Давнее дело

~~~~~ ГЛАВА 9 ПОЛЕВОЙ ОФИС ФБР 17:30 Антон ЛаВилл любил женщин и всячески это демонстрировал. Убежденный холостяк, решительно настроенный испытать как можно больше за свою жизнь, он заработал себе специфическую репутацию в нью-хейвеновском офисе. Он был обаятелен (по его мнению), щедр и открыт почти для любых предложений. Добавьте к этому высокое, стройное тело, темные волосы и глаза, а также белоснежную улыбку, и вы получите полную картину. Таково было вполне искреннее представление Антона о самом себе. За все эти годы он никогда не получал жалоб от девушек, с которыми встречался. В Нью-Хейвене было достаточно привлекательных женщин, и ЛаВилл назначал свидания многим из них. Его семья была родом из пригорода Нового Орлеана, и он успел хорошо изучить эту специфическую «сферу деятельности» еще даже до того, как поступил в колледж в окрестностях Батон-Руж. ЛаВилл отказался от желания заниматься уголовным правом и вместо этого поступил на службу в полицейский департамент Батон-Ружа, где проработал год, прежде чем переехал в Нью-Хейвен и с тем же успехом стал здесь патрульным полицейским. После нескольких лет работы копом Антон захотел попробовать себя в чем-то новом - тут-то его и завербовало ФБР. Он был счастлив вернуться в Нью-Хейвен после учебы в Академии. ЛаВилл никогда не оглядывался назад и не сожалел о принятом решении сменить звание 'полицейский' на звание 'агент'. Он обнаружил, что его профессия привлекает женщин. Еще работая копом, ЛаВилл никогда не имел проблем с тем, чтобы назначить свидание, но его успех у прекрасного пола достиг новых высот, стоило ему начать представляться 'агентом'. Антон не был дураком и поэтому сразу же начал пользоваться этим маленьким бонусом. Полицейский ассоциировался с силой, моралью и защищенностью, но федеральный агент помимо всего прочего обладал еще и налетом загадочности. Антону это нравилось. Черт, ему это очень нравилось. Он был хорошим агентом, так как не зацикливался только на женщинах, флирте и сексе. ЛаВилл отлично делал свою работу, и коллеги-агенты уважали его. Его нынешний напарник был женат, но, несмотря на это, Антону нравился Дон Пирс. Жена Дона, по мнению всех в отделе, красотой не блистала, однако была очень милой, и супруги воспитывали двоих симпатичных детей. Пирс, казалось, был очень доволен своей жизнью, и Антон знал, что всегда являлся желанным гостем в их доме. Но сам он отнюдь не собирался жениться. Да и зачем, когда вокруг так много очаровательных девушек, которые могли по достоинству оценить южный стиль Антона ЛаВилла… Таких, как агент Дана Скалли. Вот ЭТО женщина! Просто потрясающая! Антон был неравнодушен к рыженьким и поэтому находил цвет волос агента Скалли чрезвычайно соблазнительным, особенно на фоне ее шелковистой кожи. К тому же она была стройной и изящно сложенной, а эти качества Антон тоже весьма ценил в женщинах. Проклятье, ему все в ней нравилось. ЛаВилл понимал, что рано или поздно нарвется на неприятности из-за своего навязчивого разглядывания – Моррису, похоже, не понравилось его поведение, о чем Антону шутливо намекнул Пирс. К тому же, как успел заметить ЛаВилл, Дана Скалли тоже была от этого не в восторге. Он не хотел, чтобы она чувствовала себя неудобно, так как это был отнюдь не лучший способ завоевать расположение прекрасной женщины, но, черт! – он не мог на нее не глазеть. Они все были очень заняты с момента образования оперативной группы, поэтому Антону не представился шанс поближе познакомиться с Даной, ослепить ее своим шармом и назначить свидание. Он предпринимал попытки застать ее одну и поговорить, но не добился успеха – рядом всегда находился либо Моррис, либо ее напарник. Антон раздумывал над тем, есть ли что-нибудь между Малдером и симпатичной Даной. Судя по тому, что он слышал, они работали вместе уже семь лет – довольно долгий срок по меркам Бюро. Их процент раскрываемости был весьма впечатляющим, и Антон знал, что это достигается благодаря слаженным взаимоотношениям – как профессиональным, так и личным. Успех в работе федерального агента во многом зависел от доверия и преданности. Но что особенно поражало ЛаВилла так это то, какой молодой казалась Дана. Она выглядела ненамного старше двадцати пяти, хотя Антон прекрасно понимал, что ей наверняка больше. Он хотел ее. Это могло быть чертовски непрофессионально, и, возможно, он вторгался на чужую территорию, но ЛаВилл не заметил никаких явных признаков ревности Малдера и решил, что игра была честной. Антон на минуту задержался перед зеркалом в мужском туалете, поправляя галстук и приглаживая волосы, затем проверил, не остались ли на зубах остатки ланча, и самодовольно сверкнул белозубой улыбкой. Подумать только, а ведь в детстве он переживал из-за необходимости носить скобы на зубах целых три года! Однако это того стоило - женщинам нравились прямые, белоснежные зубы. ЛаВилл стряхнул пылинки с пиджака, любуясь тем, как выгодно он подчеркивает ширину плеч. Темно-синий цвет смотрелся весьма эффектно на фоне бледно-серой рубашки и серо-голубого галстука в приглушенных тонах. Он выглядел чертовски симпатично. Возможно, сегодня у него получится договориться с Даной о совместном ужине. Хотя Антон полагал, что ее не придется долго упрашивать. Он вышел из туалета в тот момент, когда двери лифта открылись, и появилась Дана собственной персоной, с головой погруженная в изучение отчета. Какая удача! ЛаВилл не мог поверить, что ему так повезло, особенно когда заглянул в лифт и понял, что с ней не было ни Малдера, ни Морриса. Никто не скажет, что Антон ЛаВилл не способен воспользоваться удобным случаем… - Агент Скалли? Агент…Дана! Подождите! - Ему пришлось бежать за ней, когда стало очевидно, что она не собиралась отвлекаться от своего отчета и обращать на него внимание. Скалли продолжала идти по коридору, даже не подняв головы. ЛаВилл догнал ее у дверей, ведущих в главные офисы и конференц-зал. Скалли подняла глаза, услышав, что кто-то зовет ее по имени, и увидела агента ЛаВилла. О, потрясающе. Только этого ей не хватало. Скалли остановилась, после чего, подавив вздох, захлопнула папку и вежливо улыбнулась агенту. - Да, агент. Чем могу быть Вам полезна? - Голос Скалли был таким же вежливым и отстраненным, как и ее улыбка. Антон остановился, слегка озадаченный ее тоном, но решительно настроенный получить согласие на свидание, желательно уже сегодня вечером. - Вас не было почти весь день, и я просто хотел поинтересоваться, как прошло вскрытие, - произнося эти слова, он в то же время ласкал ее пристальным взглядом. Скалли подавила нетерпение, решив, что лучшим способом охладить пыл этого мужчины, было держаться с ним как можно более холодно и профессионально, притворяясь, будто она не понимала, что ему нужно. Из личного опыта Скалли знала, что ничто так быстро не остужает страсть мужчин как холодность и несообразительность. Если применить и то, и другое, то даже самый пылкий донжуан зайдет в тупик. Она ответила официальным тоном: - Я представлю результаты аутопсии завтра на общем собрании. Таким образом, все члены оперативной группы услышат заключение по вскрытию из моего отчета, и, следовательно, не будет никаких измышлений, которые могли бы негативно сказаться на расследовании. -Вежливо кивнув и пробормотав 'прошу прощения' Скалли развернулась, намереваясь уйти, но ЛаВилл остановил ее, схватив за руку. Застигнутая врасплох, Скалли посмотрела на его руку, а затем подняла взгляд и вопросительно вздернула брови. Подобная бесцеремонность ее возмутила, но внешне Скалли этого не показала. Она терпеть не могла, когда до нее дотрагивались малознакомые люди, и особенно не любила, когда это делали мужчины, считающие себя неотразимыми. Его вкрадчивый голос сделал все только хуже. Скалли праздно раздумывала над тем, как часто женщины говорили ему, что его манера растягивать слова была сексуальной, когда он самоуверенно улыбнулся и произнес: - Подождите! Я не успел спросить, где бы вы хотели поужинать. - Он внимательно смотрел на нее, словно пытаясь понять, какой эффект оказало его самонадеянное предложение. Вне всякого сомнения, он полагал, что она придет в восторг от возможности быть с ним. Боже. Вслух же Скалли ответила: - У меня планы на вечер. Прошу прощения, агент, но мне предстоит еще много работы. - Она попыталась высвободить руку, но ЛаВилл был явно не намерен отпускать ее. Скалли подавила вспышку раздражения от его навязчивости – либо этот мужчина был туп как пробка, либо считал себя неотразимым, но в любом случае лишится пары пальцев, если не отпустит ее. Скалли многозначительно посмотрела на него и с отвращением заметила самодовольное выражение на его лице. Этот мужчина был удивительно самовлюбленным. Упаси ее боже от подобных идиотов… Скалли снова дернула руку, но он крепко держал ее, по-прежнему улыбаясь. - Я знаю потрясающее место, где готовят марокканскую кухню. В какое время за вами заехать? «О, ради…». Он был полным идиотом. Как только Малдер выносил его, когда они работали в паре, пусть даже только на одном деле? Скалли точно знала, что Малдер терпеть не мог дураков. Она снова попыталась вырваться, на этот раз не сдерживая свой гнев. - Отпустите мою руку, агент. Ваше поведение непрофессионально и граничит с домогательством. Оставьте меня в покое, или я подам жалобу. И мне все равно, насколько полезным вы могли бы оказаться для этого расследования. Вам ясно? Антон осознал, что зашел слишком далеко, но ничего не мог с собой поделать. Вблизи она казалась еще более прекрасной, и ему было трудно сдерживаться. ЛаВилл не мог понять, почему Дана отказывала ему, ведь женщинам обычно нравился его стремительный натиск. На этот раз у него ничего не вышло, но раньше подобное поведение приносило свои плоды. Если только… - Вы с кем-то встречаетесь? Извините, я должен был спросить. - Антон отпустил ее руку и сделал вид, что не заметил, как она поспешно отступила назад. Ее глаза гневно сверкнули, и ЛаВилл почувствовал себя очарованным их чистым голубым сиянием. В этот момент он был больше, чем когда-либо намерен заполучить эту женщину. Антон улыбнулся ей своей самой лучшей улыбкой. - Должен признаться, я завидую вашему возлюбленному, кем бы он ни был, Дана. Скалли стиснула зубы, услышав это фамильярное обращение, и развернулась, чтобы уйти. ЛаВилл снова спросил, был ли кто-нибудь в ее жизни… и тут из дверей, ведущих в главные офисы, появился Малдер. Гневное выражение ее лица сменилось умоляющим, когда Скалли поспешила к напарнику и взяла его за руку. Малдер улыбнулся, его глаза засветились, как всегда, когда он видел ее - и тут у ЛаВилла возникла весьма неудачная идея. Или, в данном случае, вероятно, лучшая из всех возможных идей. - О, понятно. Ладно, удачи, Малдер. Мне нужно идти. - Антон решительно подавил зависть и ревность, заметив, как Малдер шагнул ближе к Дане, по-прежнему держа ее за руку. Они полностью игнорировали присутствие незадачливого агента, смотря только друг на друга - наблюдать за этим было по-настоящему мучительно. Однако эта сцена оказала на Антона противоположный эффект – вместо того, чтобы смириться, он решил еще раз обратить на себя внимание Даны, прошептав: - Я не сдамся, агент Скалли. Знаете, как говорят: 'В любви и на войне все средства хороши'. И у меня есть, что предложить. - Он замолчал, хищно улыбаясь. - Много чего. - Кивнув Малдеру, Антон, насвистывая, пошел прочь. Малдер посмотрел ему вслед и покачал головой, словно сомневаясь в здравом рассудке агента, а затем снова повернулся к напарнице, все еще сжимавшей его руку. - Может, объяснишь мне, что это было? Хотя я заметил несколько немых сцен сквозь стеклянные двери - они ведь прозрачные и такие чистые, что даже сверкают. Правда, не так ярко, как кинжалы, которыми твои глаза пронзали бедного старину ЛаВилла. Что произошло? Он что, приставал к тебе? Скалли вздохнула и потерла глаза. - Можно и так сказать. Этот мужчина просто ненормальный, Малдер. Насколько хорошо ты его знаешь? - Не очень. Однажды мы вместе работали над делом, но я тогда с головой ушел в написание профиля. Я помню ЛаВилла сообразительным, трудолюбивым и уважаемым агентом. Это было где-то за два года до того, как мы с тобой встретились. Уже тогда он был плейбоем, вернее, стремился быть таковым. Он всегда вел себя подобным образом. - Он попытался применить ко мне силу, и в результате чуть было не лишился пальцев. - Скалли все еще злилась. - Он прикасался к тебе помимо того, что держал тебя за руку? Это уже чересчур, даже для ЛаВилла. - Малдеру это совсем не понравилось. Увидев выражение лица напарника, Скалли поспешила разуверить его. - Нет, только держал за руку. Но при этом не давал мне уйти, даже когда я попросила его об этом, вернее потребовала. Он вел себя самонадеянно и безрассудно. Я могла бы устроить ему серьезные неприятности, но не стану. На этот раз я сделаю вид, будто этого маленького инцидента не произошло, но если он будет упорствовать, я без колебаний потребую, чтобы его исключили из команды и отстранили от расследования. - Согласен с тобой. И я рад, что появился как раз вовремя. - Скалли смутилась, и Малдер пояснил свою мысль: - Ты ведь знаешь, что можешь использовать меня в качестве своей 'игрушки'. - Он усмехнулся, и Скалли хмыкнула в ответ, после чего они развернулись и направились в конференц-зал. Его рука лежала на ее пояснице, и Скалли чуть слышно вздохнула, как всегда ощутив поддержку и комфорт в этом жесте. - Ладно, уговорил. Как приятно, что ты так хорошо меня знаешь и понимаешь мое отчаянную потребность в 'игрушке'. И даже готов добровольно ею стать. Мне очень повезло, - с максимальной серьезностью заявила Скалли. - В любое время, Скалли. В любое время. Они вместе вошли в конференц-зал, улыбнувшись при мысли о том, что общественное мнение уже становится предвзятым. Антон ЛаВилл смотрел им вслед. Он видел руку Малдера на пояснице Скалли; видел улыбки и ту непринужденность в их отношениях, которая явно выходила за рамки профессионального партнерства, и понял, что не ошибся, назвав Малдера счастливчиком. Но ненадолго. Малдер был хорошим парнем, но ЛаВилл собирался занять его место рядом с Даной. Антон никогда не сдавался, когда чего-то хотел… а хотел он Дану Скалли. ~~~~~ НЬЮ-ХЕЙВЕН, КОННЕКТИКУТ НОЯБРЬ, 1979 - Папа. - Никакого ответа. Она позвала снова. - Папа? Мы будем есть индейку? - В квартире было холодно, но девочка уже привыкла к этому. У отца вечно не хватало денег, и он частенько отказывался включать отопление, надеясь таким образом сэкономить. Дрожа, Трейси поплотнее закуталась в свитер и снова позвала отца. - Папа? Как насчет индейки? Ты купил ее? Нил выпрямился в кресле, озираясь, пока не заметил дочь. Девочка стояла в дверном проеме, обхватив себя руками в тщетной попытке спастись от пронизывающего холода в комнате. И, как обычно, ее присутствие вызвало в нем очередную волну раздражения. Она была похожа на него – худая и болезненно бледная. Ничего общего с Анной. Боже, он отдал бы все что угодно, лишь бы проклятый ребенок хоть немного походил на Анну. - Папа? - У нас нет чертовой индейки. На что, спрашивается, я мог ее купить? Обойдешься гамбургером. - Нил Карсон отвернулся от дочери и продолжил смотреть парад в честь Дня Благодарения по старому телевизору, на котором яркие вспышки чередовались со статическими помехами. При выключенном свете можно было разглядеть изображение, но Нил на самом деле не замечал его. Черт, он ненавидел праздники с тех пор, как потерял Анну. Погрузившись в свои обычные воспоминания, Нил уставился в телевизор, но видел наполненный разнообразной едой праздничный стол в их доме – дымящиеся, восхитительные блюда на белоснежных скатертях, блестящие хрустальные бокалы и китайский фарфор. Анна готовила лучшую праздничную еду. Они наедались до отвала и весело смеялись, наблюдая за Панки, сидевшей на детском стульчике с перепачканными картофельным пюре волосами и барабанившей ложкой по подносу. Те дни были такими приятными… а затем все пошло к черту. Сейчас он БЫЛ в аду – горбатился на поганой работе, которую ненавидел, жил в дыре, арендную плату за которую только что повысили – СНОВА – и все, что оставалось в его жалкой жизни, это воспоминания о навеки потерянной жене и сопливый ребенок, который даже не был похож на свою мать, ни капли. Возможно, ее общество было бы ему приятнее, если бы девочка хоть немного походила на Анну. Нил поскреб небритую щеку. Даже не оборачиваясь, он знал, что Панки все еще стояла в дверном проеме и смотрела на него. Она постоянно так делала – глядела на него глазами побитого щенка. Нил ненавидел это. Он же старался, во имя всего святого, разве не так? Он бросил пить, потому что эти расходы были им не по карману. По этой же причине Нил отказался и от сигарет. Он каждый день исправно ходил на работу, хотя отчаянно хотел уволиться. Он ходил за продуктами и оплачивал счета, покупал ей школьную одежду и каждую неделю давал деньги на ланч. Чего еще хотела эта маленькая прилипала? - Папа? - дрожащим от слез голосом позвала девочка. Ему невыносим был звук ее голоса. Почему он так не похож на голос Анны? Почему ему не досталось хотя бы это маленькое утешение? Во всем виноват тот ублюдок. И он все еще был где-то там, разрушая семьи и разбивая браки. Он во всем виноват. - Это он виноват. Сукин сын. Ублюдок. Он во всем виноват. - Нил поднялся и, шатаясь, направился к дочери. Она задрожала, как осиновый лист, но не убежала, когда он упал перед ней на колени и схватил за плечи, прожигая безумным взглядом. - Он виноват, а не я. Ты ведь это понимаешь? ПОНИМАЕШЬ? - Нил тряс ее, словно тряпичную куклу, крича, что это не его вина, в то время как рыдающая девочка пыталась ответить ему. - Прекрати. Папа, ПРЕКРАТИ! Он внезапно отпустил ее и попытался подняться, в то время как она, плача, сползла на пол. Нил схватился за голову, дергая себя за волосы, пока мысли не прояснились. Из старого черно-белого телевизора по-прежнему доносился грохот парада, на экране проплывали огромные шары в форме Супермена, Снупи, мистера Магу и Суперпса. Школьный оркестр слишком громко играл «Тряси попкой». Нил повернул голову и тупо уставился в экран. Что за идиоты играли «Тряси попкой» во время парада в честь Дня Благодарения? У них что, совсем нет уважения к празднику? Еще один верный признак того, что весь мир катился к черту. Что-то нужно было делать. - Я все исправлю. У меня получится. Клянусь, он заплатит. - Нил поднял дочь с пола, поддерживая ее, когда казалось, что она снова упадет. Он заглянул в ее залитое слезами лицо и пробормотал: - Я должен все исправить. Это ненадолго. Мы поедим, когда я вернусь. Запри дверь, Панки. Запри ее, а я скоро вернусь. - Нил усадил дочь в кресло. Девочка смущенно уставилась на него, размазывая по лицу слезы и слегка икая. - Смотри парад. Видишь эти симпатичные шары? Тебе ведь нравятся шары. Когда-нибудь я куплю тебе такой же. Но прямо сейчас мне надо кое-что исправить. - Нил схватил куртку и направился к двери. - Папа, куда ты идешь? Пожалуйста, не уходи! Папа! Но Нила уже не было во всех смыслах этого слова. Снова заплакав, его дочь свернулась калачиком в старом кресле, невидящим взглядом уставившись в рябящий экран и спрашивая себя, надолго ли он ушел в этот раз. ~~~~~ МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ НЕИЗВЕСТНО Следить за новостями становится все интереснее и интереснее. Наблюдать за тем, как они пытаются вычислить, кто совершает правосудие. Тупицы. Набитые дерьмом идиоты. <Они должны быть мне благодарны. Они должны вручить мне гребаную медаль> Вокруг так много ублюдков. Мало наказать только одного из них. Мало преподать урок тому, кто был там и сделал это. Теперь это касается всех ублюдков, которые думали, что могли сбежать с чужой женой, забрав ее из семьи. От детей. <Тупые копы должны платить МНЕ за то, что я стою на страже морали. Неблагодарные сукины дети> Нельзя останавливаться, не сейчас. Осталось еще слишком много тех, кого нужно наказать за их преступления. Они повсюду. Повсюду. А вот и один из них. ~~~~~ ОТЕЛЬ ХЭМПСТЕД НЬЮ-ХЕЙВЕН, КОННЕКТИКУТ 19:10 - Проходи. - Скалли широко открыла дверь и посторонилась, пропуская напарника, в руках у которого были пакеты с едой, внутрь. - Ты что, скупил весь их ассортимент? Малдер поставил пакеты на маленький угловой столик, затем снял пиджак, положил его на постель Скалли и потянулся, хрустнув шейными позвонками. - Я потратил кучу денег, но ведь мы оба не обедали. И я знаю, что голодная Скалли означает раздраженная Скалли. Она включила дополнительное освещение в комнате, а затем подошла к столику и порылась в пакетах. - И поэтому ты решил умилостивить меня, накупив еды, остатки которой мы, вероятнее всего, не сможем сохранить. Я не собираюсь платить и за половину всего этого, Малдер. Я просила только салат. - Я угощаю. И там есть салат - посмотри повнимательнее и найдешь его. Кроме того, я купил тебе низкокалорийный соус. И овощи в кляре. И кесадийю [прим. пер. - пирог из кукурузной муки с сыром или мясом]. И где-то в этом огромном пакете завалялся жареный цыпленок рядом с капустным салатом. И я не забыл печенье… - Господи Боже, а есть что-нибудь, чего ты НЕ купил? Он очаровательно улыбнулся в ответ. - Я забыл холодный чай. Скалли тихонько рассмеялась и начала разбирать еду, раскладывая ее как на шведском столе. - Ну что с тобой делать, Малдер, - будем есть остатки на завтрак. - Согласен, в любом случае это будет лучше того омлета-альбиноса, что ты ела утром. - Малдер взял бумажную тарелку и начал нагружать ее едой. Некоторое время они молча ели, сильно уменьшив количество еды на столе. Оба осознали, что проголодались сильнее, чем думали. Это был долгий, изматывающий день, и Скалли особенно устала – ее пальцы и шею ломило из-за проводимых один за другим вскрытий. Она откинулась на софе и потянулась, хрустнув позвонками. Малдер присел рядом и прикоснулся большими пальцами к ее напряженным мышцам, замечая: - Ты устала. Не стоит так перенапрягаться. - Да, довольно трудно дробить кости, когда взвешиваешь толстую кишку. Работы у меня было по горло. Ой. - Малдер надавил на особенно чувствительный участок шеи, и это действие оказало одновременно болезненный и успокаивающий эффект. Скалли изогнулась в его руках. - Сиди спокойно. Я почти закончил. – «К счастью», - подумал Малдер. У Скалли была потрясающе нежная кожа, и он прилагал титанические усилия, чтобы, так сказать, не распускать руки. Непростая задача, учитывая то, что воротник ее свитера был свободным, и Малдер несколько раз дотрагивался до обнаженной кожи. Словно прочитав его мысли, Скалли слегка покраснела и отодвинулась, улыбаясь ему благодарно и в то же время несколько смущенно. Наклонившись к кофейному столику рядом с софой, Скалли подобрала папку – ту самую, которую она несла, когда агент ЛаВилл так назойливо упрашивал ее поужинать с ним. - Мы могли бы обсудить это до завтрашнего заседания. - Нашла что-нибудь интересное? - Малдер поспешно наклонился ближе к ней и через плечо заглянул в содержимое файла. - Кое-что. Я обнаружила следы успокоительного средства - нембутала. Небольшая доза, однако достаточная, чтобы усыпить человека. Обычно это лекарство выпускают в виде таблеток, но оно также бывает и в виде жидкости для инъекций. И еще я обнаружила след от укола на шее Мэттью Бордена. - Что насчет эксгумированного тела? Кто это был? - Мейсон Руни - жертва, чей снимок мы видели вместе с фото Джейсона Уокера. Вскрытие тела Уокера я, кстати, тоже провела, - сдерживая зевок, ответила Скалли. - Троих? Господи, неудивительно, что ты была так напряжена! - Малдер недоверчиво покачал головой. Она, должно быть, побила мировой рекорд по скоростному разрезанию, хотя он знал, что при этом Скалли произвела каждое вскрытие с величайшей тщательностью и вниманием к мельчайшим деталям. - Что дало сравнение обоих жертв? Она указала на раздел своего аккуратно отпечатанного отчета. - Ищи сам. Почти идентичный след от инъекции в шею и то же самое лекарство. Убийца вколол успокоительное им обоим - вероятно, чтобы быть уверенным, что сможет контролировать их достаточно долго. - Были ли у них, мм, прижизненные следы насилия – помимо тех, что привели к смерти, разумеется? - Малдер почувствовал легкое отвращение, задавая этот вопрос и представляя, даже на долю секунды, сумасшедшего убийцу, сидящего рядом с обнаженной жертвой и 'забавляющегося'. Скалли тоже почувствовала себя неуютно, отвечая. - Позволь мне сначала сказать просто 'фу'. Никаких других признаков насилия я не обнаружила - только след от иглы и наличие нембутала в крови. А теперь самое интересное: нынешние убийства весьма похожи на прошлые… но не совсем. В теле Руни я не обнаружила следов лекарства. Это тебе о чем-нибудь говорит? Малдер на мгновение задумался. - Это говорит о том, что убийце Руни не требовались дополнительные средства контроля над жертвой, пока он связывал ее. И что нынешний убийца, возможно, физически слабее и поэтому использует лекарство, чтобы обезвредить жертву. Слабее. А может, старше, т.е. подходящего возраста, если он совершил все эти убийства: тогда и сейчас. - Именно. Наличие нембутала все меняет, Малдер. Я полагаю, что убийца из семидесятых вернулся, чтобы продолжить начатое много лет назад. ~~~~~ ИЗ ДНЕВНИКА НИЛА КАРСОНА - Я не могу остановить его. Он продолжает возвращаться. Я убиваю его снова и снова, но он продолжает возвращаться. - Удивительно, что я до сих пор не потерял работу. Я прихожу домой по ночам настолько усталым, что еле-еле встаю вовремя на следующий день. Я брожу до трех, четырех утра, выискивая ублюдка. Мне следует быть осторожным. Люди в городе напуганы. Если бы они только знали, идиоты; если бы они только знали, что я делаю это для них. Для того, чтобы ублюдок не получил ИХ женщин и не разрушил ИХ счастливые семьи. - Он продолжает это делать. Он шляется по барам и прячется в респектабельных местах, выискивая женщину, которую можно трахнуть. Ему наплевать, сколько раз он разрушит чью-то жизнь, убьет их любовь и причинит боль их детям. Ублюдка это не волнует. - Меня волнует. И всегда будет волновать. Если я смогу раз и навсегда избавить мир от него, то это меньшее, что я могу сделать, не так ли? Я позволил ему забрать мою Анну. Я позволил ему забрать ее и затем убить. Я больше не буду прятаться, как проклятый трус, позволяя ублюдку разбить еще одну семью. Каждый раз, когда он попытается, я буду там и остановлю его. Я накажу его. - Клянусь, я все исправлю. Я исправлю. А этот дневник будет свидетельством моего обязательства, моего долга. ~~~~~ ОТЕЛЬ ХЭМПСТЕД НЬЮ-ХЕЙВЕН, КОННЕКТИКУТ 00:12 Несколько раз зевнув, Малдер понял, что они потеряли нить беседы и продолжать дальнейшее обсуждение дела бессмысленно. Он поднялся и подобрал брошенный пиджак. Скалли расслабилась на подушках, без особого успеха пытаясь сделать вид, что не спит. Малдер сонно усмехнулся ей. - Брось, Скалли. Ты уже на ногах не держишься. Она зевнула. - Я не стою. - Ладно, не держишься на заднице. Как угодно. Я пойду к себе. Встретимся завтра за завтраком. Скалли поднялась и пошла проводить его до двери, вытянув руки над головой и яростно сопротивляясь желанию снова зевнуть. - И ты снова собираешься поглощать свинину с маслом, тонущую в сиропе? - Конечно. Долой цыплят-альбиносов и их отвратительных отпрысков. - Малдер обернулся к ней, держа одну руку на дверной ручке, и улыбнулся, заметив, что напарница нетвердо стояла на ногах. Иногда он забывал, какой хрупкой была Скалли; когда один из таких дней, вроде сегодняшнего, отнимал у нее все силы, и она чувствовала себя как выжатый лимон. Хорошо, что он сделал ей массаж – это как раз то, что ей было нужно. Он бы с удовольствием предложил ей еще один сеанс, в любое время, когда бы она ни захотела. Черт, он бы прямо сейчас бросил пиджак и снова сделал ей массаж… Словно прочитав его мысли, Скалли слегка дотронулась до его плеча. - Спасибо за заботу и еду, Малдер. Думаю, мои мускулы не будут болеть, и я засну спокойно. - Хорошо. - Они стояли, смотря друг на друга. Никто из них не хотел расставаться, даже зная, что шесть утра наступит уже так ужасающе скоро. Скалли отступила назад. - Ладно, спокойной ночи, Малдер. - Ее губы произносили слова, в то время как в глазах застыло выражение желания, которое нельзя было не заметить. И Малдер решил воспользоваться случаем. Он протянул руку, обнял ее за шею и привлек к себе, сдаваясь непреодолимой потребности поцеловать ее. И это был отнюдь не первый их поцелуй. Однако он был самым страстным, потому что на этот раз Малдер включил в игру язык. И в этот раз Скалли также страстно ответила на поцелуй. Время словно остановилось – пять, десять, двадцать, тридцать секунд – пока они исследовали рты друг друга; так глубоко и страстно, не спеша растворяясь в сладости поцелуя. Наконец, Малдер оторвался от ее губ, чтобы вдохнуть воздуха, и заглянул в глубину ее глаз, ища в них ответы; и когда нашел, то издал легкий вздох удовольствия … а затем снова поцеловал ее. Кому нужен сон? Не ему. Они целовались и целовались, снова и снова. Он обнимал ее и нежными, сводящими с ума движения, водил по изящным изгибам ее спины, не предпринимая, однако, попыток проникнуть под одежду, хотя хотел большего – коснуться ее кожи, ее плоти, желал проникнуть в самую суть ее естества. И не просто желал – он жаждал этого. Но не сегодня. Скоро… но не сегодня. На мгновение они прервали поцелуй – послышался еле слышный вдох – и вновь их губы встретились.