Когда твой истинный ‒ мудак

      Прошло три дня. За это время Акей ко мне ни разу не подошёл, не заговорил со мной, не поинтересовался, как я себя чувствую. Вот тебе и истинный альфа. Хотя, может, у меня просто слабый феромон, и это я виноват, что Акею совершенно не хочется меня видеть.       Сегодня родители про меня забыли и не оставили мне денег на обед. Пользоваться добротой Кенни мне было уже просто стыдно, поэтому я, сославшись на дежурство, отпустил его одного в столовку, а сам пошёл выносить мусор на задний двор школы.       Поставив пустое ведро возле себя, я прислонился к кирпичной стене и медленно сполз на асфальт. Осталось переждать большую перемену, а потом скажу Кенни, что поел, купив шоколадный батончик в автомате.       На заднем дворе совершенно никого не было, поэтому я, спокойно закрыв глаза, прислонился затылком к шершавой стене. Главное теперь ‒ не думать о еде.       ‒ Почему ты здесь сидишь? ‒ вдруг услышал я недовольный голос.       Я резко открыл глаза. Акей стоял, засунув руки в карманы, в метрах пяти от меня и буравил меня своим синим взглядом.       ‒ Отдыхаю.       ‒ Возле мусорки?       Я с грустью подумал, что для меня это как раз самое место, но промолчал.       ‒ Перемена не резиновая, ‒ не дождавшись моего ответа, продолжил Акей. ‒ Тебе ещё поесть надо успеть.       Я удивлённо захлопал глазами. Неужели он за меня переживает?       ‒ А то рёбра торчат, как у больной коровы, ‒ фыркнул он, разбивая все мои вдруг вспыхнувшие надежды. Я такой придурок! Акей конечно же волновался не обо мне, а о том, что ему теперь придётся пожизненно трахать моё убогое тело…       ‒ Я сегодня не голоден, ‒ вру я. Ну а что я ещё мог сказать?       ‒ Я уверен, немного еды в тебя всё же поместится, ‒ настаивал он, явно желая, чтоб на моих костях наросло мясо.       ‒ Говорю же, я не голоден! Так что можешь смело оставить меня возле мусорки и отправиться по своим делам.       Акей недовольно поджал губы и уже было развернулся, чтобы уйти, как в этот момент мой желудок предательски громко заурчал.       ‒ Значит, совсем не голоден, да? ‒ скептически приподнимая одну бровь, кинул он.       ‒ Совсем, ‒ тихо ответил я, глядя в пол.       Раздражённо хватая меня за запястье, Акей поволок меня за собой.       ‒ Отпусти! ‒ зашипел я, пытаясь вырваться.       ‒ Будешь сопротивляться, через плечо перекину, ‒ пригрозил он мне.       ‒ Акей, пожалуйста… не надо.       Альфа вдруг остановился и вопросительно посмотрел на меня.       ‒ У меня денег нет, ‒ упрямо разглядывая свою заношенную обувь, едва слышно произнёс я. Как же в этот момент мне было стыдно!       Его ладонь тут же соскользнула с моего запястья. Что ж, я не удивлён, прикасаться к такому отбросу наверно действительно неприятно…       ‒ Пойдём, ‒ вдруг услышал я какой-то даже почти нежный голос Акея. ‒ У меня есть.       Я резко поднял голову и недоверчиво уставился на альфу. Он протягивал мне руку, ожидая, что я приму его приглашение. Я колебался всего несколько секунд, а потом очень робко вложил свою ладонь в его. Акей не отдёрнул руку, не посмеялся над моей доверчивостью. Он, наоборот, как-то даже ласково сжал мою ладонь и потянул за собой.       ‒ Я, скорее всего, не смогу отдать тебе деньги, ‒ решил предупредить я.       ‒ И не надо, ‒ Акей пожал плечами. ‒ Ты ‒ мой, а значит и твой голодный желудок тоже мой.       Я закусил губу. Идя следом за этим сильным красивым альфой, ощущая его огромную тёплую ладонь на своей, я осмелился на мгновение представить, что любим. Но только лишь на мгновение. Иначе боль от осознания, что на самом деле всё не так, будет слишком сильной.       В столовой Акей усадил меня за стол на виду у всей школы, а сам отправился покупать мне еду. Он даже не спросил, чего я хочу. Хорошо, что я практически всеядный.       Со своего места я увидел, как мне помахал Кенни. Он не стал ко мне пересаживаться, потому что столик, за который нас посадил Акей, был рассчитан на двух человек.       ‒ Ешь, ‒ ставя передо мной целый разнос еды, велел альфа.       ‒ Это всё мне? ‒ удивился я, чувствуя, как нетерпеливо заурчал желудок.       ‒ Да, ‒ кивнул Акей, и пошёл обратно, чтоб забрать второй разнос, но уже со своей едой. ‒ Ешь, ‒ повторил он, усаживаясь возле меня.       Я смотрел на тарелки с едой неверящим взглядом. На разносе, предназначенном для меня, было только всё самое моё любимое. Как так-то? Я осторожно посмотрел на еду Акея. Нет, себе он купил всё совершенно другое.       ‒ Ешь, ‒ уже в третий раз повторил альфа. ‒ Или тебе не нравится то, что я взял?       ‒ Нравится, ‒ тихо отозвался я. ‒ Очень. Но это же дорого и много. ‒ Да я в лучшие времена не мог позволить себе съесть столько всего за раз, иначе потом неделю бы голодать пришлось.       ‒ Для меня недорого. А если не сможешь всё съесть, просто оставишь.       ‒ Я смогу, ‒ уверенно заявил я.       ‒ Ну тогда ешь уже, а то времени остаётся до урока совсем мало.       Больше меня уговаривать не пришлось. Я накинулся на еду, словно до этого месяц голодал. Акей посмотрел на мой зверский аппетит со снисходительно приподнятыми бровями.       ‒ После уроков жди меня возле ворот, ‒ вдруг сказал Акей, вытирая рот салфеткой. Он уже поел и собирался вставать из-за стола.       Я застыл с набитым ртом и посмотрел на альфу. Только теперь я заметил, как сильно расширены его зрачки. Вот и поел, называется, на халяву. Теперь придётся расплачиваться жопой. Се ля ви, Мал, се ля ви.              

***

      ‒ Иди в ванную и хорошо помойся с гелем для душа, ‒ скомандовал Акей, не глядя на меня.       Так сказал, словно я воняю за километр… А я, между прочим, каждый день моюсь!       Когда я вышел из душа, то опять полностью закутался в махровое полотенце. То, что у нас уже был секс, не сделало меня более раскрепощённым.       ‒ Иди на кровать и выставляй свою задницу.       Если сказать, что мне стало страшно ‒ ничего не сказать. Я на подгибающихся ногах медленно поплёлся к кровати Акея и, не снимая полотенца, встал раком. Я услышал, как фыркнул альфа, глядя на меня, но в итоге промолчал.       Всего через минуту, матрас сзади меня прогнулся под весом Акея, и я почувствовал тёплые руки на своих бёдрах. Они скользнули под полотенце к моему заду, погладили половинки, а потом резко сдёрнули с меня моё последнее укрытие. Большие пальцы потянули кожу в разные стороны, полностью раскрывая меня для залитого тьмой взгляда. Мой анус рефлекторно сжался сильнее.       ‒ Расслабь, ‒ скомандовал Акей, каким-то слегка охрипшим голосом.       Я подчинился. Я как мог в такой напряжённой для меня ситуации расслабил мышцы своего ануса. Пальцы альфы тут же стали наворачивать круги по моему розовому колечку, а потом нырнули внутрь.       ‒ Я специально купил смазку для бет, сейчас опробуем. Если честно, то я был удивлён, что она до сих пор продаётся в такой доступности.       Акей щедро выдавил смазку из тюбика и стал с её помощью растягивать мой зад. Кажется, в этот раз мне немного легче. Может, эта смазка действительно выручает?       ‒ Вроде ты сейчас более мягкий внутри. Походу работает.        Альфа вздохнул и поднёс свой громадный член к моему заду. Я весь внутренне сжался. Нет, я не верю, что меня может спасти даже самая крутая смазка от такого откровенного «чудовища».       Акей прижался головкой к моему входу, а потом скользнул вверх, между булок. Он медленно стал водить своим членом вверх-вниз, вцепляясь своими пальцами в мои ягодицы.       ‒ Ну почему ты не течёшь, ‒ с какой-то странной интонацией в голосе, тихо выдохнул альфа. ‒ Может, у тебя какое-то нарушение?       ‒ Нет у меня никакого нарушения, ‒ обиженно буркнул я. ‒ Я теку, когда…       ‒ Когда с другими, да? ‒ зло выпалил Акей, не дав мне закончить фразу. А ведь я собирался сказать, что теку, когда меня ласкают. Кенни тому подтверждение. Он и ещё мои неожиданные мысли об интиме с Акеем. Но этого я бы уже своему альфе точно ни за что не рассказал.       И вот в то же мгновение прикосновения, которые мне показались немного нежнее, чем в прошлый раз, снова стали грубыми. Огромный член яростно вонзился мне в зад по самые яйца, вырывая из моего рта болезненно-неожиданный вздох. И вот опять меня дерут, как последнюю шлюху. Мой зад горит адским пламенем, но у меня нет сил даже чтобы расплакаться. Как-то на удивление я всё смиренно сношу. Любовь ведь это не про меня. Наверно, я вообще должен сказать спасибо, что есть хоть кто-то, кто желает засунуть в меня свой член. Неожиданно мне в голову приходит мысль, что пусть лучше будет вот так, чем, если Акей решит пойти удовлетворять свою похоть с кем-то другим. Вот от этой картинки делалось гораздо больнее, чем сейчас моему телу от несдержанного натиска альфы.       Акей кладёт свою лапищу на мою голову и вжимает в покрывало. Шею обжигает горячий язык, заставляя моё сердце в ожидании замереть. Зубы прикусывают плоть и тут же отпускают. Язык снова лижет, и я слышу учащённое дыхание альфы. А потом он рычит, кончая в меня и вцепляясь зубами в одеяло. Больно. И почему от этого выбора Акея мне так чертовски больно?       Альфа тут же скатывается с меня и, не глядя мне в глаза, говорит:       ‒ Можешь идти в душ.       Собирая себя по частям, я плетусь в ванную. Колечко между ягодиц опять щиплет, но, кажется, не так сильно, как в прошлый раз. Может, на раз десятый я и вовсе к этому привыкну…       Я полностью одет. Больше меня ничто не держит в этом доме. Иду мимо Акея на выход. Стараюсь идти прямо, не выдавая свою ноющую боль. Хотя, он наверняка на меня даже не посмотрит. Всё, что ему было от меня нужно, да и что вообще можно было с меня взять, уже взято.       Я иду в прихожую, думая, стоит ли говорить «пока». Возможно, Акей сейчас вообще не хочет слышать мой голос. Всё, что мне нужно сделать, это хорошо захлопнуть за собой дверь, ведь так?       ‒ Подожди, ‒ слышу я голос из зала. Акей ко мне не подходит и всё оттуда же продолжает говорить. ‒ На тумбочке возле двери лежат деньги. Возьми их.       Деньги? Ну вот, теперь я точно, как шлюха…       ‒ Это тебе, чтоб в столовку ходить. На неделю должно хватить.       Я смотрю на пухлую стопку денег. Да тут не то, что на неделю, на месяц хватит!       ‒ Мне не надо, ‒ пытаюсь строить из себя гордого. Мне не нужна его жалость.       ‒ Надо. ‒ Акей так надавил голосом, что у меня мурашки по коже побежали. ‒ Ты рёбра свои видел? С такими темпами тебе и до анорексии недалеко!       Я закусил губу. Значит, ему так сильно не нравится моё тело, что он готов даже платить, лишь бы хоть немного его изменить…       ‒ Быстро взял деньги! И чтоб покупал еды себе столько, сколько хочется организму. А это точно не меньше, чем сегодня. И будь уверен, я прослежу, чтоб ты не потратил мои деньги куда-нибудь налево.       Я вздохнул и нехотя засунул предложенную пачку в рюкзак. Не нужны мне были его деньги, а тем более у меня даже мысли не возникло потратить их в совершенно другое русло.       В итоге, я так и не смог выдавить из себя «пока» и просто ушёл, плотно закрыв за собой дверь. Но, думаю, Акей несильно расстроился. Скорее всего, он даже этого не заметил.       И вот я снова стою у дверей дома Кенни. Увидев меня на пороге, он без лишних вопросов проводил моё едва передвигающее ноги тело к себе в комнату, а сам ушёл на кухню. Всего минута и Кенни стоит передо мной с заживителем в руках.       ‒ Оголяй попку, ‒ сказал он, тяжело вздохнув.       Я снял джинсы вместе с трусами и выставил ему свою истерзанную пятую точку.       ‒ Я так понимаю, ты с ним не поговорил? ‒ практически утвердительно спросил Кенни. Он выдавил себе на пальцы заживляющий гель и стал аккуратно размазывать его по моему подрагивающему анусу.       ‒ Я хотел…       ‒ Почему тогда ничего не сказал?       ‒ Не получилось…       ‒ Мал, вот я тебе обещаю, если ты в ближайшее время ничего ему не скажешь ‒ это сделаю я. Потому что это не дело! На твоём милом анусе столько трещинок, и они кровят! Как только этого не видит этот мудак? Или ему всё равно?       ‒ Акей, после того, как кончит, просто выходит из меня, не глядя. Думаю, что он даже не знает об этом.       ‒ Тогда тем более нужно с ним поговорить и предъявить за это! Ты бы видел сейчас, как припухло твоё сокровенное местечко. Мне прям больно от одного вида! Не представляю, как ты вообще это выдерживаешь!       ‒ Не всё так страшно. Думаю, к этому даже можно привыкнуть… ай! ‒ Кенни довольно сильно шлёпнул меня по ягодице, гневно блестя глазами.       ‒ Ещё раз скажешь подобную глупость, и я тебя не прощу! Привыкать нужно к ласке и крутому сексу, а не вот к такому садизму! Понял?       Я тяжело вздохнул:       ‒ Понял. ‒ Вот только что толку…       Кенни осторожно засунул свои пальцы, щедро смазанные заживителем, ко мне в анус и стал медленно распределять гель по стенкам.       ‒ Кажется, всё, ‒ сообщил он, нежно чмокнув меня в покрасневшую от шлепка ягодицу. ‒ Сейчас тебе сразу пижамку дам, так что не надевай уже джинсы.       За ужином я рассказал Кенни про деньги. К моему удивлению, он воспринял это одобрительно.       ‒ Вот это уже похоже на поступок нормального альфы, заботящегося о своей омеге.       ‒ Кенни, это не из-за заботы, а потому что ему не нравится моя худоба, ‒ горько улыбнулся я.       ‒ Мал, ты не прав. Ты реально плохо питаешься, тебе же вечно еды дома не хватает, потому что эти амбалы всё подчистую сметают из холодильника. Так что давай, порадуй свой организм вкусной и полезной пищей. Ты, между прочим, ещё растёшь! Только смотри, лучше прячь деньги, а то ты же знаешь своих братьев…       Я знал… Знал, как никто другой. Именно поэтому оставил все деньги Кенни. Так я точно не останусь голодным.       Поздним вечером, лёжа в нежных объятиях моего единственного и самого лучшего друга, я не выдержал и робко попросил:       ‒ Кенни… ‒ остальную просьбу у меня язык не повернулся озвучить. Но Кенни всё и так прекрасно понял. Он ласково чмокнул меня в висок, и его рука скользнула ко мне в штаны, обхватывая мой не эрегированный член. Всего пара ловких скольжений и воспоминаний горячего языка на моей шее, как член тут же гордо выпрямился, желая ещё больше ласки.       У Кенни хорошо получалось работать рукой. И я даже ни разу не подумал, что в этот момент мы немного выходим за рамки принятой дружбы. Нежные губы Кенни периодически целовали меня в ухо, шею, ключицу… стимулируя меня ещё больше. Когда оргазм стал нестись на меня, я позволил себе представить, что острые клыки Акея выбирают меня. Я практически чувствовал, как они сладко пробивают мою кожу на шее сзади, оставляя мне пожизненную красивую метку ‒ символ того, что я принадлежу ему.       ‒ Нравится? ‒ вдруг спросил Кенни, когда вытер с моего живота сперму. Он прижался своим лбом к моему, в ожидании ответа.       ‒ Очень, ‒ честно признался я.       Кенни довольно улыбнулся и чмокнул меня в губы.       ‒ Я рад, ‒ выдохнул он. А потом вдруг выдал, что я едва не дёрнулся от неожиданности: ‒ Его представляешь?       ‒ Д-да. ‒ Я покраснел, как рак.       ‒ Значит, он тебя возбуждает, несмотря на то, что не возбуждает, ‒ улыбнулся Кенни. ‒ Эх, ну точно этот мудак твой истинный. Это и без твоей первой течки понятно. ‒ Он удобно устроился на подушке рядом со мной и полюбопытствовал: ‒ А что возбуждает больше всего?       ‒ Мысль о том, что он меня кусает, ‒ тут же ответил я.       ‒ Мал, ну ты, капец, мазохист, ‒ тихо засмеялся Кенни.       ‒ Я думаю, что в этом плане все омеги мазохисты. ‒ Я нежно погладил парня по щеке и добавил: ‒ Так что тебя это тоже касается.       Кенни повернул голову и прижался губами к моей ладони.       ‒ Когда у меня появится тот, от кого я потеку, я тебе потом расскажу, как сильно я хочу его укуса, ‒ пообещал он мне. ‒ А теперь давай спать.       ‒ Давай. Но я уверен, что как только ты пожелаешь чьего-нибудь укуса, ты тут же его и получишь. Будь я альфой, я бы точно захотел укусить именно тебя.       Кенни улыбнулся, но ничего не ответил. Но я и так знал, о чём он молчит. О том, что он никогда бы не пожелал моего укуса.