Давнее дело

~~~~~ ГЛАВА 22 ИЗ ДНЕВНИКА НИЛА КАРСОНА - Это случится сегодня ночью. Я позволил ему уйти, и этот сукин сын вернулся, чтобы опять приняться за старое. Нужно было убить его дважды – если бы я нанес ему раны посерьезнее, он истек бы кровью быстрее. Я сам виноват в том, что какая-то часть его ускользнула от меня. Я не смог убить его так, чтобы он умер окончательно; не смог избавиться от него навсегда. Семь раз он возвращался, но больше этого не повторится. - Надо все записать. Пусть он это и отрицает, но мне нужно записать, что именно он во всем виноват. Кто знает, к кому однажды попадут мои записи? Позже я их уберу с глаз долой, но прежде вырежу из газет статьи, чтобы заполнить альбом. Нелепое желание - оставить после себя заметки, но ведь я гребаный художник, не так ли? Все это для моей Анны, и когда-нибудь я покажу ей результаты моего труда, чтобы она знала, что я сделал ради нее. И тогда она все поймет. - Я все тщательно спланировал и буду сегодня во всеоружии – выберу самые подходящие инструменты. Как тебе это, Анна? Все ради тебя. Я купил еще фотопленки, чтобы сделать как можно больше снимков и когда-нибудь показать их Анне. Еще я добавил монет в мешок – на две упаковки больше. Определенно удачное вложение денег. Мне нужно оружие потяжелее, потому что ублюдок становится сильнее. Я убиваю его, а он возвращается все с новыми силами. Но я решу эту проблему и обо всем позабочусь. Ради тебя, Анна, моя Анна. Все ради тебя. - Нож заточен. Я всегда использовал его только для одной цели – чтобы разрезать кожу и отрезать бесполезный член этого ублюдка. Тонкое и острое лезвие. Я заточил его ради моей Анны. Еще я постирал одежду, так как должен выглядеть чистым и приятно пахнуть, не так ли, Анна? Ты всегда ненавидела грязную и плохо пахнущую одежду. И напоследок: я купил новые перчатки - прежние истрепались. Новые перчатки, чистая одежда, тонкое острое лезвие, больше пленки и монет в сумке. Я в буквальном смысле слова одет для убийства. Ха. - Я свяжу его как следует, чтобы он не смог и пальцем пошевелить. Для этого подойдут его же галстуки – у ублюдка их огромное количество. Разодетый болван, он действительно считает себя кем-то особенным лишь потому, что работает гребаным бухгалтером? На нем был костюм в тот день, когда он целовался с моей Анной на парковке проклятого мотеля. Ненавижу чертовы костюмы. Надо убедиться, что я использую все галстуки, когда буду убивать его. Устрою все, как при человеческом жертвоприношении. Вот кем он является – жертвой в честь моей Анны. Она поблагодарит меня за это, когда вернется. - Пусть истекает кровью - мне нравится за этим наблюдать. На этот раз я порежу его сильнее и буду наслаждаться его агонией. Надрез в качестве наказания за каждое прикосновение к моей Анне – к той, которая никогда не принадлежала ему. И, наконец, я получу ни с чем ни сравнимое удовольствие, когда отрежу его яйца и заставлю сожрать их. Глотай ИХ, ублюдок. Надеюсь, что ты задохнешься и сдохнешь. И больше уже никогда не воскреснешь. - Час близок – еще немного, и на улице окончательно стемнеет. Я всегда знаю, куда он направляется - в очередной модный бар с тусклым освещением, где он сможет лапать мою Анну. Я найду его, прослежу за ним, а затем убью. Ради Анны» ~~~~~ БОСТОН, МАССАЧУСЕТС 1999 Последний поворот ключа и прошлое надежно спрятано от посторонних глаз. Трейси убрала ящичек с дневниками в шкаф для одежды. Ей больше не нужно их читать - отец поведал дочери все, что ей требовалось знать. Нил Карсон был чудовищем – безжалостным и хладнокровным убийцей, но в то же время беззаветно любящим свою семью: жену и дочь. Он совершал свои преступления ради них - ради семьи, которую утратил. Трейси вытерла навернувшиеся на глаза слезы. Ради нее. Отец убивал ради нее – возможно, это самый бескорыстный поступок за всю его одинокую, тяжелую жизнь. Все наверняка сложилась бы по-другому, если бы Анна не поддалась своей слабости. Все было бы иначе, если бы она не позволила другому мужчине вскружить себе голову и не позабыла бы о своей семье. Что если она никогда бы не встретила Дуга Блендена? Семья бы не распалась, и они бы по-прежнему счастливо жили в их старом доме в Нью-Хейвене. Возможно, у нее появился бы маленький брат или сестра. Анна лишила их всего этого, расстроенно решила Трейси. Она все разрушила, когда впустила того мужчину в свою жизнь и в свою постель. Однако ее мать была всего лишь человеком. Вот почему женщин называют 'слабым полом'. <Мы нуждаемся в том, чтобы нами руководили>, про себя решила Трейси. <Так было и всегда будет. Вот почему мужчины, вступая с нами в брак, берут на себя обязательство заботиться о нас – потому что мы слабее> Трейси сидела в своей маленькой гостиной и размышляла о том, какие чувства в ней всколыхнуло содержимое дневников отца. Неожиданно стало так легко думать о матери, как о женщине, а не просто как о 'маме'. Она уже начала про себя называть ее по имени так же, как перестала называть Дуга Блендена 'папой'. Так странно и в тоже время так правильно. Ее отец мертв, а его наследие надежно заперто. Прочитав последнюю страницу второго дневника, Трейси выяснила, что он все еще считал свою работу незавершенной - его последняя попытка освободиться от Дуга Блендена оказалась неудачной. Закрыв глаза, девушка попыталась восстановить в памяти последнее предложение на заключительной странице дневника: 'Сукин сын вернулся, я видел его, он вернулся, он вернулся…' На этом записи обрывались. Последняя фраза была выведена кривым почерком – очевидно, отец невероятно страдал, осознав, что его последняя попытка потерпела крах. Трейси полагала, что он собирался попробовать снова, но умер, не успев воплотить задуманное в жизнь, а она переехала жить к тете Миранде. Все его записи оказались в коробке с вещами Анны. Трейси понятия не имела, кто упаковал их туда – был ли это ее отец или Миранда. Девушка сомневалась, что ее тетя прикасалась к содержимому дневников, потому что в противном случае, она бы закричала на весь чердак, ведь на этих страницах притаился монстр, делавший снимки убитых им мужчин. О, да. Миранда наверняка отправилась бы прямиком в полицию, и все труды отца пошли бы насмарку. Его жертвоприношения. Вот, что она должна помнить - отец оставил ей это в наследство. Трейси поднялась и прошла на кухню. Нужно принять что-нибудь от пульсирующей головной боли. Девушка наполнила стакан тепловатой водой и вытряхнула из пузырька четыре таблетки аспирина. Глотая лекарство, Трейси внимательно разглядывала свою крошечную кухню - старый линолеум давно выцвел, а кухонные ящики нуждались в покраске. Она пожаловалась своему домовладельцу, но это животное просто показало ей средний палец. Трейси ненавидела это отвратительное, дешевое жилье, но оно находилось ближе всего к офису и тем самым способствовало экономии денег. Девушка не могла позволить себе квартиру в пяти кварталах от работы, так как у нее не было машины. Она вернулась обратно в гостиную, рассматривая пушистый ковер, покрывающий неровный деревянный пол. Стенам тоже не помешала бы покраска, но Трейси не могла себе позволить даже этого. Раковина в ванной протекала, а унитаз частенько засорялся. К тому же район, в котором она жила, был весьма неспокойным, и Трейси старалась не выходить из дома после наступления темноты. Она ненавидела Бостон и скучала по Нью-Хейвену. Веских причин оставаться здесь и дальше у Трейси не имелось. Она могла работать везде, так как не являлась специалистом узкого профиля. Стоит поехать в такое место, где стоимость жизни не так высока, и где она будет чувствовать себя намного комфортнее. Место, где она сможет ощутить связь со своим отцом. Трейси закрыла глаза, и тут ей на ум пришла ужасная, леденящая кровь и в то же время такая заманчивая идея… Она могла продолжить дело отца и закончить его работу - ради него. Трейси похолодела от одной только мысли об открывшейся перед ней перспективе. Девушка вдруг осознала, что ее отец каким-то образом подействовал на нее со страниц этих дневников и внушил ей свои мысли. Он словно подготовил ее к тому, чтобы завершить незаконченное дело во имя их семьи. В конце концов, она ведь дочь своего отца. Она могла это сделать и знала как. Возможно, сейчас она была такой же слабой женщиной, но когда ее отец присоединится к ней, она станет сильнее. Ей просто нужно найти способ поддерживать эту связь с ним. Насколько трудно это будет? Ее зовут Трейси Карсон. Не Бленден - никогда больше она не будет носить эту фамилию. Возможно, именно это ей и нужно - вернуть себе фамилию Карсон. К черту Блендена, ведь он трахал ее слабую мать, не так ли? Забрал Анну из ее дома, соблазнив лучшей жизнью, чем та, что предлагал отец. Лучший дом, лучший отец для ее ребенка. И Анна пошла у него на поводу, не так ли? Потому что она была просто слабой женщиной. Но отец пытался это исправить. Он предпринял восемь попыток, но умер прежде, чем смог попробовать снова. Может быть, девятое убийство сыграло бы решающую роль, а значит, это ей и предстоит сделать – найти девятую жертву. Ей нужно вернуться туда, где все началось – в Нью-Хейвен. Этот город был ее домом, она родилась там. Трейси могла стать сильнее в родном городе – найти работу, снять квартиру – все, что необходимо для скромной жизни. Ее отец обходился малым, но жил вполне сносно. И если он мог, то и она тоже сможет. Если уж она слаба, то ей придется научиться быть изобретательной. Многие хищники не обладают большой физической силой, но восполняют этот недостаток с помощью хитрости. И она последует их примеру, чтобы реализовать задуманное. Трейси покинула Нью-Хейвен, когда ей исполнилось одиннадцать. Никто не вспомнит ее; черт, да она почти не выходила из квартиры. Худенький ребенок, поздно ночью выглядывающий из окна своей маленькой спальни… нет, никто ее не вспомнит. Немногочисленные же соседи запомнили ее как Панки, а не как Трейси. В Нью-Хейвене огромное количество многоквартирных комплексов – ее не узнают. Она могла делать все, что хотела; это был подарок отца, его наследие. Трейси улыбнулась - впервые в жизни у нее появилась реальная цель. Было так приятно это осознавать, особенно когда она облекла свои чувства в слова. - Ради тебя, папа. Тебя и Анны. Я сделаю это ради вас.