***
Перевернув все мусорные баки дома и ничего не найдя, Гермиона через камин направилась в главный офис «Ежедневного Пророка» и попросила выпуск газеты, напечатанный в ее день рождения, чтобы оставить как «напоминание». Когда пожилая темнокожая женщина протянула ей газету — держа ее за руку немного дольше, чем необходимо, и благодаря ее за все, что она сделала на войне, — Гермиона поняла, что блондинистая макушка на первой полосе принадлежала Люциусу Малфою. У нее перехватило дыхание, когда — впервые за полтора года — она посмотрела на его лицо. Сходство с Драко было поразительным, и, даже когда он был в азкабанской робе и смотрел на нее с газетной страницы, от него все равно веяло холодным презрением. Она вернулась домой и пролистала статью, задерживаясь на фотографиях свидания Драко. Они ужинали в одном из самых модных кафе волшебного Лондона. У нее были волнистые блондинистые волосы и идеальные зубы, и Драко ухмылялся ей. Если верить Рите, она была чистокровной француженкой, что, по мнению Гермионы, никак не служило утешением для всех полукровок и магглорожденных, стремящихся быть первыми в очереди на сердце Драко Малфоя. Рита даже не указала в статье, что «предпочтения» Драко изменились со времен войны, но буквально дала зеленый свет всем возрастам, размерам и происхождениям. Звучало довольно мотивирующе, если кому-то хватит глупости в это верить. Гермиона отметила, что Рита ни разу не подтвердила, что их встреча прошла успешно и у Драко есть доступ к наследству. И она не стала комментировать фотографию, на которой Драко выходил из Азкабана с опущенной головой, нахмурившись и стиснув зубы.***
В пятницу Гермиона снова надела свои практичные каблуки. Ей действительно нужно было, чтобы Джинни пошла с ней по магазинам и подобрала ей туфли, которых она могла бы не стесняться, но сегодня на это не было времени. Сегодня ей предстояло поговорить с Визенгамотом о приговоре Антонина Долохова. По словам Гарри, Визенгамот довольно долго спорил о самых ужасных из Пожирателей смерти, особенно о тех, кто однажды уже был заключен в Азкабане и сбежал. Она слышала, как по отделу ходил слух, что на прошлой неделе схватили дементора, и, хотя Гермиона знала, что Эйден любил выдвигать глупейшие теории, она так же знала, что то, что этот слух появился буквально перед судом Долохова, было весьма подозрительно. Она не испытывала жалости к Долохову, но если вдруг они снова решат прибегнуть к поцелую, то насколько долгим он будет? Гермиона вышла из лифта в подземелье и остановилась, заметив блондинистую макушку в двадцати метрах от нее. Драко стоял прислонившись к каменной стене и смотрел на свои туфли. Она не видела его с того самого понедельника, когда устроила истерику в лифте, но Рита Скитер продолжала упоминать его в статьях. Вообще-то, накануне он обедал с той же болгаркой, которая слишком много улыбалась. Насколько Гермиона могла судить, он еще не заметил ее, и ее так и подмывало развернуться и пойти обратно наверх. Ноги сами понесли ее к нему. Он услышал стук каблуков и поднял на нее глаза. На секунду она заметила в ее взгляде откровенное любопытство, но затем оно сменилось недоверием. — Малфой, — поприветствовала она его, вспомнив, что в последний раз, когда они нормально разговаривали, она назвала его Драко. — Что ты здесь делаешь? — Он покосился на нее. Она остановилась в двух метрах от него. — Предоставляю информацию Визенгамоту. Как и ты, полагаю? Он стиснул зубы и снова уставился в пол. Когда стало понятно, что говорить он больше ничего не собирается, она прислонилась к противоположной от него стене. Стоять рядом с ним было бы неловко, но сейчас она жалела, что не сделала именно так, поскольку теперь им приходилось смотреть друг на друга через широкий коридор. Она сосредоточила взгляд на дубовых дверях в конце коридора, вытягивая шею, чтобы он не попадался ей на глаза. — Скажи-ка, Грейнджер, — сказал он, и она приложила все силы, чтобы посмотреть на него. Он на нее не смотрел. — Твоя главная задача — освободить всех Пожирателей смерти? — Она моргнула, и он продолжил: — У тебя каждую пятницу назначено время, чтобы «Дать показания в защиту обвиняемого»? Он смотрел на нее с наполовину скучающим, наполовину раздраженным выражением лица, которое она видела довольно часто. В прошлую пятницу он был так добр к ней, даже купил выпить и разговаривал с ней. Еще и упомянул что-то про то, почему она «золотая»… А теперь казалось, что она все это выдумала и они снова двенадцатилетки, стоящие на поле для квиддича. — Вообще-то, сегодня я даю показания против обвиняемого, — сказала Гермиона, удерживая с ним зрительный контакт. Его глаза блеснули, и она подозревала, что сказала все, что нужно, но язык ее — враг ее. — Не переживай, Малфой, ты все еще исключение из правил. — Она вздернула бровь, копируя его. — Исключение… — пробормотал Драко, и его глаза сузились; он продолжал смотреть на пол между туфель. И затем внезапно он сказал: — И кто просил тебя спасать меня, Грейнджер? — Он отлип от стены, шея и плечи были напряжены. Она затаила дыхание. — Потому что я не просил жалеть меня. Мне не нужна «заступница». — Он презрительно усмехнулся, и эта усмешка так напомнила ей школьные годы, что она не сразу ответила. — Я и не вызывалась быть твоей «заступницей», — усмехнулась Гермиона. Он шагнул к ней. — А для чего же ты вызывалась? — В его глазах мелькнул огонь, в уголке рта пряталась усмешка. Гермиона чувствовала себя маленькой и непримечательной, но также ей было ужасно жарко. Как будто он щелкнул выключателем и изменил атмосферу во всем коридоре. — Н-ни для чего. — Она сосредоточилась на выражении отвращения на собственном лице, пытаясь сохранить его, изобразить замешательство. — Мерлин, Малфой! Неужели ты не можешь смириться с тем, что кто-то просто хорошо к тебе относится? Так… так было правильно. Ухмылка сползла с его губ, но глаза все еще блестели. Его зрачки танцевали между ее глазами с решимостью, которую она помнила со времен уроков нумерологии. — Так это что же, Неоплатный Долг? — спросил он. Ей больше не требовалось изображать замешательство. — Неоплатный Долг? — Ты спасла меня от пожизненного гниения в Азкабане, значит, теперь я тебе должен, Грейнджер? Ведь так? Гермиона была искренне потрясена. — Нет, я даже и не думала об этом. — Она помотала головой и сосредоточилась, смотря на пространство между носками их туфель. Всего два шага. Она сглотнула. — …Но раз уж на то пошло, Малфой, то долг уже давно уплачен. — Она посмотрела на него из-под ресниц. Он сощурился. — На суде я говорила серьезно. Если бы ты опознал нас в Мэноре… — Прекрати это! — огрызнулся он, и Гермиона вздрогнула. — Прекрати возвеличивать тот день! Она дернулась от него, вглядываясь в его лицо. Он вспыхнул, испепеляя ее взглядом. — Мне было плевать на спасение мира, или на победу над Темным Лордом, — или на тебя и твоих идиотских друзей, если уж на то пошло! — Челка упала ему на лоб, и он поправил ее. — Я знаю, что ты узнал меня, — сказала она, качая головой. — Я знаю, что ты видел меня, видел Рона и мог с легкостью… — Сдать тебя Пожирателям смерти? Ты этого хотела, Грейнджер? Это бы прояснило ситуацию твоему логичному мозгу? — Конечно же, нет! — Она чуть не рассмеялась от этой чуши. Он переместил свой вес так, чтобы взглядом оказаться с ней на одном уровне, и наклонился к ней. Спиной она ощущала холод стены позади нее. — Ты хоть знаешь, на что они способны? Долохов? Пожиратели смерти? Она подавила легкий восторг от того, что он говорил о Пожирателях смерти так, словно бы не был их частью, и выпрямилась. — Ясное дело, знаю! И ты тому свидетель! — Она не смогла удержаться и потянулась к руке, все еще покрытой магическим шрамом. — Да не Белла. Настоящие Пожиратели смерти. Она совсем ничего не понимала, и, должно быть, это отразилось на ее лице. Он продолжил: — Некоторые из них действительно в здравом уме, с логическим мышлением и способностью мечтать о будущем, где Гарри Поттер и Орден повержены, а Лорд Волдеморт правит миром. И что, по-твоему, происходит в этом мире с такими, как ты, Грейнджер? — Он сверлил ее своим стальным взглядом, и ухмылка снова показалась в уголке губ. Он явно чувствовал себя победителем. Она просто еще не знала в чем. — Я поняла, Малфой. — Гермиона закатила глаза, пытаясь изобразить браваду. — Нас пытают. Мы умираем. Все магглорожденные получают одинаковые гравировки… — Все магглорожденные, да. — В его глазах снова появился блеск. Он сделал еще один шаг к ней, и ее спина коснулась стены. — …Но только не поттеровская «Золотая Девочка». — Ее раздражала эта кличка. — Или его подстилка Уизли, раз на то пошло. — Она нахмурилась при упоминании Джинни. Он положил руку на стену рядом с ее головой, скалясь, а она могла думать только о том, как часто она заставала его в таком же положении вместе с Панси Паркинсон во время обхода школы. — Видишь ли, — продолжил он, — Макнейру пришла в голову идея с аукционом. Он ведь блестящий бизнесмен. — Он легко посмеялся над шуткой, известной ему одному, и Гермиона почувствовала его дыхание на своем лице. — Аукционом? — Она моргнула. Он усмехнулся. — Как способом… м-м… поделить военные трофеи. В конце войны, кто бы ни схватил определенных магглорожденных, предателей крови или членов Ордена, имел право выставить их на аукцион и продать тому, кто больше заплатит… для любых целей. У Гермионы сердце рухнуло вниз. Она даже не дышала, но он не останавливался. — И поверь мне, Грейнджер, — он улыбнулся, — им нужны были не твои навыки ведения хозяйства. Желчь подступала к горлу, а слезы защипали глаза. Она прочистила горло. — Ну, полагаю, мое «спасибо» все еще к месту, — отрезала она. — Если бы ты опознал меня тогда, «Золотая Девочка» принадлежала бы Грейбеку и егерям — их лот на аукционе. Спасибо за возможность пережить остаток войны в подземелье Мэнора! Если уж быть «военным трофеем», то хотя бы в роскоши! — выплюнула она ему в ответ, заметив, как из-за ее дыхания ему на лоб снова упало пару прядей. — О, всегда пожалуйста, Грейнджер, — прошипел он. — А то я слышал, что Грейбек не особо хотел дожидаться аукциона. Он предпочитает хранить все свои «трофеи». Гермиона чувствовала, как жар разливается по шее и поднимается к подбородку, и сглотнула, удерживая его жестокий взгляд. — И, конечно же, будучи таким проницательным бизнесменом, ты решил, что так не пойдет. Зачем сдавать меня Грейбеку, если можно самому озолотиться на пару сотен галлеонов после войны. В этом все дело, Малфой? Он рассмеялся, и от этого звука у нее задрожали ребра. — Пару сотен галлеонов? Ну же, Грейнджер, уж ты-то знаешь, что твои… навыки стоили бы гораздо больше. Ты была бы главным трофеем. — Прекрати, — прошипела она. — По правде говоря, начальной ставкой на тебя и девчонку Уизли было по десять тысяч галлеонов каждая, но достоверный источник сообщил мне, что самая высокая обсуждаемая ставка — это двадцать тысяч галлеонов за рыжую… — Ты отвратителен. — Ей нужно было убираться отсюда, пока она не расплакалась. Гермиона попыталась обойти его, отходя от стены, но он преградил ей путь другой рукой. — …И тридцать тысяч галлеонов за самую умную и талантливую ведьму нашего времени. Дыхание вырвалось из легких с тихим смешком. Он самодовольно улыбался, дразня ее и наблюдая. — Ты же не серьезно, — сказала Гермиона. Она готова была заплакать, или ее тошнило, или и то, и другое. Но она не собиралась делать этого перед ним. — О, и мое любимое, — он еще ближе придвинулся к ее лицу, если это вообще было возможно, — к ставке накинули бы пять тысяч галлеонов, если бы подтвердилось, что ты еще «нетронута». Ее легким нужен был кислород, но она ничего не могла сделать. — Так скажи-ка, Грейнджер, мне любопытно, — прошептал он, — если бы прошлой весной все сложилось по-другому, мог бы я быть на тридцать пять тысяч галлеонов богаче? Рука двинулась прежде, чем Гермиона успела подумать, — она влепила ему пощечину. Грязная кровь бурлила в венах, и она задыхалась. Его лицо едва дрогнуло, когда она коснулась его, но она хорошо его приложила. Они злостно смотрели друг на друга. — Мистер Малфой, — позвал голос за тысячу миль отсюда, — они готовы вас принять. Он выпрямился, и, когда он повернулся к дубовым дверям, она развернулась на каблуках и зашагала к лифтам. Гермиона направилась в атриум. Ее каблуки цокали на пути к правому камину. Она назвала свой адрес, как только пыль превратилась в пламя, а когда Джинни подскочила с дивана, роняя на пол попкорн, Гермиона полетела прямо в туалет, потому что ей стало дурно. Следующие несколько часов Джинни ничего не говоря просидела с ней на полу в ванной.***
В ту ночь ей снился Малфой Мэнор. Она лежала на полу гостиной, рассматривая люстру и игру света на потолке. Что-то тянуло ее за руку, но она не видела что. — Откуда у вас этот меч? — Шипение. — Мы нашли его — клянусь. — Собственный голос долетел до ее ушей. Она не помнила, как говорила. — А ты лгунья, Грейнджер, не так ли? Боль в руке. Ее кричащий голос. Она посмотрела налево и увидела, как Драко Малфой вырезает «грязнокровка» на ее руке. Джинни была рядом, когда она проснулась, вся в поту.