Когда твой истинный ‒ мудак

      Уроки ещё не успели закончиться, как к нам в класс вдруг заглянул Акей. Грудная клетка его тяжело вздымалась, а губы были плотно и крайне недовольно сомкнуты.       ‒ Ох, Акей! Ты что-то хотел? ‒ тут же встрепенулся наш молоденький омега-учитель, кокетливо поправляя причёску. Но альфа даже не удосужил его взглядом.       ‒ Я хочу забрать с собой этого парня, ‒ и он нетерпеливо ткнул в меня пальцем.       ‒ Малоуна? ‒ удивился учитель с нотками пренебрежения в голосе. ‒ Но зачем он тебе?       ‒ Он ‒ мой истинный. И он мне нужен. Сейчас, ‒ процедил Акей, обдавая меня беспроглядной похотью своих чернющих глаз.       Вот так, совершенно без палева, объявил всем, что собирается меня трахнуть. Скотина!       Послышались удивлённо-разочарованные вздохи, кажется, ото всех в классе, кроме Кенни. Даже учитель не скрыл своей досады и сочувственно посмотрел на Акея.       И вот я снова в очередной раз убедился, что Кенни был единственным на всём белом свете, кто искренне за меня переживал. Под партой он подбадривающе сжал мою руку, а затем тепло улыбнулся.       ‒ Малоун, на сегодня ты можешь быть свободен, ‒ быстро проговорил учитель, недовольно скривив губы. ‒ Давай собирайся быстрее. Не заставляй своего истинного альфу ждать.       Он не мой альфа!       Это Я должен был быть альфой!       А с ним я вообще никуда идти не хочу!       Вот только моё мнение, после того, как меня прилюдно объявили парой альфы, теперь вообще ни на что не влияет. С этого момента я практически собственность Акея. Прекрасно, правда?       НЕТ!!!       Дом Акея, как оказалось, находился всего в пяти минутах ходьбы от школы.       Альфа шёл впереди, а я, словно тень, следовал за ним. Лёгкий ветерок развевал назад его тёмные короткие волосы, и я не без раздражения вдруг отметил, что даже взлохмаченный он невероятно красив…       Так, стоп! Что? Красив? ВООБЩЕ НИ КАПЕЛЬКИ!!!       Мне просто так показалось, потому что мои собственные волосы давно уже не способны развеваться на ветру! В силу своей ничтожной длины…       Недовольный течением предательских мыслей, я засовываю руки в карманы штанов и устремляю взгляд в сторону.       Большая ошибка.       Я тут же спотыкаюсь и с возгласом «Ой!» врезаюсь в широкую спину парня.       ‒ Живой? ‒ даже не обернувшись, спрашивает он, придерживая меня одной рукой, заведённой за спину.       ‒ Угу, ‒ киваю я, восстанавливая дыхание.       Мне понадобилась целая секунда, чтобы осознать, что я добровольно вцепился пальцами в рубашку Акея, прижимаясь к его просто какой-то обжигающей спине практически всем своим телом. Не без помощи руки альфы, естественно…       Я тут же вырываюсь и отскакиваю назад.       Альфа так и не повернулся. Его отброшенная в сторону рука на мгновение зависла в воздухе, а потом как-то безвольно повисла вдоль туловища.       Да ну, не… Я не мог сделать ему больно. Тело альф ещё тот кремень!       Тело…       Я невольно пробежался по нему глазами.       Такое спортивное, такое подтянутое, такое…       Мал! Да какое такое? Подумаешь тело! У твоих братьев не хуже! Все альфы одинаковые!       Все… Вот только от тела Акея было очень трудно оторвать взгляд. Мне нравились в нём абсолютно все линии, все изгибы… От широких плеч до длинных стройных ног. А ещё…       Мои глаза вдруг впились в пятую точку парня. Так захотелось потрогать, что я едва сумел остановить свой порыв.       «Ничего, чуть позже потрогаю. Голую…» ‒ вдруг пронеслось в моей голове, и я тут же едва не сгорел заживо от смущения.       Мал! Да что это за мысли у тебя такие! Тебе что, действительно нравится этот напыщенный альфа?       Конечно, НЕТ! Мне нравится только его тело! И только потому, что я хотел бы такое тело себе!       Хочу быть альфой! А не под альфой…       Поглощённый своими мыслями, я даже не сразу понял, что мы дошли до дома Акея.       Парень широко открыл подъездную дверь и просто молча вошёл внутрь.       Вот ублюдок! Снова даже не обернулся! Ну ещё бы! А то, не дай природа, корона с головы упадёт!       Да и знает ведь, что я от него никуда не денусь…       Как это ни печально, но мне действительно деваться было некуда.       Когда-то давно омег ещё могла защитить полиция, но потом это законом стало запрещено. А всё потому, что это было просто бессмысленно. Когда у омеги начиналась течка, она сама рвалась к тому самому альфе, от которого так отчаянно бежала…       Квартира у Акея оказалась просто огромная. И как бы ни мерзко мне это признавать, но тут было невероятно уютно. Совершенно не сравнится с моим собственным домом...       ‒ Малоун, ‒ начал Акей, подходя к окну и открывая его на проветривание.       Я поморщился:       ‒ Просто Мал.       Акей пожимает плечами и продолжает, не глядя на меня:       ‒ Иди в ванную, Мал. И помойся тщательно. Геля для душа не жалей. Можешь даже вылить весь флакон.       Весь флакон? Я что, по его мнению, настолько грязный? Да я, вообще-то, моюсь каждый день!       ‒ Тоже мне важное мероприятие. Было бы ради чего тратить столько геля… ‒ тихо бубню себе под нос я, скрещивая руки на груди.       Но Акей меня услышал. Он тут же повернул голову и просто впился в меня своими адско-чёрными глазами.       ‒ Есть ради чего, поверь, ‒ с плохо скрываемой злостью вдруг цедит альфа. ‒ Поэтому быстро пошёл в ванную и выдраил свою дырку до блеска. С гелем для душа.       Мне стало так обидно, что я едва не разревелся. Вот тебе и истинный. Где же обещанная природой гармония? Нежность, страсть… Про любовь так вообще молчу!       Вместо всего этого во мне проснулся ГНЕВ.       ‒ Я не хочу с тобой спать! ‒ выпалил я, раздувая ноздри.       В воздухе тут же повисла просто гробовая тишина. Она давила на нервы и заставляла прочувствовать каждый удар бешено колотящегося сердца.       На полных губах Акея вдруг медленно расползлась очень опасная, похожая на волчий оскал, улыбка:       ‒ Спать? О нет, мы будем трахаться.       Глаза Акея сверкнули таким злым блеском, что по моей спине тут же пробежался неприятный холодок.       ‒ Я не хочу! ‒ снова выпалил я, обхватывая себя руками.       ‒ А ты думаешь, я хочу? ‒ Акей стиснул челюсти и отвёл взгляд в сторону. ‒ Но кроме тебя теперь никто не подходит. Я проверял.       ‒ Проверял? ‒ шёпотом повторил я, просто оглушённый вдруг вспыхнувшей где-то в груди дикой ревностью.       Захотелось схватить Акея за края рубашки и трясти до тех пор, пока он клятвенно не пообещает, что никогда в жизни больше ни с кем не будет «проверять».       Бред… Что со мной происходит?       ‒ Да, проверял. И теперь я точно знаю, что он, ‒ парень указал на свой рвущий джинсы член, ‒ хочет только тебя. Смирись. Как я…       Сначала мне стало так приятно, но потом… дико захотелось плакать.       Смирись… Я, конечно, знал, что не создан для любви, но… всё равно больно. Чертовски больно.       Кенни! И снова ты был моим единственным шансом познать любовь хотя бы со стороны дружбы…       Акей проводил поникшего меня в ванную и вручил полотенце. Он был мрачнее тучи: молчаливый, хмурый… и, казалось, что вообще не дышал.       Да уж, шикарное у нас обоих настроение для секса…       Мылся я медленно, с каждой минутой смиряясь всё больше с неизбежным. Мой «истинный» меня не торопил, хоть на этом спасибо.       Когда я наконец выполз из ванной полностью закутанный в махровое полотенце, то увидел Акея, сидящего за ноутбуком в одних боксерах. С его волос капало. Похоже, в этой квартире была не одна ванная комната.       ‒ Готов? ‒ Акей оторвал взгляд от монитора и пристально посмотрел на меня.       В этот момент мне показалось, что его глаза были не такие чёрные, как до моего похода в душ. Но вполне возможно, что я ошибаюсь. Освещение иногда тот ещё фокусник.       ‒ Нет, ‒ едва слышно выдохнул я. ‒ Я по-прежнему не хочу…       ‒ Полотенце снимай! ‒ пропуская мой ответ мимо ушей, приказал альфа.       Он снова злился. Хотя, может, и не переставал.       Я потупил взгляд в пол и слегка спустил махровую ткань с плеч. На большее меня не хватило. Акей, раздражённо фыркнув, встал и быстро подошёл ко мне. Одно уверенное движение, ‒ и я стоял посреди его комнаты совершенно обнажённый.       ‒ Рёбра торчат, ‒ скривился альфа, бесцеремонно меня разглядывая. ‒ А пресс откуда? ‒ Он по-хозяйски провёл рукой по моим едва заметным кубикам на животе. Можно было, конечно, напрячь мышцы, чтоб показать их более рельефно, но я не стал…       Не знаю почему, но от прикосновения руки Акея в паху вдруг стало разливаться тепло. Задержи он руку чуть дольше, и, возможно, я бы даже возбудился.       Стыдно-то как!       ‒ В футбол играю с братьями, ‒ быстро отвечаю я, стараясь забыть то странное, смущающее тепло, ‒ а там приходится не только мяч пинать, но и ещё упражнения всякие делать. Мой отец ‒ футбольный тренер, поэтому несмотря на то, что я омега, мне тоже хорошо достаётся.       ‒ Понятно, ‒ коротко кивает Акей.       Он изучающе стал разглядывать меня со всех сторон, обходя кругом. Вот только в этот раз он не трогал. Слава природе!!! Никакого больше странного тепла в паху!       Ура! У… ра… зочарование…       Глаза Акея снова приобрели какой-то адский оттенок. Мне точно теперь не кажется. А ещё его дыхание сильно участилось, и он едва ли не до крови покусывал свою пухлую нижнюю губу.       Захотелось дотронуться до неё…       Захотелось поднять руку и провести пальцами по роскошной рельефной груди, зацепить соски, опуститься ниже, где умопомрачительные кубики пресса заставляли мои собственные завистливо курить в сторонке… а потом… скользнуть ещё ниже…       Я позволил себе мельком глянуть на пах парня. Чёрные боксеры просто разрывал на части огромный член… Беру свои слова назад! Ничего мне не хочется! Совсем!       Страшно…       Тело Акея просто дышало тестостероном. Идеальный альфа-самец. Повезло же мне…       ‒ Пойдём. ‒ Он несильно толкнул меня в спину в направлении кровати.       Кажется, меня затрясло. Я был совершенно не готов к этому. Вот только моё состояние не волновало «моего» альфу.       ‒ Раком загибайся, ‒ процедил он, снимая свои боксеры.       И вот тут я увидел ЕГО во всей своей ГРОМАДНОЙ красе. Оказывается, боксеры нехило так урезали имеющиеся у альфы габариты. Да вы шутите! Член не должен быть такой гигантской кувалдой! Ему же не гвозди им забивать!       ‒ У тебя слишком большой! Я так не растянусь! ‒ выпалил я, в ужасе уставившись на подрагивающий от желания член.       ‒ А, значит, опыт есть, ‒ презрительно фыркнул Акей, поджимая губы. ‒ Ты просто спал с какими-то ущербными альфами.       ‒ Что? Я не…       ‒ Да встань ты уже раком! ‒ Акей толкнул меня на кровать с какой-то вдруг вспыхнувшей злостью. ‒ Давай сюда свою блядскую дырку! ‒ он надавил мне на поясницу, заставляя прогнуться и раскрыться сильнее для его взгляда. И члена.       Кажется, меня теперь нереально бьёт дрожь. Как же страшно! А ещё обидно! Я вообще-то не шлюха!       Акей впился пальцами в мои ягодицы, шире раздвигая их в разные стороны. От его откровенного, прожигающего взгляда мой анус сжался ещё сильнее.       Два пальца осторожно погладили моё колечко, словно решили разгладить все имеющиеся лучеобразные складочки. Наверно, мне бы даже понравилось, если бы не предательский ужас, сковавший всё моё тело.       Пальцы перестали ходить вокруг да около и надавили на отверстие, прорываясь внутрь.       ‒ Совсем сухой, ‒ недовольно цокнул Акей. ‒ Для своего истинного альфы, значит, течь не хочешь, только для левых членов…       ‒ Конечно, только для членов поменьше! ‒ тут же огрызнулся я.       Истинный, блять! Придурок ты истинный!       Кажется, после моих слов пальцы Акея впились в мои ягодицы ещё сильнее. Я хотел сказать, что мне больно, но в этот момент к моему колечку прижалась набухшая головка, ввергая меня в шок. Он что, серьёзно сейчас возьмёт и вставит совершенно без подготовки?       Вот так и береги свою невинность для истинных…       ‒ Походу, из моего члена так обильно течёт смазка, потому что твоя жопа не хочет выполнять своё прямое предназначение, ‒ услышал я недовольный голос «своего» альфы, а потом почувствовал, как моему колечку неожиданно становится влажно.       Акей размазывал по моему анусу свою собственную смазку, а затем заныривал пальцами внутрь, пытаясь растянуть меня.       Бесполезно. Чем шире он хотел развести во мне пальцы, тем сильнее я неосознанно сопротивлялся.       Что ж так стрёмно-то!       Всё совсем не так, как я мечтал…       Потому что я мечтал быть альфой. Быть с Кенни…       И тут неожиданное открытие ввергло меня в шок. Я всегда хотел быть с Кенни, но я никогда не хотел его, не представлял под собой. Мне просто нравилось, что он рядом. Такой ласковый, верный… лучший!       Так это потому что я омега? И должен желать лишь альф? Или всё-таки дело в другом?       Я мысленно пробежался по всем альфам, которых знал, ‒ не хотелось никого. Но стоило лишь оглянуться назад и увидеть эти нахмуренные брови…       Вот взять бы так и разгладить эту морщинку. Потом запустить пальцы в волосы, почувствовать их шелковистость, заправить за уши. Оказаться лицом к лицу и… поцеловать…       Всё внутри резко сжалось. Не от страха.       Странно, непривычно, непонятно… Но почему-то приятно. Даже член дёрнулся. А ещё я сам почувствовал, как крепко я обхватил пальцы Акея. Внутри.       Тут же послышалось утробное рычание, граничащее со стоном.       Я не удержался и посмотрел через плечо. Акей неровно и тяжело дышал. Рот его был слегка приоткрыт, и альфа то и дело облизывал губы, а иногда ещё и прикусывал язык.       Кажется, кто-то сейчас стремительно потеряет невинность…       ‒ Расслабься, ‒ хрипло скомандовал Акей, нетерпеливо тыкаясь головкой члена в мой анус.       Давление. Стенки распирает. Хочется податься вперёд и уползти…       Руки Акея держат крепко. Любые пути для бегства перекрыты.       И хоть альфа вставляет медленно, но… Мамочки-папочки! Как же больно!       Я зажмурился, стараясь прогнать тут же навернувшиеся слёзы.       ‒ Расслабься, кому говорят! Я даже наполовину в тебя войти не могу.       Я старался дышать ровно. Старался максимально расслабить свой анус. Старался не разрыдаться в голос от такого кошмарного первого раза. Я, правда, старался, вот только «мой» альфа по-прежнему был недоволен. Он, громко цокнув, полностью из меня вышел и потянулся к тумбочке. Через минуту мой анус обдало прохладой. Длинные пальцы Акея снова скользнули в меня, нетерпеливо растягивая.       ‒ Словно дырку в стене собираюсь трахать, ‒ процедил альфа, размазывая по члену какой-то крем.       ‒ Если для тебя нет разницы, так иди и трахай стены! ‒ зашипел я, не выдержав. ‒ Мне же лучше! Не придётся терпеть тебя!       Акей зло зарычал. Сунув в меня два больших пальца, он потянул, раскрывая моё непривыкшее к подобным манипуляциям колечко. А потом быстро направил свой огромный, нетерпеливо подрагивающий член в анус. Один мощный злой толчок и, кажется, я треснул по швам.       В глазах на мгновение потемнело. Болезненный крик застрял в горле. Теперь член Акея был полностью во мне, разрывая мой зад на части.       Мгновения тянулись невыносимо долго. Альфа не двигался, словно завис. Я робко кинул на него взгляд через плечо, и у меня мороз побежал по коже от того, что я там увидел.       Его зрачки были максимально расширены, заливая чуть ли не весь белок чёрным. Рот ‒ искажён в оскале. Клыки удлинились, желая вонзиться в плоть. Мою плоть.       Акей дышал так тяжело, словно ему было мало кислорода. И тут я с ужасом понял, что он вот-вот сорвётся. Всё же теперь я ему верил, что он мой истинный, потому что так по-животному желать слиться со мной, можно было только по прихоти природы.       Я пригнул голову, готовясь к худшему. В этот же момент меня начали не просто трахать, а жёстко драть со всей дури. Прекрасный первый опыт… похоже, я просто не заслужил чего-то нормального. Не заслужил любви…       Я слышал эти зверские шлепки, чувствовал их, принимал…       Меня насаживали на член до самых яиц, впиваясь пальцами в кожу до синяков. Каким-то чудом я не разревелся. Мои глаза были абсолютно сухи. Ну а смысл плакать? Как говорится: слезами горю не поможешь.       Зад жгло огнём, и из-за этого я никак не мог разобрать ещё какое-то едва уловимое чувство. Почему-то в голову вдруг пришло, что если бы Акей меня хотя бы разок поцеловал, то всё могло бы быть иначе. Приятнее.       С какой-то смесью удивления и неверия я вдруг осознал, что сейчас я так остро, так отчаянно, так жадно желал… ласки! И не от Кенни, ни от кого бы то ни было ещё, а именно от Акея. От альфы, которого я практически не знал. От парня, который сейчас мне делал так чертовски больно.       Я дебил…       Мне разодрали зад членом, а я даже не злюсь. Точнее я, конечно, злюсь: на природу, на обстоятельства, на то, что я омега… а вот на Акея ‒ нет.       Ну а как я могу на него злиться? Он оказался предельно честен со мной. Он сказал правду. Меня хотел не он, а его член. По велению природы. Именно поэтому не было ласк, а только вынужденное проникновение.       Наверно, надо было прямо сказать ему, что я девственник, а не отвечать сарказмом, которого он явно в итоге не понял. Ну вот как можно было поверить, что МЕНЯ смог захотеть альфа? Кто-то другой, кроме него…       И если бы я сказал Акею всё, как есть, то я почему-то уверен, что он растянул бы меня получше. А теперь, Мал, терпи эту раздирающую зад огненную боль. Сам виноват…       Акей вдруг выпустил мои ягодицы из рук, а затем его ладони медленно заскользили вверх по спине. Парень прижался своей пышущей жаром плотью к моей и наклонился к шее. Обдав кожу горячим дыханием, он нетерпеливо лизнул мой загривок.       Лавина! Целая лавина приятных мурашек, заструилась по венам куда-то вниз, к паху. Вот только накрыть с головой им не дали…       Я ярко чувствовал зубы Акея, его клыки, его желание вонзиться в мою плоть. Я даже инстинктивно замер в ожидании укуса. В ожидании очень важной для омеги метки, но… Акей вдруг резко накрыл своей рукой мой загривок и, гортанно зарычав, изливаясь в мою глубину.       Пустота. Мерзкая, липкая пустота в душе. Меня словно отвергли, выбросили.       Ни боль, ни грубость, ни резкие слова не были для меня так мучительны, как это.       Не понимаю…       Мы не предохранялись, но пока у меня не было ни одной течки, забеременеть я не могу. Так что об этом можно сейчас не волноваться.       Как и о сцепке. Потому что её у нас не случилось. Акей, избавив свои яйца от лишней спермы, просто тут же слез с меня.       ‒ Иди в душ, ‒ приказал он, даже не посмотрев в мою сторону.       Я практически на трясущихся ногах кое-как добрался до ванной комнаты. Из зада вытекала сперма, поэтому пришлось сесть на унитаз и выжать её из себя всю до капли. Только потом я направился в душ. Зад горел огнём, поясницу ломило, а моё явно повреждённое колечко щипало. Что ж, Мал, а ты действительно надеялся, что у такого, как ты, будет всё иначе? Наивный…       ‒ Я всё, ‒ тихо произнёс я, выйдя из ванной комнаты полностью одетый.       Акей, не глядя на меня, коротко кивнул. Он снова сидел за ноутбуком, вот только теперь на его правой руке красовался огромный пластырь, уже слегка пропитавшийся кровью. Понятно. Значит, лучше укусить себя, чем поставить мне метку?       Блять! Почему же это так невыносимо больно осознавать?!       Осознавать то, что Акей решил оставить себе крохотный шанс, возможность избавиться от меня, если вдруг случится чудо.       Что ж, я его не осуждаю.       ‒ Можешь идти, ‒ всё так же не глядя на меня, разрешил Акей. ‒ Дверь за собой только плотно захлопни.       Спускаться по лестницам оказалось тяжело. Ноги плохо слушались, и каждый шаг отдавал болью в пятой точке. Домой идти было ближе, вот только там меня никто особо не ждал, поэтому я медленно поплёлся к единственному человеку, кто залижет мои раны ‒ Кенни.       Как я дошёл до его дома ‒ не помню, но я впервые порадовался тому, что Кенни живёт на первом этаже. Я позвонил в звонок, и омежка мне тут же открыл.       ‒ О, природа-матушка, Мал! ‒ выдохнул он, в ужасе глядя на меня. Я попытался ему улыбнуться, вот только это у меня, похоже, весьма хреново получилось. ‒ Ты как? ‒ спросил мой единственный друг, когда мы наконец-то добрались до его комнаты.       ‒ Немножко… плохо, ‒ выдохнул я, обессиленно падая на кровать Кенни.       ‒ Что с тобой Акей делал, что ты в таком состоянии?       ‒ Можешь не переживать, Кенни, ничего особенного он со мной не делал. Просто один разок вставил и всё. Я дольше мылся в его душе, чем весь процесс длился.       ‒ А выглядишь, словно он затрахал тебя до полусмерти! Но, если всего один раз, тогда я не понимаю… ‒ Кенни хлопал своими длинными ресницами, сев рядом со мной на кровать. Он осторожно потрогал мой лоб, а потом потянулся к шее.       ‒ Нет там ничего, ‒ остановил его я. ‒ Он свою руку цапнул, чтобы не оставлять на мне свою метку, ‒ улыбнулся я, вот только горькие нотки в голосе мне не удалось скрыть от Кенни.       ‒ Может, тогда он всё-таки не твой истинный? Я слышал, что устоять от укуса практически невозможно, если это твоя пара.       ‒ Мой он, я глаза его видел. Они были не просто чёрные, а словно у демона, голодавшего минимум тысячелетие. А не укусил он меня, потому что разочарован в выборе природы. Вот такую какашку в виде меня она ему подложила. Никто рот свой марать не захочет.       ‒ Мал, да что ты такое говоришь? ‒ Кенни обхватил моё бледное лицо своими ладонями. ‒ Никакая ты не какашка! А этот Акей просто мудак!       ‒ Кенни, ты просто слишком хороший, чтобы видеть правду насчёт меня. ‒ Я обнял его за талию и уткнулся носом в бедро.       ‒ Мал, ‒ вдруг позвал меня Кенни любопытным шёпотом. ‒ Тебе с Акеем понравилось-то? Он тебе приятно сделал?       И тут меня прорвало. Я уткнулся лицом в свои ладони и отвернулся к стене, дрожа всем телом в беззвучных рыданиях.       ‒ Мал! Да что он с тобой сделал? ‒ Кенни кинулся ко мне. Он прижался к моему содрогающемуся телу и стал успокаивающе гладить меня по моей короткостриженой голове. Я не выдержал, развернулся и прижался к его груди своим залитым слезами лицом. Мне сейчас так сильно была необходима любовь этого доброго парня, что я вжимался в него, стараясь спрятаться от всех бед за его хрупкой спиной.       ‒ Он просто меня разочек трахнул и всё, ‒ снова повторился я, когда рыдания немного отступили. ‒ Просто член у него… как дубинка.       В глазах Кенни вдруг что-то блеснуло. Похоже, до него дошло, что могло случиться. Он взялся за пуговицу на моих штанах и стал бесцеремонно её расстёгивать. У меня не было сил, чтоб возразить, поэтому всего через несколько секунд я уже лежал на боку по пояс обнажённый, позволяя Кенни разглядывать мои интимные места.       ‒ Пиздец! ‒ выдохнул Кенни ошарашенно, когда увидел, в каком состоянии находится мой анус. ‒ Я его завтра придушу!       ‒ Не надо, Акей не виноват, ‒ вяло промямлил я.       ‒ Да как ты можешь после такого его ещё и защищать! ‒ возмутился Кенни.       ‒ Он не знал, что я девственник. Просто… ну… в разговоре вышло так, как будто у меня было много любовников, ‒ пытался объяснить я.       ‒ И что это меняет? Если были любовники, так теперь значит можно анус рвать?       ‒ Из меня смазки совсем не текло… а член у него огромный…       Кенни тяжело вздохнул:       ‒ Мал, то, что из тебя смазка не текла, так это только Акею минус. Значит, плохо он целовал тебя, ласкал. В общем, любовник из него определённо хуёвый.       ‒ Он меня не… ‒ я замолчал, стараясь подавить новую волну рыданий. ‒ Кенни, да кто меня вообще захочет целовать? Ты бы видел, как ему противно было. Да я сам не знаю, что на его месте бы делал. Ну представь, член хочет секса с этим тощим телом, а ты сам ‒ нет! Тебя воротит! Вот и как тут быть?       ‒ Целовать, ‒ уверенно и как-то даже зло произнёс Кенни. ‒ Если член хочет, то, значит, и ты хочешь! Всё просто! Не понимаю, почему ты член рассматриваешь отдельно. То, что у него есть своя голова, не означает, что он способен ею думать.       Кенни раздражённо посмотрел на меня, и я окончательно сжался под этим колким взглядом. Потеряю Кенни, останусь совсем один…       ‒ Прости, ‒ шепчу я. Если Кенни меня сейчас выгонит, то идти мне больше некуда.       Я слышу обречённый вздох, а потом Кенни встаёт с кровати и быстро выходит за дверь. Я провожаю его полными страхом глазами. Не мог же Кенни меня бросить… только не он! Крупные слёзы практически ручьём потекли по моим щекам, но я даже этого не понял. Я, словно Хатико, уставился на дверь в ожидании своего единственного друга.       ‒ О, Мал! Так сильно болит? ‒ Кенни, не успев войти в комнату, тут же бросился ко мне. В руках у него был тюбик с каким-то кремом. ‒ Давай, поверни ко мне свою попку, я смажу твои ранки.       ‒ Что это за крем? ‒ спросил я, с облегчением осознав, что Кенни меня не собирался бросать. Хоть мне было дико неловко, но я всё же встал на четвереньки и максимально раскрылся для нежных пальцев друга.       ‒ "Заживитель". Должен помочь. Он из холодильника, так что будет немного прохладно.       ‒ Ну холод я точно переживу, ‒ невесело хмыкнул я. ‒ А где, кстати, твои родители?       ‒ Папа сегодня в вечернюю смену работает, а мама вообще на сутках.       У Кенни оба родителя были мужчинами, но со времён, когда нашу планету населяли только беты, до нас дошла привычка называть, вне зависимости от первичного пола, родившего ‒ матерью, а зачавшего ‒ отцом.       Кенни выдавил на свои пальцы прозрачный гель и поднёс его к моему пылающему анусу. Прохлада, о которой меня предупредил друг, неожиданно успокаивала и забирала боль. Шустрые пальчики омеги скользнули внутрь, ласково смазывая стенки моего натерпевшегося кишечника.       ‒ Вот этот Акей придурок, такую попку красивую вместо того, чтоб расцеловать, растерзал, как последний вандал, ‒ сурово произнёс Кенни.       ‒ Скажешь тоже… жопа у меня плоская, даже взяться не за что… ай! ‒ Я удивлённо посмотрел на друга, который неожиданно звонко шлёпнул меня по заду.       ‒ Если бы было не за что взяться, то сейчас у тебя не была бы вся попка в синих отпечатках лап этого животного!       Я тяжело вздохнул. Акей просто не мог себя контролировать, вот и остались синяки. Но вслух я не стал это говорить.       Закончив с моим задом, Кенни быстро вышел из комнаты. Через какое-то время он вернулся с разносом в руках. Запах еды заставил мой желудок нетерпеливо заурчать. Только теперь я понял, что дико хочу есть.       Вкусная еда и забота Кенни немного приподняли мне настроение. Ну почему нельзя было остаться навсегда с моим милым и самым лучшим другом? Я даже готов был жить с ним в качестве его питомца, лишь бы меня продолжали так же любить…       Кенни помог мне с домашней работой, а потом дал мне свою пижаму. Дома я сплю в одних трусах, пижам у меня и в помине никогда не было, но видеть себя в такой откровенно женской одежде каждый раз было забавно. Все пижамы Кенни ‒ в цветочек, да и цвета всякие нежно-розовые, но ему-то определённо это шло, чего не сказать про меня.       ‒ Забирайся ко мне, ‒ позвал Кенни, раскрывая свои объятия.       Мы с самого детства спали вместе в его кровати, когда я оставался у него на ночь. Родители Кенни были не против, а когда ещё подтвердилось, что я точно омега, так и вовсе на это перестали обращать внимание.       Я нырнул в родные объятия, крепко прижимаясь к Кенни. Вот так, хочу чтобы вот так было всегда!       ‒ Мал, я думаю, тебе надо поговорить с Акеем. Скажи ему, что такой секс тебя не устраивает, потому что никого бы не устроил! А ещё обязательно надо сказать, что ты был девственником. Что никого у тебя до него не было.       ‒ Да я вообще удивлён, что он поверил, будто у кого-то на меня по доброй воле встанет, ‒ буркнул я в шею Кенни.       ‒ Мал, ну что ты опять начинаешь глупости говорить.       ‒ Это не глупости, это правда. Ты слышал, что про мой запах все говорят? Жуткая вонь! Альфы, зажимающие свой нос, ‒ тому неопровержимое доказательство. Да и вообще, я ‒ серость. Настолько обычный, что даже моё имя переводится так. Мать, когда меня родила, сразу это поняла. Все трое моих старших братьев ‒ красавчики, а я…       ‒ А ты намного лучше их, ‒ уверенно заявил Кенни, прижимая меня к себе. ‒ И значение имени вообще не влияет на его обладателя.       ‒ Ну не скажи, вон Акей переводится, как номер один. И он действительно номер один в нашей школе.       ‒ Но в универе всё может кардинально поменяться. Да и не так важно быть номером один в школе, как для любимого человека.       ‒ Вот только мой дебильный феромон не дал ему даже шанса встретить любимого человека.       Кенни тяжело вздохнул:       ‒ Мал, если ты действительно его истинный, то ты и есть его любимый человек. Природа не ошибается.       ‒ С моего случая ‒ начала. ‒ Я уверен в этом практически на сто процентов. ‒ Ах, Кенни, ну почему я не альфа! Тогда бы ты точно был моим, ведь недаром же только ты видишь меня лучше, чем я есть на самом деле…       ‒ Да я и так твой, ‒ устало вздохнул Кенни, медленно поглаживая меня по моему ёжику на голове.       Я не стал спорить. Мне нравилось, как это звучало, пусть и являлось неправдой.       ‒ Миловидный, ‒ выдохнул вдруг я свои мысли.       ‒ Что?       ‒ Твоё имя означает ‒ миловидный. Ты действительно невероятно милый.       ‒ Поверь, старость это непременно изменит.       ‒ Нет. Ты всегда будешь таким, ‒ упрямо заявил я, прижимая губы к его ключице в лёгком поцелуе.       Кенни неопределённо хмыкнул и поцеловал меня в лоб.       ‒ Всё, давай спать, а то завтра к первому уроку. ‒ Он разжал свои объятия и, отстранившись от меня, улёгся на подушку лицом ко мне.       Время шло, а вот сон ко мне идти не хотел. Похоже, придётся всю ночь пролежать вот так, тупо пялясь в потолок.       Кенни вдруг зашевелился и прижался ко мне. Его рука быстро нырнула ко мне в штаны, осторожно обхватывая мой вялый член.       ‒ Кенни, что ты делаешь? ‒ Я едва не вскрикнул от удивления.       ‒ Помогаю тебе заснуть. ‒ Голос такой уверенный, словно вся эта ситуация совершенно нормальна. ‒ Раз твой альфа-мудак не соизволил позаботиться о твоей разрядке, то тогда я это сделаю. Так что помоги мне. Подумай о чём-нибудь возбуждающем.       О чём-нибудь возбуждающем? А что меня сильно возбуждает? Перед внутренним взором почему-то сразу возник практически обнажённый Акей, в тех своих чёрных боксерах, идеально подчёркивающих его смуглую кожу. Я вспоминал его рельефные мышцы плеч, груди, живота… а вот о его члене думать совершенно не хотелось. Такой огромный размер вызывал во мне лишь ужас. Я точно никогда не буду возбуждаться от вида этого грозного «оружия».       Перед моими закрытыми глазами вдруг возникли нереальный синий цвет глаз Акея, его вечно нахмуренные тёмные широкие брови, в момент, когда он смотрел на меня, высокий лоб, на который небрежно падала длинная чёлка стильной модной причёски, а так же высокие скулы, квадратный подбородок и такие красиво очерченные губы…       Кажется, я тихо застонал, и Кенни тут же одобрительно шепнул мне в шею:       ‒ Вот так, мой хороший, покажи мне своё желание. ‒ Он нежно стал прижиматься сухими поцелуями к моим виску, уху, шее, плечу…       Мой член креп под напором нежных пальчиков и совершенно неожиданных мыслей. Я вспомнил, как Акей осторожно провёл своей большой ладонью по моему животу. Как он гладил пальцами мой анус. А когда мысли перенесли меня в тот момент, когда горячий язык Акея нетерпеливо лизнул мою шею, проводя по ней клыками ‒ я кончил.       ‒ Вот и умничка, ‒ услышал я довольный голос Кенни.       Я тяжело дышал в его волосы, а потом, уткнувшись в его шею, тихо простонал:       ‒ Кенни, у меня, кажется, жопа намокла.       ‒ Вот видишь, значит с тобой всё в порядке. И то, что ты был сухой днём ‒ полностью вина Акея. ‒ Он слегка от меня отстранился и дотянулся до салфеток на тумбочке. Ловко очистив мой живот от белой лужицы, Кенни снова меня обнял и легко чмокнул в губы. ‒ Спокойной ночи, Мал.       ‒ Спокойной ночи, Кенни. И спасибо.