуние уже играло с его настроением. Он просто стоял и пялился на решётку, стараясь успокоиться. Пока не наткнулся на сочувственный взгляд.       Из-за решётки на него смотрели совершенно удивительные фиолетовые глаза, обрамлённые золотыми ресницами невероятной длины. Сирена. В первый момент её вид вызывал желание отшатнуться, но стоило только чуть привыкнуть, как Ремус понял, что она прекрасна.       У Сирены было очень красивое лицо взрослой женщины с этими удивительными глазами, прямым аккуратным носом, мягкими полными губами, на которых играла лёгкая печальная улыбка. Светлая кожа. Длинная шея и точёные плечи. На картинках их изображали немного другими. И Люпин всегда думал, что у Сирен нет рук, но у этой были. Они странным образом были соединены с крыльями, казалось, что крылья — это просто накидка или широкие рукава, свисающие с белых изящных рук, но женщина-птица потянулась, расправляя верхние конечности, и стало понятно, что это не бутафория.       У неё было странное телосложение, похожее одновременно и на птицу и на женщину, сидящую на корточках: когтистые лапы, неспешно переступающие по толстой ветке, изящные лодыжки, согнутые в коленях ноги и стройные бёдра, покрытые перьями. А сзади вполне себе птичий хвост. Перья покрывали всю нижнюю часть туловища, доходя до самой груди и закрывая её примерно до середины. — Здравствуйте, — запоздало и неловко поздоровался гриффиндорец, делая шаг вперёд. Он не знал, как следует себя вести в подобной ситуации. Женщина снова улыбнулась ему, тепло и снисходительно, а потом открыла рот и запела.       Ремус не знал этого языка, не понимал ни слова, но это ли было важно? Ему казалось, что его душа воспарила к небесам. И ничего в этом мире не оставалось важного. Только этот голос и эти глаза, смотрящие на него с почти материнской нежностью. Сирена наклонила голову чуть ниже, не переставая петь. И Люпин мысленно молил её не прекращать песню никогда. Потому что без этой мелодии, без этого голоса мир умрет. Он сделал ещё один шаг, подойдя к клетке вплотную. Как жаль, что на входе пришлось сдать палочку! Он бы непременно её освободил! Оборотень обхватил пальцами прутья решетки, но они, конечно, не поддались.       Внезапно женщина-птица спрыгнула на пол и оказалась с ним нос к носу так быстро, что он не успел никак отреагировать. Её пальцы обвили его собственные, удерживая парня на месте. Сзади послышались обеспокоенные голоса друзей. Не прекращая петь, Сирена приблизила свое лицо к решетке. И тут это случилось.       Ремус увидел своё отражение в её огромных глазах, полных невыплаканных слёз. Из отражения на молодого человека смотрел молодой волк. Она видела, понимала, знала, кто он такой! Он такой же монстр, как и она! Даже опаснее! Только он на свободе, а она — в клетке! Это было невыносимо!       В один миг он понял смысл её песни. Незнакомые слова загадочным образом сложились в его голове в крик: «Беги! Береги свободу!».       И он почти побежал. Развернулся и вышел быстрым шагом, безразлично пройдя мимо шлюхи, введшей его в смущение каких-то пятнадцать минут назад. Теперь это было не важно. Ему просто нужно было на улицу, на воздух, в Косой переулок. Куда угодно, только бы избавиться от этого ужасного чувства, что его могут так же поймать и посадить в клетку напоказ.       Когда Мародёры вышли на улицу, прихватив у дежурного колдуна и палочку Ремуса, юный оборотень уже успел прийти в себя. — Честно говоря, — взволнованно тараторил Хвост. — Когда она слетела к тебе, я думал — конец. Не зря же раньше они столько человек гробили. И не только маглов, между прочим. — Что она тебе сказала? — вклинился в разговор Джеймс. — У меня возникло чувство, что вы общались.       Но Ремус не знал, как описать их общение, да и хочет ли он этого? Поэтому только неопределенно пожал плечами. — Просто меня… впечатлила её песня.       Кривая тёмная улочка вывела их в широкий, светлый и многолюдный Косой переулок, и Люпин вздохнул с облегчением. Уж тут-то не могло произойти ничего странного и страшного.       Первым делом было решено отправиться поесть к Тому в «Котёл», где ребята заказали себе по плотному обеду и встретили братьев Пруэттов, обсуждающих новую гоночную метлу, несколько часов назад выставленную на витрине «Всё для квиддича».       Характеристики «Серебряной стрелы-7» были бесподобны, и посему Поттер потащил всю компанию смотреть на это чудо света. Метла и правда была хороша. Красивая рукоять, ровные длинные прутья, гравировка, темный лак… Но цена была столь высокой, что Люпин рассматривал её с тем же интересом, с каким осматривал бы меч Мерлина или древние пирамиды: интересно, прекрасно, но недоступно, как звезда в небе. В то время как Джеймс намеревался завладеть ею, прикидывая только, выпросить её на День рождения или найти повод раньше.       Следующим пунктом в их списке было посещение лавки мадам Малкин, поскольку за лето все, кроме Хвоста, вымахали чуть ли не на голову. И вот тут Поттеру улыбнулась удача: стоило ребятам войти в магазин, из примерочной на подгонку мантии вышла Лили Эванс.       «Пипец магазину», — подумал Блэк, и не сильно ошибся.       Девушка взобралась на скамеечку, чтобы швее было удобнее подогнать длину подола, и только когда та принялась за работу, зеленоглазая ведьма заметила одногруппников. Сдержанно кивнув им, гриффиндорка приступила к обсуждению с помощницей мадам Малкин длины мантии, цвета нашивок, и плотности ткани.       И Джеймса понесло.       Он перемерил пол магазина, выбирая вычурные фасоны, ероша волосы и поминутно спрашивая мнения у Лили и ведьмы, обслуживающей её. Он тайком оживил манекены в витрине магазина, заставив их делать неприличные жесты и предложения прохожим. На пару с Блэком попытался сделать зеркала в его примерочной и примерочной Лили сквозными, но тут уж возмутились сами зачарованные зеркала. И отражение Поттера, стоило тому появиться в поле обзора обиженного зеркала, показывало тому язык или что похуже.       Бродяга хохотал до слёз, наблюдая за попытками друга примерить классическую школьную мантию, в то время как его отражение приседало и отворачивалось, мешая разглядеть результат.       А потом смеялся ещё больше, когда Питер по недосмотру нацепил для примерки женскую мантию, у которой на груди оказался пришит розовый бантик.       Ремус не удивился, когда Лили сбежала, едва швея закончила последние стежки и рассчитала её. Она терпеть не могла, когда Джеймс начинал вести себя как осёл. И это было понятно. Проблема была в том, что при Лили он себя вел только так, и никак иначе.       Сам Люпин давно определился с покупками, выбрав стандартный комплект простых школьных мантий и брюк. Из недорогой шерсти, зато новых и по размеру. Это было лучшее, что он мог себе позволить. И то благодаря тому, что подрабатывал летом. Рубашки тоже были нужны. Несколько старых на нём ещё смотрелись неплохо, но пара свежих вынужденно дополнила его обновки.       Гриффиндорец оглядел себя: худой и нескладный. Он был значительно выше любого из Мародёров, но не отличался ни королевской осанкой Сириуса, ни спортивной фигурой Джеймса. Да ещё эти шрамы. Обычно он стеснялся из-за них загорать и ходил бледный как поганка.       Правда, этим летом они провели целую неделю, купаясь в речке, загорая и играя в квиддич. Так что кожа его была золотистая и упругая.       Он провел пальцем по подтянутому животу, пересечённому старым шрамом, вздохнул и начал застёгивать пуговицы.       Он не расстраивался из-за внешности. Какой смысл? Такие как он не заводят семью, не вступают в отношения. Он опасен. И даже хорошо, что он не будет привлекать женское внимание.       Ремус искренне старался так считать…       Во «Флориш и Блоттс» было настоящее столпотворение: куча людей в разноцветных мантиях толпились в тесных проходах между стеллажами, было душно, жарко, пахло книжной пылью и смесью духов и пота.       Мародёры проталкивались к полкам с учебниками, всё ещё хохоча над выражением лица мадам Малкин, когда они чуть не снесли манекены в витрине её магазина. Отложив по стопке учебников, Джеймс с Сириусом отправились на второй ярус, чтобы посмотреть книгу о квиддиче, оставив Люпина у отдела рун.       Ремус с интересом оглядывал древний том, прикидывая в уме, может ли себе позволить такую роскошь, когда его ноздрей коснулся совершенно восхитительный аромат. Оборотень на несколько секунд прикрыл глаза, позволяя дивному запаху наполнить лёгкие, ощущая зарождающуюся дрожь во всём теле и наслаждаясь загадочными и манящими нотами, а потом несмело заозирался, стараясь не привлекать внимания.       Отвлекающий фактор обнаружился в паре метров от него, перед секцией зельеварения. Девушка выделялась из толпы уже тем, что была не в мантии, а в простой белой блузке, открывающей жадному взору молодого человека молочную шею и нежные ключицы, и светло-серой юбке «в пол», красиво очерчивающей стройные бёдра до колен и расширяющейся к низу.       Она была поглощена изучением толстого фолианта в кожаной обложке, водя по страничкам тонким наманикюренным пальчиком и чуть хмуря бровки. Ремус тяжело сглотнул, не в силах отвести взгляд от губ девушки, в помещении внезапно стало ещё жарче.       Молодому человеку захотелось подкрасться сзади, чтобы узнать, что с таким интересом читает незнакомка. Или же просто уткнуться лицом в её рыжие, так сладко пахнущие волосы, заключить её в кольцо своих рук и прижать к себе…       «Это бред! Сумасшествие!» — одёрнул себя гриффиндорец. Но странное волнение уже бурлило где-то в груди. Он немного приблизился к ней, делая вид, что увлечён своей книгой. Рыжеволосая захлопнула том, смешно сморщив носик. Видимо, осталась недовольна содержанием. Люпин резко отвернулся, с ужасом осознавая абсурдность своих желаний. Щёки его полыхнули смущением. Это всё чёртовы волчьи инстинкты!       Он был так занят своими терзаниями, что не замечал следящих сверху за его маневрами друзей, посмеивающихся над нерешительностью робкого Мародёра.       Однако, молодой человек зря клял «волчьи инстинкты», поскольку именно благодаря им он первым заметил, что стеллаж с книгами великих и не очень зельеваров медленно накренился и, роняя фолианты на головы посетителям, со страшным скрипом и грохотом обрушился туда, где мгновение назад стояла девушка, так заинтересовавшая молодого оборотня.       Помещение наполнилось испуганными криками, шумом. Какая-то женщина громогласно извинялась за то, что её дети расшалились и стали причиной падения стеллажа, кто-то выкликал домочадцев и знакомых, стараясь убедится, что свои не пострадали, продавец выскочил на середину ряда, выставив палочку вперёд как шпагу и пытался восстановить рухнувшую мебель и убрать книги. Но Люпин был благодарен шалунам, устроившим это происшествие, потому что сейчас он стоял в проходе у стены, прижимая к себе спиной столь желанную добычу, буквально выдернутую им из-под падающего шкафа.       Ах, как же восхитительно было держать её в руках! Такую хрупкую, нежную, тёплую, ещё не осознавшую, что только что произошло. Ремус наклонил голову, жадно втягивая сводящий с ума запах и чуть не застонал в голос. Волк внутри него выл, побуждая притянуть незнакомку ещё ближе, запустить пальцы в мягкие кудри, запрокидывая её голову и обнажая нежную белую шею для его губ, зубов, языка. Она вся была в его власти!       В голове мутилось, вся выдержка Люпина уходила на то, чтобы его руки оставались неподвижными на талии рыжеволосой, поддерживая её, в то время как его ладоням нетерпелось забраться под её одежду и почувствовать кончиками пальцев каждый сантиметр её кожи.       Шокированная девушка несколько секунд смотрела непонимающим взглядом на свалку из покорёженных опор, полок и книг, потом с трудом приняла полностью вертикальное положение, провернулась в чьих-то крепких объятиях и уткнулась носом в мужской подбородок. Незнакомка запрокинула голову, пытаясь рассмотреть своего спасителя, жарко покраснела, ощутив, что они почти соприкасаются лицами, и отступила на два маленьких шага назад.       Ремус с ужасом осознал, что просто физически не может её отпустить. Она была так близко, что он чувствовал тепло её тела, он тонул, терялся в её запахе. Он задыхался. Он забыл, где они находятся, не слышал людского шума вокруг. Вся его сущность желала одного: взять её! Здесь и сейчас! А она даже не подозревала, в какой опасности находилась… — О, Благодарю вас! — произнесла она. — Если бы не вы… — и замерла, оборвав себя на полуслове. Её карие глаза широко распахнулись, а приоткрывшиеся в немом изумлении губы побелели. И в этих изумлённых глазах второй раз за день Ремус увидел отражение волка. Он вздрогнул и убрал руки за спину, чтобы побороть искушение снова схватить её. — Ты? — выдохнула незнакомка. Она несмело и очень нежно коснулась дрожащими от волнения пальчиками щеки молодого человека, словно боясь, что он сейчас испарится, рассеется подобно мороку. А потом… как и следовало ожидать, девушка поняла, что обозналась и отдёрнула руку. — Простите, я ошиблась. Это так нелепо с моей стороны, — затараторила она слабым голосом, пятясь назад. — Простите ещё раз и спасибо вам. Ох… — Она налетела спиной на угол стеллажа, развернулась и чуть не бегом кинулась к выходу из магазина, роняя книги и сталкиваясь со стоящими в очереди в кассу людьми.       А Люпину хотелось выть в голос от досады. Все инстинкты кричали, что он должен догнать её. Он был уверен, что сможет. Даже если она успела скрыться в проулке или зашла в другую лавку, он нашёл бы её. Её запах всё ещё витал в воздухе, чётко указывая, в какую сторону она ушла. Сбежала.       Оборотень стоял, натянутый как струна, не двигаясь, пока к нему не пробились Бродяга и Сохатый. Тут же рядом материализовался Питер, бегавший в аптеку на другой стороне улицы. — Что у вас стряслось? — пискнул удивлённый Хвост. — Лунатик у нас тут чудеса рыцарской доблести проявлял, — довольно осклабился Джеймс. — Спасал прекрасную принцессу. Только она сбежала. — Сбежала? — хихикнул Питер. — Рыжая такая, верно? Тогда я её видел. Выскочила на крыльцо, схватилась за перила. Казалось, потеряет сознание. — Что ж ты с ней сделал, Луни? — хитро выгнул бровь Джеймс. — Надо было крепче держать её, Ремус, — вновь вставил Питер. — Теперь не найдешь.       Лунатик молча слушал друзей, стараясь выровнять дыхание и мрачно взирая на входную дверь. Они не знают. Не понимают, что было бы, если бы он её не отпустил. Что будет, если он её найдет. — Ещё увидитесь, — пробурчал Блэк. — Она с нами будет учиться в этом году. Зовут Хелена Хейл. Пойдёмте уже отсюда, а то у Лунатика глаза, будто полнолуние через пять минут… Это невеста моего брата, — зло бросил Сириус в ответ на удивление всей компании. — И могу уверить, ни мне, ни Регулусу она так не улыбалась.