Опережая время

      Происходящее не шло ни в какое сравнение с тем, как воевали протеане. Никакой красной брони, никаких зелёных всполохов биотики. Даже оружие — другое, чуждое, примитивное. И… протеан было меньше. Намного меньше. Потому что они вели войну практически целый век. Их методично истребляли на протяжении десятилетий, и в конечном итоге осталась лишь горстка, которая попыталась спастись, запечатав себя в капсулы криосна. А из этой капли выжил лишь он один. Последний протеанин. Несостоявшийся лидер их народа, а ныне — выжившая Месть.       Эти «люди», едва эволюционировавшие от приматов, вели войну меньше года и уже готовы были сдаться. Он чувствовал это, проходя мимо них, случайно касаясь чего угодно: на всём был отвратительный налёт безысходности и ужаса. В принципе, ему необязательно даже считывать эту информацию: всё было буквально вырезано на их до отвращения подвижных лицах. Турианцы и кроганы чувствовали себя намного лучше, но те по своей природе были военными или просто бойцами. Азари предпочитали скрывать, в каком они ужасе и как мечтают скрыться в убежищах и переждать Жатву. Не все, но многие. Отвратительно. Ящеров он понимал меньше всех, учитывая их совершенно идиотское убеждение «клан превыше всего».       Может быть, он самую малость их понимал. Явик, родившийся в самый разгар войны, не знал, что такое «мирная жизнь», в отличие от всех его окружавших, а потому и не мог жалеть о чём-то, что ему неведомо. Он не испытывал ужас или страх — лишь твёрдая уверенность в том, что будет убивать этих тварей, пока может дышать. И, конечно же, ненависть. Жгучая и яростная ненависть, заставляющая мышцы под кожей напрягаться лишь от одного упоминания Жнецов, но хладнокровно осознанная, двигающая его вперёд даже после того, как он узнал о том, что весь его мир уничтожен, разгромлен и забыт, а воевать ему, в общем-то, незачем.       Чуть не столкнувшись, если судить по изогнутым нагрудным пластинам брони, с одной военной, от которой несло потом и азартом, он был вынужден признать, что не все здесь боятся смерти. Были те, кому просто нравилось воевать и сражаться. А были те, кто хотел спасти своё потомство от смерти. Были и другие, уверенные в победе… Нет, не в победе — в Шепард. Он бы посмотрел на выражения их лиц, если бы те поняли, что чувствовала сама Коммандер.       Будучи заложником этого примитивного корабля с совершенно несуразным названием, Явик встречался с Шепард постоянно. Та совершенно не боялась его и не сторонилась, как все прочие. Он чувствовал её идиотское желание «показать мир», за который она боролась. Явик вздыхал, оскорблял её (ставил на место, конечно же) и протягивал руку, давая Шепард возможность показать. И каждый подобный раз он чувствовал целую бурю эмоций, которую она неумело пыталась скрыть и одновременно с этим делая себя ещё более открытой для него.       Прежде всего, был твёрдый стержень, своеобразная установка самой себе: «Коммандер Шепард не плачет». И всё-таки он знал, что она это делает, даже если редко, даже если только тогда, когда никто не видит и не слышит. Это было её слабостью, и он не мог не презирать её за это, но при этом… молчал. Исключительно из уважения к её успехам, которых не смог добиться сам. Намного позже к нему пришло понимание, что она не только Коммандер Шепард, тогда как он — только Капитан Явик.       А затем шла Ответственность. Ответственность — это хорошо. Хороший командир должен быть ответственным, чтобы не разбрасываться лишними жизнями на войне или с достоинством принять наказание, если он подвёл подчинённых. Но Шепард… Она возводила Ответственность в абсолют, словно она была в ответе за нападение Жнецов. А если она считала, что была за что-то в ответе, то старалась всеми силами это исправить или, если это невозможно, страдала угрызениями совести. Крайне бесполезное и опасное занятие для лидера. Самое странное для него было в том, что она понимала глупость этого чувства и продолжала мучить себя, коря, например, в смерти жителей очередной колонии.       И исключительно для того, чтобы голос этого цикла, которого не было в его времени, не угас и не потерял «твёрдости», он слушал и разговаривал с ней, снимая с её плеч большую часть груза Ответственности, который она на себя взвалила. Он ругал её за мягкость и хвалил за принятые решения, из-за которых Шепард не могла уснуть по ночам. Иногда он помогал или спорил, иногда упорно доказывал свою правоту или соглашался смириться с её видением, даже если вся его протеанская сущность вопила о том, насколько это было неправильно.       В конечном итоге он стал одним из тех, к кому Шепард, к его собственному удивлению, приходила чаще всего, хотя он практически никогда не сдерживался в выражениях и определённо не был тем, «с кем легко ладить». Но Шепард продолжала приходить к нему буквально каждый день. Иногда даже просто сидела молча, «медитировала», по её словам. Найти причину этого в её чувствах и воспоминаниях он так и не смог — она, похоже, сама не знала, зачем это делала. Странные, странные люди.       Вслед за Ответственностью мысли и чувства Шепард полнились привязанностями. Они давали ей сил и вызывали сильнейший отклик при любых плохих стечениях обстоятельств. Он мог сказать, что привязанности на войне не к добру, но она сама это знала и понимала. Да и о чём ему говорить, если он сам был связан по рукам и ногам привязанностями к прошлому миру, к Империи, к соратникам и братьям по оружию?.. Он дорого заплатил за это. Но Шепард — ещё нет. И на совместных миссиях он должен был держать одного конкретного турианца под постоянным контролем: нельзя было допустить, чтобы она потеряла волю к победе из-за случайной смерти.       Он не мог не относиться с презрением к межвидовой связи, в конце концов — это было противоестественно и неправильно. С существами не своего вида едва ли можно обращаться, как с соратниками, что уж говорить об отношениях? Но Шепард на все его замечания отмахивалась, словно не понимая, насколько сильно это его злит. В ходе долгих "дебатов" с применением биотики и кулаков Явик в конечном итоге смог принять это как факт, на который он никак не мог повлиять и в дальнейшем постарался не обращать внимания. Мерзкая и неприятная оказия, но пока она давала Шепард силы сражаться — он мог с этим смириться. У него всё-таки была цель уничтожить Жнецов, а не перевоспитать прогнившую галактику. А без Шепард его месть была обречена на провал.       — Я знаю, что ты приведёшь нас к победе, невзирая на цену, — произнёс он слова, которые были правильными и вместе с тем совершенно бесполезными, учитывая, что он собирался сделать. Шепард уверенно сжала его ладонь в рукопожатии, неосознанно делясь с ним своей неуверенностью и опасениями.       «Не ври мне, Явик». Он сдержал спокойное выражение лица, но дал ей возможность почувствовать, словно он усмехнулся.       — Я никогда не вру, коммандер, — он отпустил её ладонь, чувствуя острое желание помыть свои руки. — Ты победишь, и этот день будут воспевать ваши потомки.       — Знаешь, в паре с какой-нибудь азари и ты можешь завести «потомка», — тихо произнесла она, не скрывая усмешки. Она издевалась над ним! После того, как они подрались, точнее поспорили, на корабле из-за её межвидовой связи, она смела высказывать такое ему в лицо! Явик попытался испепелить её взглядом, но та лишь легко рассмеялась. — Своим видом ты напугаешь кого угодно, кроме меня, Явик, — ответила она без капли страха. Что ж, если её нервозность немного отступила, он готов был ещё немного потерпеть подобное отношение, но Шепард отправилась дальше, оставив его одного взирать на разрушенный город.       Она определённо была единственной, кому он позволял так с собой разговаривать. Слишком многое стояло на кону. Его цель, миссия, после которой его изломанный войной разум сможет наконец-то уйти на покой… Он не пригоден к мирной жизни и сам это прекрасно понимал, но кусочки довоенных воспоминаний из разума Шепард вызывали слишком неоднозначные эмоции. Прокручивая их у себя в голове, он словно слышал издевательский хохот Жнеца: «Посмотри, чего ты лишился». Нет, они должны завершить начатое. Сегодня.       Дальше был «план» как подобраться к Каналу. Убожество, а не план, но лучшего у них не было. Затем — напутственная речь от Шепард. Хорошая и подходящая, как и должен звучать настоящий лидер. Но он чувствовал, как тяжело ей это даётся. Вакариан тоже стоял рядом без капли энтузиазма. Явик был готов поспорить, что пульс у Шепард зашкаливал, и турианец это видел с помощью своего визора.       — Гаррус, Явик, собирайтесь.       Кто бы сомневался.

***

      Бесконечные сражения в разрушенном Жнецами городе… Холодная ярость поглощала его с каждым удачно сделанным выстрелом, жажда поскорее закончить начатое гнала его вперёд, но каждый раз он одёргивал себя: он часть команды. Они идут вместе и никак иначе.       Они с Вакарианом прикрывали Шепард, устраняя тех, кого она не могла прикончить в ближнем бою или с помощью дробовика. Она прыгала от каннибала к хаску и обратно, уничтожала налётчиков с уже снятым Вакарианом щитом, поднимала в воздух омерзительных насекомых-рахни и двигалась дальше, оставив их на растерзание ему, Явику. Он с остервенелым удовольствием смешивал свою биотику с её, раздавливая рахни так, что они лопались, точно переспелые ягоды. А после всё повторялось снова и снова.       Ярость Шепард была совершенно другой. В те моменты, когда она отдыхала за баррикадой и находилась рядом, Явик чувствовал, насколько Шепард безумна в этом состоянии. Она отдавалась битве с головой, действуя больше на инстинктах и заученных в бою движениях. Именно поэтому она брала с собой на миссии тех, кто сможет её прикрыть, не влезая в гущу битвы: ближняя и средняя дистанция были исключительно её полем. Теперь ни сборщики, ни баньши, ни твари уже не были проблемой: слишком многих они уже уничтожили до этого, выработав тактику и отработав движения до такой степени, что даже команды Шепард были уже не нужны.       В специальном наушнике, который его заставили прикрепить, раздавалась раздражающая речь морпехов, которую он при всём желании не мог игнорировать. А Шепард, похоже, даже не слышала их, отдаваясь одной лишь битве. Однако он знал, что её биотика скоро выдохнется, и тогда её нужно будет прикрывать ещё усерднее.       Две твари чуть не раздавили Шепард, проломив стену здания, но быстрое возведение биотического щита почти полностью снизило урон по ней. И всё-таки это было близко: испуганный выкрик «Шепард!», раздавшийся от турианца, резанул по ушам. Шепард не ответила, поливая отродья Жнецов выстрелами из дробовика и изящно уворачиваясь от их ближних атак.       После их убийства ей потребовалась минута на то, чтобы прийти в себя и начать двигаться дальше. Стоя рядом с ней, Явик ощущал, как адреналин медленно отпускал её, возвращая способность думать, слышать и разговаривать. С ним и Гаррусом в команде ей это было попросту не нужно, и давало возможность целиком сосредоточиться на убийстве врагов. Пусть Шепард и отказывалась признавать, но она была таким же идеальным солдатом, как и он сам. С тем лишь отличием, что она успела застать мирную жизнь.       А дальше была защита танков с ракетами, что было ещё одной раздражающей мелочью, потому что все их планы рушились из-за примитивной техники, которую они не могли правильно настроить. Они не могли попасть по одному Жнецу, который находился в километре от них! Даже с СУЗИ на борту «Нормандии» навигация ракет не работала. Он не хотел проигрывать в этой войне из-за примитивного оборудования!       Вторая волна врагов не заставила себя ждать, в то время как Жнец медленно двигался в их сторону, как будто совершенно не подозревал, что оставшиеся две ракеты ждут только его. В этот раз прикрывать Шепард было труднее: враги подходили со всех возможных сторон и постоянно перемещались, а вслед за ними и Шепард. Баньши и твари выгоняли Гарруса и Явика из-за их укрытий и вынуждали действовать куда более агрессивно. Турианец, привыкший к снайперской винтовке, выхватил штурмовую, а Явик начал куда активнее пользоваться биотикой, дающей ему и щит, и оружие.       Когда Жнец уже едва ли не наступал на них, Шепард запустила две оставшиеся ракеты, попавшие точно в цель. Смотреть за умирающим Жнецом было приятно. Возникало сладостное чувство близящейся победы, которое он смог испытать только здесь, среди этих примитивных организмов.

***

      Взрыв луча откинул их в сторону. Биотический щит, наложенный им и Шепард, был не в состоянии тягаться с мощностью Жнецов, и теперь каждая его мышца молила о скорейшей смерти. Он чувствовал лишь один запах палёного мяса, и желудок сразу же скрутило от приступа тошноты. Земля была пропитана кровью и болью тех, кто умер на этом же месте. Чья боль была именно его?.. Зрение размывалось — кажется, как минимум один его глаз был сильно ранен. Боль электрическим током ещё раз прошлась по всему телу, вызвав кашель в тот самый момент, когда его брони коснулись руки Шепард, оттягивая его назад с помощью силы и биотики одновременно.       Не в силах контролировать себя, он со стороны увидел, как его самого секундами ранее откидывает, точно куклу, в ранее сгоревший вездеход. Биотика ещё сильнее вплеталась в его восприятие, накладывая зрение Шепард на его личное, и он терялся, где именно находится. Шепард, резко отпустив его, развеяла биотику, и Явик наконец-то осознал, что он укрыт от Жнеца огромным вездеходом и разрушенными строениями. Появлялся намёк на ясность в голове.       «Нормандия, нужна эвакуация, срочно!»       Он услышал эти слова словно из-под толщи воды; выстрелы и взрывы вокруг были лишь тенью того, чем они были на самом деле. Голова взрывалась, глаза слезились от дыма, из лёгких вырывался тяжёлый кашель. Но он мог думать. В отличие от этой, чтоб её, Шепард.       — «Нормандия»? — переспросил протеанин, не веря услышанному. — Хочешь ещё и пилота угробить, коммандер? А заодно всех, кто вместе с ним на борту?! — с каждым сказанным словом Явик приходил в себя всё больше и больше, распаляясь и чувствуя, как по шее под бронёй текла горячая кровь. Правая часть головы вместе с глазом была одним сплошным месивом, и ему не нужно было зеркало, чтобы видеть это: Шепард прекрасно справилась с этой ролью, едва он схватил ту за плечо и рванул на себя, заставляя прислушаться. У него наверняка, как минимум, было сотрясение. Но он всё ещё жив.       — Согласен, — отозвался турианец, которого протеанин не заметил ранее. Он сидел на земле в паре метров от него, а в его голосе были слышны булькающие звуки: кровь попала в лёгкие. С левой стороны на его броне было огромное тёмное пятно. Похоже, взрыв откинул его на какой-то острый предмет.       Шепард сомневалась. Она переводила взгляд с одного инопланетянина на другого и панически боялась.       — Коммандер! — выкрикнул протеанин, хватая ту за плечи обеими руками и встряхивая. Сейчас она должна быть Коммандером Шепард и никем иным.       — Чёрт тебя дери… «Нормандия», отбой, не приближайтесь сюда! Но найдите мне челнок!       В ответ — молчание, означавшее поломку наушника, но сейчас это было совершенно неважно. Его куда больше интересовало, где Жнец и почему они до сих пор живы. Бульканье Вакариана отвлекло его, вынудив осмотреть турианца с ног до головы. Шепард вкалывала ему панацелин. Свой личный, сделанный погибшим саларианцем-учёным, Явик уже израсходовал, благодаря чему кровь на ране быстро сворачивалась, не давая умереть от кровопотери и чувствовать боль.       — Быстрее, сюда! — раздалось из открытого челнока, непонятно каким образом подлетевшего целым. Шепард моментально подхватила Гарруса, помогая тому забраться в кабину, в то время как Явик осматривал лазейки, чтобы попасть внутрь Цитадели. И если Шепард ещё не понимала, сам Явик осознавал: они сейчас станут живой мишенью. Пожертвуют собой ради того, чтобы Шепард смогла попасть туда, потому что больше было некому.       Омерзительнешее «Я люблю тебя» раздалось за его спиной, и только спутанность сознания не позволила ему в полной мере разозлиться на такое мерзкое, прилюдное и совершенно неуместное проявление чувств.       — Ну, пошли! — скомандовала Шепард и, подождав пару секунд, ринулась вперёд, к лучу, сияя голубой биотикой.       В челноке было несколько человек, один пилот и турианец. Они невысоко поднялись над землей, а затем полетели в противоположную от луча сторону. Явик дёрнулся к пилоту.       — Нам нужно прикрыть коммандера! Это наш последний шанс! Разворачивайся!       — Мы эвакуируем, а не защищаем, — ответил пилот, нервно скосившись на протеанина.       — Либо ты сейчас разворачиваешься, либо я лично тебя выброшу отсюда, — прошипел Явик. Как они могут не понимать?! Если сейчас не помочь Шепард, война будет окончена! Окончена их поражением, тотальным и бесповоротным!       — Здесь раненые, мы не можем их бросить!.. — попытался возмутиться солдат, что стоял у открытой двери и следил за противниками на земле.       — Значит, не бросайте, но мне нужна эта машина! Приземляйся! — Явик поднял винтовку и направил её на пилота.       — Да как ты смеешь?! — вскинул винтовку солдат у двери, направив её на протеанина.       — Не советую, — поднял пистолет Вакариан, целясь в голову солдату. Несмотря на то, что он сидел на полу и держался за левый бок, рука с пистолетом не дрожала, а взгляд был предельно красноречив.       — Блядские уроды, — спустя несколько секунд молчания прошипел пилот, приземляясь.       — Ты что делаешь?! Это же самоубийство! — встрепенулся солдат, переведя напуганный взгляд с пистолета Вакариана на пилота.       — На выход, — хрипло произнёс Гаррус, кивнув на дверь, едва глянув на троих раненых людей. Те не шевельнулись, лишь замычали противными голосами.       — Вам сказано: на выход! — выкрикнул Явик, выпустив от себя зелёную волну биотики, заставившую солдата потерять равновесие и выронить оружие от неожиданности, которое протеанин быстрым движением левой руки подхватил биотикой и выкинул наружу.       Медленными шагами, подняв руки перед собой и определённо не веря в происходящее, военные и раненые покинули челнок. Вероятнее всего, отобрав у них челнок, Явик и Гаррус приговорили их к смерти, но какая разница, когда на кону стоит уничтожение Жнецов? Они были нужны Шепард. И плевать ему было на то, как они его называют, на их бесполезный плач и проклятия.       — Помоги мне, — сказал Гаррус при попытке встать, стоило двери закрыться, отрезав их от прямого взгляда ненавидящих их людей.       Явик схватил того под руку, невольно считывая последние мысли и чувства турианца. Горечь и угрызения совести, боль, твёрдая решимость. Дышать всё сложнее, говорить и вовсе почти невозможно, дикий холод, ноги медленно немеют…       «Защити Шепард».       — Что? — переспросил протеанин, опуская Вакариана в кресло пилота, не до конца осознав, услышал он это или почувствовал.       — Прошу, — сказал он чертовски тихо, поднимая челнок в воздух.       Явик не хотел давать обещания, потому что осознавал, что, скорее всего, не сдержит его. Но они и так уже были смертниками. Давать обещание умирающему, которое не станешь сдерживать, было… гнусно и неправильно, но…       — Хорошо, — так же тихо ответил он, вставая у двери и открывая её с винтовкой в руках. Зрение двоилось, но выбора у них не было. Гаррус направлял челнок обратно, к Шепард, стараясь сдерживать кашель. Впрочем, не очень удачно.       — Держись, — прокашлявшись кровью, пробормотал он.       Явик схватился за поручень, чувствуя, как челнок потряхивает от сбитых движений турианца, которого подводила мелкая моторика. А потом они вылетели из-за здания прямо на одного из Жнецов, что возвышался почти на три километра над землей. Огромный, с неизменно светящимся красным «глазом». В тот самый момент, когда Жнец их заметил, Гаррус спикировал к земле, уходя от огня. А Явик понял, что явно недооценил необходимость держаться, чуть несколько раз не вылетев из кабины, пока турианец уходил от огня Жнецов, действуя совершенно непредсказуемо.       — Я не вижу её! — выкрикнул Явик спустя напряжённые секунды поисков. На земле не было никого живого вообще. И если Шепард лежит одной из этих тел… Думать об этом он не мог. — Я найду её, давай ближе к лучу! — скомандовал протеанин, цепляясь взглядом за каждое мёртвое тело и не натыкаясь на знакомое. От увеличивающейся перегрузки подкашивались ноги и мутнело в глазах, но ему нужно было ещё совсем немного времени, прежде чем он сможет уйти со спокойствием в душе. Ему нужно всего лишь убедиться, что Шепард победила.       — Был… рад знакомству с тобой, — произнёс Вакариан, направляя челнок прямо на Жнеца перед лучом.       — Как и я, Гаррус Вакариан, — искренне ответил протеанин, чувствуя вновь повышающееся давление из-за входа в крутое пике и резкого поворота влево. Зажав винтовку в руках и стараясь не думать о дальнейшем, он выпрыгнул наружу, старательно контролируя своё падение биотикой. Приземление вышло болезненным, но всё ещё не смертельным. Он прокатился по земле несколько метров, а затем, сжав зубы, выставил щит и поднялся, не оборачиваясь на взрыв челнока, который отвлёк от него возвышающегося над площадкой Жнеца.       Выставленный биотический щит поглотил большинство выстрелов, направленных на него сплошным потоком. Последнее усилие — зелёная волна прошлась в стороны от него, сбивая с ног хасков и давая ему несколько секунд. И он побежал вперёд, к лучу, надеясь, что Шепард ещё жива.

***

      Вонь, которую он почувствовал, заставила его задержать дыхание. Кровь сотен людей, смешавшаяся на полу под его ладонями, на несколько секунд затуманила его потрёпанный разум. Словно он чувствовал всю ту боль, что пережили эти люди. Затем пришло осознание, что он всё ещё жив. Жив и даже дышит, что, впрочем, было ошибкой, поскольку он тут же зашёлся в кашле.       Нижняя пара глаз быстро привыкла к темноте, позволяя оценить место, где он оказался. Он определённо был на Цитадели: Хранители сновали туда-сюда, перетаскивая тела. Тысячи тел. Его личный ад с людьми вместо протеан в главной роли. Он не мог сосредоточиться ни на чём из-за огромного количества трупов, а потому, наконец, поднялся, двигаясь вперёд и принципиально не глядя на погибших. Он не хотел знать, есть ли среди них Шепард. Ему просто нужно было идти вперёд. Интуиция подгоняла его, вопя о чём-то крайне нехорошем.       Почему внутри не было никого, кроме Хранителей? Неужели Жнецы настолько наивны, что не предполагают, что сюда может кто-то добраться?.. Явик откровенно не верил в это. Значит, это кому-то было нужно. Вопрос только в том, зачем?       Бесконечный кровавый туннель закончился, выведя его в огромное помещение, больше напоминающее технический стык между частями корабля, где не должен находиться никто, кроме техников. Но… слишком большой «стык». Даже для Цитадели. В глаза сразу бросился проход с противоположной стороны. А после — кровавые следы от ботинок, причём несколько.       Явик присел рядом, проводя пальцами по металлу. Здесь дышать было намного легче, да и сознание прекратило путаться от обилия тел. Запах и ощущение Шепард он узнал моментально, невольно обрадовавшись. А вот двое других были ему знакомы, но узнать их он не смог: всё-таки они касались металла не кожей, а одеждой, что сильно притупляло чёткость меток.       Он продолжил идти, стараясь двигаться бесшумно. Без одного из глаз смотреть было тяжело и непривычно, потерялась практически четверть поля зрения. Да и координация стала хуже, что не могло не раздражать.       Открывшийся зал встретил Явика двумя телами. Спустя несколько секунд он узнал в них предателя человечества, одурманенного Жнецами, и Андерсона, что отдавал им команды. Проходя мимо Призрака, как его называла Шепард, Явик задержался и сделал ещё один выстрел в голову. Просто на всякий случай. Дойдя до Андерсона, ему даже не нужно было его касаться, чтобы понять, что тот мёртв: тёмное пятно на одежде и огромная лужа крови на полу были достаточным доказательством. Даже для его вида ранения в живот всегда были наиболее опасными, что уж говорить про человеческий вид?       Но где всё-таки была Шепард?..       Явик присел рядом с Андерсоном, считывая метки рядом с ним. Шепард определённо была здесь и сильно наследила, но затем просто… исчезла? Пульт управления, судя по всему, был заблокирован, и никакие манипуляции не давали его разблокировать.       — Капитан Явик.       Названный резко обернулся, направив винтовку на говорившего. Голограмма виртуального интеллекта протеан, которая в прошлом обрекла его расу на смерть. Говорящая с ним на родном языке. Боль и горечь смешались с ненавистью и непониманием.       — Что ты? — прошипел Явик, перехватывая винтовку поудобнее.       — Я Катализатор.       — Искусственный интеллект? Чей? — глухо спросил он, отвыкший от собственного языка. Интуиция вопила и подсказывала, что на его чувствах ностальгии просто играли. Противное ощущение.       — Я старше, чем любая из существующих рас. Протеане стали частью меня в прошлый Цикл. Вы, Капитан Явик, удивительное исключение, доказывающее, какой хаос вносят органики.       — Ты управляешь Жнецами? — стараясь не задумываться о словах Катализатора, спросил протеанин. Вступать в полемику с отродьями Жнецов себе дороже.       — Да. Они — моё решение…       — Где Шепард? — перебил его Явик. Главное он уже услышал. Задавать вопросы — это совершенно не то, что ты должен делать при встрече со Жнецами. А настойчивое желание их задавать лишь наоборот вызывало подозрение, что в его голову медленно забирались щупальца этих тварей с целью поработить. Ну уж нет, он не будет играть по их правилам.       — Ей был предоставлен выбор, как использовать инструмент, называемый в этом цикле «Горном».       — Какой, блять, выбор?! — выругался Явик на английском, слишком долго и тесно общавшийся с Шепард. Он едва сдержал себя, чтобы не застрелить голограмму. Только то, что это ни к чему не приведёт, его и останавливало. — Не может быть никакого другого выбора, кроме как уничтожить вас!       — Есть и другие варианты, — упрямо ответила голограмма, сверкая синим светом. Слишком отрешённая и бесчувственная в сравнении с бушевавшим Явиком, окружённым зелёным светом биотики.       — Нет. Других. Вариантов, — тихо и предостерегающе произнёс он, сжав зубы, окончательно переходя на неродной ему язык. — Где Шепард?!       — Прошу, — голограмма махнула рукой, показывая на приподнявшуюся платформу, а после исчезла.       Явик, несколько раз осмотревшись в поисках возможной угрозы, встал на платформу. Он не доверял «Катализатору», но выбора у него не было. Голова пульсировала от плохого предчувствия и боли, напоминая о травмах. Он заметно пошатнулся, когда платформа начала подниматься вверх. Развернулся, осматривая объятую огнём Землю. Его родная планета была такой же.       — Эта штука не может подниматься быстрее?.. — в пустоту спросил Явик, сморщившись.       — Вы всё равно не успели, Капитан Явик, — появившись рядом с ним, ответила голограмма. Явик от неожиданности ударил заряженным биотикой кулаком пустое место, где мгновением раньше была голова призрачного протеанина. «Катализатор» исчез так же резко, как и появился.       — Иди к чёрту, — прошипел он, как только восстановил равновесие. Он осторожно выглянул вниз, отмечая, что падение было бы очень долгим и, вероятнее всего, смертельным.       Раздавшиеся сверху взрывы заставили его присесть на колено в попытках удержаться на неограждённой платформе, медленно холодея от ужаса. В огромном иллюминаторе было видно, как Горн накапливал энергию, медленно и неторопливо готовясь к выстрелу, который должен был положить конец их войне…       А после очередного взрыва резко затух, ровно в тот момент, когда платформа с протеанином остановилась.       — Как интересно, — монотонно произнесла голограмма, смотря за спину протеанину, который медленно развернулся и упал на колени из-за огромного количества энергии, что всё сильнее придавливало его к полу. Нулевой элемент был хорош только тогда, когда плескался в закрытом резервуаре, а не в открытом пространстве, меняя давление и гравитацию вокруг себя. Огромный фонтан красного света разливался по помещению. Обилие энергии, пропитавшее каждую клетку его тела, дарило ощущение невероятной биотической мощи, но при всём этом он просто не мог пошевелиться.       Глаза Явика резко зацепились за тело Шепард, лежавшей без движения шагах в десяти от него среди огромного количества осколков. Позади виднелось разрушенное защитное стекло, что прежде не давало энергии Цитадели попадать в неправильные места, коим сейчас был этот, судя по всему, центр управления.       Огромный поток энергии нулевого элемента, растекаясь вокруг, быстро формировал плотный шар. Ужас от понимания ситуации мгновенно отразился на лице Явика, но он не мог даже встать, что уж говорить о том, чтобы что-то сделать? Вся энергия, что Жнецы накопили внутри Цитадели, сейчас скапливалась в одном месте, чтобы после выдать взрыв с силой сродни сверхновой. Ни одно существо внутри этой системы не выживет. Да и в ближайших тоже.       Но если Жнецы были действительно частью «Катализатора», как тот сказал, то без внешнего управления у рас этого цикла был шанс. Небольшой и зависел от того, насколько огромным будет взрыв, но… он был.       Чем больше энергии вливалось в шарообразный сгусток энергии, тем темнее и больше он становился. Явик не мог отвести глаз от этого ужасающего процесса, пока внешняя обшивка Цитадели не треснула. Вакуум в одну секунду выбил из его лёгких весь воздух, а скопившаяся энергия окончательно прижала его к полу, оставляя лишь малую часть наполовину размытого зрения, с помощью которой он ещё несколько секунд мог с паническим ожиданием смерти смотреть на то, как плотная и практически чёрная сфера поглощает под собой металлические конструкции, тело Шепард… И, наконец, его самого.