Бакугей совсем не гей.

      Прошло больше двух недель, а он тебя до сих пор ужасно раздражает. Если раньше ты старательно избегала встреч с Бакуго лишь из-за раздражения вперемешку со стыдом, вызванным необъяснимым возбуждением при виде этого пидараса, то теперь ты пытаешься избегать его по другим причинам. Во-первых, стыдно стало ещё сильнее. Во-вторых, он стал уделять тебе слишком много внимания. Настолько много, что уж и деться некуда: куда ни шагни, куда ни прыгни — везде Кацуки!       Идешь в жральню, в простонародье называемую столовкой, садишься с Миной за столик и уже начинаешь есть, как натыкаешься на взгляд Бакуго. Идешь в туалет и, конечно же, обязательно натыкаешься на Бакуго. На уроках Бакуго, на тренировках Бакуго, в списках Бакуго, в голове Бакуго, черт бы его побрал. Идешь на хуй — и там Бакуго! Отвлекаешься на соц.сети и, угадайте, кто там? Верно, Бакуго.       И ладно, если бы он просто был. Он смотрит, наблюдает и пялится, подтрунивает над тобой, наседает. Ещё и нервничаешь, постоянно ждешь, что кто-нибудь подойдет и скажет, что видел вас в лабиринте, пока вы… брр.       Однажды, во время генеральной уборки в общежитии, ты подметала пол в коридоре и слегка покачивала телом в такт мелодии, игравшей в наушниках. Этот чертила умудрился забить огромный болт на то, что в здании полно людей, и прижаться к тебе сзади, обхватив тело руками, и шепнуть что-то грязное на ухо. Из-за музыки ты не услышала, но настойчиво приструнила негодяя и пошла убираться дальше. Потом был случай, когда тебя затащили в подсобное помещение и почти отымели, пока за тонкой дверкой подсобки ходили ученики и учителя!       Сегодня ты осталась в школе допоздна, потому что вызвалась в качестве помощника Ииде. Да, староста из него просто прекрасный, да и Яойрозу отлично справляется в качестве его помощницы, но впереди у вас много мероприятий, а значит и куча бумажек. Все слишком устали, а тебе как раз нужно было на что-то отвлечься.       Сидишь в пустом кабинете и заполняешь документы, стараясь полностью вникнуть в то, что делаешь. Подпираешь голову кулаком и думаешь, что было бы неплохо хотя бы кофе себе взять, а то от повторения одних и тех же буковок уже глаза слипаются. Переведя взгляд на часы, ты понимаешь, что уже семь вечера.       Откинувшись на спинку стула, потираешь уставшие глаза и вздыхаешь. Сходить в общежитие и переодеться ты, значит, успела, убежать от Кацуки успела, а вот кофе себе взять не успела. Может, сходить? Тогда ещё больше времени уйдет на заполнение документов… Как сложно.       Ты вздыхаешь снова и запрокидываешь голову. Снова получается так, что ты избегаешь Бакуго, а тот злится и пристает только сильнее. Неужели он не может понять, что перебарщивает? Захочешь — сама подойдешь и скажешь: «Пошли займемся сексом». Ну да, решимости может не хватить, да и девчонки уже начинают спрашивать, не происходит ли между тобой и самым буйным учеником вашего класса что-то посмелее того, что предполагалось ранее? Тебе бы пора перестать бояться их осуждения и просто принять тот факт, что это происходит, и перестать мучить Кацуки своей игрой в кнут и пряник. То безотказно принимать его, то категорически отказывать — это не дело. Парень с ума сойдет… Да, надо что-то менять.       — Держи, — раздается голос слева, и ты поднимаешь голову.       Блондин ставит, то есть почти швыряет на стол стаканчик с надписью: «кофе карамель-арахис», и пододвигает стул поближе к столу, чтобы упасть задницей на него и глотнуть из собственного стакана.       Ты реагируешь гораздо спокойнее, чем ожидалось. Осматриваешь Баку, который вроде не собирается тебя насиловать в школьном кабинете, а потом берешь стакан.       — Спасибо, — выдыхаешь и смотришь на имя, написанное на стаканчике. — Не знала, что меня зовут тупицей. Ты их перепутал?       — Долго ещё сидеть будешь? — вместо ответа спрашивает парень и кивает на кипу бумаг.       Ты делаешь глоток и возвращаешься к работе, о которой тебе так любезно напомнили.       — Еще штук десять осталось.       — Окей, — хмыкает блондин и закидывает ступню на колено, сидя, как истинный бунтарь. — А динамить меня? Тоже еще десять раз?       Этот вопрос вызывает странные чувства, будто в грудь сделали укольчик со стыдом вместо лекарства. Ты досадно поджимаешь губы и продолжаешь заполнять документы, честно стараясь закончить эту пытку поскорее. А Бакуго молчит. Наверное, он уже устал терпеть твои выходки, и ты до сих пор не понимаешь, почему он носится за тобой? Вроде парень гордый, а бегает за какой-то девчонкой. Неужто из-за секса? Эта мысль вызвала легкую усмешку, которую ты благоразумно скрываешь за рукой.       — Ладно, сейчас закончу и пойдём ко мне в комнату, — выдыхаешь ты почти устало. — Достал уже, глаза мозолишь целыми днями.       — Ты что, мне одолжение делаешь? — рычит Кацуки недовольно, разводя ноги в стороны, опираясь рукой на колено и наклоняясь вперед в агрессивного вида позу. — Какого хрена?       — Ладно, никуда не идем, — пожимаешь плечами и чуть улыбаешься, наблюдая за тем, как блондин хмурится и злится ещё сильнее. Черт, как же приятно доводить его.       — А уже всё, поздно давать заднюю, — цыкает Бакуго и откидывается на спинку стула, допивая свой кофе. — Завтра выходной, так что… Пошли в рабу-хотэру*?       — Я тоже думала об этом, — отвечаешь ты и складываешь пачку заполненных документов, облегченно выдыхая. — В общежитии как-то небезопасно такими вещами заниматься.       — Не думай, что легко отделаешься, — усмехается Кацуки и поднимается на ноги, наблюдая за тем, как ты собираешься. — Чем дольше ты меня игноришь, тем сильнее я…       — А ты пореже чувствуй себя победителем, — перебиваешь его ты и, подняв брови вверх, пьешь кофе. — Кто знает, может я этого и добиваюсь?       Это уже звучит более разумно. Хватит этого ребячества. Ты хочешь его, а он — тебя. Так почему бы просто не пойти заняться чем-то интересным в место, которое для этого и предназначено?       Баку ухмыляется и, обхватив рукой девичью талию, прижимает не сопротивляющуюся тебя к себе. Чуть коснувшись щекой твоей щеки, парень напрягает пальцы и ты дергаешься от того, какая сильная у него хватка и какой завораживающий шепот.       — Жалеть не стану.

***

      И он тебя совсем не жалеет, как и обещал.       Натягивая сжатые в кулаке волосы назад, заставляет тебя отстраниться и любуется твоим грязным, развратным видом. Припухшие губы горят, весь рот испачкан смесью из слюны и смазки, ресницы мокрые от слез, что неконтролируемо текли из глаз, а щеки красные от усилий. Ты глотаешь слюну, и тут же Бакуго притягивает тебя назад. Утыкаешься губами в скользкую, твердую головку, которая легко скользит внутрь.       — Да ты тащишься, — утверждает он с насмешливым оскалом, наблюдая, как ты неспешно посасываешь и лижешь головку его члена, не смотря парню в глаза. Стыдно признаваться.       Возмущенный стон превращается в сдавленное мычание, когда тебя грубо насаживают ртом на горячую, пульсирующую плоть, и тебе лишь остаётся расслабить глотку, чтобы член легко прошёл и не причинил особого дискомфорта. Черт возьми, ты ненавидишь Кацуки за то, что он прав.       У тебя почти болезненно тянет в паху, когда он резко начинает толкаться в твоё гостеприимное горлышко, натягивая обеими руками всё сильнее и заставляя тебя задерживать дыхание каждый раз. Не обращаешь на дискомфорт никакого внимания, концентрируясь на тяжелом и хриплом дыхании сверху, на сильных руках и на жаре, что разливался от низа живота ниже, к промежности.       Ты бы хотела схватиться за что-нибудь, к примеру, за ноги Бакуго, но этот хренов фетишист связал твои руки за спиной собственным ремнем. Сейчас ты абсолютно беспомощна. Находишься в его власти, принимая в рот немалое достоинство, которое постепенно твердеет, наливается кровью и увеличивается, предвещая скорейшую разрядку. Блондин любил вгонять член по самые яйца внутрь, кончая в сжимающуюся в спазмах глотку, удовлетворенно выдыхая и наконец освобождая взъерошенную голову от хватки.       Лишь потом ты ощущаешь, как же сильно саднят твои дрожащие колени. Отдышавшись, ты облизываешь губы и поднимаешь взгляд на парня, который уже опустился на одно колено, заведя руки тебе за спину.       Ты потираешь освобожденные запястья и опускаешься на пятую точку, чтобы дать ногам отдохнуть.       — Эй, — окликает тебя негромко Бакуго, хватая за подбородок и поднимая лицо к себе.       Приходится ответить на поцелуй, удивительно нежный после того, что этот черт с тобой делал. Он мягко проводит по твоим губам языком, втягивая свою девочку в глубокий, неспешный поцелуй, легко покусывая горящие губки и вызывая у тебя сдавленное мычание. Извиняется за раздраженное горло.       — Салфетку бы лучше дал. Обслюнявил еще больше, — бурчишь ты недовольно, вытирая рот.       Кацуки на это лишь скалится, поднимаясь. Ты последовала его примеру, едва устояв на подрагивающих и затекших ногах. Видя это, блондин ворчит что-то про необходимость более мягкого ковра, без особых усилий подхватывая тебя сильной рукой за талию и помогая дойти до кровати.       Только ты с непониманием взглянула на Баку, как уже почувствовала спиной мягкую поверхность кровати.       — А ты думала, я успокоился? — с коротким смешком произносит парень, вопреки своим словам не спеша раздеваться до конца. Так и оставался в расстегнутых штанах и футболке.       — Ты сам то понял, че высрал? — фыркнув, ты пихаешь его локтем в грудь, пытаясь отползти в сторону. — Дай отдохну хоть, воды попью. Мне настрой нужен.       — Мне плевать, — рычит Бакуго, одним усилием опуская тебя обратно на подушку и вдавливая своим немалым весом в кровать. — Просто так ты не уйдешь, крошка.       Ему совсем не плевать. И это сказанное слово с головой выдавало то, как же ты нравилась Кацуки. Он может грубо хватать тебя, кусать, говорить обидные и грубые вещи, но это «крошка» парень говорил с незаметной разве что для него самого нежностью. Ты сама не понимала, что за черт между вами творится, но это точно не было любовью. По крайней мере с твоей стороны. Влюбленностью ещё возможно, но не любовью. А насчет этой самовлюбленной псины стоило бы поволноваться, ведь он мог и влюбиться не только в себя. В конце концов, так пудрить мозги чисто из-за секса…       Тебя посещает эта мысль так же внезапно, как Баку обхватывает тебя за лодыжки и притягивает к себе ближе.       — Стоять, — более резко прерываешь его, пихая ладонью в грудь. — Я… хочу попросить кое о чем…       — Я слушаю, — выдыхает парень, заглядывая тебе в глаза и опираясь руками на мягкую постель. Его заинтересовало то, что ты наконец-то решила озвучить свои просьбы касаемо секса.       Отводишь стыдливо взгляд, уже не отпихивая Бакуго, а мягко опуская ладонь ниже, чувствуя сквозь ткань одежды напряженные мышцы. Блондин наблюдает за тем, как ты оглаживаешь его плечо и, далее взяв за запястье, опускаешь руку на свою грудину.       — Я вроде и так твою грудь без внимания не оставляю, — усмехается Кацуки, наклоняясь и шепча конец фразы тебе на ухо, от чего по телу пробегается короткая волна мурашек.       — Я не об этом… — выдавливаешь из себя и, набравшись смелости, поднимаешь руку парня выше. К шее.       Баку озадаченно замирает, поглаживает кожу большим пальцем. А затем на твоей шее смыкаются пальцы, чуть-чуть сжимая, а ушную раковину обдает горячим, тяжелым дыханием. Ты сжимаешь бедра вместе, зарываешься пальцами свободной руки в волосы одноклассника и прижимаешь его теснее к собственному телу. Чёрт, как же тебе стыдно и неловко перед ним… Но назад уже не повернешь.       — Сильно? — только и спрашивает он, игриво покусывая мочку твоего ушка и пока не предпринимая активных действий.       — Не до переломов, — фыркаешь в ответ, немножко расслабившись. — И… не прямо сейчас, а вообще в целом… Иногда это могло бы быть уместным.       — Да понял я, — цыкает Бакуго, внезапно отстраняясь и снимая с себя футболку.       В очередной раз ты не упускаешь возможность полюбоваться его крепким и подтянутым телом. Наверное, тебе это никогда не надоест. Стоит поскорее разобраться в своих чувствах и перестать усложнять вам обоим жизнь.       Блондин полностью раздевается, и ты следуешь его примеру, стаскивая с себя остатки одежды. Вы наедине на целые сутки в номере отеля, который предназначен для подобных встреч. Из головы улетучиваются все переживания об учебе, будущем, отношениях и всяком таком, что могло отвлечь вас обоих от процесса. Тебя в данный момент интересует только Кацуки, а его интересуешь только ты. Вы видите в приглушенном красноватом свете ночной лампы лишь друг друга.       Ты не понимаешь, какая муха тебя укусила, и, ведомая сильным внезапным желанием, приподнимаешься, а после сваливаешь парня на кровать. Нависаешь и усаживаешься верхом, повергая Бакуго в шок. Однако тот быстро приходит в себя и садится, обхватывая тебя руками и прижимая к своему горячему телу.       Обвив шею партнёра, ты выгибаешься под его руками и по собственной инициативе целуешь. Целуешь в щеку, прикусываешь за ушную раковину, пользуешься замешательством блондина и оставляешь на его нетронутой до этого момента шее пару укусов и кровоподтеков. Затем целуетесь вы долго, обжигая кожу друг друга тяжелыми вздохами и особенно ощутимыми прикосновениями. Он опускает ладонь на твою поясницу, а ты упираешься коленями в поверхность кровати, приподнимаясь, а после усаживаясь на вновь образовавшийся стояк. Не насаживаешься, а именно усаживаешься, и Баку глухо рычит в твой рот, сжимая в обеих ладонях твои ягодицы и вынуждая поерзать на стояке, размазывая выделившуюся ранее смазку.       От предвкушения бурной ночи ты глубоко вдыхаешь, чувствуя, как скользит нетерпеливо меж половых губ Кацуки, ткнувшийся губами в твою открытую шею и совсем не стыдящийся своего животного поведения. Тебя даже заводила его животная страсть, проявляющаяся в несдержанных укусах, сильной хватке и в утробном рычании, что такой приятной вибрацией пробегалась по коже, посылая вдогонку тонну мурашек. И этот самодовольный придурок это прекрасно понимал.       Остаётся полностью отдаться в его власть. Снова. Баку не позволял тебе вставать у руля и почти ничего не требовал, кроме, разве что, отсутствия сопротивления и хоть какой-либо реакции на его действия. Он желал слышать твои стоны, чувствовать влажность на пальцах и то, как ты извиваешься под его прикосновениями. Парень просто обожал видеть, как ты не в силах противиться его ласкам.       Оказавшись поваленной на кровать, ты выгибаешься, пока руки Кацуки скользят от твоей талии вниз и, остановившись на бедрах, вцепляются в них, раздвигают в стороны. Ты судорожно хватаешь ртом воздух, когда парень закидывает одну твою ножку себе на плечо, а вторую отводит подальше в сторону, пристраиваясь аккурат у самой промежности.       Он не тратит времени зря, спеша подарить тебе те же ощущения, что и ты дарила ему ранее. Бакуго проводит широким языком вдоль половых губ, мысленно гордясь собой за то, что заставил тебя так обильно потечь, и сразу же отдаёт всё своё внимание клитору: обводит его, осторожно стимулирует кончиком языка и попутно сжимает пальцами твои сочные бедра.       Ты зарываешься пальцами в светлую шевелюру и мягко массируешь кожу головы, не скрывая своего удовлетворения и тихонько постанывая. Едва ты сдерживаешь порывы сжать голову Баку между ног, то он пресекает твои рефлексы своей неслабой хваткой и буквально заставляет тебя испытывать удовольствие.       Выпрямившись, Кацуки облизывает губы, от чего у тебя внизу живота всё сводит новой волной возбуждения, и берет тебя за коленки. Ты понимаешь намёк и самостоятельно переворачиваешься на живот, вставая на локти, колени и выгибаясь в пояснице, чтобы блондин испытал то же нетерпение, что и ты.       Кажется, словно промежность горит, внутри всё сильнее разгорается самый яркий и жаркий костёр. Ты дышишь почти в такт сбившемуся тяжелому дыханию Кацуки, не понимаешь, с какой громкостью кровь стучит в висках и почему пульс так отчетливо ощущается в возбужденной плоти: то ли из-за повышенной чувствительности, то ли из-за сильного желания.       У Бакуго всё тело наливается свинцом при виде тебя столь открытой, возбужденной и желанной ровно на столько же, на сколько он сам был желанен. За десяток секунд он справляется с упаковкой и раскатывает по члену презерватив. Кровь отливает от мозга и приливает к паху, и он теряет возможность и желание соображать. Опустив ладонь тебе на спину, давит на неё между лопаток и вдавливает в постель, выбивая весь воздух из груди.       Будучи прижатой к кровати, уже в который раз ты чувствуешь себя беспомощной жертвой, отдавшейся на милость хищнику. Поза теперь в разы неудобнее, и ты стыдливо жмуришься, представляя, как глупо выглядишь со стороны. Но твоё мнение о себе опровергает Кацуки.       — Охеренно, — выдыхает парень, вжимая тебя в подушку сильнее, второй рукой придерживая за талию и прижимаясь твердым, напряженным членом между ягодиц. — Тебе ведь тоже нравится, тупица? — усмехается он после, ведя ладонью от лопаток выше и погружаясь пальцами в твои растрепавшиеся волосы.       Подтверждением его словам являлось твоё мычание, тихий всхлип и то, как ты поерзала тазом, потираясь о ствол промежностью. Давление на голову вызывало всё новые и новые отклики в твоём атакуемом гормонами теле, и терпеть уже правда не представлялось возможным. Так хотелось, чтобы Бакуго просто взял и отодрал тебя. Не так, как в прошлые разы, а жёстче. Чтобы всё болело на утро, чтобы вся дурь была выбита, чтобы шея саднила от укусов, засосов и удушения. Последнего хотелось чуть сильнее.       Входит Кацуки внезапно. Входит резко и сразу до конца, шлепнувшись яйцами и пробрав тебя до мелкой дрожи. Он начинает двигаться, вжимая твоё лицо в подушку и вынуждая находиться в не самой удобной, зато безумно возбуждающей позе: стоя на одних лишь коленях с раздвинутыми в стороны ногами, выгнутой спиной и вжатой крепкой рукой в подушку головой.       Взгляд блондина скользит по твоей спине и он припоминает, что, кажется, ты хотела набить какую-то татуировку на ней, но тут же отвлекается на совсем иного содержания слова, принадлежавшие тебе. Бакуго отворачивается и шарит глазами по кровати в поисках штанов.       Ты облегченно выдыхаешь во время внезапной передышки, приподнимаясь на локтях и свободно вдыхая. Он тоже двигаться перестал, даже слегка выскользнул. Неприятно вот так останавливаться посреди процесса…       В недоумении ты заглядываешь себе через плечо и испуганно замираешь, сглатывая. Смотря на то, как Кацуки вытаскивает из штанов свой кожаный ремень, ты чувствуешь, как трепещет твое тело и как в груди что-то сжимается в страхе и заинтересованности.       — Сама хотела, — напоминает парень, возвращаясь в исходное положение и входя в тебя до упора. Так уютнее, но отсутствие трения доводило вас обоих.       — Я помню, — выдыхаешь, отворачиваясь и позволяя накинуть жесткий кожаный ремень себе на шею.       Ты опускаешь голову, собираясь с духом и чуть сжимая Бакуго в себе из-за волнения. Тот несдержанно выдыхает, почти раздраженно рычит и опускается ближе к твоей спине, оставляя между лопаток поцелуй. Ремень затягивается, и ты сдерживаешь желание схватиться за него рукой.       — Помягче? — спрашивает блондин шепотом, свободной рукой обнимая тебя и оглаживая ладонью живот. Нежно так.       — Пожёстче, — отвечаешь ты и поддаешься назад, насаживаясь ещё глубже, нарочно сжимаясь и с удовлетворением слыша глухое рычание над головой, а затем вздрагивая от болезненного укуса в плечо. Раздраконила ты его, конечно, легко.       Кожа, сжимаемая Бакуго в кулаке, натягивается сильнее, а сам парень выпрямляется и утягивает тебя за собой. Внезапно потеряв свободный доступ к воздуху, ты хрипишь, хватаясь обеими руками за туго сжавшийся на шее ремень, и выгибаешься в пояснице сильнее. Тут же Кацуки возобновляет движение, быстро наращивая темп и держа тебя за один-единственный ремень, что так сильно сдавливал твоё горло.       Жмуришься, мыча и тут же переходя на хрип. Сердце бьётся чаще, пульс стучит в висках, а внизу живота так приятно тянет от накатывающих волн паники и трения. Хватка ослабевает, и ты опираешься ладонями на изголовье кровати, заходясь в кашле и всё ещё принимая твердый член в себя. Баку не останавливается ни на секунду, вдалбливаясь в твоё пульсирующее лоно, сжимая талию пальцами руки, не занятой ремнем.       Ремень снова затягивается, на этот раз сильнее сдавливая шею и не давая возможности вдохнуть. Ты закусываешь губу. Хочешь вдохнуть, но не можешь. Кацуки шумно дышит тебе в затылок, не позволяя отстраниться и сделать хоть что-нибудь (вдохнуть — в том числе), ускоряется. Хватка ремня снова ослабевает, но времени хватает только на один вдох, и ты снова хрипишь, ощущая, как от грубых, быстрых толчков и нехватки кислорода грядёт взрыв.       И он происходит. Бакуго утробно стонет, рычит, впившись в твоё плечо зубами, и резко входит ещё несколько раз перед тем, как почувствовать, как мышцы, окружавшие его орган, пульсируют, а затем сокращаются. Вместе с этим парень выпускает кожу из рук, и ты вдыхаешь, пока вы оба кончаете практически одновременно. Редкость.       Недолгий отдых, и Кацуки переворачивает тебя на спину. Он нависает сверху, и ты обнимаешь его за шею, мягко втягивая в поцелуй.       Утром подумаете, как прятать след от ремня, укусы, засосы и так далее. Ещё вся ночь впереди…