Бакугей совсем не гей.

      Прошло уже два дня с того момента, как вы с Бакуго переспали. Сегодня твой класс вернулся обратно в ЮЭЙ, и ты разбирала вещи в комнате, размышляя. Размышляя и мысленно ругая себя за то, что поддалась этому идиоту, а также ругая его за то, что он такой сексуальный идиот. Прям бесит!       Ты помнила, как все странно смотрели на вас весь следующий день. И если ты старалась не обращать на это внимание, то Кацуки словно и правда не замечал. Когда Урарака и Яойрозу спросили, почему ты ходишь такая подавленная и то и дело морщишься непонятно от чего, будто от боевых ранений, пришлось соврать, что это просто женские штучки. Ну, по факту ты никого не обманула. Вроде как. Хотя болело все не от начавшейся менструации, а от укусов, оставленных парнем, от синяков, оставленных его пальцами, от потери девственности в конце концов! А Бакуго хоть бы хны! Ходит себе, черт бы его побрал. Даже меньше кидаться на одноклассников стал, теперь реже на Мидорию гонит по причине и без. Довольный, собака.       В полной мере ты ощутила его довольство тем злосчастным утром, когда проснулась от будильника в крепких и тёплых объятиях. Настолько теплых, что выбираться и идти умываться тебе очень не хотелось. Ещё он тогда уставился так…       Ты поежилась и передернула плечами, вспоминая, как спокойно и мягко блондин погладил твою шею, покрытую укусами. Именно поэтому ты резко пристрастилась к водолазкам с высоким горлом. Более того, опасалась переодеваться при ком-то постороннем. Радовало только то, что с завтрашнего дня начнется учеба, и этот сучара потеряет возможность ловить тебя в коридорах.       Закончив, ты взглянула на часы и, убедившись, что дел больше нет, переоделась и легла спать. Буквально упала в постель и тут же немного пожалела, ведь тело еще побаливало.       Заснуть сразу не получилось. Ты злобно и досадно прорычала, зарываясь лицом в одеяло. В голову беспощадно прокрадывались разные мысли, беспорядочно всплывали воспоминания. Уже который день ты старательно избегаешь Кацуки, не желая давать остальным ребятам даже намека на то, что между вами двумя что-то происходило. А сама думаешь о нем в постели. И совесть мучает. Очевидно же, что что-то было. А Киришима проговорился? Если да, то кому? Сколько людей знают об этом? Как же все бесит!       Утром, ещё до начала уроков, ты нарочно проигнорировала внимательно взглянувшего на тебя Бакуго, пока садилась за свою парту. Проигнорировала и почувствовала себя так, словно сама садишься в раскрытую пасть страшного зверя, могущего раскусить твое тельце одним движением челюстей.       Он сидит прямо перед глазами, на второй парте. Сидит и молчит, смотря исподлобья и заставляя душу трепетать, а разум наливаться раздражением.       — Ну что ты пристал! — рявкаешь негромко, чуть обернувшись боком и понадеявшись, что одноклассники слишком заняты разговорами.       — Я тебе слова не сказал, — оскалился парень, откидываясь на спинку стула и закидывая руку на неё, свесив вниз. И правда, он же ничего ещё не говорил.       Не желая продолжать разговор, ты отвернулась и подвинула стул чуть в сторону, сдвигая бедра плотно вместе и складывая руки у груди. Из-за этой собаки у тебя болит все… Сколько раз ты уже успела его проклясть? Сколько раз вспоминала то, что он делал с тобой на горячих источниках, и точно так же сводила бедра? А стоило представить его руку, помещенную на них, на талию или шею, так сразу брала легкая дрожь и столь же легкое тепло внутри. Не должен Бакуго вызывать у тебя такие эмоции, но ведь вызывает.       Прошёл ещё день. Ты тщательно делала вид, что Кацуки не существует. Игнорировала его, уделяя всё свое внимание учёбе, тренировкам, подружкам. Не отказывала в помощи буквально (!) никому и ни в чем, ибо таким образом у тебя всегда была запасная причина не контактировать с Баку, чье терпение, очевидно, не было бесконечным. Да, он также был занят учёбой и тренировками, но блондин стал ещё более раздражительным и злобным. Теперь даже Киришиме доставалось. Ты испытывала чувство вины, но оно не перевешивало остальные. И ты продолжала резко сворачивать в другую сторону, стоило тебе заметить в толпе пучки светлых волос, пусть даже это был необязательно твой взрывной одноклассник.       Ещё один день. Сегодня особое занятие, цель которого состояла в том, чтобы ты с ребятами научились скрывать своё присутствие. Поначалу, когда Всемогущий привёл вас всех в огромное помещение, хранящее в себе огромный лабиринт с высокими стенами. Лабиринт неровный, кое-где имелись тупики и препятствия, также мелкие щели, выступы на стенах и точно что-нибудь ещё. Задача состояла в том, чтобы стать абсолютно бесшумным, незаметным. Это требовалось для выслеживания злодеев и преследования, естественно, не учитывая тот факт, что у недруга может быть причуда, обнаруживающая врагов.       Класс разделили на две команды. Первая — убегавшие от правосудия злодеи с красными ленточками, вторая — выслеживающие злодеев герои с синими. Ты попала в первую команду, а Бакуго во вторую. Ты хотела бы сказать, что не заметила его наполненного непониманием и беспомощной злобой взгляда, но, увы, это было не так.       Не сумев отвернуться, ты опускаешь глаза, чтобы хоть не в глаза парню смотреть, но сама загоняешь себя в ловушку. Как же шикарно его облегает супергеройский костюм… Наверняка он думает так же о тебе, если ярость глаза не застлала.       — Задача злодеев заключается в том, чтобы не попасться героям. Те же, наоборот, должны выследить злодеев. Напоминаю! Причуды использовать нельзя. Пока… — кашлянул Всемогущий в сторону и прижал палец к выключателю. — Кстати, мы работаем в темноте. Надеюсь на вашу честность.       Команды влились в лабиринт с разных сторон. Тебе нужно было сохранить свою красную ленту и выйти с другого конца лабиринта. Так уж вышло, что ты осталась вместе с Киришимой в одном коридоре. Соседство неловкое, но сейчас вы оба старалась полностью сосредоточиться на задании. Как бы ни хотелось, молчание длилось недолго.       — Вы с Бакуго поссорились? — спросил Эйджиро тихим шепотом.       Вопрос заставил удивиться. Ты помотала головой, так как слова могли выдать ваше присутствие кому угодно. А Кири замолк, задумчиво отводя взгляд. И опять же молчал он недолго. Подойдя почти вплотную, парень прошептал тебе в самое ухо:       — Я не говорил никому, когда застукал вас, так что не волнуйся. И спрашивать не стану, потому что это не мое дело. Но Бакуго, по-моему, места себе не находит…       Ты глубоко вздохнула, опустив безучастный взгляд вниз и наткнувшись на обнаженную грудь Эйджиро. Понятное дело, что форма его костюма сшита таким образом нарочно из-за причуды хозяина, но взгляд всё равно цеплялся. Как бы тебя не привлекали накаченные парни, мысли сами собой возвращались к шикарному телу Баку, будь он трижды проклят.       — Я не могу заставить себя поговорить с ним, — всё же выдавливаешь ты столь же тихо.       Едва парень раскрывает рот, как вы оба замираете, услышав из-за стены протяжное: «бля-я-я!» Тихое, шипящее, будто кто-то ударился мизинцем о камень. На вопросительный взгляд сокомандника ты помотала головой и двинулась вперёд. Мало ли, вдруг этот кто-то привлечет ненужное внимание, да и он может оказаться во вражеской команде.       Судьба разделила вас, и вот, ты блуждаешь по лабиринту в одиночестве. Будучи уверенной в том, что Бакуго просто не может подкрасться к тебе незаметно в силу своей… громкости, опасаешься ты его в последнюю очередь. Мышцы ног напряжены, ступаешь совершенно бесшумно вдоль темного коридора. Глаза уже окончательно привыкли к темноте, и ты аккуратно заворачиваешь. И замираешь.       Прямо перед тобой спина Кацуки, который идёт вперёд. Руки задрожали, сердце забилось сильнее, и ты едва сдерживаешь ошарашенный вдох, быстро возвращаясь в проход, откуда вышла. Теперь ты не могла увидеть, как блондин остановился.       Ты прижимаешься к бетонной стене спиной, глубоко и медленно вздыхаешь, приходя в себя. Медленно нараставшее чувство паники отступает, и ты чувствуешь, что можешь продолжить идти. Пронесло. Разворачиваешься назад и делаешь шаг вперёд, но сразу же замираешь, чувствуешь, как по спине пробегаются ледяные мурашки. Какой-то звериный инстинкт кричит тебе о том, что сзади притаился хищник, уже настроившийся на атаку.       Хочется убежать, но ты понимаешь, насколько мысли о побеге делают тебя жалкой. Даже если сбежать от героя — это твоя прямая задача в данный момент.       Становится гадко от собственного бездействия, пока прямо за твоей спиной стоит Бакуго. Стоит и даже не пытается забрать эту сраную красную ленточку! Тишина давит, атмосфера не смягчает твоего состояния.       Ты ощущаешь всем телом, как блондин подходит ближе. Это сравнимо с шестым чувством, ведь тот двигался абсолютно бесшумно, что невероятно тебя удивляло. Когда присутствие Кацуки ощущается особенно отчетливо, когда между вами остается жалкое расстояние в локоть, твои ноги напрягаются в порыве унести твое тело подальше отсюда. Молчание напрягает. Очень напрягает.       — Ты развернешься или нет? — рычит блондин едва слышно. Его шепот вряд ли можно назвать тихим, но, тем не менее, это шепот.       — Зачем? — мгновенно отзываешься ты гораздо тише, немного, совсем немного расслабляясь. Баку раздражен, но крушить, рвать и метать он не собирается.       Блондин цыкает и едва сдерживает желание грубо развернуть тебя к себе лицом насильно. В конце концов, вы на уроке.       — Либо мы разговариваем словами, — раздается фраза у самой шеи, заставляя напрячь вышеупомянутую, и ты усилием воли сдерживаешь желание вжать голову в плечи, словно испуганный зверек, — либо по-другому.       Молчишь, серьёзно обдумывая предложение одноклассника. Хотя, казалось бы, выбор должен быть очевиден. Напряжение, витавшее ранее в воздухе, оседает, и ты можешь более спокойно выдохнуть.       — Мне нечего сказать, — выдыхаешь ты, разворачиваясь лицом к парню и встречаясь с его глазами. Даже в темноте было видно, как он хмурится.       Кажется, Бакуго воспринял твои слова как намек, и криво ухмыльнулся. Всего за одно мгновение тебе вновь стало не по себе, и ты внезапно вспомнила, что вы, вообще-то, на занятии.       — Ну, раз поговорить нам не суждено… — шепчешь ты скорее себе, нежели ему, и уже разворачиваешься, чтобы поскорее уйти. Стыд за желание сбежать мгновенно испаряется.       Напрасно. Кацуки быстро схватывает тебя за запястье, на котором красовалась привязанная лента, и тянет обратно. Ты шумно вдыхаешь от неожиданности, тут же закрывая рот и изумленно раскрывая глаза. Он приближается медленно, вынуждая отступить назад, и ты оказываешься вжата в угол. Осознаешь, что Баку не вбил тебя в стену лишь по одной, совсем простой причине. Вас не должны застукать.       — Да ты хоть представляешь, о чем я думал эти дни? — рычит парень в твою шею, посылая по коже приятные вибрации. — Дура. Какого хрена игнорируешь меня, а!       Последняя фраза была сказана вполголоса, и ты испугалась сейчас не того, что с тобой может сотворить разозленный отсутствием внимания Бакуго, а того, что вас могут обнаружить вместе.       Твои возмущения были прерваны внезапно. Одним рывком прижавшись всем телом, парень сжимает удерживаемое девичье запястье крепче, заводя его за твою спину, и жмет к себе теснее. Второй рукой ты цепляешься за плечо негодяя, раскрывая рот для вопроса: «какого хуя ты делаешь, Кацуки?», но обескураженно мычишь в чужой рот.       Парень жадно целует тебя. И под словом «жадно» я имею ввиду необузданную страсть, обиду, раздражение и желание, смешавшиеся в один цельный поток и вылившиеся в то, как безапелляционно Бакуго впивается в твой рот. Как кусает за губы, как вжимает твою голову в бетонную стену своим напором, как прижимается сам, словно боится упустить хотя бы частичку тебя. Он хочет поглотить всё без остатка.       Ты успеваешь лишь судорожно глотать ртом воздух, когда тебе даруют передышку. Однако блондин времени зря не теряет и второй рукой оттягивает ворот твоей черной водолазки, отчего ткань неприятно врезается в кожу. Оголив покрытую синяками от укусов шею, Кацуки прижимается к ней губами, даже в практически бессознательном состоянии делая всё предельно тихо. Хотя, нет, так лишь кажется на первый взгляд. Он точно понимает и осознает, что делает.       — Ну, не здесь же, — шепчешь ты беспомощно, напрягая конечности и всё ещё не оставляя слабых попыток вывернуться.       Но бежать некуда. По обеим сторонам стены, сзади угол, спереди — он.       — Ни звука, — глухо рычит Бакуго вновь, обходя старый след и кусая в ещё нетронутом местечке. — Ты точно не хочешь, чтобы нас нашли.       Вздрагиваешь, закусывая губу изнутри и повинуясь. Сжимаешь влажные губы в тонкую линию и встаешь на носочки, пытаясь уйти от болезненных ласк, заставляющих нутро заливаться новыми волнами жара. Баку усмехается бесполезному маневру и слегка отстраняется, вслушиваясь в твое тяжелое дыхание и замечая собственное. Вы оба слишком громко дышите.       Он выдыхает и отступает на шаг назад. Всё за ту же руку тянет на себя, резко разворачивает к себе спиной, но ожидавшегося холодного бетона ты не чувствуешь. Вместо этого вторая рука Кацуки скользит по твоей пояснице, теплая ладонь приятно оглаживает спину сквозь ткань обтягивающего костюма, состоявшего из черной водолазки, черных штанов и ремня, и резко давит.       Давление невыносимо, и ты наклоняешься, рефлекторно хватаясь за неровную стену свободной рукой. Колени подгибаются, голова опускается сама собой, и ты чувствуешь, как к твоей заднице прижимается пахом Бакуго. Чувствуешь, как сильно он возбужден и напряжен сейчас, и стыдливо кусаешь губы. Тебе стыдно не от того, что поза немного унизительна, а от того, что тебя дико возбуждает грубость партнера. Он ведь совсем не интересуется, хочется ли тебе сейчас секса именно в этой позе, и всё равно получается так, что тебе хочется. Он не волнуется о том, больно ли сжимает прижатое к твоей же пояснице запястье. Конечно, всё это неправда, и парень волнуется, но буквально витающая в воздухе доминантность, исходящая от него, подавляла. Мазохистское удовольствие.       Ты боишься произнести хоть что-то, потому что придется говорить громче, чтобы Кацуки услышал. Посему беспомощно молчишь, благодаря свои физические нагрузки за то, что ты можешь стоять в таком положении без вреда для мышц ног.       А он тем временем трется образовавшимся бугорком о твою задницу аккурат между булочек, скользя ладонью с поясницы до бедра, после сжимая пальцами в плотных перчатках ягодицу и сдерживая порыв утробно заурчать. Бакуго очень нравились моменты, когда ты была покладистой и послушной.       Запустив руку вниз, он огладил твой живот, опустился ниже и бесстыдно накрыл пальцами промежность. Чуть сведя ноги вместе, ты не сдержала шумный выдох, когда блондин стал настойчиво потираться твердым материалом перчаток сквозь не самую толстую ткань твоих штанов. Приятное трение вызвало головокружение, и ты прокусила губу практически до крови, выгибаясь не без помощи давления чужой руки на поясницу.       Внизу живота скрутило, потяжелело, налилось горячим свинцом и намокло от этих грубых и настойчивых прикосновений. Хотелось взвыть, похныкать, застонать, но нельзя было. Ты сдерживалась, а сердце заходилось в диком испуганном темпе из-за страха перед тем, что вас могут застукать. Какими бы тихими вы ни были, всегда есть шанс, что кто-то может завернуть в этот уголок случайно. И если это будет Киришима, то ещё ладно, но вот остальные… А Всемогущий?       От раздумий тебя отвлек звук расстегивающейся ширинки. Следом за этим тебя вдруг освободили. Ты опешила и даже не убрала руку с поясницы, когда как Бакуго уже справился с твоим ремнем и спустил с твоих бедер штаны вместе с влажным бельем. В этот раз прелюдий будет не так много, как в прошлый, и блондин дает это понять тем, что прижимается горячей, твердой плотью к твоим влажным половым губам. Прижимается стволом и потирается, скользит, неизвестно каким образом сохраняя дыхание более-менее нормальным.       — Кацуки! — тихо-тихо выстанываешь, зовешь его, и тут же тебе больно сжимают многострадальное запястье и вжимают его в снова прогнувшуюся поясницу. Вторая ладонь парня легла на лицо, плотно зажав твой рот и челюсти. Да так сильно и крепко, что головой пошевелить не представлялось возможным.       — Я успею вытащить, — прошептал Кацуки едва-едва слышно у твоей макушки. Ещё бы, презерватива то с собой не было. Пришлось довериться самообладанию Бакуго, как бы безнадежно это ни звучало. — Не дрожи ты так.       Все эти действия вызвали вполне ожидаемую реакцию. Ножки подкосились, коленки чуть задрожали, между ног нахлынула новая волна возбуждения, и твоя влажная плоть чуть запульсировала. Сейчас страха перед потерей девственности не было, и твое тело жаждало твердого члена внутри. Блондин скользил между половых губ, слегка задевал клитор, подливая масла в огонь, а также и вход, но всё никак не входил.       Поддавшись бедрами назад, парень приставил головку ко входу, облизал пересохшие губы и одним движением вошел. Вошел плавно, мягко, и выдохнул сквозь сжатые зубы. Трахаться в полной тишине ужасно тяжело, чтоб вы знали.       Ты встретила его горячей, влажной теснотой, сжавшись вокруг ствола и ощутив в полной мере, как глубоко Баку оказался в самом начале перепихона. Без презерватива ощущения были гораздо ярче. Ты ощущаешь каждую едва проступавшую венку, все неровности, а он чувствует в полной мере, какая ты мягкая и приятная внутри, особенно, когда сжимаешься внутри в предвкушении скорых толчков.       Кацуки начинает фрикции. Двигается он медленно, толчки аккуратные, но, как только столь медлительный темп становится пыткой, позволяет себе ускориться. И тут уже их выдают хлюпающие звуки смазки, тяжелое дыхание обоих и тихое шарканье обуви по полу. Бакуго сжимает твою челюсть, задрав голову чуть назад, и вжимает руку в поясницу, вынуждая выгнуться. Поза неудобная, ты держишься лишь одной рукой за стену (и то сомнительная опора), едва стоишь на дрожащих ногах, но не жалуешься. Все эти неудобства вполне компенсировались ощущениями. Недолго, но компенсировались.       Парень вновь тянет тебя, поднимая и прижимая спиной к себе. Из-за смены позы насаживаешься на член до упора, сдавленно мычишь в ладонь одноклассника и жмуришься. Тебя прижимают грудью к стене, буквально вжимают в нее, уткнувшись носом в затылок.       Баку обнимает тебя за талию, облегчая задачу и помогая устоять на ногах, при этом надежно закрывая второй рукой рот. Он тяжело дышит и, чтобы не застонать, вгрызается зубами в беззащитно открывшуюся шею пониже затылка, пока ты уязвимо мычишь в перчатку. Кацуки ускоряется. Толкается жестче, быстрее, при этом практически не выскальзывая даже наполовину, за счет чего громкость шлепков заметно понижается. Однако так он входит глубже, прижимаясь всем телом, и тихо порыкивает в истязаемую шею.       Хочется опустить руку вниз и коснуться клитора, чтобы довести себя до желанного оргазма. Ты напряжена, натянута, как струна, между ног горячо, адски горячо и кажется, что вот-вот ты должна потерять связь с реальностью, забыться в удовольствии и содрогнуться в оргазменных судорогах. Но этого не происходит, посему ты почти хнычешь жалобно, безнадежно пытаясь освободить руку и коснуться себя.       Уже отчаявшись, откидываешь голову на плечо одноклассника и обдаешь его шею сбивчивым дыханием из ноздрей, сжимаешь пальцы, чуть царапая стену ноготками, и едва ли не плачешь.       Здесь Бакуго выпускает нежную, искусанную кожу изо рта и опаляет твою ушную раковину горячим, будоражившим кровь дыханием. И меняет угол проникновения на более прямой, заметно набирая скорость. Вот тут то ты и заходишься в проглоченном стоне, кусаешь одетые в перчатки пальцы и, самостоятельно прижимаясь потеснее к горячему, крепкому телу Кацуки, чувствуешь, как затягивается узелок, как собираются ниточки в клубочек, как слетаются бабочки в стаю и словно взрываются.       Ты дрожишь, всхлипываешь, запрокидывая руку назад и царапая пальцами затылок партнера. Дрожишь и теряешься, забываешься в его сильных, крепких руках, спустя десяток секунд расслабляясь.       Баку хватает и пяти секунд, проведенных в твоем пульсирующем, сокращающемся в оргазме лоне. Хватает с лихвой, и парень снова рычит, у него всё же сбивается дыхание, и он успевает вытащить член прежде, чем кончить.       Одарив стену порцией семени, блондин прижимается лбом к этой самой стене, естественно, гораздо выше, и надежно держит тебя. Держит и жмет к себе, чтобы не упала и не сбежала.       Придя в себя через минуту, ты глубоко вдыхаешь и дрожащими пальцами хватаешься за штаны, чтобы натянуть их обратно вместе с трусами. С ремнем возишься долго, а когда заканчиваешь, то оборачиваешься назад.       — Поможешь? — спрашивает парень, тихо хмыкнув.       Закатив глаза, ты вернула боксеры Бакуго на их законное место и застегнула его ширинку. Вы оба взмокли и заметно поистрепались, но что поделать? Без этого никак. Зато как хорошо. Сейчас бы перекусить и лечь спать.       Отдышавшись, пытаешься отстраниться от блондина и терпишь неудачу. Опять.       — Пусти, — просишь вяло, опустив ладони на его плечи. — Нам идти надо, идиот.       — Не делай так больше, — произносит Кацуки серьезно, поддаваясь лицом вперед и произнося эти слова прямо в твои губы. — Иначе легко не отделаешься, крошка.       — Я же была тупицей? — Ты выгибаешь бровь и получаешь шлепок по заднице сразу обеими крупными ладонями, и тут же возмущенно тихо охаешь, когда обе ягодицы грубо сжимают.       — Ты и есть, — усмехается Бакуго, щекоча кончиком собственного носа твой. — И твоя лента у меня, так что я выиграл в любом случае.       — Вообще-то надо выйти из лабиринта, пока время не вышло, — напомнила ты, поджимая губы. Этот идиот даже не прекращал мять твое сокровище.       — У меня ещё куча времени, — цыкает Кацуки.       И включается свет, предупреждая о том, что время вышло.       — БЛЯ-Я-ЯТЬ!