***
После того как врач поколдовал над её грудной клеткой, дышать стало значительно проще. И менее болезненно. Её пытались напугать множественными осколками, которые могли наделать дыр в лёгких и сердце, но Шепард всегда выкладывалась на полную, вне зависимости от рисков. Всё то время, пока девушка-врач манипулировала над телом Николь иголками и шприцами, Элиас стоял рядом и молчал. Оскорблённый и раздосадованный. Не понимавший, что пошло не так. Шепард не могла ему сказать, что он вообще не должен был участвовать в этой битве, поскольку в прошлом его убило одним из первых взрывов. Шепард вообще ничего не могла ему сказать, потому что в данный момент он был для неё практически чужим: нельзя встретить человека, с которым не виделся десять лет, и делать вид, будто расставания не было. А если уж ты давно похоронил этого человека… Чёрт возьми. Шепард принялась надевать броню, и на этот раз Элиас помогал ей пристегнуть одни элементы брони к другим, поскольку в данный момент Николь была немного неповоротливой, даже несмотря на весь вколотый панацелин. — Спасибо. Послушай… Я никого здесь не заставляю выполнять мои приказы, ведь не я их прямой начальник. И не твой тоже. Если не хочешь мне подчиняться, можешь идти помогать кому-нибудь ещё. — Шепард, я просто не могу понять, что вообще происходит… Почему… — Нет, Элиас, не сейчас, — оборвала она его. — У нас война. Мы воюем с захватчиками и не знаем, когда придёт помощь и придёт ли она вообще. Все «почему» оставь на потом, когда нас повысят в звании и мы будем проставляться в баре у Джона, — усмехнулась она практически искренней улыбкой. Элиас сделал вид, что поверил. — А сейчас… у этих ребят были истребители. Думай, как нам их уничтожить, — постаралась девушка переключить внимание мужчины на более нужную цель. Шепард выслушивала доклады со всех сторон. Её мнение касательно разных проблем интересовало всех. Её слово имело вес. И она была действительно удивлена, что очень скоро их база забрала ещё по квартилу с каждой стороны: были установлены новые баррикады, захвачены новые дома, организованы «полки» из бойцов на средних и дальних дистанциях, был даже отряд «коктейлеметателей», которые вносили серьёзную смуту в рядах противника. В следующем часу не было активных попыток отвоевать их лагерь. Они лишь натыкались на какие-то ранее сброшенные отряды, которые затем быстро уничтожались. На частоте пиратов тоже было всё тихо: как будто те прознали о взломе и перешли на другие каналы. Шепард с главами небольших отрядов разрабатывала стратегию битвы против истребителей и наземных полков. В основном их преимущество состояло в том, что входы в укреплённые и занятые снайперами здания были только с площади, где распологался лагерь. — Если они захотят взять наш лагерь, то им придется вести огонь на подавление. Насколько я понимаю, они не хотят разрушать инфраструктуру, так что в этом плане у нас преимущество: мы не боимся использовать гранатомёты… — Вообще-то, этот город — не ваша собственность. С чего вдруг вы решаете, что мы можем разрушать, а что — нет? — раздался противный голос с противоположной стороны карты, над которой стояла Шепард, жалевшая, что у неё нет способности прожигать взглядом дыру. — Все просто. Давайте проголосуем, — легко произнесла Шепард. — Кто за то, чтобы сдаться на милость работорговцам-батарианцам? Ожидаемо, ни одной руки не поднялось вверх. — Кто за то, чтобы всеми силами задержать этих уродов до прихода флота? Одна за другой стали подниматься руки. Шепард не воздерживалась от голосования, подняв и свою. Лейтенант Дишес с премерзким выражением лица промолчал. — Разрушенное можно отстроить, старший лейтенант Дишес. А вот убитых из-за вашего страха разрушить обшивку зданий уже никогда не вернуть. — Здесь и здесь находятся целые парковки аэрокаров, площадь которых позволяет приземлить фрегат, — взял слово один из солдат Альянса, имени которого Шепард не знала. — Вряд ли они ещё раз рискнут приземлить целый фрегат… у нас ещё много аэрокаров, — усмехнулся другой. — Согласна, — кивнула Шепард. — А значит, они зависнут на небольшой высоте и будут выгружать людей челноками. Это не больше пяти-шести человек на один челнок. Маловероятно, что в одном фрегате будет больше двух челноков… Плюс к этому они не смогут выгрузить машины вроде МАКО, потому что слишком мало места… Шепард знала, что, в теории, это возможно. Даже на практике. Но у них был самый, чёрт возьми, лучший пилот во всём Альянсе! — Даже если смогут — это будет бесполезно: эти парковки предназначены только для аэрокаров и людей, на машине с неё не спуститься, — поспешил сообщить Элиас. — Та, где они сели на фрегате, была единственной, находящейся на земле. «Вы просто не видели, как я с гор спускалась на своём любимом МАКО…» — Отлично, минус одна проблема. Что касается челноков… Они могут высадиться куда угодно, но небольшими отрядами. В этом наше преимущество — уничтожать их до того, как они соберутся в большом количестве. С этим нам хорошо помогут гранатомёт и биотики. Неужели среди колонистов нет азари? Офицеры переглянулись с удивлёнными выражениями лиц. Похоже, они забыли про то, что каждая азари — биотик, пусть и не сильный, если те не хотят развивать навыки. Один из младших офицеров поспешил удалиться в направлении подземного убежища, чтобы поискать азари. — Ещё одной проблемой могут стать турели на челноках и истребители. Есть предложения? — продолжила Шепард. — Турели, гранатомёт, МАКО, — пожал плечами один из заседателей. — Больше предложить нечего. — Никто не пытался создать сингулярность в кабине пилота? — осторожно уточнила Шепард. Когда на неё посмотрели все присутствовашие, она решила, что это значит «нет».***
Ждать младшего офицера пришлось довольно долго: беженцы заполнили три с половиной подземных уровня из пяти, что уже было где-то в районе тридцати тысяч людей. Само убежище, как выяснила Шепард, было рассчитано на пятьдесят тысяч человек. Сама она туда никогда даже не заходила, но, по словам знавших, это был огромный подземный комплекс, каждый последующий подземный уровень которого был больше и больше. Вскоре наружу стали выходить миловидные азари. Они явно нервничали на поверхности: постоянно смотрели в небо, оглядывались, переминались с ноги на ногу. Шепард разговаривала с ними достаточно долго, пытаясь понять, что они могут, и несколько из них действительно оказались достаточно сильны в биотике. Вот это действительно была удача. Трое азари были определены в «наступающий биотический отряд», остальные, коих было довольно много, — в отряд поддержки. Некоторые вовсе не хотели помогать и уходили обратно в бункер. Шепард не задерживала их. Распределив всех желавших помогать азари по разным точкам их лагеря, Шепард также раздала указания касательно падавших обломков. Как избегать, как перенаправлять, как прикрывать людей. За это время всем раненым была оказана помощь; жертв было мало. Но сколько невинных не смогло добежать до укреплений или погибло при бомбёжке… Оставалось только гадать. Хотя необходимо было всего лишь подождать: после окончания Скилианского блица всех этих жертв посчитают и запишут на её счет, потому что… Надо же кого-то обвинить, верно? «Если бы лейтенант Шепард не начала атаковать этих пиратов, они бы просто прошли мимо!» «Если бы лейтенант Шепард не уничтожила фрегат, не погибли бы сотни колонистов!» «Ага, погибли бы тысячи», — отвечала сама себе Шепард на выдвинутые обвинения, которые она ожидала услышать после окончания Скиллианского блица. Но пока что… Пока что она ещё собиралась повоевать.***
Учитывая, сколько времени длилось затишье — на часах была половина девятого — их собирались атаковать сразу все, потому что невозможно так долго планировать элементарную атаку. Но зато за эти полтора часа тишины весь лагерь успел отстроить со всех сторон баррикады, организовать патрулирование, установить часовых для наблюдения за ближайшими крупными стоянками и крышами, отправить отряд к космопорту, который был уничтожен в первой бомбардировке, чтобы проверить наличие выживших или раненых. Плотная застройка не слишком высокими зданиями — большинство строений не превышали семи этажей — давала им отличное укрытие. Их «войска» распределились по этажам и крышам зданий для наблюдения за пешими улочками. Были разучены простейшие сигналы тревоги, которые должны были подавать наблюдатели, если что-нибудь заметят. В общем-то, лагерь стал практически самодостаточным. Оставалось только уничтожить противника. И этот противник объявился множеством чёрных точек, летевших с севера. Тут же поднялась общая тревога, все добровольцы попрятались по убежищам и баррикадам. Люди на крышах укрылись в зданиях, люди в окнах спрятались за стенами. Каждый из их лагеря изображал отсутствие этого самого лагеря. Шепард сама сидела в убежище наперевес с дробовиком, наблюдала из-за стены здания, кто именно к ним пожаловал. Первым медленно пролетел крупный фрегат, как будто оценивавший ситуацию. За ним живо пролетели два челнока и ещё три истребителя. Судя по всему, все ждали решения командования — что именно им делать, поскольку врага они не наблюдали. Все присутствовавшие очень постарались, чтобы сверху их было трудно заметить — даже с помощью инфракрасного излучения. Шепард ждала, пока истребители как можно ближе подлетят к нужному зданию. А точнее, к двум определённым. Её сердце билось чаще обычного. Она нервничала, ведь иначе… Многие жизни на кону. Крейсер пролетел мимо, а челноки начали медленно приземляться посреди площади. «Ну не будут же они такими идиотами, чтобы высаживаться посреди лагеря врага», — хотела бы сказать Шепард, но ошиблась. Челноки не стали опускаться на землю, а открыли свои двери, с прохода начали выпрыгивать пираты; и в этот момент, момент всеобщего напряжения, она увидела, как два из трёх истребителей пристально вглядываются в окна нужных зданий. — Син! — как можно громче выкрикнула Шепард, сразу после чего выстрелила во врагов, скомандовав действовать всем. Она определённо слышала выкрик «Духи, они на крышах!» от одного из пиратов. Враги ожидали нападения, но вряд ли настолько организованного. Они спрятались за тем минимальным набором укрытий, что у них был. Вот только прятались они от Шепард, в то время как с противоположной стороны на них также посыпался град пуль из винтовок и пистолетов всех калибров. У двух азари всё получилось практически идеально. Щит истребителя не позволял проходить таким способам воздействия как удар или подъём, но вот против сингулярности щиты не могли спасти. Особенно — против сингулярности, прикреплённой к кабине пилота. Маленькая чёрная дыра внутри кабины крушила всё, что могла вырвать и притянуть к себе, включая руки пилота. Истребитель заметался на месте, неспособный нормально летать из-за притяжения, но в конечном итоге сингулярность взорвалась, разбив бронированное стекло и убив беззащитного пилота. Оба истребителя начали стремительное падение вниз, и на этот счёт у людей были инструкции, где прятаться, и сами пути отступления, в отличие от пилотов челноков и выгруженной пехоты. Каким-то чудом оба челнока сумели не попасть ни под огонь, ни под истребители, ни под взрыв и теперь поспешно улетали к фрегату. А вот выжившим под огнём пиратам не повезло: один из истребителей приземлился как раз в районе их высадки, а второй угодил в стену одного из зданий, вовсе не имевшего с этой стороны окон. Вот только ни удар об стену, ни последовавшее падение вниз не взорвало истребитель, что нервировало: неизвестно, когда двигатель не выдержит и сдетонирует. Третий истребитель, находившийся слишком далеко от биотиков, заставил колонистов играть в прятки, поскольку он начал отстреливать тех, кто находился в зданиях. Шепард видела, как пулемёт оставлял борозды маленьких отверстий в стенах. — МАКО! — выкрикнула она следующую команду. — Огонь! Перехватив винтовку вместо дробовика, Шепард принялась расстреливать истребитель, пока не вернулись челноки со следующей партией врагов. Мако, до этого скрытый под куском какой-то очень большой брезентовой ткани, повернул своё дуло на истребитель. Выстрел был оглушающе-громким, и Николь пожалела, что не сидит внутри машины. Гранатомётчик на одной из крыш зданий тоже не медлил, наводя прицел на последнюю цель. Попасть в этого пилота было проблематично, так как тот явно понял, сколько именно человек его атакуют и с помощью чего. Он неплохо уворачивался от взрывавшихся крупных снарядов, пропустив лишь один, уничтоживший щит. Но вот от множества выстрелов колонистов ему было нигде не спрятаться. И как только из его машины пошёл дым — Шепард определённо это увидела — тот поднялся выше уровня досягаемости и поспешно отправился к тому же фрегату. Наступило затишье, и колонисты начали вылезать из своих убежищ. Шепард проверяла выживших и с удивлением увидела живого крогана и человека, отброшенных взрывом. Она подошла к каждому, уточнив, хотят ли они поделиться с ней информацией в обмен на жизнь. Не хотели — и Шепард окончила их мучения. — Не расслабляться! Они могут начать атаковать нас чем похуже! — выкрикнула Шепард, отходя от мёртвого крогана. — И добейте наконец этот истребитель! Она бы хотела ошибаться — очень хотела, ведь тогда столько бы проблем решились сами собой. Но Шепард в очередной раз права, а значит, фрегат возвращался, чтобы начать их бомбить. Из самых больших пушек. И вновь всеобщая тревога, и вновь все прячутся. Теперь как можно глубже в зданиях, надеясь, что стены выдержат. Должны. Обязаны. Шепард наблюдала за проплывавшим кораблём из небольшого окна на втором этаже наиболее крепкого здания. Она прекрасно знала, что это было небезопасно — надо было скрыться внутри, но ей необходимо было знать, что происходило снаружи. Фрегат бомбил всё подряд: дома, баррикады, часы-памятник, стоявшие посреди площади. Она выругалась себе под нос, когда один меткий выстрел попал в МАКО, уничтожая его щиты в ноль. И сильно сжала снайперскую винтовку в руках, когда второй выстрел пробил его броню и умудрился перевернуть их вездеход. Третий выстрел заставил машину взорваться. Вместе с капралом Грином и ещё двумя колонистами внутри. — Подонки, — прошептала она, глядя на пламя. «Не двигайся, Николь». «Их не спасти». «Дыши». После нескольких выстрелов у одного из наиболее конструкционно слабых зданий начала опадать наружная стена. Ещё несколько выстрелов полностью оголили западную часть дома, оставив всем на обозрение помещения, которые были внутри. То же самое фрегат сделал ещё с одним домом, потратив чуть больше времени. Потом настала очередь здания, в котором была Шепард, и в этот раз ей пришлось бежать на всех парах подальше от окон, на первый этаж, где засели испуганные колонисты. «Когда же это кончится?..» «Может быть, лучше нам сдаться?..» «У них же куча крейсеров, как нам выдержать?!» Николь слышала это всё, пока проходила рядом с людьми. Мужчины, женщины, солдаты. Все они выглядели испуганными, нервными, едва ли не плакавшими. Шепард могла предположить, что творилось в бункере: куча перепуганных стариков, женщин и детей, боявшихся сделать лишнее движение во время непрекращавшихся дрожи от выстрелов. — Вы уверены, что это была хорошая идея, мэм? — не выдержав, обратился напрямую к Шепард один из офицеров этой колонии. Он выглядел так, будто был готов взорваться с минуты на минуту. Страх переполнял его и передавался всем присутствовавшим, словно вирус. Николь тяжело выдохнула. — Я уверена, что это было наше лучшее решение, — ничуть не колеблясь под взглядом толпы, ответила Шепард. — Полагаю, некоторым из вас известно, что произошло в колонии под названием Мендуар, — начала она с таким ощущением в груди, будто копалась в старой гнойной ране. — Я выросла там. И когда на колонию напали батарианские работорговцы, никто не дал им отпор. Никто не смог сплотить людей на борьбу с ними. А потом... Всех женщин и детей забрали в рабство, — она сжала пальцы на оружии, надеясь, что никто не увидит, как тяжело ей было это рассказывать. — И если вы не хотите такой судьбы для ваших жён и детей — нам нужно сражаться. Мы дождёмся флота и вышибем этих ублюдков из нашего дома!***
После продолжительной бомбардировки фрегат улетел, и люди начали выбираться из своих убежищ. Помимо МАКО, были уничтожены прилегавшие к площади обшивки зданий. Единственным исключением была метеостанция: она были кристально чистой, ни один выстрел её не задел. Не из всех зданий было так просто выбраться — множественные обломки завалили выходы. Спрыгнув со второго этажа на груду мусора, Шепард поспешно спустилась по горке на землю, к остальным. Порядка пяти человек уже пытались перевернуть закончивший гореть МАКО, но без помощи троих азари и их биотики у них так бы ничего и не вышло. Внутри было три трупа. Ожидаемо, но от этого не менее грустно. Кто-то из присутствовавших женщин начал громко рыдать. Шепард сжала зубы и пошла дальше — навстречу отчётам. Под завалами, как выяснилось, находилось как минимум десять человек. Но не факт, что они были живы, особенно учитывая, что они оказались там после многочисленных попаданий фрегатного орудия. Нескольких биотиков выделили для плавного разбора завалов и освобождения людей из-под них. Шепард разговаривала с несколькими офицерами по поводу дальнейших укрытий, когда раздался крик наблюдателя. — Крейсер! На юге грёбанный крейсер! Люди забегали в панике. И даже тройное «В укрытие!» от Шепард и офицеров их не слишком отрезвило, потому что по большей части это были гражданские, которые никогда в жизни не видели крейсер настолько близко. Фрегат — это небольшой космический корабль, максимум вмещавший до трёх сотен людей. «Нормандия» была фрегатом, на борту которого никогда не было больше пятидесяти человек. А крейсер… В конкретно этом крейсере, который приближался к ним, могла поместиться сама «Нормандия» и ещё останется место на приблизительно пару тысяч человек. А потом началась очень долгая, изматывающая битва.***
Можно было сказать, что захватчики поумнели — по крайней мере, теперь они высаживались на множестве челноков в некотором отдалении от лагеря, с разных сторон. И сразу же прятались за укрытиями, продвигаясь к лагерю медленно и не слишком уверенно. Окружали со всех сторон, заставляя колонистов нервничать всё больше и больше. По крайней мере, они больше не бомбили колонию. Пока что. Распределившиеся колонисты начали вести борьбу с пиратами, отстреливая тех из окон. Но в этот раз у них было больше кроганов, больше щитов, больше оружия, в том числе гранатомёты. Плюс истребители — извечная проблема. Над ними летало около пяти, то появляясь, то исчезая. Со временем их количество сократилось до двух — не без помощи азари. Шепард бегала от одной баррикады к другой, помогая там, где тяжелее всего. Меняла оружие, едва оно начинало пищать о перегреве, просто выбрасывая его на землю. Несколько раз пыталась поменять ещё не существовавший термозаряд. Всячески пыталась не использовать биотику, зная, что ни к чему хорошему это не приведёт. Вытаскивала раненых из-под пуль, едва не подставляясь сама. Горела адским желанием победить. Отомстить. Уделать. Количество убитых и раненых начало стремительно расти. Люди уставали, ошибались. Спустя несколько часов непрерывной осады Шепард уже и сама не соображала, куда бежит. «Туда, где стреляют», — напоминало сознание. Мэйн привлёк максимальное внимание батарианцев, и теперь они расплачивались за это своими жизнями. Действие обезболивающего, вколотого после травмы рёбер, закончилось, и теперь тупая боль в солнечном сплетении преследовала Шепард при каждом выстреле. Боль затуманивала рассудок, но у Николь не было ни одной минуты, чтобы наведаться к врачам — у них и так много работы. Когда на часах (уже в инструметроне, а не на середине площади) Шепард увидела час дня, она тяжело выдохнула. Всего лишь час дня. А им надо продержаться как минимум до восьми вечера. Единственным плюсом такой долгой осады было то, что враги тоже уставали. Многие особо способные оставались в живых уже несколько часов и продолжали отстреливать не очень способных колонистов. Таких Шепард очень нравилось убивать собственноручно. Вот только спустя столько времени даже Николь была вымотана, а это тело… Её двадцатидвухлетнее тело не было подготовлено к настолько долгим марш-броскам. Оно было слабее, и она сильно сомневалась, что сможет в данный момент сравняться с Джеймсом в подтягиваниях. — Шепард! Шепард, лови! Николь, не сразу очнувшаяся от транса из-за выстрелов позади неё, с задержкой поймала небольшую бутыль от неожиданно появившегося на поле боя Джона. Мужчина нёс на одном плече винтовку, а на другом — большую сумку, внутри которой была куча таких же бутылочек. Он сидел на коленях, прячась от выстрелов, и вкалывал шприц в рану молодого колониста без брони, которого Шепард уже признала мёртвым. — Ты что, в медики заделался? Что в бутылке? — открыв и сначала попытавшись унюхать содержимое ёмкости, потому что мало ли что — в конце концов, Джон бармен, — Шепард поморщилась, так как запах ей определённо не понравился. Не алкоголь, но что-то очень похожее. И противное. — Энергетик, — коротко ответил он, хватая колониста за руку и ногу и перебрасывая через плечо. — Пей живо! — грозно сказал он, отходя с линии огня и направляясь в сторону больницы. Шепард убрала забрало шлема, зажала нос и постаралась выпить всю жидкость как можно более крупными глотками. А после она продолжила убивать врагов, замечая, что, куда бы она ни шла, враги направлялись за ней. На протяжении следующих двух часов она активно проверяла эту теорию, бегая в разных местах и собирая кучки врагов за собой. В дальнейшем она поделилась этим наблюдением с другими, и общими усилиями Шепард начала заманивать врагов в ловушки, будучи приманкой. При этом она поймала несколько пуль, пробивших щит, и теперь бегала, по уши утыканная шприцами с панацелином и обезболивающим. Ещё через час Шепард сменила позицию, засев в одном здании и отстреливая врагов по головам, поскольку снайперской винтовкой она владела так же хорошо, как и дробовиком. А враги всё не кончались. Они выгружались из челноков с неимоверной скоростью. Улицы были усыпаны трупами батарианцев, кроганов, людей, ворка, саларианцев и азари. Были трупы варренов и небольшого количества роботов, ранних версий «Локи». В какой-то момент её позвали на помощь, и пришлось бежать на подмогу, потому что с противоположной стороны защитники были уничтожены, и оборона была прорвана. Когда Шепард пришла на место, то поняла, что это была ловушка: как только она показалась рядом со вступившими на площадь врагами, из-за домов вылетело несколько истребителей и челноков, атаковавших не всё подряд, а именно Шепард. «Как же меня тут ненавидят». Разрозненные отряды колонистов больше не могли дать достойный отпор, поскольку многие были не в состоянии, другие убежали, а те, кто остался, не владели в должной мере навыками стрельбы. Шепард пришлось укрыться в ближайшем здании. И она не слышала ни одного человека, который мог прийти ей на помощь. Зато батарианцы, приближавшиеся к её укрытию, истребители и челноки, державшие турели наготове, были очень не прочь помочь ей с избавлением от жизни. Она сама загнала себя в угол и теперь пыталась придумать, что делать дальше. Высунулась из укрытия со снайперкой — сняла врага за турелью в челноке. Высунулась с другой стороны стены — покончила с самым ближним батарианцем. Переждала очень долгую очередь от «истребителя». Сбежала в другое помещение от его взрывов. Убила двоих варренов из дробовика. И всё это происходило так, словно она действительно билась в последний раз. Но ведь не могло же так быть?.. Она не выстоит против стольких врагов без биотики. Да даже с биотикой она не всесильна, чёрт побери! Она поднималась на другие этажи, отходила вглубь здания, чтобы её не было видно из окон, но ей всё равно приходилось прятаться. Она по одному расправлялась с врагами, и пока что ей везло… Но как скоро ей не повезёт? Прячась от врагов и оставляя трупы в каждой комнате, она вышла к разрушенной части здания. Внизу — четыре этажа полёта. Сверху — опускавшийся на её уровень истребитель. Она слышала насмешки многочисленных пиратов за спиной. Что-то про «загнанного в угол пыжака». Путь был только один — и она прыгнула вниз. Нервная система взорвалась, в глазах появились всполохи синих искр. Она выдержала три секунды адской боли, прежде чем её ноги коснулись земли. Последние силы ушли на то, чтобы сделать последний прыжок за обломки, где она смогла бы спрятаться от истребителя. — Все на первый этаж! Найти и уничтожить, быстро! Шепард трясло, и она даже не могла держать в руках оружие. Она смогла достаточно замедлить своё падение, чтобы не переломать ноги, но зато теперь могла умереть из-за того, что вовсе не сможет сопротивляться. У неё было совсем чуть-чуть времени, чтобы прийти в себя. Не больше минуты, пока эти уроды найдут путь к ней. Где-то вдалеке прогремел взрыв. «Вставай». «Ну же, живее!» Каждая нервная клетка всё ещё подавала условно ложный сигнал о боли, и Шепард заставила себя встать только после того, как оказалась на коленях. Пальцы почти не слушались, мелкой моторики как будто и вовсе никогда не существовало, но она всё равно тащила за собой дробовик, как будто это спасёт её. Шум крови в ушах не сразу позволил услышать приближение парившей машины. Но окрик её по имени заставил Николь посмотреть вперёд, где застыл открытый аэрокар с тремя людьми на борту. И Элиас, держа винтовку наперевес, звал её. Спасал. — Живее, Шепард! Каждое движение она делала через силу, потому что даже ощущение земли под ногами было непрочным, словно бы она пребывала в вакууме. Но она сделала шаг, второй. А после побежала — так быстро, как могла. Элиас уже отстреливался от появлявшихся врагов, и Шепард слышала ругавшегося на переднем сидении пилота. Завалившись назад, где должны были быть кресла, Николь смогла выдохнуть и попыталась прийти в себя от тремора и боли. — Аsí… Боже… Это было безумие, лейтенант, — отозвалась с переднего сидения девушка. Кажется, её звали Миара. — Боже, шевелись, Чи! Машина двинулась вверх и сразу же вправо, уходя от залпа истребителя, который такой наглости у него под носом точно не ожидал. Пока Шепард приходила в себя, Элиас её коротко осмотрел, снял её шлем и вколол ей шприц с какой-то жидкостью в вену на шее. — Что это, Аллингтон?.. — не будучи способной сопротивляться, да и не желая этого, спросила Николь. Хотя начала понимать самостоятельно, потому что практически моментально сердце забилось чаще, а туман в глазах рассеялся. Звуки наконец-то слышались не как из-под толщи воды. И несмотря на боль, оставшуюся после применения биотики, у неё появились силы двигаться. Она смогла сесть на полу аэрокара. Тут точно было кресло раньше, но его бесцеремонно вырвали. Тем временем аэрокар свернул в переулок, где ему пришлось сильно наклониться набок, чтобы пролететь, а Шепард — ухватиться за кресло впереди. — Стимулятор. Лучше? — уточнил Элиас. — Ты нам ещё нужна в боевом виде. — Да, благодарю. Как вы меня нашли? — с искренним непониманием спросила она, окончательно приходя в себя и надевая шлем обратно. Она уже множество часов не видела ни одного знакомого лица и боялась спрашивать. Следовавший за ними истребитель не мог протиснуться между домами и потому остался где-то сверху и позади, пока Чино, сидевший за пилотированием аэрокара, петлял всеми возможными способами. — Мы тебя и не искали, Шепард. Случайно наткнулись, — честно ответил Элиас. — Нам показалось подозрительным, что так много внимания уделяется одной конкретной точке. И нашли вас, мэм, — пояснил Чино. — Вы в порядке? — Нам нужно вернуться туда — они прорвали оборону, — игнорируя вопрос, резко приказала Николь. — Не переживай, Шепард. Ты нам очень помогла, будучи главной мишенью, — усмехнулся Элиас.***
Пока Шепард собирала максимальное количество врагов за собой, небольшая группа партизан вместе с азари-биотиками раскладывали наспех собранные взрывные заряды. И грохот, что она слышала ранее, был только первым взрывом из множества последовавших. Они заблокировали проход и убили достаточно работорговцев, чтобы после добить их общими усилиями из оружия. Это заставило Шепард гордиться ещё больше. И она совсем чуть-чуть надеялась, что это именно её слова так подействовали на предприимчивых колонистов. Дальше всё было практически спокойно. Медленные и крайне неуверенные нападения батарианцев, периодические атаки истребителей (которые биотикам также получалось уничтожать с некоторым успехом). Больше не было прорывов обороны, потому что, по сути, враги даже не пытались это сделать. И колонисты, и пираты сидели по своим укрытиям и понемногу перестреливались. Никто не хотел выходить в открытый бой и умирать. И когда начали опускаться сумерки — в её коммуникаторе впервые за всё время белого шума начали появляться звуки, которые спустя некоторое время преобразились в речь человека, запрашивавшего обстановку. И, чёрт побери, как же она была рада слышать дружественный голос. — Говорит младший лейтенант Шепард, находимся под осадой рядом с метеостанцией города Мэйн, защищаем порядка тридцати тысяч колонистов, — отрапортовала она, едва связь стала похожа на «настоящую». «Держитесь, лейтенант, мы идём». Весть о прибытии флота была встречена не просто радостно — это был искренний восторг, и многие колонисты едва ли не плакали от счастья: они живы.