Бархатный сезон

Диана задумчиво смотрела на хлеставший по окнам дождь, от одного вида которого хотелось поглубже завернуться в белоснежный теплый халат и покрепче обхватить чашку горячего ароматного чая. — Ну, так какие планы на сегодня? Пойдем на выставку? В кино? Или затащишь меня в один из своих вычурных бутиков? — Спросил Курт улыбнувшись. — Что-то не помню, чтобы потом ты сильно жаловался, — сказала она делая акцент на слове «потом», улыбаясь и приподнимая бровь. Помолчав, добавила: — И я больше никогда не пойду с тобой в кино. — Не помню, чтобы ты сильно жаловалась, — его ухмылка становилась все отчетливее, а в глазах появился хорошо знакомый блеск. Диана сделала глоток, пряча улыбку. Он до сих пор заставлял ее чувствовать себя двадцатилетней. Она обвила его ступни под столом своими и снова посмотрела на бушующую за окном непогоду. — Не знаю, может быть останемся дома? Курт с удивлением посмотрел на жену. Для Дианы было совсем несвойственно оставаться дома на целый редкий выходной. Как дорвавшийся до свободного времени трудоголик, она тут же стремилась заполнить его впечатлениями: эмоциональными, культурными, социальными. Даже если они уезжали на его ферму, она всегда просила его о прогулке или поездке в ближайший ресторанчик, брала с собой книги или художественные альбомы, на которые ей не хватало времени в ежедневной суете, погружалась в музыку, восхищая его понимаем музыкальных тонкостей. А уж если они оставались дома, то она не выпускала его из постели, разменивая ленивые утренние минуты на долгие долгие поцелуи, а потом они занимались любовью: нежно и трепетно, нетерпеливо и страстно. Изучая друг друга заново, доверяя скрадываемые от других любовников секреты, бесконечно заботясь о взаимном удовольствии. Но сегодня все было по другому. Курт задумался на секунду: с чем это могло быть связано? В памяти не всплывали никакие тревожные даты, кажется, на работе все было если не хорошо, то в пределах нормы, их отношения были гармоничны, как никогда. И все же он спросил: — Все в порядке? Диана кивнула, неопределённо махнула в сторону окна. Вишневое дерево уже потерявшее часть своей богатой пышной кроны, обнажив жилистые черные ветви, гнулось под порывами ветра. — Дома значит дома, — сказал он, накрывая ее руку своей ладонью. Это был день, наполненный небрежными ласковыми прикосновениями: пока убиралась посуда, пока каждый занимался своими делами, пока изучался холодильник на предмет «готовим или заказываем», единогласно остановившись на «заказываем», пока осматривали объявления о квартирах, сидя плечом к плечу, наконец-то наслаждаясь возможностью неторопливо обсуждать каждый вариант, а не теряя важные детали обсуждения в сумбурной переписки и отвлеченных звонках на рабочей неделе. Пока, пользуясь тем, что он отвлекался, она украдкой проверяла рабочую почту, натыкаясь на его снисходительный взгляд, говорящий «и ради этого мы остались дома?», невозмутимо захлопывала крышку и вместе с ноутбуком отправляясь в кабинет… Он лишь качал головой. В конце концов, он знал на ком женился. Когда она через некоторое время отвлеклась от последнего дела, снедаемая больше укором совести, чем удовлетворением от проделанной работы, и покинула кабинет, она обнаружила его мирно спящим в их спальне. Одна из самых трогательных вещей которую она узнала о нем, только лишь, когда они на самом деле начали жить вместе — Курт любил послеобеденный сон. А засыпая один, он обнимал подушку. Стискивал ее, как медведь, обнимая руками и ногами. И хотя у нее не было привычки спать днем, сама она, естественно, предпочитала горячий крепкий кофе, она находила это очаровательным, и стараясь не шуметь, давала ему возможность выспаться. Диана могла бы вернуться к работе, или все-таки воспользовавшись выходным могла устроиться на диване с каким-нибудь из не раз прочитанных романов Пастернака, Моэма или Де Лакло, но стук капель за окном, шумные всполохи ветра, прохладный воздух и общая атмосфера сезона дождей внезапно отозвались в ней потребностью в тепле и уюте. Она подошла к кровати, едва улыбаясь, осторожно двигаясь к нему по своей половине. Несколько секунд она просто смотрела на него: он всегда слегка хмурился во сне, темно-серебристые пряди неряшливо разметались, и все равно он казался ей невозможно красивым. Она потянула подушку за самый краешек, вызвав лишь рефлекторное сжатие с его стороны. Диана упрямо сжала губы в усмешке, и потянула чуть сильнее, захватив больше на этот раз. Курт приоткрыл один глаз, сонно прищурившись, отпуская подушку, когда она снова потянула. Она тихо ойкнула, когда под влиянием силы тяжести чуть не опрокинулась назад, недовольно откинула раздражающий предмет, наконец, забираясь в освободившееся пространство. Он с удовольствием раскрыл руки помогая ей устроиться удобнее. Она прижалась к мужу, наслаждаясь нагревшимся под покрывалом телом, едва ощутимым сладковатым запахом с нотками цитруса, руками, тут же обившимися вокруг нее. Диана заняла половину его места, и он сонно прошептал ей на ухо: — Охотница. Диана хмыкнула, больше от его сонного невнятного бормотания, чем от самой фразы. — Шшшш, — прошипела она, обдавая его кожу теплом своего дыхания, переплетая их ноги, прижимаясь к нему тесно-тесно, стремясь заполнить собой все пространство между ними, и с удовлетворением отмечая, что он делает тоже самое. Несколько минут он лежал, наслаждаясь ее близостью, дрейфуя между снова обволакивающей дремотой и исходящей от нее сексуальностью. Диана не собиралась засыпать всерьёз, лишь хотела погреться рядом и может быть соблазнить его на ленивый неторопливый дневной секс, тягучий и расслабляющий, но неожиданно для самой себя заснула, под его ровное дыхание, обнимая иногда вздрагивающее, погружающееся в сон тело, под мысли о том, как этот человек влияет на нее, ее привычки, ее ценности. Последнее, о чем она думала окончательно погружаясь в сон — возможно, однажды наступит тот день, когда они перестанут спорить о политике. Впрочем, она надеялась, что это наступит еще очень нескоро. А пока, остаться дома, с ним, казалось самым верным решением.