SoulMate, Inc.

Комната выглядела действительно жалко: прохудившийся футон, хлипкий стол и табуретка вместо стула. Этим, пожалуй, и ограничивалась угнетающая обстановка убогой ночлежки, если не считать кокетливо подмигивающую лампу, парочку грязных розеток и сомнительные подтёки на потолке и обоях. За год Кенма повидал под сотню подобных комнатушек и уже давно не испытывал ни брезгливого омерзения, ни разочарования, ни жалости к себе. Жизнь беглеца научила его невиданному аскетизму. Первым делом, заходя в своё временное пристанище, Кенма выглядывал в окно, бегло осматривая улицу, а затем открывал свой ультрабук, выходя на связь с Куроо. Правда, в последнее время Тецуро всё чаще и чаще был занят: новый загробный мир с геометрической прогрессией пополнялся новыми жителями, и Куроо, как первопроходец Tetsurou Ever After, брал на себя вводный инструктаж, показывал прибывшим местное устройство, кратко объяснял принцип создания собственного рая и неизменно приглашал на приветственную вечеринку: фонтан из саке и закуски в виде камней со вкусом скумбрии включены. На таких вечерах Тецу обычно напивался в хлам, травил байки о первых багах, которые они на пару с Кенмой ночами исправляли, ссорясь от усталости, а потом долго и нежно мирясь в полупустом мире. Куроо загрузился в TEA полгода назад, и с тех пор многое поменялось: сеть разрослась, система наладилась, а умершие всё чаще выбирали не платные ограниченные сервера вроде Nekoma Afterlife, а свободный, но всё ещё жутко нелегальный новый загробный мир. Кенма знал: скоро, совсем скоро всё изменится. Проект, над которым он работал последние несколько месяцев, позволит загружать данные с имплантов, минуя «дисководы», а значит, люди смогут попадать в Tetsurou Ever After сразу после смерти. Онлайн и без регистрации. Надо только подключить свой имплант к системе, и после отмирания мозга программа автоматически сгрузит резервную копию в TEA. И тогда обитателей Нового Эдема станет так много, что Куроо придётся назначить себе заместителей, а этим заместителям — других заместителей, потому что встречать всех и каждого лично станет попросту невозможно. Подумав об этом, Кенма улыбнулся: если бы кто-нибудь год назад сказал ему, что раздолбай и бездельник Куроо, предпочитающий на досуге сжигать дома и топить ботинки, загорится всей этой организаторской деятельностью, он бы… Ох, он бы ещё неделю дрочил в душе на образ Тецуро в костюме. Тецуро с галстуком на голое тело. Тецуро, связывающего этим галстуком его руки. — Так, почему-то мне кажется, что ты думаешь обо мне, — вдруг объявился в эфире Куроо. Без галстука, но с широченной ухмылкой и растрёпанными волосами. «Всё ещё абсолютная катастрофа, — подумал Кенма, мимоходом скользя взглядом по смолистым волосам, которые сегодня ночью сжимал в кулаке и пропускал сквозь пальцы. — Однако катастрофа сексуальная». — Я никогда о тебе не думаю, — буркнул Козуме, с удивлением отмечая в статистике TEA новую локацию: Непал. Кто-то только что загрузился из Непала. Ух ты. Хорошо, что он успел вписать в загробный мир автопереводчик. — Совсем заврался, — цокая языком, покачал головой Куроо. — Ты думаешь обо мне двадцать три часа в сутки. — А двадцать четвёртый? — Двадцать четвёртый час все мысли я из тебя методично вытра… — Заткнись, — закатил глаза Кенма, не давая ему закончить. Куроо рассмеялся. Он вообще в последнее время часто смеялся, и этот смех каждый раз подрывал и без того не шибко крепкое здоровье Кенмы. Мало того что сердце срывалось на аритмию, так ещё и губу приходилось прикусывать чуть ли не до крови, потому что — ну правда — скулы уже сводило от улыбки. — Сегодня встречал двух новичков. Один решил создать себе мир по мотивам «Атаки Титанов»… — Больной ублюдок, — фыркнул Кенма, давясь смешком и кофе из автомата внизу — и то, и другое мягко обласкало горло теплом. — Это ещё ладно, второй заявил, что хочет воссоздать точную копию гарема из своего любимого хентая, — весело поделился Куроо, перекидывая соломинку из одного уголка рта в другой. Он лежал в высокой траве — совсем как в тот день, когда Кенма впервые его увидел. Вот только в Tetsurou Ever After солнце нещадно пекло, заставляя пот струиться в три ручья; осы больно жалились; ноги уставали от долгой ходьбы; до любой горы можно было добраться; пять дней в неделю шли дожди, а ветер порою пробирал до самых костей; иногда еда была на вкус пересоленной, а иногда оставляла на языке прогорклый привкус гари; звёзды можно было увидеть только при ясном-ясном небе — столь редко, что в такие ночи Куроо непременно выбирался на крышу с пледом и термосом, обжигал язык с первым глотком, укрывал Кенму и мёрз сам. Ему так нравилось. Когда погода выдавалась хорошей, солнце не шпарило, а дождь не хлестал по щекам, Куроо бросал все дела и срывался в поход, утаскивая Кенму с собой. Тот сопротивлялся, вздыхал, но шёл. Всё равно палатка и спальник у них были одни на двоих, и тащил их, конечно же, не Козуме. Мир, который создал для себя Тецу, был поразительно похож на мир Nekoma Afterlife, но всё же полностью от него отличался. И лишь сакуры Куроо оставил неизменными: они цвели каждый день и каждую ночь. И пахли как дешёвые свечи с ароматом цветущей вишни. Кенма вначале принял это за оплошность и прописал деревьям настоящий запах, но Куроо вернул всё как было. Когда Козуме спросил, зачем он так измывается над своим обонянием, Тецуро ответил, что в любом идеальном мире должен быть изъян. — Когда-нибудь к нам будут попадать не только задроты-извращенцы. Когда-нибудь… — протянул Кенма, возвращаясь мыслями к их беседе. Вообще-то, он был в курсе всех дел Куроо, но делиться впечатлениями за день стало привычным. — Ну, одного задрота-извращенца я планирую прождать ещё лет этак шестьдесят, — сказал Тецуро. — Фу, — Кенма сымитировал рвотный позыв. — Не хочу становиться восьмидесятилетним стариком. — А я вот жду не дождусь, когда смогу переводить тебя через дорогу и подавать вставные челюсти по утрам. — Отвратительно. — А по мне так очень романтично: буду пережёвывать для тебя камешки со вкусом скумбрии и засыпать под твой старческий храп… — Так, всё, мы расстаёмся. — А мы встречались? Кенма вдруг задумчиво замолчал. А ведь точно: они никогда не обсуждали это, никогда не скрепляли свои отношения официальным заявлением, никогда не пытались прояснить статус. Для них обоих всё было настолько очевидно и безнадёжно, что ни одному и в голову бы не пришло уточнять детали. Никто не пялится в инструкцию по эвакуации на борту падающего самолёта. Никто не вчитывается в приговор, получив пожизненное. Никто не анализирует условия акции, выиграв в лотерею джекпот. У них всё было хорошо. Аж зубы сводило от приторности этого факта, но кариес и раньше не сильно пугал Кенму, а теперь, когда появился волонтёр на пережёвывания его завтрака-обеда-ужина… — Да нет, — пожав плечами, подытожил он. — У нас ничего серьёзного. Так, беспечный вирт. — Фух, — с наигранным облегчением выдохнул Куроо. — Хорошо, что мы это прояснили. Терпеть не могу все эти обязательства. — Ага, мне тоже сейчас не до отношений: работы полно, сам понимаешь… Они посмотрели друг на друга одновременно. И улыбнулись. «Ничего серьёзного» звучало отлично. Серьёзного им в жизни уже хватило. — Как там твой «дисконнект»? — вдруг спросил Куроо, с лёгкостью перескакивая с темы их несерьёзной вечности на привычно-бытовое и непринуждённо-заботливое. — Ты говорил, что сегодня закончишь. — Ага, уже на семьдесят процентов установилось, — кивнул Кенма, проверяя экран загрузки. Оставшееся время: две минуты. Две минуты — и возможность дистанционной загрузки станет реальной. Две минуты — и ему больше нечего будет бояться. Если его найдут, если он споткнётся и упадёт виском на острый угол, если сердце остановится от очередного заваренного в энергетике кофе… Если случится то, что после запишут в его свидетельстве о смерти, его сознание автоматически загрузится в Tetsurou Ever After. Да, он умрёт, но на пороге загробной жизни его встретит Куроо. И никто и никогда не потревожит их покой, потому что привязки к импланту больше не будет. — Дальше по плану… — Кенма вдруг осёкся и застыл. — М? — расслабленно промычал Куроо, лениво приоткрывая один глаз. — Что там по плану? — Н… ничего, — после небольшой паузы выдавил Кенма, вдруг понимая, что не соврал. Взгляд его был прикован к окну, и это внезапно правдивое «Ничего» оглушительно стучало в ушах. Двое мужчин в чёрных костюмах шли к его ночлежке. — Кенма?.. Что-то не так? Куда ты смотришь? — Я… Мне пора. Позже увидимся. «Или раньше», — подумал он с нервной усмешкой. Они всегда ходили по двое. Иногда Кенма видел их на вокзалах, иногда вылавливал их широкоплечие фигуры в толпе. Бывало, они подбирались так близко, что он успевал рассмотреть спортивную сумку, которую всегда держал при себе один из них. В ней, Кенма готов был поклясться, лежали чёрные пластиковые мешки для трупов. — Эй. Эй-эй-эй, стой, не уходи так, я же… — Всё в порядке, Тецу, — торопливо заверил его Кенма и отключил TEA. «Всё в порядке», — повторил он уже для себя, дрожащими пальцами не попадая по клавишам виртуальной клавиатуры. Режим самоуничтожения данных. Установить таймер. Сколько там осталось до завершения установки «дисконнекта»? Пятьдесят семь секунд? Отлично. Возможно, он даже успеет. Пожалуйста. Пожалуйста, пусть он успеет. Пожалуйста, пусть они — нет. Опрокидывая табурет, Кенма бросился к двери, запирая её на замок и цепочку. И пусть это было так же бесполезно, как швырять в ураган камни или тушить лесной пожар из водяного пистолета, никто не сможет упрекнуть его в том, что он не пытался. Бежать не имело смысла. Бежать было попросту некогда. В конце концов, он знал, что рано или поздно это случится. В конце концов, ему почти не было страшно. А то, что перед глазами плывёт, тело знобит, а в животе холодом кружит метель — это ничего. Это всего на сорок одну секунду. Ну же. Ну же. Кенме почудилось, что он слышит шаги. Три лестничных пролёта. Сколько это у них займёт? Полминуты? Двадцать секунд? В панике он уставился в экран, заклиная время идти быстрее. Но оно, как назло, перешагивало через секунды вальяжно и неторопливо, издевательски спотыкалось, капризно тянулось. Тридцать две секунды. Тридцать одна секунда. Тридцать. Тридцать. Всё ещё тридцать. Двадцать девять. Опять тридцать. Ха-ха, купился! Смешно вышло, правда? Обхохочешься просто. Кенма загнанно огляделся. В чёртовой каморке даже не имелось шкафа, в котором можно было бы спрятаться! Ну нет, этого же не может быть. Это просто невозможно. Так не бывает даже в законах Мёрфи. Теория вероятности не может так дерзко плюнуть ему в лицо. Он был так близко… Так близко к вечности, что почти обжёгся о её плавящееся нутро. Надо же было им найти его прямо сейчас. Надо же им было всё испортить. Кенма замер посреди комнаты, с дребезжащей тревогой вслушиваясь в происходящее за дверью. Теперь шаги точно ему не мерещились. Каждый из них отмерял оставшиеся крупицы его жизни. Двадцать один. Двадцать. Девятнадцать. Возле двери завозились. Звякнули отмычки. Значит, они хотели сделать всё тихо. Аккуратно. Без лишней суеты. Семнадцать. Шестнадцать. Хрустнул надломанно звонок. Кенма вдруг совершенно некстати вспомнил взвинченную тишину тёмной подсобки, тяжёлое шумное дыхание Куроо, в унисон повторяющее его собственное. Почему он не поцеловал его тогда?.. Четырнадцать. Тринадцать. Двенадцать. Ну почему, почему он не поцеловал его тогда? Вот же идиот. Одиннадцать. У них было бы на один поцелуй больше. Десять. Девять. Дверь приоткрылась, до упора натягивая тонкую цепочку. Восемь. Кенма вдруг подумал, что в его жизни было слишком много обратных отсчётов. Вся его жизнь по сути — обратный отсчёт. Конечно же, она должна была закончиться именно так. Он даже почти не был удивлён. Даже почти не онемел от ужаса. Семь. Лишь бы успеть. Шесть. Пожалуйста, боже. Пять. Цепочку со скрипом вырвало из двери вместе с деревянными щепками. Вместе с клапанами в сердце Кенмы. Четыре. Они впервые подобрались к нему так близко, что он мог рассмотреть их лица, но он не стал. Он мог даже рассмотреть гладкий ствол нацеленного на него пистолета, посчитать отверстия на глушителе, но взгляд его был прикован к экрану. Три. Он слышал, как щёлкнул предохранитель. По губам его медленно расползлась расслабленная ухмылка с перекосом на одну щёку, будто ему не принадлежащая. Будто украденная у кое-кого другого. Кенма отвернулся от экрана, словно больше ничто не удерживало его взгляд и ничто не удерживало его душу. Прошептал так, как другие признаются в любви. На выдохе. Продолжением улыбки. Предвкушением поцелуя: — Стреляйте. А потом не случилось абсолютно ничего страшного и ничего серьёзного. Было больно, но совсем не долго. Было темно, но совсем не холодно. Кенма знал: Куроо встретит его на пороге. И будут они мертвы. Долго. И счастливо.