***
На следующий день Гермиона просидела все утро в предвкушении занятия с Дамблдором. Вчерашняя ночь показала, что они с Драко могут разговаривать без взаимных упреков, и девушка дала ясно понять, что она подождет до тех пор, пока он сам не будет готов. Оставалось надеяться, что сегодня что-то изменится. Правда, на завтрак он снова спустился сам, лишь кинув ей сухое «привет» в гостиной. Ожидать излишней дружелюбности с его стороны, конечно, не стоило, поэтому даже обычное приветствие было хорошим знаком. Грейнджер хотелось верить, что вот-вот у них все наладится и что вчера они сделали ощутимый шаг вперед в их понимании друг друга. Ей хотелось в это верить, но где-то в глубине души это все еще казалось чем-то нереальным. К тому же, вчера он был пьян, и это наверняка было единственной причиной, по которой они так спокойно разговаривали друг с другом. Это стало походить на правду в тот момент, когда они оказались в кабинете Дамблдора и узнали новый вопрос. «В какую ложь ты верил невероятно долго?» Гермиона взглянула на Малфоя, стоявшего чуть поодаль нее. Ее встретил этот привычный холодный взгляд серых глаз, и могло показаться, что сейчас он съязвит что-то, но вместо этого он лишь слегка покачал головой, что значило: «Не сегодня». Гермиона еле заметно кивнула, поджав губы. В этом кабинете все знали ответ на этот вопрос со стороны Драко. Ни для кого не было секретом, в какую ложь Люциус упорно заставлял его поверить на протяжении всей жизни. Но сам парень не решался произнести это вслух. Дамблдор жестом показал, что горе-пара может быть свободна. Не было никакого смысла в том, чтобы держать их там просто так. Грейнджер знала, что они уже достаточно близки к сдвигу в положительную сторону, но не понимала, что еще надо сделать, чтобы это произошло. Словить его пьяным снова вряд ли получится. За ними закрылась каменная горгулья, когда Гермиона открыла рот, чтобы что-то сказать, но Драко это заметил и тут же произнес: - Не надо, Грейнджер. Ты обещала ждать. После этого он быстрым шагом куда-то направился, не давая девушке ни единого шанса что-то возразить. Он был прав, но это не отменяло того, что ей хотелось попытаться ускорить процесс. Таков был характер гриффиндорки, и она ничего не могла с собой сделать.***
Миновал еще один день, который Малфой провел полностью наедине с собой. Несколько раз он пытался поговорить с Пэнси, но все заканчивалось парой фраз и ее извинениями из-за того, что ей нужно было куда-то идти. Блейз по-прежнему проводил время с Лавгуд и, если честно, это начинало раздражать. От прежних дружеских отношений с Драко у них не осталось почти ничего. Блондину нужен был друг прямо сейчас, ему хотелось почувствовать поддержку, но все будто резко от него отвернулись. Теперь он остался один и справляться со всем тоже должен был сам. Однажды этому суждено было произойти, но ему и не представлялось, насколько это будет трудно. В пятницу после занятий профессор Снейп попросил его зайти к себе. Малфою тут же вспомнились слова Гермионы о том, что МакГонагалл надавила на нее, чтобы она применила заклинание легилименции. Оставалось надеяться, что его любимый профессор не прибегнет к подобным изощренным способам их сблизить. Уже стемнело, когда Драко решился навестить Снейпа. По дороге он перебирал варианты занятий на оставшийся вечер. Оставаться одному снова не хотелось, и на мгновение в голове даже появилась мысль поговорить с Грейнджер. О чем именно поговорить – неважно, главное, что кто-то будет рядом с ним. Тем более, она откуда-то вернулась к себе как раз, когда он уходил. Значит, планов на пятничный вечер у нее не было. - Входите, мистер Малфой, - голос профессора был, как всегда, абсолютно ровным и невозмутимым. Твердым шагом слизеринец зашел в темный кабинет, где отдавало сыростью. Во всем подземелье царила атмосфера далекая от уютной, но в этой комнате, где обитал Снейп, было уж совсем угнетающе. Совсем не та атмосфера, в которой сейчас хотел бы себя обнаружить Малфой. - Вы просили зайти, профессор? – уверенно спросил Драко. - Просил, - холодно подтвердил Снейп, мрачно смотря на студента. В его глазах мелькнуло что-то, что намекало на последующий серьезный разговор. – Как мне известно, ваши отношения с мисс Грейнджер никуда не продвигаются. - Можно сказать и так, - согласился парень. - Вы планируете это изменить? – профессор, как всегда, задает четкие вопросы без лишней воды. - Да. Просто сейчас… - Драко уже хотел начать оправдываться. - Мистер Малфой, смею вам напомнить, что от ваших действий зависит не только ваше будущее, но и всех в этом замке, - тон Снейпа остается невозмутимым, но в нем чувствуется нота раздражения. – Я не знаю, это ваша гордость вам мешает или же нерешительность, но советую начать что-то делать. Снова эта речь про будущее Хогвартса и про спасение всех. За последнюю неделю Малфой слышал это даже в коридорах школы, когда до него доносились обрывки разговоров студентов вокруг. Все действительно думали, что он этого не понимает? - Профессор, - начал парень, нервно сглатывая и одновременно подбирая слова. – Поверьте, я знаю об этом. Просто мне… сложно. Последняя фраза послужила раздражителем для мужчины: он встал со своего места и обошел стол, чтобы остановиться прямо перед слизеринцем. - А вы думали, что спасать других всегда легко? – холодно спросил Снейп. – Вам следует забыть все, что вам когда-либо внушал ваш отец и начать принимать решения самостоятельно. Если бы это сказал кто-то другой, Драко уже давно бы огрызнулся или сделал еще что похуже, но в данной ситуации ему оставалось только сдерживать себя и сохранять спокойствие настолько, насколько это было возможно. - Мой отец здесь ни при чем, - выдохнул парень. Это предложение было всем, что он смог из себя выдавить, не давая воли эмоциям. - Вы, возможно, забыли, что я знаю про вас не меньше вашего, - как в голосе профессора могло сочетаться равнодушие и откровенное отвращение – было загадкой. – Если в ближайшее время вы не отпустите свое прошлое, все в этом замке будут обречены. Из-за вас. Драко сжал кулаки с такой силой, что каждая мышца в его руке напряглась. Но он молчал. От части, потому что знал, что каждое слово Снейпа правда, а от части, потому что иначе он не смог бы совладать с собой. Профессор заметил это, поэтому просто продолжил: - Надеюсь, вы меня услышали, мистер Малфой, и в этот раз не подведете самого себя. Ответ здесь был не нужен, что бы ни означала последняя фраза. Драко сразу же вышел из кабинета и стремительно направился в башню. Так раздражало, что теперь для того, чтобы попасть к себе, нужно было пройти семь этажей. Только что услышанные слова то и дело навязчиво всплывали в голове. А тот факт, что они были сказаны Снейпом, делал только хуже. Он доверял профессору, и его мнение имело огромное значение для Малфоя. Он обвинил его в том, что Драко снова не может справиться с тем, что ему нужно сделать. Он напомнил про отца. Он знал, на что давить и специально это делал? Черный галстук как будто душил его, и парень резко одернул его от шеи. Дыхание сбивалось, подступило чувство накатывающей истерики. Весь мир сейчас рушился прямо на него, стены замка давили с огромной силой, будто тоже упрекая его в том, что он ни на что не способен. Мерлин, как далеко было идти до своей спальни. Но он продолжал преодолевать ступеньку за ступенькой, пока стук его собственного сердца глухо отдавался в голове. Он отрывисто выдохнул. Он опять всех подводит. Он именно такой, каким считал его отец: жалкий, бесполезный, недостойный носить аристократичную фамилию. Хотелось что-нибудь разбить. Чье-нибудь лицо отлично подошло бы, но вокруг почему-то никого не было. Возможно, уже было слишком поздно, он просто не заметил, как прошло время. Еще пара подавлений подкатывающей истерики, и он оказался перед знакомым портретом, ведущим в башню.***
Гермиона делала домашнее задание по зельеварению, когда услышала, как дверь в спальню Малфоя громко хлопнула. Она уже наизусть знала этот звук. Несколько секунд настороженной тишины, за которой последовал глухой непрекращающийся грохот. В разы хуже того вечера, когда слизеринец психанул и сбросил все со своего комода. Судя по доносящемуся шуму, в этот раз он разносил всю свою комнату. Девушка даже не заметила, как быстро оказалась перед дверью в спальню Драко. В следующее мгновение она уже стояла в темноте посреди беспорядочно разброшенных вещей из шкафа: рубашками, мантиями, вперемешку с книгами, пергаментом, перьями и остальными учебными принадлежностями. Сам парень сидел на полу у кровати, судорожно рыдая. Он уже успел снять пиджак и галстук, и остался в одной черной рубашке. Отрывистые, удушающие всхлипы звучали настолько отчаянно, что гриффиндорка просто не могла позволить себе уйти. Он в любом случае не замечал ее присутствия. Гермиона аккуратно, шаг за шагом, подходит к нему. Она видела его разным: обреченным, самоуверенным, разочарованным, дерзким, но не в безнадежной истерике. Она сама не знала, что должна делать в этой ситуации и как правильнее всего его успокоить, чтобы не раздражать еще больше, поэтому решила действовать инстинктивно. Малфой сидел, опустив голову в пол. В лунном свете были заметны слезы, капающие вниз. Девушка сама не ожидала, настолько печальным окажется для нее это зрелище. Драко Малфой, который семь лет подряд публично унижал ее и никогда не упускал шанса кинуть надменный взгляд в ее сторону, сидел прямо перед ней, утопающий в отчаянной истерике. Наверное, это его самое искреннее обличие, которое она видела за всю свою жизнь. Он сломлен, подавлен, но лишь наедине с собой, не для посторонних глаз. Она села прямо перед ним, и он тут же поднял на нее взгляд. Заплаканные глаза, красные от слез, смотрели на нее с таким отчетливым немым криком, что Гермионе самой захотелось плакать. - Я подвожу всех. Всю жизнь, - тихо проговорил он, не отводя взгляд. Грейнджер качает головой, хмурясь. Она не знает: стоит его перебить и успокоить или позволить говорить дальше. - Я подвел свою семью. Я подвожу весь Хогвартс, - продолжает Драко, шумно вздыхая. – Я подвожу тебя. - Нет, Драко, это не так, - утешающим тоном отвечает она. - Я позволил убить тех людей, пытать тех, с кем я учился, - парень будто не слышит того, что говорит Гермиона, хотя в упор смотрит на нее. – Я верил в то, что говорил мой отец, хотя это все было неправильно. Так неправильно. Девушка аккуратно накрывает его руку своей. Это прикосновение каким-то образом действует успокаивающе, и Малфой дышит уже более ровно. - Вся моя жизнь неправильна. Он, наконец, замолкает, стараясь полностью восстановить дыхание. Гермиона встревоженно смотрит на него, все еще подбирая верные слова. - Каким бы ни было твое прошлое, ты всегда можешь изменить свое будущее, - наконец, произносит она. Драко грустно и как будто с сарказмом усмехается. - Я не могу выдавить из себя даже рассказ о своем тупом детстве, чтобы мы хоть на шаг стали ближе к артефакту, - отозвался он. – Понимаешь, я не могу элементарных вещей! Я видел, как тебя с твоими друзьями пытали и ничего с этим не сделал. Просто смотрел. Грейнджер удивлялась, как слизеринец прыгает с воспоминания на воспоминание, но это означало лишь то, что он говорит все, что думает. Это была та самая неподдельная искренность, но из-за нее он снова впадал в истерику. - Я не могу переступить через себя, открыться. Не могу попросить о помощи, даже если знаю, что она мне нужна. Несколько слез скатываются по его щекам, и он снова учащенно дышит, перехватывая ртом воздух. Гермиона подается вперед и мягко касается губами его лба. Она чувствует, как он замирает и в ту же секунду оба осознают, что происходит. Чем бы это действие ни было вызвано – оно срабатывает: дыхание Драко снова выравнивается. Девушка отстраняется и видит в его глазах смятение, смешанное с благодарностью. Он сжимает ее руку, и это заменяет любые слова, но Грейнджер почему-то выдает: - Я могу уйти, если хочешь. Малфой смотрит на нее, как на дурочку. Он же только что ясно дал понять, что он хочет. - Нет, останься. Гермиона кивает и садится рядом с ним, опираясь спиной на кровать. В комнате привычная для них тишина, лишь Драко пытается полностью прийти в себя. Никто больше не произносит ни слова, но теперь они точно знают: в этот раз они сдвинулись с мертвой точки. Тот факт, что он все еще держит ее за руку – лишнее тому подтверждение.