***
За время, что она добиралась до центра Президиума, Шепард успела протрезветь, а потому чувствовала себя бесконечно глупо, но отступать даже не собиралась. Она полностью осознавала, насколько её поступок был спонтанным и в какой-то степени опасным (Гаррус мог посчитать её странной, навязчивой), но всё это перекрывало желание встретиться с этим турианцем, по которому она чертовски скучала. Шепард следила за стоянкой аэрокаров и вглядывалась в каждого, кто из них выходил. Когда она увидела знакомого турианца, то не смогла сдержать судорожного вздоха. Гаррус живой, целый и невредимый. Ни шрама на пол-лица, ни привычного визора, закрывающего левый глаз. Лишь синие метки, голубые глаза и острые мандибулы, дергающиеся намного живее, чем у остальных турианцев. Шепард не могла отвести взгляд и с небольшим наслаждением ждала, пока он найдёт её, стоявшую в одиночестве у перил перед самой статуей. — Лейтенант Шепард, — сверившись с инструметроном и убедившись, что это она, подошёл Гаррус. Шепард изо всех сил пыталась сдержать слишком наглую и обрадованную улыбку. Получалось… с переменным успехом. — Признаться, я был удивлён, когда вы мне написали, — официально продолжил Вакариан, и Николь, легко оттолкнувшись от перил, подняла руку вверх, останавливая его поток слов. — Просто Шепард, если не возражаешь, — легко сказала она. — Есть пожелания, куда пойти? — спросила она, с улыбкой вглядываясь в такие знакомые черты лица и чувствуя болезненную необходимость коснуться пальцами его мандибулы, убедиться, что Гаррус перед ней — настоящий, а не плод её воображения. Она отвела взгляд, чувствуя почти что физическую боль. — Я, к сожалению, без понятия, в каких барах подаётся и турианская, и человеческая выпивка. — «Сверхновая»? Они недавно открылись, но от многих сокурсников я слышал, что там очень неплохо, — неуверенно предложил Гаррус. — Ничего не имею против, — сказала Шепард и, активировав инструметрон, вызвала аэрокар до клуба. Она абсолютно не знала, что в нынешнем семьдесят седьмом году уже работает, а что ещё не открылось, и поэтому она не предлагала сама. Но «Сверхновая» навевала приятные воспоминания об Андерсоне, дающем в морду Удине… — Так что ты делаешь на Цитадели? Мне казалось, ты должен обучаться у какого-нибудь СПЕКТРа, — спросила Шепард, когда они оба уселись в транспорт. — Тренировка всё равно сначала включает в себя подготовку… Физическую и умственную, — медленно проговорил Вакариан, видимо, не зная, как объяснить всю сложность этой системы человеку. — Мы обучаемся владению различным оружием и техникой, простейшим инженерным навыкам, полевой медицине… В принципе, всё то же самое, что и в Академии, но гораздо более углублённо, — объяснил он. — И… эта «тренировка» проходит на Цитадели? — с улыбкой уточнила Шепард, понимая, что Гаррус забыл основной вопрос. Она видела, как он нервничал, но при этом всё равно старался не показывать этого. Вот только Николь слишком хорошо знала его невербальную сторону общения. — В данный момент — да, поскольку на Палавене нет нормальных учителей ксенобиологии. Ксеносы не выдерживают климата Палавена, — пожал плечами Гаррус. Шепард кивнула, принимая такое объяснение. Она сама никогда не была там, но достаточно слышала о солнце родной турианской системы, пытавшимся сжарить любого не-турианца на Палавене. Они вышли на стоянке совсем рядом со Сверхновой и отправились прямиком вглубь бара, тут же заказывая себе выпивку. И если Шепард нужно было просто успокоить нервно подрагивающие пальцы из-за нахождения рядом с Гаррусом, то турианцу было необходимо расслабиться, чтобы прекратить считать, что Шепард прожигает в нём дыру. — Так зачем ты… позвала меня? — неуверенно спросил Вакариан, смотря куда угодно, только не на Шепард. Та сидела, уперев локти в стол и оперев голову на руки, скрывая чуть насмешливую улыбку за ладонями. — Мне казалось, у такой, как Шепард, должны быть… друзья… с которыми она могла бы ходить по барам… Чёрт, подожди, я не хотел обидеть тебя, — встрепенулся он, когда осознал, что, наверное, сказал что-то не то. Ведь она же человек, а значит, у неё совершенно другие моральные принципы. — Расслабься, Вакариан, — она откинулась на стуле в самую вальяжную позу, которую только могла изобразить. — Если ты хочешь спросить, какого хрена я позвала выпить не друзей-людей, а незнакомого турианца, то так и спрашивай, — им принесли напитки, и Шепард сделала несколько небольших глотков. В «Сверхновой», в отличие от человеко-азарийских баров, в которых она была до этого с Элиасом, напитки подавались в герметичных стаканах, чтобы минимизировать возможность аллергической реакции от попадания тех или иных частичек кожи в напитки. — Эм… Да, пожалуй, именно это я и хотел спросить, — произнёс он, выпив сразу же половину. Видимо, для храбрости. Шепард лишь надеялась, что Гаррус в своём нынешнем возрасте умеет контролировать себя, чтобы дойти до дома на своих ногах. — На самом деле, мне просто не хотелось видеть никого из своих знакомых, — пожала плечами Шепард, покачав в руках бокал с напитком и внимательно следя за жидкостью. — Я кое в чём ошиблась, и мне захотелось новой компании. — В виде турианца? — чуть приподнял мандибулы Гаррус. Шепард знала, что это был откровенный скепсис. Будь он человеком — изящно приподнял бы бровь. Она не смогла сдержать усмешки. — В виде турианца, — кивнула она, делая глоток. Она не могла объяснить Гаррусу свою заинтересованность в нём, так что делала вид, что это само собой разумеющееся. — Это… довольно необычно, ведь люди и турианцы немного… Не ладят после Инцидента, — он неопределённо взмахнул рукой, свободной от напитка. — Если тебя увидят в компании с турианцем… — Вакариан, я подозреваю, ты никогда раньше с людьми не общался, — прервала его Шепард. — Если кто-нибудь посмеет мне высказать, что я общаюсь с турианцем, он получит в морду незамедлительно, — довольно резко, но уверенно ответила она. О, она знала, кто первым будет кричать про «неподобающее» поведение, и собиралась выбить эту ксенофобную дурь из любого, кто встретится на её пути. — Наставник говорил, что люди — воинственная раса, — хмыкнул Вакариан, прижав мандибулы к лицу. Вкупе с прищуренными глазами это выглядело устрашающе. Так Вакариан разговаривал с мусором, наводнившим Цитадель или Омегу. Предупреждающе. Он не особо верил в благие намерения Шепард и осторожничал, несмотря на то, что пришёл без оружия. Как и она. — Только если мы защищаем свой дом или убеждения, — парировала Шепард с лёгкой улыбкой, не обращая внимания на резкую реакцию Гарруса. — Как и турианцы, — она подняла полупустой бокал чуть повыше, вглядываясь в глаза Вакариана с нежной улыбкой. — За мир между нашими народами.***
Они разговаривали. Много и очень долго. О всяких глупых вещах вроде различий в военной подготовке, об особенностях оружия (уже сейчас снайперские винтовки стали его страстью). Рассказывали друг другу про свои родные миры: Гаррус — с ностальгией про домашний сад с растущими там необычайного вкуса фруктами, с которыми не сравнится ни одно блюдо на Цитадели; Шепард — с глубокой печалью про ярко-оранжевые закаты Мендуара и запахи летних цветов, которых нет даже на Земле. Саднящая боль в груди Шепард затихала во время их разговора и появлялась вновь, стоило ей вспомнить, что Гаррус перед ней — не тот, с кем она прошла огонь и воду. Но он всё ещё был тем, с кем ей было приятно даже молчать. Безумно хотелось схватить его за руку, уткнуться в плечо… И молчать. Но она не могла себе позволить этого, и понимание этого отрывало часть её души. Они уже давно перестали пить алкоголь. Шепард ошиблась насчёт молодого Вакариана: тот вовсе не собирался напиваться. Он пришёл к ней на встречу из чистого интереса, как бы подозрительно к этому не относился. Да и каждый из них был достаточно ответственен, чтобы вовремя остановиться. У Вакариана завтра занятия, а Шепард должна показаться на корабле, чтобы её не потеряли. — Может быть, расскажешь, как ты меня нашла? Откуда знаешь про меня так много? — после долгой тишины, тихо спросил Вакариан. Они поменяли свой столик на тот, что был ближе к окну, и постоянно смотрели туда, наслаждаясь видом ночной Цитадели и её огнями. — Может быть, — уклончиво ответила Шепард с хитрой улыбкой. Она боялась этого вопроса, но знала, что когда-нибудь Гаррус решит его задать. — Но не в этот раз, — непринуждённо пожала плечами она. Когда-нибудь она придумает достаточно правдивую ложь. Но пока что врать Гаррусу было выше её сил. Она потянулась, выгибая спину, а затем в несколько глотков допила кофе. — Думаю, нам пора. Хотелось бы ещё поболтать с тобой, но уже светает, а мы так и не легли. Опять проведу весь день на кофе, — тихо пожаловалась она, зевнув в ладонь. — Шепард, ты слишком подозрительная, чтобы отпускать тебя так просто, — нахмурился Гаррус. И Николь почти купилась на это серьёзное выражение лица, но веселье в глазах Вакариан забыл спрятать, и поэтому она лишь легко рассмеялась. — Арестуете меня за приглашение выпить, почти-СПЕКТР Вакариан? — иронично спросила Шепард, поднимаясь с кресла и с искренним весельем вглядываясь в сидящего напротив неё турианца. Тот застыл на несколько секунд с нечитаемым выражением, а затем довольно кивнул. — Хорошая мысль, — он поднялся и несколько долгих секунд смотрел в глаза Шепард, в которых отражался искренний скепсис. — Но, так и быть, в следующий раз, — сдался Гаррус, а Николь фыркнула и отвела взгляд, направляясь к выходу. — Однако от провожатого в лице почти-СПЕКТРа Вакариана тебе не отвертеться, — легко нагнав девушку, дополнил турианец. — Кажется, в начале вечера ты боялся, что меня заклеймят позором за общение с турианцами, — напомнила Николь, подходя к стоянке с аэрокарами. Но против его компании точно ничего не имела. Наоборот, это грело её истерзанную душу. — Ночная Цитадель опасна для молодых девушек, — парировал он. — Особенно для таких, как ты. — Это каких? — с весёлой улыбкой спросила Шепард, повернувшись, чтобы видеть его лицо. Комплименты турианцев (а точнее — одного конкретного) всегда были для неё выше всяких похвал. — Маленьких? — неуверенно не то сказал, не то спросил Гаррус. — Хрупких… И не имеющих тормозов, — тише добавил он, надеясь, что забиравшаяся в аэрокар Николь этого не услышит. А она в ответ звонко рассмеялась. — Как-нибудь мы проведём спарринг, Вакариан, и я покажу тебе, насколько я хрупкая и насколько — гибкая, — заверила его Шепард с крайне довольным выражением лица. — И только попробуй мне проиграть, — пригрозила она с улыбкой, а после, махнув рукой, закрыла аэрокар и отправила транспорт к доку, в котором стоял «Токио».***
Голова была тяжёлой, а подниматься с кровати не хотелось совершенно, но инструметрон Шепард упорно будил её входящим вызовом. Усевшись на кровати и сделав вид, что она не спала, Николь приняла вызов, радуясь, что хотя бы без видеосвязи. В динамике уха раздался мелодичный голос Лиары. — Лейтенант Шепард?.. Я прошу прощения за… вчерашнее, — сразу же пролепетала она, не давая собеседнице вставить и слова. — Для меня всё это было слишком… внезапно. И я бы хотела выслушать вашу «историю» до конца, — произнесла она быстро. И в её голосе точно слышалось сожаление. — Примерно через час я могу подъехать, — глянув на время, пробормотала Шепард. По корабельным часам сейчас было почти 10 утра, в то время как на Цитадели сейчас уже было ближе к 14 часам. Прожив на «Нормандии», подчиняющейся Совету и с кучей разных ксеносов на борту, несколько лет, Шепард практически полностью отвыкла от человеческого времяисчисления. И привыкать к нему заново было крайне муторно. — Буду ждать, — мягко произнесла Лиара и отключилась. А Шепард поспешила привести себя в порядок. Волосы за время её семимесячной тренировки уже отросли почти до плеч, а потому постоянно приходилось их убирать с лица, а во время миссий или тренировок — крепко завязывать, чтобы ни в коем случае не помешали. Ополоснувшись в душе и нацепив на себя майку, брюки и кофту с греющим душу символом N7, Шепард отчиталась перед Прессли о том, что отбывает до вечера, и поспешила на выход. Ей крайне повезло, что никто её толком и не искал. Андерсон, скорее всего, сам был на Цитадели, как и почти вся группа высадки. На корабле оставались лишь дневальные, ремонтники и инженеры, без которых корабль точно мог рухнуть. Несмотря на то, что Лиара извинилась перед ней и поняла, что именно чуть не потеряла, Шепард поднималась в её квартиру с непонятной тревогой. Как будто там её должна ждать команда из санитаров психиатрической больницы. Но Николь не могла просто отступить, а потому уверенно шла вперёд, не обращая внимания на интуицию. И, поздоровавшись с Лиарой и пройдя внутрь, Шепард поняла, о чём предупреждала её интуиция. На диване, сложив руки под грудью, сидела матриарх Бенезия, всем своим видом и мановениями биотики источая силу. Николь чувствовала, как слабые колыхания биотики матриарха проходят сквозь неё, заставляют кожу покрыться мурашками. Та женщина, что сидела перед ней, не шла ни в какое сравнение с той «Бенезией», что Шепард встретила на Новерии. Она чувствовала тысячелетнюю мощь, скрывавшуюся в матриархе, и наконец смогла понять, почему азари следуют за её наставлениями. «Как Бенезия утратила всю эту силу?..» — Лейтенант Шепард, я пригласила ещё одного слушателя. Надеюсь, вы не будете против… Этого. — Матриарх Бенезия, — на выдохе произнесла Шепард, пытаясь отойти от наваждения. — Просто Шепард, — тихо напомнила она Лиаре. Обувь была снята, а Николь переместилась в угол дивана, внимательно осматривая черты лица новой знакомой. Бенезия не надела свой ритуальный головной убор, а также была в простом и элегантном платье без выреза, но всё равно выглядела величественно. Сейчас на лице матриарха были отчётливо видны признаки старения азари: кожа на гребне, щеках и подбородке огрубела, стала темнее, вокруг глаз образовались потемневшие пятна. Даже рисунок на её лице выглядел как будто выцветшим. И это только укрепляло веру в то, что перед тобой — великий философ и мудрец. — Наслышана о вас, Шепард, — начала разговор Бенезия. Её лицо не отражало никаких эмоций, в отличие от той же Лиары, которая, волнуясь, разливала по кружкам чай. Шепард сдержала вздох, думая о том, хорошо или плохо то, что она познакомится с матриархом так… близко. Ей нужно ещё сильнее держать себя в руках. — И что же вы думаете о моих успехах? — осторожно поинтересовалась Шепард, взяв в руки чашку и благодарно кивнув Лиаре. Все трое сейчас понимали, что разговор будут вести исключительно Бенезия и Шепард. — Для вашего возраста — весьма похвально, — кивнула Бенезия, скрыв улыбку за чашкой. — Вы, люди, удивительно быстро взрослеете. И чем больше вы к этому стремитесь, тем больше ошибок совершаете, — предостерегающе сказала Бенезия, медленно и тягуче. Она будто оценивала Шепард, не решаясь (или не желая?) подступиться к основной причине их встречи. — Мы ошибаемся не потому, что взрослеем, — покачала головой Шепард, вглядываясь в чашку. — Мы взрослеем потому, что ошибаемся, — ответила она. Николь не слишком нравилось философствовать — это всегда навевало неприятные воспоминания, из-за которых она и стала тем, кем являлась. Нападение на Мендуар, выбившее землю из-под ног юной, глупой девчонки из колонии, навсегда оставило шрам в её душе. — Вот как? Вы думаете, что такая быстрая экспансия не приведёт к проблемам? — чистым голосом без эмоциональной окраски спросила матриарх. Но Шепард увидела что-то вроде иронии в глазах собеседницы. — Уже привела, — сказала Шепард, стараясь правильно сформулировать свои мысли, чтобы не показаться глупой перед матриархом. — Турианская иерархия до сих пор считает нас врагами. Батарианская гегемония десятилетие терроризировала нас. Азарийская республика считает нас… детьми, — с усмешкой закончила Шепард, вглядываясь в непроницаемые глаза Бенезии. — Вот только эта экспансия уже начинает приносить не только проблемы, но и плоды: торговля налаживается для выгоды всех сторон, многие молодые люди уже поступают в университеты на подконтрольных Совету территориях. На ту же Цитадель перебралось уже, по официальным данным, не менее миллиона человек. Наши инженеры вовсю осваивают новые технологии и создают новое. Я уверена, что даже у вас, матриарх Бенезия, есть последователи в виде людей, — спокойно объяснила свою позицию Шепард. Пусть Бенезия считает, что люди слишком юны, Шепард прекрасно знает, что они заслужили признание. И в конечном счёте, с её помощью или без, они его добьются. — Приятно встретить военного, который умеет думать головой, — одними уголками губ улыбнулась Бенезия. — Прошу вас, расскажите, почему вы считаете, что некий определённый СПЕКТР приведёт нас к беде? — перешла к основной части их беседы матриарх, а Шепард выдохнула от облегчения: рассуждать о политике было для неё всё ещё слишком сложно. Шепард рассказала им про Жнецов. От начала, происходившего миллиарды лет назад, до конца. Она уже не слишком переживала о том, что ей не поверят: если Бенезия пришла на встречу, то, скорее всего, она уже верила. Николь рассказала про «Предвестника» и Коллекционеров, засевших практически в ядре галактики и прибывающих на Омегу раз в десятилетие; про «Властелина» и его связь с Сареном, про ловушку-Цитадель и Катализатора. — И вы хотите сказать, что знаете всё это, поскольку вернулись в своё прошлое? — не скрывая насмешливой улыбки, спросила Бенезия в конечном счёте. Лиара выглядела слишком задумчивой, просчитывающей, насколько возможно всё то, что рассказала Шепард. — Давайте попробуем так: я напишу вам одно слово, а после этого вы решите, верить мне или нет, — Шепард активировала инструметрон, быстро набрав и отправив сообщение. «Этита». Николь смотрела на застывшее лицо Бенезии с тщательно скрываемым удовольствием. Эта информация была не из доступных источников: только матриархи знали, кто именно является отцом Лиары Т’Сони. И из соображений такта никогда бы не стали болтать об этом. Шепард догадывалась, что прямо сейчас матриарх просчитывает, каков был шанс у такого человека, как она, узнать об этом. — Допустим, — тихим, как будто осипшим голосом произнесла Бенезия. — Допустим, я вам верю. Вы позволите мне увидеть это своими собственными глазами? — подняв глаза на Шепард, спросила Бенезия, выпрямляясь. — Поклянитесь, что не будете помогать Сарену и не будете пытаться направить его на «верный путь», — холодным тоном ответила Шепард. Может быть, это было наивно — надеяться, что клятва защитит её от утечки информации… — Клянусь именем матриарха Бенезии, что не стану помогать турианцу Сарену Артериусу или пытаться поменять его путь, — приложив ладонь к сердцу, Бенезия безотрывно смотрела в глаза Шепард, а после — чуть засветилась биотикой, завершая клятву. Может быть, и наивно. Но Шепард очень хотелось верить, что Бенезия никогда больше не пойдёт по тому пути, который привёл её к потере себя, а после — к гибели.***
Бенезия была сильнейшим биотиком, и Шепард почувствовала это на себе, когда «объятия вечности» заставили её погрузиться глубоко в себя. Бенезия подобно урагану сметала все блоки и моральные замки, которые только могла создать Николь. Она вдумчиво, как будто издеваясь над болезненными воспоминаниями, просматривала их, заставляя то остановиться, то повторить одно воспоминание несколько раз. Бенезия никак не отреагировала на видение своей смерти, но зато Шепард чуть не сгорела со стыда, когда услышала реальное «хм» в качестве реакции на её воспоминания об отношениях с Гаррусом, которые Николь попыталась скрыть. Матриарх подробно рассмотрела не только то, что касалось Жнецов, но и то, что касалось Лиары. Их разговоры, совместные миссии… Её становление Серым Посредником. Как бы Бенезия не пыталась скрыть свои собственные эмоции, Шепард почувствовала страх и гордость за своего ребёнка. Уничтожение ретранслятора «Альфа», прото-Жнец, заключение под арест на Земле, нападение Жнецов, Марс, Менае, Тучанка, Генофаг… Множество и множество событий, очернённых смертями дорогих ей людей. И Шепард проживала всё это заново вместе с матриархом, чтобы убедить её, что это было по-настоящему. Она билась там, выживала, погружалась к Левиафанам и дралась со Жнецом в одиночку на Раннохе. Она помирила гетов и кварианцев, кроганов и турианцев… Она добралась до Катализатора… И вернулась на десять лет назад, чтобы… Мягкое окончание «объятий» оставило моральную опустошённость и приятную негу во всём теле, из-за чего Шепард не сразу пришла в сознание, но тихие голоса азари заставили ту открыть глаза и начать вслушиваться. — …Идёт уже по совершенно другому пути, но точки соприкосновения должны остаться, — решительно, но мягко говорила Бенезия. Она выглядела как-то виновато, не смотря в глаза ни дочери, ни Шепард, но при этом держала спину прямо. — Расслабьтесь, Шепард, я знаю, что должна делать, — матриарх погладила Шепард по руке, успокаивая. — Лиара, тебе тоже будет задание. Но сначала… позаботься о гостье, а мне нужно идти. Бенезия направилась на выход, а Лиара настоятельно уложила Шепард, положив ей под голову подушку и укрыв ту пледом. Ощущение тяжести в теле не проходило, и Николь, практически ничего не соображая, моментально отключилась, услышав мягкое: «Спите, Шепард, я вас позже разбужу». У неё просто не было другого выбора: не доверять Лиаре было выше её сил.