Танец Чёрной Луны

      Октябрь 1995.              Обливиэйт разрушался медленно. Глянцевая сфера изменённых воспоминаний начинала покрываться трещинками, сначала мелкими, едва заметными, но они росли, ширились, и со временем через них постепенно, преодолевая заклинание, стали сочиться капли принудительно забытой памяти.       Селена начала ощущать первые признаки через несколько недель после переезда в дом на площади Гриммо. Стало появляться чувство дежавю, отголоски неясных ощущений, ничем не обоснованная тревожность. Взгляды хозяина дома, которые она ловила на себе, были странными. Ей казалось, что он сторонится её, но в то же время постоянно чего-то ждёт. В поисках ответа, чего именно, Селена перерыла старинные справочники по этикету, но не нашла ничего, что прояснило бы поведение мистера Блэка. А между тем, занимаясь его лечением или домашними делами, жрица начала ловить себя на мысли, что присутствие Сириуса рядом ощущается странно привычным и правильным, будто так и должно быть. До тех пор, пока она не встречалась с ним взглядом. Иногда он садился в сторонке с бокалом вина и молча смотрел на неё. Селена чувствовала его присутствие, и губы её сами собой растягивались в улыбке. Ей хотелось беззаботно болтать, делиться своими мыслями и наблюдениями, как-то подбодрить его. Но обернувшись, она всегда вздрагивала от неожиданности, будто ждала увидеть кого-то совершенно другого. Кого-то, кто не был этим мрачным мужчиной с по-собачьи грустными глазами.       Кого она ждала? Она не понимала.       Селена была уверена, что познакомилась с бывшим узником Азкабана не более месяца назад, когда Дамблдор лично представил их друг другу. И тем не менее, он знал о ней поразительно много: её любимые цветы, некоторые привычки, предпочтения в музыке и даже способность летать. Она не знала о нём ничего. Сириус Блэк был загадкой, которую ей хотелось разгадать, но сделать это было не так-то просто. Старинный волшебный особняк начал играть с ней со дня её приезда, то и дело ставя её в неловкое положение перед хозяином дома: то заманит в его спальню, то запрёт её в ванной, вынуждая звать на помощь, то подтолкнёт на лестнице, чтобы она налетела на Сириуса. После подобных фокусов хотелось провалиться сквозь землю или сбежать на край света, но уж точно не знакомиться ближе.       А спустя ещё месяц начались сны. Помимо её обычных кошмаров, ей стал сниться огромный чёрный пёс, похожий на Гримма. Он запрыгивал на кровать, вилял хвостом, радостно облизывал ей лицо, и Селене казалось, что когда-то, она не помнила, когда именно, у неё был такой пёс. Огромный, тёплый и надёжный. Необычайно умный и дурашливый одновременно. Чудесный. Во сне она чесала его за ушами, гладила, смеялась и пищала от щекотки, когда он, громко фыркая, царапал шершавым языком её щёки и шею. Всё это казалось таким знакомым, таким настоящим, светлым, радостным и смешным. И жрице хотелось смеяться ещё громче, заплетать в кучу мелких косичек его густую длинную шерсть, уложить рядом с собой, обняв как огромного плюшевого медведя, и жмуриться от счастья. Но потом всегда что-то менялось. Густая шерсть под пальцами становилась длиннее, спутываясь и становясь волнистой, шея Гримма уменьшалась в объёме, а плечи наоборот, раздавались вширь, обретая совершенно нехарактерные для собаки очертания. И вот уже над ней нависает мужчина со спутанными волнистыми волосами, обжигая горячим прерывистым дыханием нежную кожу шеи, а Селена захлёбывается ужасом, будучи не способной ни пошевелиться, ни закричать. Она просыпалась, дрожа всем телом, и в слезах. Сон возвращался к ней из ночи в ночь, потеснив привычные кошмары с участием Абраксаса. И Селена со страхом ждала недель, когда между приёмами зелья Сна без сновидений нужно было делать перерыв.       Всё стало ещё хуже, когда Селена обнаружила, что мужчина из её сна напоминает ей Сириуса Блэка. Того самого Сириуса Блэка, в доме которого она гостила последнее время. Селена и сама не поняла, как ей пришла в голову эта мысль. Во сне лицо мужчины было сокрыто темнотой, но стоило раз представить, что у страшного незнакомца лицо Сириуса… представить, что это Сириус склоняется к её шее, обжигает дыханием, целует, лижет…       Каждый раз, как Селена думала об этом, её захлёстывала волна обжигающего стыда. Настолько сильного, что она едва могла говорить в его присутствии. Селена не понимала, откуда взялись эти дурацкие сны, а тем паче — откуда в её голове эти сумасбродные мысли. Она корила себя за эти нелепые фантазии, наполняющие её душу ледяным ужасом, всепоглощающим стыдом и странным трепетом. И старалась теперь как можно реже оставаться с Сириусом в одной комнате. Мистер Блэк никогда не должен был узнать о том, что происходит в её голове, а их общение следовало свести к рафинированным вежливым формулировкам, принятым в обществе.       Это был просто кошмар! Селена не понимала, что с ней происходит. Не понимала до тех пор, пока однажды не решила порадовать приехавших погостить на Рождество Гарри, Гермиону и Ремуса горячим шоколадом. — Иди, милая, пообщайся с молодёжью, — кивнула ей миссис Уизли тогда, — я сама закончу. Тут осталось-то всего ничего. А то сидишь здесь безвылазно с Сириусом, как привязанная.       Селена благодарно улыбнулась женщине и подхватила поднос с изящными фарфоровыми чашками. Она и вправду ни с кем, кроме мистера Блэка, давно не общалась, а потому, услышав доносящийся из библиотеки задорный смех Гарри, прибавила шаг. Дверь библиотеки не была заперта, но Селена всё же замешкалась, примеряясь подносом к дверному проёму, стараясь не расплескать ароматный напиток. Она бросила беглый взгляд на расположившихся у камина. Гермиона обнялась с пухлым томом, забравшись с ногами в кресло. Ремус с улыбкой смотрел на Гарри, а тот со смехом пытался вырвать свою сумку из пасти огромного чёрного пса.       Селена замерла в дверном проёме, будто натолкнувшись на стену. Пёс был очень похож на того, что ей снился. — Сириус, прекрати! — возмутился Поттер.       Пёс бешено завилял хвостом, радостно гавкнул, потянулся, и через пару секунд спустя, там, где только что была огромная собака, выпрямился облачённый в домашний пиджак мистер Блэк. Довольный собой, он громко рассмеялся и обернулся, только когда расслышал, как звякнули о поднос серебряные ложечки. Селена попятилась, поднос в её руках накренился. Изящные фарфоровые чашки со звоном полетели на пол. — Гримм! — прошептала Селена, прижав пальцы к губам. Её расфокусированный взгляд метался по библиотеке, перескакивая с разлетевшихся по полу осколков к камину, книжным стеллажам и зашторенному окну. Но было совершенно ясно, что видит она вовсе не библиотеку дома №12. — Гримм, — произнесла чуть громче она, поднимая глаза на Блэка. — Я вспомнила.       Сириус побледнел. Бросив ещё один взгляд на его неподвижную фигуру, Селена развернулась, подхватила забрызганный шоколадом подол и поспешно выскочила в коридор. Сириус, поминая Мерлина во всех склонениях, направился следом.       Он догнал её у входной двери. Селена судорожно дёргала неподдающуюся задвижку, однако, услышав его шаги, смело обернулась к нему лицом. Впервые со дня их официального знакомства девушка не сдерживала эмоций. Щёки её пылали, грудь часто вздымалась, а в глазах поблескивали злые слёзы. — Значит, ты мне благодарен? — вибрирующим от злости голосом произнесла Селена, повторяя последнюю фразу Сириуса перед тем, как был наложен Обливиэйт.       Сириус подчёркнуто недоумённо вскинул брови. — Настолько благодарен, что сначала обманом проник ко мне в дом, притворился псом, другом, а когда надобность в моём покровительстве отпала, попросту стёр мне память? — возмущённо воскликнула девушка, уже не контролируя высоту голоса. Эмоции брали верх. Обида мешалась со смущением и даже стыдом. Воспоминания, будто прорвав плотину, выплеснулись беспорядочным месивом, образуя в девичьей голове какофонию образов и событий. Каждый жест, такой нормальный и естественный по отношению к собаке, становился попросту непристойным, стоило заменить пса мужчиной. Мужчиной, который спал в её кровати, носил ей в ванну забытое полотенце, а раз или два — даже бельё! — Вообще-то, ты сама притащила меня к себе в дом, — невинно заметил Блэк и тут же понял, что линия защиты выбрана неверно.       Селена задохнулась от возмущения, Сириусу даже показалось, что она сейчас от досады топнет ножкой. Ребёнок-ребёнком, честное слово! — Можно подумать, ты был против! — прошипела она. — Я отобрала тебя у дементора! Думала, тебя преследовали по ошибке, потому что носишь в себе часть чьей-то магии. Думала, ты — фамильяр. А ты попросту неблагодарный сукин сын! — четко разделяя слова, Селена будто выплюнула их ему в лицо. — Не стану спорить. Хотя маман, вероятно, не согласилась бы, — нахально усмехнулся Сириус.       Жрица зло сжала кулачки, но ответить не успела. Словно услышав, что речь зашла о ней, завела свою шарманку Вальбурга: — Ты! Позор моей плоти! Жалкий любитель магглокровок!       Селена поморщилась. В прихожей становилось тесно. За воплями Вальбурги не было слышно собственных мыслей. — О, кажется, она согласна с тобой! — презрительно искривил губы Сириус и снова развернулся к жрице. — Так что именно вас не устраивает, мисс Браун?       Дом давил на неё своей магией, защищая хозяев. Селена сглотнула и сделала шаг назад, пытаясь сбросить с себя чувство загнанности, но легче не становилось. — Понавёл Мерлин знает кого! — продолжала визжать леди Блэк. — В нашем благородном доме…       Казалось, ещё мгновение, и с картины начнёт лететь слюна. Виски начинало ломить от пронзительного голоса. Селена попыталась сделать ещё шаг, но позади почему-то оказалась стена. — Прекратите! — шёпотом взмолилась она. Но в царящей вокруг какофонии голосов её никто не услышал. Дышать стало тяжело. Дом опутывал её всем своим волшебством, помогая хозяевам дожать непокорную. Тонкие дрожащие пальцы потянулись к воротнику, чтобы расстегнуть ворот, но крошечные пуговицы никак не находились. — Я не мог оставить тебе память, ты сдала бы меня аврорам! — доказывал своё Сириус, не замечая её состояния. — И вообще, ты злишься не столько из-за Обливиэйта, сколько из-за того, что я… — Оборотни, полулюди, отребье магического дна…       В глазах потемнело. Кожа пошла рябью светящихся татуировок, а в следующий миг девушка, не помня себя, вскинула руку и яростно закричала: — Да прекратите же! Замолчите! Я ненавижу вас!       Волна магии ударила в массивную раму портрета, и Вальбурга, умолкнув, отскочила за пределы видимости. Шторы тут же схлопнулись, защищая картину, и захрустели от мгновенно намёрзшего льда.       Девушка часто дышала, сжала ледяными пальцами виски, испуганно посмотрела на пострадавший портрет. Стало немного легче. — Да, я злюсь, Сириус! Злюсь! — развернулась к нему лицом она. Дурман в голове чуть отступил, и она поднялась на первую ступеньку лестницы, пытаясь выиграть немного пространства. — Не за Обливиэйт, ты прав! — Еще один маленький шажок вверх, и она уже может смотреть ему в глаза, не задирая голову. — За то, что не снял его, когда я пришла сюда впервые.       Сириус непонимающе уставился на девушку. — Что преспокойненько позволил Дамблдору поселить меня здесь. А потом сидел и смотрел, как я бегаю вокруг тебя на цыпочках, пытаясь выстроить хоть какие-то отношения с грозным и загадочным мистером Блэком, хозяином этого благородного и… гостеприимного дома, который… — ей не хватило воздуха, и девушка почти всхлипнула, пытаясь совладать с эмоциями. — Который чуть ли не с первого дня норовит привести тебя в мою постель, — закончил Блэк, всматриваясь в глубину её глаз. Кажется, он начинал понимать, что так задевает её. — Надеюсь, это было весело, — тихо прошептала она. — Так же весело, как и тогда, когда ты ночевал в моей.       Развернувшись, она легко взбежала по лестнице, оставив онемевшего от изумления Сириуса стоять в прихожей. Торопливые шаги звучали уже где-то наверху, удаляясь в сторону спальни жрицы, а затем и затихли вовсе, сменяясь нестройной капелью. Лёд на шторах начал таять. — Знаешь, Сириус, ты просто обязан на ней жениться, — серьёзно произнесла миссис Блэк, выглядывая из-за обледенелой рамы.

***

      5 ноября 1976г.       Хелена выглянула в окно, в очередной раз обводя пристальным взглядом окрестности. Первые лунные лучи показались из-за туч, и в их свете стали видны две крупные фигуры, маячащие в тени деревьев. Третьего она видеть, разумеется, не могла. Это ничего. Он там, они все там. А значит — ей пора, они уже не заметят её. Девушка улыбнулась, подошла к кровати, завернулась в теплую мантию и бесшумно выскользнула в приоткрытое окно. Неслышно притворив за собой створку, она легко прошлась по карнизу и, раскинув руки, шагнула в темноту. Крылья привычно распахнулись, ловя ветер, и Хелена наконец-то позволила себе расслабиться, наслаждаясь полётом.       Как и ожидала Хейл, мадам Ренуар прибыла в школу на следующее же утро после превращения Флёр и забрала её домой. Несколько дней, проведённых рядом с матерью и сестрёнкой, благотворно повлияли на юную вейлу. Она отошла от шока, успокоилась и, под руководством мадам Ренуар, начала тренировки по контролю новых возможностей. Хелена предпочла остаться в школе, хотя писала сестре трогательные нежные письма каждый день. Она старалась, чтобы её рассказы были действительно светлыми, а потому с изрядной долей юмора поведала сестре о том, как напавшие на неё слизеринцы оттирали и приводили в порядок Зал Наград и чистили под присмотром Хагрида навоз. О том, как эти трое прямо после отработки загремели в Больничное крыло, попав под сорвавшуюся с постамента статую Слизерина, Хелена писать не стала. Потом узнает, когда их здоровье не будет вызывать серьёзных опасений.       Предполагалось, что Флёр вернётся в Хогвартс уже к следующему понедельнику. И к её приезду Хелена должна была подготовить ещё кое-что. Точнее — кое-кого.       Закладывая вираж над озером, Хейл скривилась.       Харпер. Этот кусок аристократического дерьма посмел оскорбить её кузину в день отъезда. Оттолкнул с дороги и назвал гарпией. При свидетелях. И вот это было официально уже её, Хелены, дело. Она заставит его извиниться перед Флёр! Обязательно заставит!       Зло щёлкнув клювом, Хейл спикировала к озеру, выбрав ту часть берега, что не просматривается из замка. Водная гладь переливалась миллионами сверкающих бликов. Хелена скинула одежду на землю и поёжилась от холода. Ничего удивительно, ноябрь в Шотландии всегда был холодным. Вдохнув полной грудью, девушка вошла в ледяную, пронизанную лунными лучами, воду. Её ясный голос разлился над водной гладью, вознося приветствие Луне, и лунный свет призывно заискрился в воде, отвечая жрице. Хелена нырнула и поплыла вглубь озера, не замечая маленького пушистого котёнка, путающегося в высокой траве на берегу.

***

             5 ноября 1976г.       Света нескольких факелов едва хватало, чтобы не свернуть в темноте шею, но Лили не отваживалась зажигать Люмос. — Пушистик! Кис-кис! — как можно тише звала Лили, спускаясь в холл по широким ступеням. В ответ донеслось слабое мяуканье, тут же породившее звонкое эхо. И Лили показалось, что в холле перекликаются штук пять кошек. — Пушистик! — жалобно позвала она, выискивая в темноте маленький клубок меха. Из холла можно было попасть в разные части замка, и девушка боялась даже представить, как она будет искать беглеца. — Ах, вот ты где! — прошептала она, увидев подрагивающий у подножья рыцарских доспехов торчащий вверх хвостик-морковочку.       Быстро преодолев последние ступени, Лили обогнула замершие доспехи и, согнувшись в три погибели, припустила за маленьким книззлом. Котёнок, прижав уши, шарахнулся в сторону. Лили рванулась следом. Миг, и она ловко подхватила малыша на руки. Котёнок смешно задёргал лапками в воздухе, попытался вывернуться, но поцарапать хозяйку не посмел. Вероятно он помнил, как Лили возилась с ним, отпаивая и отогревая крошечное, почти лишенное шерсти тельце. За месяц котёнок успел заметно подрасти, обрасти длинным пушистым мехом, но продолжал спать под боком у Лили, и искренне считал её своим человеком. Как тут царапаться?       Накрыв маленького беглеца полой мантии, Лили собралась было идти назад, когда на лестнице послышались шаги. Кто мог ходить по замку через час после отбоя? Эванс прижалась спиной к стене, пытаясь слиться с тенью. Кто-то спускался по лестнице. Сердце девушки забилось с удвоенной силой. Кто это мог быть? Филч? Дежурный преподаватель или старосты? А может — нарушители? Пушистик высунул голову наружу и ткнулся носом ей в подбородок, напугав девушку. Лили накрыла кошачью голову ладонью, успокаивая. Шаги были уже совсем близко.       Нарушителей было двое. Две взрослые фигуры, закутанные в теплые мантии. Один опирался на руку другого и казался раненым или больным. Лили поражённо замерла. Двое в мантиях пересекли холл и остановились перед неприметной маленькой дверцей. Взмах палочкой, и створка приоткрылась, впуская в замок ночную прохладу. Фигуры скользнули во тьму. Лили обеспокоенно нахмурилась. Странно. Ремус сказал, что поехал навестить свою больную мать. Хогвартс-экспресс должен был уйти около трёх часов назад, так почему Люпин ещё здесь? Будет добираться другим транспортом? Но почему его сопровождает мадам Помфри? Ему стало плохо? Настолько, что его переводят в Мунго? Почему не камином?       Задаваясь этими вопросами, Лили не заметила, как подошла к приоткрытым дверям замка и выглянула наружу. Тропа, ведущая к воротам на территорию школы, была пуста. Эванс помрачнела ещё больше и вышла на крыльцо, оглядываясь. Две фигуры в чёрном уже пересекли лужайку и подходили…       Лили не заметила, как сбежала с крыльца. В голове вдруг забились перепуганными птицами совершенно дикие мысли. То, что происходило, не имело ни малейшего смысла. Вести раненого ученика к Гремучей иве можно было только напившись Помрачающей настойки. Или… или, вдруг это Империо? Хелена же говорила, что фанатизм той преступной группировки ещё покажет себя. Как знать, по кому ещё они ударят? Кто будет следующий? Быть может, следующим должен стать отец Ремуса? Или даже Дамблдор? Допустивший нападение на ученика в стенах школы Дамблдор? Впрочем, авторитет директора школы волновал её всё-таки меньше, чем жизнь одноклассника, и Лили прибавила шаг.       Она была уже достаточно близко, когда мадам Помфри остановились перед размахивающей ветвями ивой, и именно поэтому гриффиндорка смогла разглядеть, как медиковедьма подняла заклинанием какую-то палочку и ткнула ею в один из нижних сучков. Дерево вздрогнуло и замерло. Лили встала как вкопанная, от удивления пропустив, куда подевался Ремус, но белый чепец мадам Помфри мелькнул во тьме между корнями, и Эванс, не успев толком подумать, кинулась следом. Когда до тайного хода оставалось пару шагов, сверху послышался скрип. Лили запрокинула голову и шарахнулась в сторону. Едва успела. Там, где она была миг назад, в землю впечаталась мощная узловатая ветвь. Отскочив ближе к стволу, Лили увернулась ещё раз, перекатилась через толстый корень и поспешно юркнула в темноту тайного хода. Под ногу подвернулся ещё один корень, и Лили зашипела от боли в щиколотке. Запах влажной земли забивался в ноздри. Лили опасливо выглянула наружу. Как раз вовремя, чтобы увидеть белый пушистый комок, исчезающий в пожелтевшей траве. Она потеряла котёнка.       Длинный земляной туннель казался страшным, зловещим, и Лили не раз приходилось напоминать себе, что она — гриффиндорка и ничего не боится. Наконец, впереди показалась дверь. Тяжелая, с тускло сияющими в темноте металлическими клепками, дверь не была закрыта, и Лили, стараясь не коснуться самой створки, протиснулась внутрь. Голос мадам Помфри доносился сверху, сливаясь в неясные увещевания. Слов Лили различить не могла. Эванс медленно, почти наощупь, приблизилась к лестнице и юркнула в сторону. Подняться по ступеням она не успела. — Я приду за тобой утром, — донеслось с площадки второго этажа, и Лили попятилась под лестничный пролёт. Ступени скрипели над её головой, беспорядочно метался свет Люмоса мадам Помфри, и минуту спустя медичка вышла обратно в тоннель, заперев дверь заклинанием. Лили казалось, что мадам Помфри излишне торопилась. Наверное, не хотела, чтобы её отсутствие в больничном крыле заметил кто-нибудь. Что ж, самой Лили так будет даже удобнее. Девушка вышла из своего укрытия и начала подниматься по лестнице.

      ***

— И что ты об этом думаешь? — поинтересовался Джеймс, стряхивая с головы паука. — Люмос!       Яркий свет заскользил по земляным стенам, выхватывая торчащие над головами шагающих юношей корни. — Думаю, что они морочат нас. Сам посуди: три слизеринца, столкнувшиеся незадолго перед отбоем с красивой девушкой в Зале наград, едва ли оказались там случайно. — Сощурил глаза Сириус. — Не самое популярное место для вечерних прогулок, не находишь? — Соглашусь, — кивнул Поттер. — Думаешь, у них была назначена встреча?       Блэк с сомнением покачал головой, едва не уронив сидящего на плече Хвоста. — Думаю, превращение что-то спровоцировало: ярость или страх. Какие-то очень сильные эмоции. Хелена старше, но ни разу не обрастала при нас перьями и когтями, даже когда узнала о споре. Возможно, Флёр просто оказалась не в том месте не в то время. И согласия её, скорее всего, не спрашивали. — Он зло сжал кулак в кармане брюк. — Подобные случаи уже происходили. Только Флёр, в отличие от той когтевранки, оказалась девушкой с сюрпризом. — Это не оправдывает слизней, — возмущённо воскликнул Джеймс и чуть не упал, споткнувшись о корень. — А разве я пытался их оправдать? — вздёрнул бровь Сириус и мрачно усмехнулся. — Наверняка их скоро из больничного крыла выписать должны. Если бы не полнолуние… — Завтра? — искривил губы в ухмылке Поттер. — Завтра, — подтвердил Блэк. И замер, напряжённо прислушиваясь. — Что это?       Женский крик, полный ужаса, приглушался земляными стенами и казался далёким, но Мародёры не обманулись созданным эффектом. Тоннель не имел ответвлений, и до входа в хижину оставалось не более двухсот метров. — Твою мать! — выдохнул Поттер, тут же переходя на бег. Голос опознать было невозможно, а вот перекрывший его мучительный рёв превращающегося оборотня никаких сомнений в происходящем не оставлял. У них были серьёзные проблемы.       Бежать было тяжело. Казалось, спёртый воздух подземного хода застревал в лёгких, отсветы Люмоса метались по тоннелю, выхватывая утоптанную тропку, свисающие корни, суетливых жуков. Мимо, сгустком переливающейся тьмы, пронёсся Блэк, и Джеймс мысленно взмолился, чтобы Сириус успел вовремя, потому как сам прямо сейчас превратиться не мог: рога в тоннеле цеплялись за всё подряд и сильно замедляли продвижение. Где был Питер, Джеймс не знал. Наверное, отстал. Впрочем, от него в этой ситуации помощи ждать не приходилось.       Внезапно впереди раздался грохот, звуки отчаянной борьбы, рычание и собачий визг. Джеймс поднажал, нагибая голову, и перекинулся на ходу, едва не запутавшись в собственных ногах. Бежать без света Люмоса было неудобно, но тусклый квадрат потайного лаза уже маячил перед ним. Дверь была распахнута настежь. Легко преодолев порог, Сохатый влетел в разгромленную гостиную. Оглядеться он не успел. Прямо на него из-под лестницы выскочил, сверкая желтыми глазами, Лунатик. Джеймс отскочил в сторону, уходя от опасных когтей, развернулся, планируя перекрыть Люпину выход из хижины, и замер.       В противоположном углу гостиной, вжавшись в боковину шкафа, съёжилась насмерть перепуганная Лили Эванс. Белая как мел, с дрожащими губами. Палочка так пляшет в руке, что Лили едва ли попала бы в слона. Даже если бы он стоял неподвижно. В десяти метрах. Хорошо, что Блэк успел. Ведь успел, правда?       Оборотень неловко затормозил, оставляя на истерзанных половицах свежие царапины, и вновь рванулся к Лили. Мысленно помянув Моргану, Сохатый кинулся наперерез. Быстрое движение головой, и Лунатик, отброшенный ветвистыми рогами, с воем отлетает к стене. Давай же, Лили!       Но Лили продолжала вжиматься в угол, беспомощно выставив перед собой палочку, и кажется, была готова потерять сознание. Сохатый нетерпеливо фыркнул и попытался подтолкнуть гриффиндорку мордой.       Ну, давай же!       Однако Эванс явно была далека даже от азов легилименции. Обнаружив перед собой столь близкую угрозу, она нацелила палочку точно в лоб оленю. — Петрификус… — начала дрожащим голоском девушка, и Джеймс вынужденно шарахнулся в сторону.       Да чтоб тебя! — Джеймс! Сзади! — закричал кто-то на площадке второго этажа. Закричал знакомо и испуганно. Женским голосом.       Джеймс, уловив движение в темноте, взбрыкнул. Копыта просвистели в воздухе, а серая тень неуловимо метнулась у самой земли, обдирая когтями бок, опережая, обгоняя. Лили пронзительно закричала, закрывшись руками, но из-под лестницы выскочил огромный чёрный пёс и сгустком тьмы врезался в летящего к девушке оборотня. Звери сцепились в рычащий и визжащий клубок, откатившись к подножию лестницы. Хрустнули перила, и миг спустя на голову дерущихся посыпались прогнившие балясины.       Ну давай же, Лили! Беги!       Ответом на его немое отчаяние была упрямо выставленная вперёд палочка и столь же немой ужас в зелёных глазах.       Блэк завизжал от боли, и Джеймс кинулся на помощь. Оттолкнув Люпина рогами снова под лестницу, он перекрыл ими выход в комнату. Конечно, был второй, с обратной стороны. Лунатику понадобилось несколько секунд, чтобы сориентироваться, но Блэк был уже на ногах и снова бросился в бой. Места катастрофически не хватало. Джеймс попытался обогнуть нижние ступени, чтобы помочь Блэку, и обрушил ещё несколько балясин. Краем глаза он успел заметить, как рядом метнулась ещё одна тень. Спрыгнула сбоку от перил. Маленькая, гибкая. И метнулась ему за спину. Разворот в тесном пространстве дался нелегко, и чуть было не стоил пары переломанных лап дерущимся псовым. Джеймс крутанулся, выискивая в тёмном углу Лили. На него пахнуло озёрной свежестью и запахом трав. — Идём! — фигура, дёргающая Эванс за руку, была явно человеческой и женской. — Идём скорее!       Лили оторвала взгляд остекленевших от ужаса глаз от яростно грызущихся Лунатика и Бродяги и с трудом сфокусировала его на девушке перед собой. — Хейл? — пробормотала она. Но та не была расположена к долгим разговорам. — Быстро! — в полголоса рявкнула она и утянула наконец-то Эванс за собой. — У вас всё в порядке? — обернулась в дверях Хейл, и Джеймс утвердительно качнул рогами. Девушка кивнула в ответ.       Заклинание захлопнуло дверь как раз в тот момент, когда разъярённый оборотень вывернулся из хватки окровавленного пса.       Как же кстати!       Лунатик бросился к двери, попытался её высадить. А убедившись, что та укреплена чарами, зло огрызнулся на поднявшегося с пола Блэка. Впрочем, нападать было уже незачем. Прихрамывая, он взбежал на второй этаж, взобрался на кровать и лёг, повернувшись хвостом к двери. Обиделся.       Сириус с трудом устроился на руинах лестницы и посмотрел в обеспокоенные глаза замершего перед ним оленя. Оба понимали: у них очень серьёзные проблемы.