Хули-цзинь спасает свой хвост

      В этот день солнце припекало с самого утра, воздух стоял влажным и тяжелым, дышать приходилось редко, дабы не обжигать нутро огнем. Ху-Яо в этот день позволили бездельничать, не взяв с собой в Лагерь Перевоспитания, поэтому она нежилась у входа в покои под лучами, позволяя ласкать теплом медленно заживающие раны. Лучи припекали, но не обжигали, а лишь подогревали холодное тело, ведь этой ночью было безумно холодно, вплоть до дрожащих костей. Ей, изголодавшейся по Ци и простому человеческому теплу, в эту ночь было сложнее обычного, ведь мороз ночи обжигал и не позволял впасть в нирвану сна, выдергивая из грез и кидая в самую бездну без шанса отдышаться.       Ху-Яо впервые за свое существование осознала понятие «одиночество». Всю свою жизнь рядом были различные существа: люди, демоны, животные. Они сопровождали ее, окружали, учили и учились сами. Были товарищами, друзьями, близкими и не очень. Разношерстные и однотонные, разных кровей и рас. Они искрились жизнью и наслаждались каждым своим мигом, взрываясь фейерверками хохота и растекаясь лужицей, плача от невзгод. И Хули-Цзинь была сплошным порывом, олицетворением желания, потому что была молода, глупа и неопытна. Она двигалась от чувств, от эмоций, чувствовала себя живой и не одинокой. Пила до беспамятства с людьми в ночных заведениях, спала под пышным кустом рядом с зверьками. В глубоких лесах и на многолюдных улицах, в шумной ночи и умирающим утром — она не была одинокой. Но в Безоблачном Городе, окруженная слугами и заклинателями, ее энергия убавилась, каждый проведенный день наполнись страхом, злостью, отчаянием. Она стояла посреди наполненной людьми комнаты и кричала во весь свой голос, но ее никто не слышал. Ее никто не видел. Это потому что она демон? Или это из-за того, что она теперь неполноценная Хули-Цзинь? Как заклинатели без золотого ядра становились обычными людьми, так и лисица без своих хвостов ничем не отличалась от умной домашней зверушки. Время зазря просыпалось сквозь растопыренные пальцы, а Ху-Яо просто не знала как сжать эти пальцы вместе. Ей оставалось только тоскливо смотреть за этим песком, крупицей по крупице теряя собственное настоящее «Я». Ее порывы, ее эмоции, ее желания.       Она была рада, что демонстрация ею больше не была необходимостью показать свою силу над другими. Дешевое показание растоптало ее уверенность в себе, и сейчас она чувствовала, что хочет лишь растаять от солнца подобно снегу, чтобы больше никто ее не видел. Это было унизительно, больно и обидно.       От ночного похода и маленькой авантюры, которую она устроила несколько ночей назад, напоминали лишь побаливающие лапы и назревающие сомнения в груди, что подобно яду отравляли участки души, отвечающие за спокойствие. Никто не поднял тревоги, никто не нажаловался, ничего не происходило. Штиль, напоминающий затишье перед страшной бурей. Ведь так всегда происходило: стоит расслабиться, и жизнь вонзает клинок под самые ребра с неожиданного выпада, хотя так радостно улыбалась, обманывая своими свежими порывами ветра и прекрасными, с первого взгляда, людьми. Подобный исход был самым благоприятным для всех, однако смутные сомнения не давали ей расслабиться полностью и пустить все на самотек. Словно за углом ждал заклинатель с обнаженным мечем, готовым вот-вот выпрыгнуть из своего укрытия и оборвать жизнь одной маленькой наивной лисицы.       Хули-Цзинь, поддавшись минутной слабости, сильно рисковала, позволив своим чувствам властвовать над телом. Нужно было оставить все как есть, а не рисковать благотворительностью в сторону парней, которых она когда-то знала. Да, их, несомненно, жаль, никому не пожелаешь оказаться в подобных событиях и испытать на собственной шкуре унижения. Но не стоит ли жалеть в первую очередь себя? Даже имеющие свою семью и детей Хули-Цзинь в тот миг же убегали, когда появлялся риск быть обнаруженной. Они бежали от людей, позабыв о детях и любимых, дабы оставить свою жизнь целой. Возможно, она действительно пробыла среди людей слишком много времени, позволяя себе слабость быть счастливой, ведь вкусив спокойной жизни, сама того не замечая, она становилось более человечной. Хули-Цзинь не могут жить без людей, они зависимы от их Ци, но эти люди так же представляют и опасность. Палка с двумя концами, что в какой-то момент затрещала от тяжести слишком счастливых моментов и перевесила в сторону острого конца. Именно поэтому она сейчас отвечает за этот поступок. Именно поэтому она сейчас страдает.       Да, скорее всего из-за этого.       Снующие туда-сюда слуги не обращали на нее внимания, лишь изредка позволяли себе чуть дольше обычного приглядеться к лисице под ногами. Пока хозяина покоев не было, появилась удобная возможность убраться в комнате и поставить свежие цветы, а что касается «питомца» — до него дела нет. Нужно закончить как можно быстрее свою работу и приступить к следующей. И так от утра до вечера, из дня в день, из сезона в сезон. Ближе к обеду слуги покинули ее общество, забрав с собой весь мусор и осколки и оставив двери открытыми для проветривания. Даже со стороны улицы можно было услышать приторно-сладкий запах духов, которым, кажется, пропитались не только в мебель, но и в стены. Этот запах оседал на дне легких как болезнь и душил.       Ху-Яо поморщилась и передвинулась чуть дальше, впервые за несколько часов сдвинувшись с места. Ей хорошо удавалось изображать часть интерьера, притворяясь чучелом, ведь так к ней не приставали, ведь так ее не трогали и не били. За промежуток времени, который она прожила в этом месте, стало совершенно очевидным, что проявляют к ней внимание только тогда, когда она проявляет активность. Вэнь Чао редко когда применял силу по отношению к ней, но в моменты ярости и гнева часто приходилось прятаться, чтобы не получить летящим предметом и не заработать синяк. Он кидал без разбора и было не важно что он швырял и куда, ведь кипящая кровь в венах сжигала сердце и хотелось лишь одного — избавиться от внезапного прилива сил.       Хули-Цзинь могла бы сбежать в подобные моменты уединения, но что-то ей подсказывало, что с подобными телесными и душевными ранами она не сможет убежать далеко. Она в любом случае будет страдать: здесь от физических ран, а вне от психологических. И лучше уж заглушить боль душевную физическими ранами, потому что они излечатся со временем, а разбитое сердце, как и вазу, склеить проблематично. Множество моментов, подобно привязанным к лапам камням, заставляли ее продолжать лежать на месте и медленно идти ко дну. Без возможности использования своих лисьих сил, мечта вновь стать свободной тлела где-то далеко, куда не падает свет и не дотягиваются коготки. У лисицы есть только один шанс обратиться в человека, после чего она не сможет вновь вернуться в первоначальное состояние. Это угнетало еще больше, поскольку риск был слишком велик для растерявшей свою уверенность Ху-Яо.        Не смотря на застой в жизни и плачевное положение, что-то все равно меняется. Например, отношение к Сжигающему Ядра. По началу, Ху-Яо считала его слугой на побегушках, простым заклинателем, который получил титул за просто так, однако, по сплетням слуг, стало понятно совершенно другое. Титул Вэнь Чжулю получил не за красивые глазки и действительно подходил на роль того, кто мог сжигать Ядро у заклинателя своей техникой, не доступной для других. Подобный навык он продемонстрировал на днях, когда в покои Вэнь Чжао пробрался какой-то заклинатель с желанием убить господина. Поскольку ни Хули-Цзинь, ни Сжигающий Ядра не спали, нарушителя спокойствия быстро обнаружили и устранили. Лисица до сих пор чувствовала в воздухе горящую плоть молодого человека и его испуганные глаза, смотрящие куда-то в пустоту, где только он видел свою приближающуюся смерть. И пока подстилка молодого господина выдавала из себя самую главную жертву сего события, а сам господин прибывал в глубоком шоке, Сжигающий Ядра лишь оттирал капли крови со своего рукава красным платочком. Спокойный как роса по утру и холодный, как самый глубокий ледник под землей. Она будет помнить эту картину еще очень долго, испытывая самые смешанные чувства. От страха, что стала свидетелем подобного события, до ненависти к себе, той, кто обнаружила самая первая вторженца и дала об этом знать другим. Она хотела бы смолчать, ведь смерть своего нынешнего «хозяина» стала бы ложкой меда в бочке дегтя, однако, она побоялась за свое будущее. Хули-Цзинь не могла быть уверенной, что следующее ее пристанище не станет новым кругом Ада, куда более страшным и жестоким.        Но, тем не менее, Ху-Яо не стала бояться телохранителя такого отброса, как Вэнь Чао, еще больше, скорее наоборот. Это позволило заинтересоваться в нем и начать строить предположения откуда у Вэнь Чжулю есть подобная техника, уникальная в своем роде для человека. Заклинатель был сдержанным, редко проявлял собственные чувства, но в те мимолетные моменты, когда на него никто не смотрел со страхом или осуждением, он могу позволить себе чуть улыбнуться уголками губ от песочных ванн Хули-Цзинь. В эти моменты он казался живым, он казался человечным. Но лишь на миг, пока маска не скрывала его эмоции, и он вновь не становился Сжигающим Ядра, тем, кто внушал страх своим присутствием окружающим.       Тогда и Ху-Яо начала верить, что есть возможность вновь почувствовать себя не одинокой. Почувствовать, что рядом есть кто-то, кто точно так же пытается выжить и не изменить себе, не позволить изменить себя окружающим людям и событиям.        Но что было более странным, так это все так же упомянутый Вэнь Чжулю, что проявлял время от времени не свойственные эмоции, так и делал вещи, которые от него не требовали. В это входили и его постоянные напоминания о водных процедурах, и его недавняя попытка подлечить раны Хули-Цзинь с помощью каких-то дурно пахнущих мазей, что напоминали смесь всего самого отвратительно в мире. Словно в маленькую глиняную баночку впихнули чьи-то отходы, приправили ядом и желанием скорейшей гибели, до кучи не постеснялись плюнуть. Должно быть, со стороны это выглядело забавным — попытки Хули-Цзинь не попасть под руки заклинателя, извиваясь не хуже рыбы на берегу озера и пищащей, скорее всего, самые страшные угрозы и ругательства.              Ху-Яо перевернулась на спину, вытягиваясь под припекающем солнцем. Пускай мазь и была страшной угрозой чувствительному нюху, но необходимой в лечении. Без нее лисица бы не могла так беззаботно лежать животом вверх, да понемногу возвращаться в прежнее физическое состояние. Кто бы не сделал такую гадость, своим мастерством он мог похвастаться.        Ближе к вечеру покинутое крыло начало оживать вновь, топот ног расходился вибрацией по земле, давая точно определить местоположение каждого, кто ходил по тропинкам и тихо шептался, пока постигающие бессмертия медленно прогуливались после рабочего дня, обсуждая важные вопросы с не менее важным видом. Наконец, задремавшая Ху-Яо, косвенно прислушивалась к окружающим ее звукам, гуляя на грани сна и реальности, в некотором стазисе, похожим больше на медитацию. Спустя время она начала чувствовать, что большая группа заклинателей приближается к ней, а это означало приход хозяина и новую головную боль. — …Так точно, мой господин, я разбужу вас на рассвете. — Произнес тихий голос одного из приближенных слуг к Вэнь Чао, что семенил ногами, чтобы поспевать за своим хозяином. Мужчина был до того невзрачный, что даже при всем параде не смог бы выделиться на фоне прекрасных господ, будь те в лохмотьях. — Уверен, что завтрашняя охота принесет мне славу. Отец, наконец, признает меня, а «дорогой» гэгэ познает что такое «унижение» — Шептал под нос молодой господин, слащаво улыбаясь добыче, которую еще не убил. Он пролетел в свои покои, а следом за ним его приближенные, однако, чьи-то ноги все же остановились около лежавшей лисицы. Остроконечный носок сапога ткнул в бок, не сильно, но достаточно настоятельно, чтобы заставить тем самым Ху-Яо перевернуться на живот и взглянуть недовольным взором на Вэнь Чжулю, что, сложив руки за спиной, смотрел со странным взглядом на лежавшую. Темные глаза смотрели на нее, словно пытались что-то донести, что не могли бы сделать губы. — Завтра идем на охоту. — Лишь сказал он, после того, как несколько секунд стоял с открытым ртом. — Людей Вэнь будет немного… меньше, чем детей.       «О чем он говорит?» — Могла только думать лисица, смотря за тем, как он проскальзывает по лестнице в покои и закрывает за сбой двери. Ху-Яо прикрыла глаза, стараясь разобраться в произошедшем. Просто так Сжигающий Ядра не говорит, да и пустых слов, как говориться, на ветер не бросает. Должно быть, это была какая-то подсказка, которую понять она не смогла. Или провокация. Спровоцировать ее на действия, которые больше всего от нее ожидают. Сбежать, естественно.       Подождите ка…       Он не мог не знать, что Хули-Цзинь в первую их встречу пыталась убить себя через его руки. Лучше уж смерть, чем в услужении псам. Затем, она выжидала. Сначала возможности сбежать, потом сама не зная чего, но точно не того, что называлась бы «свобода». За пределами этого не найти, куда бы Ху-Яо не пошла — она демон, да еще и слабый. Сестры быстро обнаружат подбитую особь, дабы забрать прожитые года, а заклинатели уничтожат, потому что не будут знать, что она была в Облачных Глубинах. Тогда, он намекал на возможности для детей? И провокация, на самом деле, была не для нее, а для тех, кого заточили в Лагерь Перевоспитания. Юные, неопытные, они наверняка воспользуются возможностью, что покажется им самой простой и вкусной. Если это так, то как поступить ей? Помочь или остановить? Показать верность тем, кто ее лишил самого дорого или тем, кто заставляет лишаться демонического начала?       На место смятения пришла злость. Злость того, что ей вновь приходиться выбирать, хотя таковой возможности с самого нала не было. Не было толка в раздумьях, ее лишь взбудоражили, выставив на посмешище Богам.

***

      Стоило рассветным лучам коснуться остроконечных крыш зданий, пленников Лагеря Перевоспитания подняли на ноги и объявили об охоте на монстров. Их недовольство чувствовалось практически физически, а шепот проклятий в сторону ордена Вэнь пугал своим разнообразием. Однако, это не беспокоило пленителей, те послушно следовали за своим господином, а рядом с ними плелась бесхвостая лисица, что, по слухам, примкнула к Заклинателям великого ордена и выполняла все приказы Вэнь Чжао. Слухи столь быстро разошлись среди детей, что взгляды их наполнялись презрением и злобой. Хули-Цзинь же стыдливо опускала голову и осознавала, как легко управлять мыслями посредством каких-то слухов. Знали бы они, что она такая же рабыня ситуации, то смягчили бы свой взгляд? Вспомнили бы, что она помогала многим ученикам в Облачных Глубинах?       Гора, что носила название «Муси», напоминала лабиринт из деревьев и кустов. Чем глубже и дальше молодые заклинатели уходили, тем сильнее переплетались ветви над их головами, не давая упасть солнечным лучам на землю. Трава под ногами была сырой и неприятно пахнущей, однако, это замечала только перебирающая лапами Ху-Яо, что естественно пробиралась меж торчащих корней, совсем не выделяясь даже со своей белой шерсткой. Ее маленькое тельце, словно под порывом ветра, летело среди многовековых деревьев, мягко ступая болевшими от долгого бега лапами. Она перепрыгнула дугой дряхлый пень и нырнула в колючие кусты ежевики, прислушиваясь к хрусту веток за свой спиной. Вот, тяжелые и неловкие шаги Вэнь Чао, а следом за ним, практически бесшумно, следовал Сжигающий Ядра. Чуть правее группка заклинателей из мелких кланов, а впереди мальчики из великих кланов. Она вытянула голову из кустов и втянула запах леса в легкие, жмурясь от удовольствия. Как давно она не была в лесу и как давно не позволяла себе так нестись, словно имела крылья за спиной. Даже надетый на шею ошейник, что не позволял ей уходить далеко и сдавливал горло, не мешал насладиться чарующими голову запахами. В нос ударил отчетливый вкус рыбы и Хули-Цзинь помялась с лапки на лапку, разворачиваясь обратно к людям. — Нашла? — Кинул недовольно молодой господин клана Вэнь, завидев впереди сидевшую на низкой ветви демоницу. Та склонила голову в бок и кивнула, поднимаясь на лапы. Ветка под ней пугающе затрещала от тяжести веса и прогнулась, отчего лисица сползла с ветки до самой земли и побежала в сторону речки, которую ее просили найти.       Ни кто не сомневался, что лисица будет полезной в подобной экспедиции. И демонов почувствует, и источник воды найдет. Полезной во всех смыслах, Ху-Яо оставалось только довольствоваться иллюзорной свободой в передвижениях, наблюдая за движением всех участников и направляя их в нужную сторону. В глубине чащи легко заблудиться, ведь деревья, как одно, похожи, а заячьи тропы только путали сильнее тех, кто не дружил с природой.       Через некоторое время они вышли на каменистый берег горной реки, что радостно плескалась волнами к берегам и кружила в своих водоворотах листья клена. Вышедшие заклинатели, завидев вид во всей красе, несколько убавили свою подавленность и быстрее подскочили к воде, дабы освежиться. Кто-то даже тихо посмеялся, чувствуя прохладу после душного и влажного леса. Хули-Цзинь же запрыгнула на нагретый камень и прилегла, поджимая под себя лапки. Пристроившийся рядом Сжигающий Ядра открыл фляжку и стал довольствоваться чистой водой, пока заложники Лагеря Перевоспитания пили из реки. Именно Заклинатель был тем, кто по приказу надел на нее сдерживающий ошейник. Если она убежит слишком далеко от него, то ошейник среагирует и подаст разряд молнии по всему телу, чего, естественно, не хотелось. Даже со своим любопытством, силу удара проверять демоница не захотела. Лисица начала всматриваться среди толпы детей в Вэй Усяня, что даже перестал ругаться на псов и мягко улыбался друзьям. Мальчишка так и светился неотъемлемой свободой, что успокаивало остальных. Даже ворчавший Цзян Чэн несколько поубавил свою ярость, стараясь присмотреть за названым братом, дабы тот не учудил чего. Сероглазый демоненок обернулся на вышедших из леса людей из Гусу и нахмурился. Тогда лисица перевела взгляд на заклинателей в траурных одеждах, замечая, что обычно стойкий и спокойный Лань Ванцзи, держался самым последним и чуть хмурил брови. Она знала, что его нога ныла и ходить ему довольно сложно, особенно в дремучих лесах, но Ху-Яо просто не знала, как ему можно помочь в своем положении. И, если окружающие старались держаться обособлено от хмурого Второго Нефрита, что выстроил вокруг себя целую стену, дьяволенку это не помешало подойти и попытаться завести разговор.       Потеряв всякий интерес к детям, Ху-Яо зевнула и повернула голову на тихого Вэнь Чжулю, что смотрел в сторону реки, держа в своих руках полупустую фляжку. Капли пота стекали по его лицу, давая понять, что он сильно устал, да и из грудной клетки слышался сильный стук сердца, словно мужчина до этого бежал несколько километров с повязанными на ноги камнями. Это не могло не заинтересовать демоницу, потому что, обычно, Сжигающий Ядра выглядел как непобедимый и непоколебимый человек. Она поставила свои лапы на его ногу, заглядывая в лицо. Заклинатель медленно перевел взгляд на нарушителя своей задумчивости, наклонившись к ней. Тогда, лисица, угадав нужный момент, слизнула жемчужину с его лица, отчего заклинатель растерялся и отпрянул назад, притрагиваясь к месту, где совсем недавно был шершавый язык. Он сразу смекнул, что выглядит странно, поэтому поспешил убрать остатки рукавом черных одежд.       Вместо слов благодарности, мужчина безмолвно кивнул и вновь приложился к горлышку своей фляги. Должно быть, ему было неуютно ходить в черных одеждах, когда вокруг припекало солнце и стояла духота. И если причиной являлась именно погода, Хули-Цзинь была с ним солидарна, поскольку испытывала негодование на температуру не меньше, особенно, после того как пробежалась. — Молодой господин Вэнь приказал вам отыскать вход в пещеру, а вы тут шушукаться удумали? — Раздувалась от собственной важности Ван Линцзяо, чей голос напоминал звук бьющегося стекла. Лисица взглянула на свирепеющую женщину, отчитывающую детей, и внутренне скривилась. Она почувствовала как бедра под ее лапами напряглись. Что ж, Сжигающий Ядра не показывал этого остальным, но по каким-то причинам недолюбливал пассию Вэнь Чжао, а та, в свою очередь, его побаивалась. Вот только сейчас, упиваясь своей властью, та не видела его недовольного лица. И если по лисьей морде сложно было понять, какое отвращение испытывала демоница, то Сжигающий Ядра из всех своих сил старался сохранить спокойное лицо.       Желание вцепиться в ее нос было просто колоссальным. И не только у Хули-Цзинь.