Когда твой истинный ‒ мудак

      Я стою возле школы и непринуждённо болтаю со своим лучшим и единственным другом о всяких пустяках. До первого урока ещё целых пятнадцать минут ‒ можно не торопиться. Ученики медленно подтягиваются, но никто не спешит покинуть улицу, чтобы променять свежесть конца сентября на затхлый воздух душных кабинетов.              Я смеюсь над нелепой шуткой друга и мельком бросаю взгляд на тех, кто появляется в воротах школы. Я никого не жду, просто это сейчас единственная картинка, которая постоянно меняется.       И вот мой взгляд утыкается в «принца» нашей школы. Самый красивый, сильный и спортивный альфа, да к тому же ещё и из весьма обеспеченной семьи. Просто мечта всех наших омежек. Десятиклассники, кому уже исполнилось семнадцать, с самого первого дня учебного года трутся возле него в надежде, что кто-то из них окажется его истинной парой. Идиотизм!       В семнадцать лет омеги начинают вырабатывать свой особый феромон, по которому альфа может сразу узнать своего истинного. Стрёмно только то, что сами омеги могут понять, кто их истинная пара, лишь в процессе спаривания, и причём только во время течки. И вот где справедливость? А потом ещё говорят, что все омеги ‒ шлюхи. Но так, может, это потому, что нам природа просто не оставила выбора? Нам… да-да, как ни печально, но в четырнадцать лет подтвердилось, что я омега… полный отстой!              Когда синие глаза впились в мои тёмно-серые, я понял, что всё это время не отрываясь пялился на Акея ‒ того самого супер-пупер альфу из одиннадцатого класса. Я быстро отворачиваюсь и устремляю взгляд в пол. Пусть не думает, что абсолютно все омеги текут по Его Величеству! От меня не дождётся!       Периферийным зрением вижу, что Акей продолжает идти в мою сторону. Бля! Я же не смотрел на него призывно, ведь правда? Но потом до меня вдруг доходит, что Акей не мог заметить меня, такого всего насквозь обычного. Да и мой запах… весьма специфический. Как оказалось…       Я смотрю на своего друга Кенни. Вот где собралась вся милота омежьей сути. Если бы я только оказался альфой… Я бы тогда точно женился на нём! Потому что жениться на том, кто тебя так хорошо понимает, ‒ по-моему, идеально. Но какого-то хрена я всё же оказался омегой! Печально…              Неожиданно надо мной вдруг нависает широкоплечая рельефная фигура альфы, от которого за версту так и несёт доминирующей силой. Моё сердце начинает нервно колотиться в груди. Не хочу оборачиваться. Не хочу сталкиваться с ним взглядом на таком опасном расстоянии. Я что, зря всё это время так виртуозно обходил его стороной?       Рука Акея бесцеремонно хватает меня за подбородок и грубо поворачивает к себе. Парень долго и придирчиво изучает моё застывшее в недоумении лицо. Практически со всех ракурсов. И при этом он с какой-то едва сдерживаемой яростью покусывает свою нижнюю губу, раздувая ноздри. Да что ему от меня нужно?       Я собираюсь с духом, чтоб прямо задать этот вопрос, но… неожиданно тону в пожирающих меня своей тьмой глазах. Ох! Зря я в них посмотрел! Очень зря…       От синей радужки не осталось и следа. Это бездна. Адская беспроглядно-чёрная пропасть, способная утянуть меня на самое дно…       ‒ И это то, что уготовила мне сама судьба? ‒ с презрением цедит сквозь зубы он. ‒ Больше похоже на неудачный розыгрыш!       ‒ Чего? ‒ Я изумлённо смотрю на него и совершенно не соображаю, о чём он говорит.       Акей молчит как-то мучительно долго, плотно сжав челюсти, а потом его верхняя губа искажается в отвращении, и он выпаливает на одном дыхании:              ‒ Ты ‒ мой истинный.       

***

             Я живу в мире, где люди делятся не только на первичный пол: мужчин и женщин, но и на вторичный: альф и омег. И всё бы, может, ничего, но за тебя в нашем мире всё решает природа. А вот это уже полный отстой!       Ну а как я могу думать иначе? Ведь если ты родился альфой, то ты ‒ победитель по жизни. А омеги ‒ просто своеобразное дополнение к этим совершенным созданиям. Беты тоже есть. Они ‒ самые обычные люди и встречаются достаточно редко.       До четырнадцати лет все равны, но потом природа начинает заявлять о себе. У альф растут клыки, тело наливается мышцами, в то время как омеги остаются хрупкими, мелкими и более женственными. В семнадцать мы все начинаем выделять особые феромоны, вот только, как я уже говорил, лишь альфы способны их сразу улавливать. К омегам эта способность приходит только после первой течки. Течка! Вот хуже и придумать нельзя! Для омеги это сущий кошмар! Время, когда ты себе не принадлежишь. В это время ты существуешь только для альфы. И, как принято считать, великое счастье омеги, если существуешь именно для своего единственного и неповторимого альфы. Гадость…              Истинная пара ‒ это идеально подобранные природой альфа и омега, которые априори будут счастливы вместе. Всегда так. Без исключений. Природа не ошибается. Никогда. Но, похоже, сегодня первый баг всё-таки произошёл и, к моему несчастью, именно на мне.              

***

             Моё сердце резко упало в пятки. Истинный? Если это розыгрыш, то действительно крайне неудачный!              ‒ Не смешно! ‒ выпаливаю я, сильно хмурясь. ‒ Шутка не удалась!              Акей зло поджимает губы:              ‒ Разве у альф принято шутить на такую серьёзную тему?              ‒ Я не знаю всех альф, у кого-то, может, и принято, ‒ парирую я.              Акей играет желваками, а потом медленно цедит каждое слово:              ‒ После уроков готовь свою жопу.       Он наконец-то отпускает меня и, отшатнувшись словно от прокажённого, быстро заходит в школу. Мамочки-папочки, кажется, я конкретно попал!              

***

             ‒ Ке-енни-и! ‒ практически рыдаю я, сидя на коленях у друга с широко раздвинутыми ногами. ‒ Ну почему я ‒ оме-ега-а!              Перемена в самом разгаре, но я не хочу покидать класс ни на минуту, боясь встретиться в коридоре со своим «истинным».       Кенни улыбается мне своими пухлыми губками, нежно поглаживая меня по короткому ёжику на голове.              ‒ Мал, ну что ты так переживаешь? Встретить своего истинного ‒ счастье! И в этот момент неважно: альфа ты или омежка.              ‒ Ага, счастье! ‒ фыркаю я. ‒ Ты видел его злобный взгляд? На счастливого совершенно не тянул! А всё потому, что ему досталась такая серость и убогость, как я!       Я крепко обнимаю Кенни за шею и, уткнувшись носом в его шикарные длинные волосы, отчаянно вою.              ‒ Дурачок, ‒ тихо смеётся Кенни, заключая моё лицо в свои изящные ручки. ‒ Ты очень красивый!              ‒ Только ты так и думаешь, ‒ хлюпаю носом я. ‒ У меня рот слишком большой и губы плоские!              ‒ Не говори глупости! У тебя невероятно очаровательная улыбка!              ‒ Ага, улыбка Джокера!              ‒ Мой любимый антигерой!              Я смотрю в искренние голубые глаза Кенни и не верю своему счастью. Единственное, с чем в жизни мне действительно повезло, так это встретить такого замечательного преданного друга. Мы вместе с самого детского сада, и если бы не он, то даже представить страшно, что со мной могло бы стать…              ‒ А глаза, ‒ продолжаю скулить я, ‒ совершенно не омежьи! Слишком маленькие и невыразительные!              ‒ Неправда! Откуда ты вообще это взял? ‒ светлые брови Кенни удивлённо взлетают вверх. ‒ И с каких это пор миндалевидные глаза стали считаться маленькими и невыразительными? Да и вообще, кому нужны эти глаза на пол-лица? Мы ж не в аниме!              ‒ Не в аниме. А жаль… ‒ вздыхаю я, но сдаваться всё равно не собираюсь. ‒ А чё нос тогда такой курносый? Аж все ноздри наружу!              ‒ Ничё у тебя там не наружу, не выдумывай! Ноздри аккуратные, даже волосков не видно. Очень милый курносый носик, ‒ усмехается Кенни, снисходительно качая головой. А затем он вдруг приближает свои губки и нежно чмокает меня в самый кончик носа. ‒ А если бы ты отрастил свои красивые каштановые волосы, то вообще бы от альф проходу не было. Я помню, у тебя локоны, когда отрастают, мило вьются.              ‒ Вот ещё! Не нужны мне эти альфы! Я сам хочу быть альфой!              ‒ Ну, Мал, когда ты уже смиришься, что оказался омегой?              ‒ Никогда! Из-за этой омежьей жопы я не смогу на тебе жениться!              ‒ Мал, ‒ Кенни страдальчески улыбается мне, ‒ я и без женитьбы от тебя никуда не денусь.              ‒ Ещё как денешься! ‒ с горечью произношу я. ‒ Тебе в феврале исполнится семнадцать ‒ и всё.              ‒ Что всё? Я помирать пока не собираюсь.              ‒ Не смей вообще помирать! ‒ вдруг зло рычу я. ‒ В семнадцать у тебя появится неимоверно крутой феромон, и тогда тут же придёт твой альфа и заберёт тебя у меня!       Ну вот, теперь я опять почти плачу…              ‒ Мал, ну что ты такое говоришь. Встретить своего истинного не так-то просто. Да и МОЙ альфа никогда не запретит мне видеться с МОИМ лучшим другом, ‒ уверенность в голосе Кенни железобетонная, вот только я имел в виду другое...       Когда Кенни влюбится, я навсегда отойду для него на второй план, а то и на третий. Мы будем видеться только по праздникам да время от времени созваниваться. Его больше не будет рядом со мной, потому что у него будет своя собственная жизнь. Жизнь, где нет места такому, как я.              Я закусил губу, стараясь сдержать слёзы отчаяния. Уткнувшись в светлые волосы Кенни, я вдыхал аромат его шампуня и едва уловимый запах кожи. Не хочу никому отдавать своего Кенни. Он был единственным во всём мире, кто любил меня. И будет любить, до тех пор, пока не придёт его истинный.              Тут звенит звонок на урок, и я нехотя слезаю с удобных коленей Кенни. Что ж, до февраля ещё есть немного времени. Ещё около пяти месяцев я не буду одинок, а потом… я проснусь, и сказка закончится.              Но всего через пару часов я понял, что моя сказка теперь навсегда превратилась в кошмар наяву.