Время Искупления

После того случая действительно почти ничего не изменилось. Да, Малфой смог открыться гриффиндорке, но это было разовое мероприятие, не меняющее практически ничего. Практически ничего, кроме того факта, что они поняли, что действительно не такие уж разные, если подумать, но сама мысль о схожих психологических травмах вызывала у обоих лишь отвращение и полное отрицание, как обычно. На данной стадии Гермиона смогла принять лишь то, что действительно в какой-то степени сочувствует Драко, но пообещала себе, что это не изменит ее отношения к нему, пока он не начнет вести себя по-человечески. Луна и Блейз, в свою очередь, каждый день делали уверенные шаги к прогрессу в понимании. Прошла всего неделя, а все уже забыли, что эти двое когда-то в упор не замечали друг друга, кроме тех случаев, когда Забини был в настроении для различных подколов, и видя в коридоре когтевранку, мог кинуть ей в след что-то про ее отстраненность и странность. Теперь это было в прошлом, и они оба осознали, что во многом похожи, и не замечать друг друга раньше было большой ошибкой. Они обменивались своими любимыми книгами, а затем, прочитав их за ночь или две, сидели в гостиной и бурно их обсуждали. Так было и в это воскресенье. Забини растянулся на диване, а Луна уютно устроилась в кресле рядом. На столе стояло блюдо с закусками с ужина, которое, очевидно, было выпрошено Блейзом у эльфов на кухне ради их вечернего собрания чтецов, а рядом лежали две магловские книги: «Повелитель мух» Уильяма Голдинга и «Цвет волшебства» Терри Прачетта. Лавгуд рассуждала о сатире и метафорах в книге Прачетта, как раз когда Гермиона вернулась из гостиной Гриффиндора, где провела вечер с друзьями. - Поэтому «Цвет волшебства» очень забавная книга, я думаю, - закончила Луна свою мысль с безмятежной улыбкой, а Грейнджер услышала знакомое название и остановилась у дивана. - «Цвет волшебства»? – девушка быстро окинула взглядом книги на столе и улыбнулась. – Вам мало магии в жизни? - Ты читала ее? – блондинка воодушевленно заерзала в кресле. - Да... когда-то, - гриффиндорка нахмурилась, вспоминая лето после третьего курса, когда ей хотелось сократить количество волшебства в своей жизни под напором родителей, которые твердили девушке, что ей не стоит забывать про свои корни. Книга сочетала в себе и магловское происхождение, и своеобразную волшебную атмосферу. - Грейнджер, может, ты посоветуешь, что-то еще из своего мира, что стоит нашего внимания? – предложил Блейз. - О… - Гермиона задумалась, пытаясь выудить из своей памяти книгу, которая понравилась бы и Забини и Луне. Вдруг послышался звук открытия двери внизу и через несколько секунд в гостиной появился Драко под руку с Пэнси. Он замечает эту компанию и останавливается: - Забини, они принудили тебя присоединиться к их кружку заучек? Паркинсон тихо смеётся, а Блейз отвечает, качая головой: - То, что ты считаешь себя выше других, потому что читаешь исключительно сложную литературу и втихаря играешь на пианино, не означает, что я такой же. Гермиона в удивлении смотрит на Малфоя, она не знала, что у него вообще есть какие-то увлечения, кроме как издевательств над всеми, кто не входит в круг его друзей. По лицу блондина ясно, что раскрытие этих фактов его не радовало: он быстро отвел взгляд куда-то в сторону. - Надеюсь, ты не станешь второй занудой Грейнджер, - кинул он, как будто гриффиндорки и не было в этой комнате. Не успела Гермиона ответить, как Малфой с Паркинсон уже поднимались к нему в спальню. Перед глазами внезапно промелькнули недавние события: пуговица за пуговицей, длинные шрамы на бледной коже. Девушка покачала головой, отгоняя от себя эти образы. - Почитайте «Гордость и Предубеждение». Классика, - быстро выговорила Гермиона и быстрым шагом направилась к себе, надеясь не услышать ни одного звука из спальни Малфоя. *** С того вечера дни начали идти как-то особенно медленно. На следующем занятии с Дамблодором Луна и Блейз снова отлично справились со своими заданиями. На этот раз они должны были рассказать друг другу какую самую сильную эмоциональную боль они пережили. Все понимали, что ответить на это было непосильной задачей для Малфоя с Гермионой, поэтому профессор даже не настаивал на немедленном ответе. Все эти вопросы по-прежнему были их домашним заданием и каким-то образом сами по себе отмечались сделанными, как после того случая с внезапным откровением про шрамы. К этому моменту Грейнджер уяснила, что Драко может открыться, но только в те моменты, когда чувствует, что его не будут осуждать. В тот раз он знал, что у девушки схожая с ним история, и что она точно поймет его, поэтому откровение было безопасным. Гермиона не знала, когда в следующий раз ей представится возможность «сделать домашнее задание» (это определение казалось ей лучше, чем «разговаривать по душам» или «откровенничать») со слизеринцем, но все еще не отходила от своего принципа, что первой она этого делать не будет. Хорошо было одно – Малфой снова вернулся к своему образу, когда ему не составляет труда язвительно комментировать действия других. Он больше не закрывался у себя и исправно ходил на занятия, и это по какой-то причине успокаивало девушку. У нее появилось чувство, что у них есть шанс на необходимое сближение ради артефакта. Медленно, но верно. К тому же, он перестал называть ее грязнокровкой. Хоть она до сих пор и не поняла, от чего Драко так болезненно среагировал на первое занятие, и почему это прекратилось после их разговора, но теперь она знала его лучше. Наблюдательность была одной из ее основных способностей. Она замечала то, что другие люди упускали из виду. Так что сейчас она была на шаг впереди слизеринца, она уже могла предугадать некоторые его реакции в разных ситуациях. Хотел того парень или нет - Гермиона начала узнавать его, в то время как сам Малфой все еще находился в стадии отрицания. Всю неделю они провели раздельно, встречаясь лишь на занятиях или в гостиной. Гриффиндорка проводила несколько часов в день с Роном, который всегда поднимал ей настроение, и чувство благодарности уже не покидало ее. Она пообещала себе, что как только они добудут артефакт, их отношения должны выйти на новый уровень. Каждый вечер после восьми девушка уже была у себя в спальне. Ей не хотелось признавать, но где-то теплилась надежда на то, что в один из вечеров Малфой будет в настроении наверстать упущенное. Вперемешку с подготовкой домашнего задания по предметам, она думала еще и о том, как могла ответить на все те вопросы, что задал Дамблдор. Драко, в свою очередь, часто закрывался у себя вместе с Пэнси. Они были друзьями. Отличными друзьями, у которых схожее чувство юмора и отношение к другим, но вместе с этим они любили и спать друг с другом. Когда-то давно было решено, что никаких серьезных чувств у них друг к другу нет, все это было лишь развлечением, пока кто-то из них не решит остепениться и вступить в серьезные отношения с другими. Блейз прекрасно об этом знал и почти никогда не упускал возможности пошутить про их свадьбу, которая, по его мнению, должна была состояться в любом случае, потому что никто больше не сможет выдержать характер Пэнси и Драко, кроме них самих. Из-за частых посещений Паркинсон у Гермионы даже вошло в привычку здороваться с ней, когда она просто видит ее в коридоре. Каким-то образом у гриффиндорки получилось выйти на нейтральные отношения со многими из Слизерина благодаря этому проклятию, но только не с Малфоем. Проскальзывала мысль, что скоро весь змеиный факультет станет ее друзьями, кроме одного единственного человека. Блейз и Луна сблизились настолько, что часто засыпали в гостиной за очередным обсуждением книг или просто за разговорами обо всем. Их прогресс отношений был идеальным примером, и Гермионе много раз хотелось спросить, в чем их секрет, но она осознавала, что у нее была немного другая ситуация. Совершенно другая ситуация. На третьей неделе Дин Томас сообщил Грейнджер, что МакГонагалл просила к ней зайти. Девушка чувствовала, что разговор пойдет о ее продвижении в отношениях с Малфоем и не ошиблась. - Мисс Грейнджер, - строго произнесла профессор из-за своего стола, как только дверь за гриффиндоркой закрылась. – Я понимаю, что вам сложнее, чем мисс Лавгуд, но разницу между ее отношениями с мистером Забини и вашими с Малфоем уже невозможно не заметить. Малфой даже без приставки «мистер», это было серьезным знаком того, как сильно он был неприятен женщине. - Профессор, я стараюсь, но… - только начала оправдываться Гермиона, как МакГонагалл ее сразу же перебила. - Я верю вам, но возможно следует сделать это иначе. Девушка с искренним непониманием посмотрела на своего декана, не имея ни малейшего представления, какое предложение поступит дальше. - Мы посовещались с остальными профессорами, - осторожно продолжила женщина. – Вам знакомо заклинание легилименции? Непонимание на лице Гермионы сменилось на ужас. МакГонагалл говорила без деталей, зная, что девушка сама сможет заполнить все пробелы. Все профессора в Хогвартсе обсуждали их ситуацию – это было ясно и до этого, - им тоже хотелось быстрее избавиться от проклятия. Дамблдор наверняка рассказывал про каждое их занятие, а остальные предлагали варианты, как можно ускорить процесс. Гриффиндорка могла представить все, но не предложение вторгнуться в мысли и воспоминания Драко. Она считала это аморальным, особенно после рассказов Гарри про его занятия со Снейпом. - Да, знакомо, профессор, но не думаю, что это хорошая идея, - призналась девушка. – Я никогда не практиковала его и, кроме того, мне кажется, что Малфою просто нужно больше времени. Легилименция совсем не обязательна. - Мисс Грейнджер, прошло две недели. Пора что-то делать, - твердо сказала МакГонагалл. – Хочу вам напомнить, что от вас зависит судьба всех в стенах Хогвартса, и, боюсь, решать не только вам. Гермиона знала, что это правда. Будущее всего замка в их руках, и если они не справлялись – а так оно было, - то кто-то должен был посоветовать, что делать дальше. - Я понимаю, но все же… Я уверена, что не справлюсь с таким сложным заклинанием с первого раза. Моя попытка лишь разозлит его, - в этом гриффиндорка не сомневалась. Если у нее не выйдет, он больше никогда не станет ей доверять. И даже если выйдет – исход будет таким же. - Вы были лучшей студенткой каждый год на протяжении семи лет. Не думаю, что это может быть сложнее, чем выслеживание крестражей, не так ли? – МакГонагалл взглянула на Гермиону поверх очков. Может. Крестражи не имели чувств и не реагировали болезненно на любую попытку сближения. А Малфой был человеком, хотя наличие у него души всегда можно было поставить под сомнение. Грейнджер молчит. Она прекрасно понимает, что профессор права, но со стороны это казалось довольно подлым поступком. Кроме того, она не знала под каким предлогом это сделать. - Мисс Грейнджер, я настоятельно рекомендую попробовать, - женщина произнесла это так, что было ясно – это не совет, а приказ. – Это один из наиболее действенных способов стать ближе. - Я попробую, - тихо ответила Гермиона и поспешила покинуть кабинет, пока декан не заметила ее нерешительность.

***

К вечеру гриффиндорка уже знала основы применения легилименции. Сразу же после посещения МакГонагалл она отправилась в библиотеку, где проштудировала всю попавшуюся литературу про эту способность. Стало ясно, что человеку, применяющему заклинание, нужно было полностью сосредоточиться на «подопытном», отключить все свои посторонние чувства и эмоции и думать только о том, как проникнуть в воспоминания. Так же, было бы хорошо, если бы человек, к которому применяют заклинание, был зол или вовсе спал. В такие моменты люди наиболее уязвимы, и вторгнуться в чужие мысли было уже не так сложно. Пробовать свои силы на спящем Малфое было совсем уж низким поступком, поэтому Гермиона решила разозлить его, тем более, обычно сделать это труда не составляло. Опробовать легилименцию на слизеринце все еще казалось плохой идеей. Вторгаться в чужие воспоминания насильно было последним, что сделала бы девушка из собственных соображений морали. Но если МакГонагалл верила в то, что это поможет, то Гермионе тоже стоит в это поверить. Профессор никогда не желала ей зла, поэтому она доверяла ее советам, хотя в этот раз это совершенно точно было приказом. Внутренняя борьба Грейнджер не прекращалась ни на мгновение, пока она не оказалась в гостиной, где Блейз с Драко обсуждали только что прошедшую тренировку по квиддичу. На улице уже смеркалось, а парни были все еще в форме и по какой-то причине до сих пор не расходились по своим спальням, остановившись внизу лестницы. - Представь, что будет, если в следующий раз это произойдет, когда кто-то будет в воздухе, - Забини говорил взволнованно, зная, что это может быть любой из них. Гриффиндорка услышала это и сразу же поняла, что речь про сбои в магии. Видимо, снова что-то случилось. - На тренировке что-то пошло не так? – с тенью испуга спросила она, подходя ближе к слизеринцам. - Не твое дело, гряз… - начал Малфой, но тут же исправился. – Грейнджер. Лучше бы он снова ее обозвал. Так было бы легче вывести его на конфликт. - Вообще-то мое, - зло отозвалась Гермиона. - Она права, Драко. Здесь замешаны мы все, - вставил Блейз. Малфой недовольно посмотрел на него, ясно давая понять, что его только что предали. - Отлично, оставлю тебя с твоей новой подругой, - презрительно проговорил он и направился в свою спальню. Забини закатил глаза, а Гермиона замешкалась на несколько секунд, зная, что нельзя позволить ему уйти просто так, но так не хотелось применять заклинание. - Малфой, - позвала она, но парень никак не среагировал. Гриффиндорка отправилась за ним и настигла его, когда он уже был около своей двери. Она успела схватить его за локоть, но Драко быстро одернул руку. - Отстань, - послышалось от него. Сегодня он был необычайно деликатен с ней, если сравнить со всеми предыдущими стычками. От этой мысли девушке стало не по себе. Он действительно начал стараться и сдерживать свою злобу. Слизеринец зашел в свою комнату, и хотел было закрыть дверь прямо перед носом Гермионы, но она быстро поставила ногу, не позволяя этому произойти. Драко поднимает на нее глаза, полные недоумения, но оно быстро сменяется на показное безразличие. Он отходит, давая девушке зайти. В комнате было уже довольно темно, но кое-где падал мягкий закатный свет, что позволяло свободно видеть перед собой. - Малфой, мы должны начать что-то делать, - гриффиндорка давала ему шанс и надеялась, что легилименции все еще удастся избежать. Парень принялся снимать тренировочную мантию у шкафа. Казалось, присутствие здесь постороннего человека его вообще не интересовало. - Ты слышишь? – зло спросила девушка. - Грейнджер, что ты хочешь от меня услышать? – он развернулся к ней, скрестив руки на груди. Сложно было признаться самой себе, что вид Драко в белых штанах и зеленом свитере имел на девушку какое-то особенное влияние, тем более в такой полутьме. Но сейчас она фокусировалась больше на том, что ей предстояло совершить. - Мы должны сделать хоть что-то из заданного, - настойчиво произнесла Гермиона, но ее руки, которым она не могла найти места, выдавали ее нервозность, и слизеринец это заметил. - Что ты пристала? – он брезгливо осмотрел ее с головы до ног, пытаясь каким-то образом самостоятельно догадаться о том, что здесь происходит. - Ничего. Я хочу, чтобы мы сдвинулись с мертвой точки, - к этому моменту Гермиона поняла, что это все бесполезно. Она аккуратно завела руки назад, чтобы незаметно достать палочку из-за пояса. - Какие «мы»? Ты совсем двинулась? – фыркнул Малфой. Он снова придирается к словам. - Ты прекрасно понял, о чем я, - отрезала гриффиндорка. Основание палочки уже крепко лежало в ее ладони. - Не в ближайшее время, - ответил блондин. – Выметайся. Он начал подходить к ней, и Гермиона поняла, что лучшего момента уже не будет. Она быстро достала палочку и направила ее на Малфоя, глубоко вздохнув и стараясь сосредоточиться на серых глазах. - Легилименс. На мгновение она видит перед собой маленького улыбающегося Драко с первого курса, а внутри появилось необъяснимое чувство боли. Такой горькой боли, что захотелось плакать. Теперь перед глазами она в Большом Зале на третьем курсе в окружении однокурсников; она дома с родителями, которым она возбужденно рассказывала о Хогвартсе; она на прогулке в Хогсмиде с Роном пару лет назад; она в Малфой Мэноре на полу со слезами на глазах; лицо испуганного Драко, который видит все происходящее. Он у нее в голове. Осознание. Борьба. Гермиона пытается вытолкнуть его из своих воспоминаний, всеми силами закрываясь и пробуя перемешать отрывки, как было сказано в книгах. Лес, крестражи, Рон. Лес, Рон. Боль, обида, отчаяние. Разрушенный Хогвартс, победа, облегчение. Возвращение в Хогвартс, Драко, Рон, Драко. Сочувствие, переживание, злость. Последний разговор с МакГонагалл. Хватит. Первый курс, дом, Гарри. В реальность возвращает ее же сдавленный крик. Голова ужасно болит, это сбивает с толку, и Гермиона не сразу осознает, что только что произошло. По тому, как Малфой приложил руку к виску, девушка понимает, что ему не лучше, но он приходит в себя в разы быстрее. - Ты совсем охренела? – не громко, но с такой злобой и ненавистью, что Грейнджер тут же захотелось воспользоваться маховиком времени, чтобы изменить последние пару минут. Уже совсем стемнело, но глаза привыкли к мраку. Между ними около метра, они настойчиво смотрят друг на друга, тяжело дыша. Гермиона больше испугана, чем зла, а Драко, кажется, вот-вот вышвырнет ее на лестницу. Во тьме его агрессия как будто пропитала воздух. - Какого хуя, Грейнджер? – процедил он, не двигаясь с места. Она не знала, что именно ей ответить. Было все еще трудно собрать все свои мысли и выдать что-то внятное. - Хера ты молчишь? Не думала, что я могу быть окклюментом? Легкая дрожь пробежала по телу девушки, и Малфой понял это по ее сбивчивому дыханию. Без света все чувствовалось сильнее. Ее воспоминания вновь пронеслись у него в голове: Мэнор, боль, он, стоящий в бездействии где-то у стены, сочувствие, снова он. Все чувства гриффиндорки теперь испытывал и он, и тот факт, что только что он вторгся в ее воспоминания, не приносил никакого наслаждения. Случись это месяц назад, происходящее было бы ему только в удовольствие. Эти мысли заставили его немного смягчиться. - Думаешь обо мне время от времени? – вдруг усмехнулся парень. Гермиона не ожидала такой резкой перемены в его тоне и смутилась. - Что? – наконец, выговорила она. – Это были фрагменты сна. Прости, что не могу контролировать свое бессознательное. - Легилименция отделяет сны от воспоминаний. Не ври мне, Грейнджер, - он все еще ни на секунду не отвел от нее глаз, а теперь еще на его лице красовалась эта неподражаемая малфойская ухмылка. - Я пойду, - с этими словами она развернулась, но сделать шаг не успела – Драко взял ее за руку. Не за локоть, как у них уже было принято, а за руку. Гермиона перевела взгляд со своей кисти обратно на парня, и он тут же ее отпустил. - Мы не договорили, - объяснил он свои действия, но понятно, что это было ужасно двусмысленной случайностью. - Что ты хочешь? Мои извинения за то, что хотела искусственным путем добиться от тебя искренности? Ты их не получишь. Вранье. Ей хотелось извиниться. Даже, несмотря на то, что в итоге это он порылся в ее воспоминаниях. Она позволила этому случиться, и он имеет полное право злиться на нее. - Хорошо. Значит, никуда «мы» так и не сдвинемся, - Драко обозначил кавычки в воздухе. Тоже вранье. Они сдвинулись в тот момент, когда он прочувствовал воспоминания Грейнджер на себе. И Малфоя это бесило. Сочувствие, которая она испытывала к нему, теперь сидело внутри него самого. Он ненавидел, когда его жалели, так он казался себе наиболее ничтожным и беспомощным, а он не такой. Он не может быть таким.