Время Искупления

- Поэтому у нас осталось совсем мало времени, - закончила Гермиона. Она и Малфой сидели на полу в гостиной, греясь у камина. В замке стало слишком холодно для того, чтобы не использовать любой удобный момент и как-нибудь погреться. И, очевидно, это было их виной. Грейнджер только что сообщила Драко о том, что все приведения в замке исчезли, ни одно серьезное заклинание не работает так, как должно, и теперь у всех оставались лишь природные силы. У многих учеников иногда проявлялась стихийная магия, порождая собой небольшой хаос: кто-то поджег шторы в гостиной, кто-то чуть не заморозил своего друга, кто-то едва не удушил эльфа, который действовал на нервы. Все это удавалось предотвратить… пока что. - Что ты предлагаешь? – спокойно спросил блондин. – Думаешь, если мы расскажем друг другу абсолютно все воспоминания, то это сработает? Девушка молчит несколько секунд, обдумывая возможные варианты. Она хмурится, и в итоге отвечает: - Драко, - снова пауза. Гермиона пытается собраться с мыслями, чтобы сказать что-то важное. – Я все равно намерена воспользоваться заклинанием. Малфой внимательно смотрит на нее, стараясь разглядеть в ее глазах хотя бы каплю сомнения, но безрезультатно. Она действительно настроена решительно, и мало что сможет ее переубедить. - Если ты думаешь, что если между нами что-то было, то я... - Я понял тебя, Грейнджер, - перебил ее Драко. – Ты уже все решила. Девушка кивнула. Ее настойчивости можно было только позавидовать. Но Малфою было не до этого - он хотел отговорить ее от этого любым возможным способом. И если раньше он и мог желать ей смерти, то сейчас был готов сделать все, что угодно, чтобы этого не произошло. - Но давай все же подождем пару дней, - предложил слизеринец. – За это время мы можем придумать что-то, что поможет вызвать артефакт. - Например? – заинтересовано спросила Гермиона. - Например, сегодня всю ночь я буду рассказывать тебе о своих воспоминаниях, а ты о своих, - ответил Малфой. – Так мы точно узнаем друг о друге все. - Почему ты думаешь, что это сработает? - Кое-кто сказал мне, что наш характер составляет опыт, - сказал Драко, с намеком глядя на Грейнджер. – Так вот я думаю, что воспоминания помогают узнать о человеке практически все. - Ты видел часть моих воспоминаний, - ответила Гермиона. – Много узнал обо мне? Она снова включила эту дерзкую часть своего характера, которая подначивала Драко больше, чем все остальное. Она нравилась ему такая. Ему нравилось, когда она спорит, язвит и подшучивает с сарказмом. Такой Грейнджер, казалось, суждено быть рядом с ним всегда. Может… это он так на нее влияет? - Узнал не много, но почувствовал достаточно, - признался он. – Что произошло в лесу с тобой и Уизли? Это был тот самый случай, когда поступок Рона обидел ее настолько, что она долгое время не хотела с ним нормально разговаривать. Он ушел тогда, оставил ее одну с Гарри, даже не подумав о ее чувствах. Конечно, это было влияние крестража, но он лишь заставил его озвучить свои вполне искренние мысли. Ей навсегда запомнилось то неприятное чувство, когда она понятия не имела, где Рон и что с ним сейчас происходит. Его могли поймать, он мог быть уже мертв, и это бессилие от незнания съедало ее изнутри. Ей бы ни за что не хотелось пережить это снова. И не только по отношению к Рону, но и к кому угодно из тех, кто ей теперь дорог. В этом числе теперь был и Драко. - На него подействовал крестраж, - пожала плечами Гермиона. – Он оставил нас с Гарри в лесу и ушел. - Всегда знал, что он не особо умен, - тихо проговорил Малфой. - Драко, - девушка строго посмотрела на него. Он в ответ покачал головой, немного обидевшись, что ему не позволили продолжить мысль про умственные способности Уизли. - Почему ты до сих пор об этом так переживаешь? Это одно из самых ярких воспоминаний, - признался Драко. – По крайней мере, у тебя в голове. - Потому что в тот момент и так было страшно и… Гермиона замолчала, подбирая нужные слова. Впервые она вспоминала события того времени. Впервые проговаривала это вслух. Впервые могла дать волю своим эмоциям. - И он ушел так не вовремя и, сказав такие слова… Малфой не отводит от нее глаз. Хоть его взгляд и пронизан привычным холодом, но внутри он переживает. Ему жаль. Жаль, что ей пришлось испытать это из-за кого-то, кто был ей ближе всех. Он бы никогда так с ней не поступил. Он бы ни за что ее не бросил. Особенно если ей грозила опасность. В тот же момент к нему вернулись его собственные воспоминания. Он знал, что золотое трио поймали именно в лесу и после этого привели в его дом. Скорее всего, эти события разделял буквально месяц. Сначала Рон с пренебрежительным отношением, а потом показное безразличие Драко в его же Мэноре во время пыток Гермионы. За такой короткий промежуток времени ей столько пришлось испытать… Не то, чтобы он перенес меньше, просто сейчас его чувства уходили на второй план. Ему искренне хотелось все исправить, попросить прощения у Грейнджер. Несколько раз. Десятки. Может, сотни. Захотелось воспользоваться маховиком времени и сделать все иначе. Хотя кто сказал, что было бы лучше? Время уже не вернуть, но он мог постараться и спасти ее сейчас. Они все еще могут вызвать артефакт, он не может позволить ей умереть из-за такой глупости. - …Это все глупости, - слова Грейнджер перекликались с его мыслями. Он прослушал половину того, что она рассказывала, хотя общая суть была ясна в любом случае. - Нет, - ответил Драко. – Ты не виновата в том, что чувствуешь. Он сам не знал, с каких пор он говорит такие вещи гриффиндорке, и главное – почему это кажется само собой разумеющимся. - Если бы ты была сильна в легилименции, то, возможно, увидела бы мои воспоминания из детства с матерью, - продолжил парень. - Это было так давно, но все же... - Плохие воспоминания? – осторожно поинтересовалась Гермиона. - Совсем наоборот, - теперь Драко смотрел куда-то мимо нее, как будто ныряя в прошлое заново. – В Мэноре всегда было красиво… По крайней мере, до того, как он стал местом собрания Пожирателей. Гермиона задумалась о том, как их поместье выглядело вне войны. Весной все расцветало и в лесах вокруг, должно быть, было много живности. Пели ли там птицы? Ухаживала ли Нарцисса за садом? Скорее всего, это мрачное здание выглядело намного приветливее, чем в тот единственный раз, когда она там была. Возможно, не приветливее, но гораздо величественнее и оптимистичнее, чем в последние годы. - Когда мне было шесть и у меня начались первые всплески магии, я проводил много времени с мамой в нашем саду, - парень рассказывал все так, будто видел это наяву. – Цветочные клумбы, зеленые изгороди и непроходимый лес - это были мои любимые места для игр. - Непроходимый лес немного выбивается из этого списка, - заметила Грейнджер. - Совсем нет. В лесу были косули и зайцы, я любил за ними наблюдать, - ответил Драко. Гриффиндорка снова поймала себя на мысли, что так сильно прониклась к Малфою, что эти воспоминания заставляют ее чуть ли не плакать. Он был обычным ребенком, которого очень любила мать, и как от этого он пришел к тому, что Гермиона встретила на первом курсе обучения? Невозможно было представить, что ему вбивали в голову, чтобы он так сильно ненавидел тех, кто был рожден магглами. Он так сильно ненавидел ее… - Когда родителей не было рядом, за мной смотрели домашние эльфы, - продолжал Драко. – Даже когда мне было пять, они боялись меня, как будто знали, что я могу сделать с ними все, что пожелаю. Они думали, что я буду относиться к ним так же, как мой отец. Гермиона вопросительно посмотрела на него, задавая немой вопрос: «И ты относился?». - До десяти лет я воспринимал их, как своих друзей, - парень заметно помрачнел, рассказывая об этой части его жизни. – А за год до поступления в Хогвартс я почему-то полностью перенял поведение отца. Я не знаю, это как-то само вышло, я даже не понял, что для меня изменилось. С грустью в глазах девушка поджала губы. Она хотела взять его за руку, но понимала, что он вряд ли захочет сочувствия. Он сам прекрасно знал, что его поведению не было оправданий, и никакие порывы быть похожим на своего отца не могли спасти ситуацию. И, несмотря на это, Гермионе все же хотелось его пожалеть. Так бывает, когда ты начинаешь чувствовать нечто большее к человеку, который в какой-то степени этого не заслуживает. Они так и просидели несколько часов, рассказывая друг другу о том, какие события повлияли на их жизнь. С треском дерева в камине на фоне они обсуждали, что больше всего им запомнилось, что больше всего радовало. Они оба были на шаг от того, чтобы заплакать, вспоминая о некоторых моментах, оба смеялись, оба признавались в том, в чем до этого не признавались никогда и никому. Драко рассказывал о бесчисленных уроках этикета, которые были для него обязательной частью домашнего обучения. Уже в семь лет он знал, как вести себя на светских приемах, и каким прибором есть то или иное блюдо. Он вспомнил о множестве книг, которые ему нужно было читать, чтобы «понять жизнь», как неоднократно повторяли его учителя. И единственным светлым пятном в этом всем были прогулки с мамой в саду после уроков. Нарцисса была единственным человеком, который не требовал от него идеального поведения, изысканного вкуса в музыке и литературе, отточенных движений в вальсе или серьезных высказываний по поводу происходящего в мире. Она одна понимала, что он был ребенком, и давала ему волю хотя бы на этот короткий час между занятием по латыни и ужином. Именно она была свидетелем первых всплесков стихийной магии сына. Очень часто ее проявления были связаны с электричеством или холодом. «Очень похоже на Малфоя», - с улыбкой подумала Гермиона, когда услышала этот факт. Часто Нарцисса играла на пианино, и эта любовь передалась ее сыну. Хоть занятия и были обязательными, но это был его любимый предмет, которого он ждал хотя бы немного. Музыка была тем самым небольшим общим делом, которое объединяло его с матерью. У Гермионы, в свою очередь, было сравнительно счастливое детство. Она ходила в маггловскую школу, даже не подозревая, что в пятом классе ей придется ее бросить в пользу Хогвартса. По выходным она ездила с родителями в парки или музеи, вместе они проводили очень много времени. В ее доме было множество книг на любой вкус, и ей было сложно представить свою жизнь без них. И это было совсем не удивительно, учитывая, что Драко не помнит ни дня, когда мог видеть ее без книги в руках. Гермиона рассказывала, как странности, происходящие с ней, подарили ей чувство того, что она может быть особенной. Это, в свою очередь, помогло не обращать внимания на сверстников, которые называли ее заучкой из-за ее любви к провождению всего свободного времени в библиотеке школы вместо игр с одноклассниками. Чувство исключительности и «особенности» подтвердилось, когда маленькой Мисс Грейнджер пришло письмо о зачислении в школу магии и волшебства. Это значило, что Гермионе судьбой предназначалось нечто большее. В этот момент настала очередь Драко жалеть девушку, ведь в ее ожидания явно не входило то, что какой-то мальчик из Слизерина будет при любой возможности ставить ее исключительность под сомнение, унижая при всех. Он возненавидел себя за то, что мог вести себя так по отношению к ней. Может, они могли бы подружиться, если бы не прочно засевшие в его голове утверждения о нечистокровных семьях. Возможно, все было бы совсем иначе, но им не суждено было это узнать. Это был их собственный особенный момент. Момент, который был настолько интимен для них обоих, что вряд ли мог сравниться даже с физической близостью. Они обнажили свои души друг другу настолько, что утром им обоим могло бы быть немного стыдно из-за сказанного, но сейчас все казалось настолько правильным, что ограничивать себя в откровенности совсем не хотелось. Они не заметили, как пролетело время. Уже совсем глубокой ночью Гермиону вдруг начало сильно клонить в сон, и только тогда она вспомнила о том, что хорошо было бы лечь в кровать. - Что ж, - выдохнула она, вставая с пола. – Думаю, что твой план все-таки провалился. - В смысле? – нахмурился Драко, искренне не понимая, о каком плане идет речь. Грейнджер улыбнулась, смотря на него. После этого долгого разговора она смогла рассмотреть в нем того самого маленького мальчика, который не знал предрассудков и глупых предубеждений. Она смотрела в его серые глаза и понимала, что влюбилась в него еще больше. То, что она узнала о нем, как будто помогло увидеть то, насколько он на самом деле красив. И даже если для кого-то это было не так, прямо сейчас для нее он был самым прекрасным человеком на свете. Гермиона всегда считала, что пострадавшие от времени произведения искусства имеют особый шарм. Такой шарм, который был у Драко. Она весело покачала головой и ответила: - Ты сказал, что это поможет вызвать артефакт. - Я лишь предположил, - пожал плечами Малфой. - На самом деле, я удивлена, что это не сработало, - призналась девушка. – Не представляю, что еще можно сделать из того, что может помочь нам сблизиться. - Ну, - протягивает Драко, наигранно задумываясь. – Близость в прямом смысле этого слова. Гермиона смеется и закатывает глаза: - Ты думаешь только об этом? - Я не шучу, - разводит руками Малфой. - Спокойной ночи, - твердо говорит гриффиндорка с улыбкой и уходит в свою комнату. А может он прав? Может артефакт появится только тогда, когда они переспят? Нет, этого не может быть. Ведь у Луны с Блейзом все произошло не так. Или…?