Когда твой истинный ‒ мудак

      Вот и наступил день рождения Кенни. Двадцать третье февраля ‒ день, когда принято поздравлять всех альф, как наших главных защитников. По этому случаю у нас в школе каждый год проходит торжественное мероприятие. Всем раздают разноцветные воздушные шарики и устраивают представление в актовом зале. Это довольно интересно, ну, по крайней мере, мне нравится.       Подарок Кенни мы договорились подарить вместе с Акеем, когда всё закончится. Конечно, я бы предпочёл подарить эту символичную фигурку самостоятельно, но разве у меня был выбор?       ‒ По-моему, в этом году представление вышло гораздо круче, чем в прошлом, ‒ делюсь впечатлениями я, выходя вместе с Кенни из зала.       ‒ Не знаю, меня вообще вся эта самодеятельность не впечатляет, ‒ пожимает плечами именинник.       ‒ Вон Акей, пошли скорей к нему! ‒ восклицаю я и тяну друга за собой.       Альфа замечает нас, а потом его взгляд устремляется к Кенни. На губах, которые были так скупы на ласки, расплывается неожиданно лучезарная улыбка. Кажется, я ещё ни разу не видел Акея таким. По крайней мере, мне он так никогда не улыбался. Гнусный червяк обиды зашевелился где-то у меня в груди, рождая болезненные чувства. Я быстро морщусь от отвращения к себе и пытаюсь подавить эту нелепую обиду.       ‒ С днём рождения. ‒ Акей протягивает Кенни крайне аппетитного вида тортик и комментирует: ‒ Это тебе от меня. ‒ Затем он стягивает с плеча свой рюкзак и достаёт из него красиво запакованную коробочку. ‒ А это тебе от Мала. Он попросил подержать у меня твой подарок, чтоб с ним ничего не случилось.       ‒ Ого! Спасибо! ‒ Кенни озаряет искренняя счастливая улыбка. ‒ Очень приятно! ‒ Он поворачивается ко мне и крепко меня обнимает. ‒ Я надеюсь, тебе не пришлось идти ради моего подарка ни на какие жертвы? ‒ Он внимательно заглядывает в мои тёмно-серые глаза и пытливо смотрит.       ‒ Нет, ‒ я мотаю головой. ‒ Без Акея этого подарка не случилось бы, ‒ признаюсь я и опускаю взгляд в пол. Не хочу сейчас думать о том, что я сам ни на что не способен. Но, честно говоря, я думал, что Акей скажет, что этот подарок от нас. А он взял и обескуражил меня своими словами. Даже не знаю, как теперь к этому относиться. Но мне очень приятно.       Кенни молчит. Я не выдерживаю и поднимаю взгляд на него. Глаза моего друга ‒ два неприступных ледника, устремлённых куда-то за моё плечо. Действуя импульсивно, я тут же оборачиваюсь и смотрю на ворота школы. В воротах стоит Дван с огромной узкой прямоугольной коробкой, перемотанной праздничной лентой. Но не это было самое интересное, а глаза альбиноса. На фоне его белоснежной кожи они выделялись, как два адских уголька.       Дван устремляется к нам медленным, но твёрдым шагом. На своём пути он явно не видел никого и ничего, кроме Кенни.       ‒ Я знал! ‒ выдохнул альбинос, пожирая своего найденного истинного взглядом.       Я тоже знал. Знал, что как только Кенни исполнится семнадцать, он перестанет быть моим… Теперь больше никто не будет меня любить…       ‒ Что именно? ‒ голос Кенни звучит крайне холодно.       ‒ Что ты мой! ‒ Дван протягивает руку к лицу моего друга, но он резко дёргается, избегая прикосновения.       ‒ Что-то как-то слишком подозрительно, ‒ морщится Кенни и скрещивает руки на груди. ‒ Не находишь?       ‒ Что подозрительно? ‒ Дван явно не понимал реакцию парня.       ‒ А то, что лучший друг Мала оказывается истинным для лучшего друга альфы Мала. Такие идеальные совпадения бывают только в сказках!       ‒ Ну, значит, мы в сказке, ‒ невозмутимо отвечает альбинос, не спуская глаз со своего омеги. ‒ Пойдём со мной и я докажу тебе, что ты мой.       ‒ Ага, нашёл дурака. Иди разводи на трах других омег! Я перед тобой ноги раздвигать не собираюсь! Такой, как ты, отдерёт во все щели, а потом скажет: «Извини, сказочка кончилась, теперь вали в свою убогую реальность».       ‒ Не понимаю… Чем я заслужил такую репутацию в твоих глазах? ‒ Дван смотрел на Кенни округлёнными от удивления глазами.       ‒ Не понимает он… ‒ недовольно бурчит Кенни себе под нос. ‒ Сначала пускает слюни на омегу, у которого феромон ещё не проснулся, и утверждает, что что-то чувствует, а потом приходит в день его рождения и ‒ о, чудо! ‒ этот омега действительно оказывается его истинным! ‒ фыркает мой друг с отвращением. ‒ Не вешай мне лапшу на уши и не смотри своими дьявольскими глазами. У альф они бывают чёрными и просто, если давно секса не было.       ‒ У меня действительно давно не было секса, но это сейчас ни при чём. ‒ Дван тяжело вздыхает и вдруг с такой надеждой спрашивает, что лично у меня не остаётся никаких сомнений, что он говорит правду: ‒ Как мне тебе доказать, что я твой, а ты мой?       ‒ Как? ‒ Кенни вдруг закусывает губу и задумывается. ‒ Ну… дай мне свою футболку.       ‒ Зачем? ‒ этот вопрос вырывается у меня. Я тут же себя одёргиваю и стыдливо прикусываю язык. Как же это супер стрёмно вмешиваться в чужие выяснения отношений…       У Двана такого вопроса, похоже, не возникло, потому что он тут же поставил на пол подарок, про который он явно совершенно забыл, глядя на Кенни, и скинул с себя куртку. Она полетела прямо на землю, но альбиноса это явно не заботило. Он, не раздумывая, стянул с себя футболку и протянул своему омеге. Зимы у нас очень тёплые, но не до такой степени, чтоб разгуливать с голым торсом.       ‒ Чтобы я смог понять, когда наступит у меня течка, хочу ли я, чтоб моим первым стал он, ‒ объясняет мне Кенни, как ни в чём не бывало, принимая у альфы из рук футболку. ‒ Но на твоём месте, я бы сильно на это не надеялся. ‒ Он смотрит в упор на Двана всё такими же голубыми ледышками.       ‒ Ты будешь моим! Потому что ты изначально мой! ‒ Дван хватает куртку и, перекидывая её через плечо, разворачивается и практически бежит прочь.       ‒ Ты коробку забыл! ‒ вдруг кричит Кенни ему вслед.       ‒ Это тебе. Подарок, ‒ не оборачиваясь, отвечает альбинос и спешит к своей машине.       ‒ Мне он не нужен, ‒ бурчит мой друг, насупившись.       ‒ Зря ты так, ‒ впервые за всё время подаёт голос Акей. ‒ Дван не из тех, кто будет тащить омегу к себе в постель путём обмана. Ты действительно его истинный.       ‒ С чего ты взял, что если я не поверил ему, то поверю тебе?       Акей пожимает плечами.       ‒ Это только твоё дело во что и кому тебе верить. Но я не ожидал, что ты такой трус.       ‒ Чего?! ‒ набычился Кенни, зло сверкая глазами.       ‒ А то, ‒ спокойно продолжал альфа, ‒ что, оказывается, ты настолько боишься быть обманутым, что в итоге упускаешь собственное счастье и усложняешь себе жизнь.       Кенни не выдержал укоризненный взгляд Акея и опустил глаза.       ‒ Пойдёмте есть торт, ‒ быстро проговорил он, меняя тему и игнорируя слова альфы.       Я смотрел на расстроенного друга и не мог поверить, что Кенни тоже может быть таким. А ведь я искренне полагал, что способность всё усложнять ‒ это только моя прерогатива…              

***

      Спустя месяц я сидел у Кенни дома и задумчиво смотрел на своего друга, который с блестящими глазами копался в своём новеньком ноутбуке ‒ подарок Двана. Сначала Кенни вообще отказывался его принять, но Акей силой и какими-то непрошибаемыми аргументами втулил его ему.       Мой же подарок у Кенни вызвал просто неописуемый восторг, что было для меня, как бальзам на сердце. И теперь фигурка Джокера стояла на самом видном месте ‒ на столе моего друга, периодически напоминая ему обо мне.       ‒ Такая скорость, такие возможности, а про графику я вообще молчу! ‒ вдруг вздыхает Кенни и закрывает ноутбук. ‒ До сих пор не могу привыкнуть. Слушай, Мал, может, мне всё же не стоило принимать такой дорогущий подарок? Только подумай, этот ноутбук равен примерно двадцати зарплатам мамы! Ну разве это нормально?       ‒ Нормально. Особенно если учесть, что тебе этот ноутбук подарил твой истинный. Дван от этого точно не обеднел, ‒ пожимаю плечами я. Лично я считаю, что Кенни заслуживает всего самого лучшего. И лучшего ноутбука в том числе.       ‒ Опять ты называешь его моим истинным! ‒ разозлился Кенни.       ‒ Прости, ‒ я виновато опускаю голову, ‒ но я правда думаю, что Дван не солгал.       ‒ Но знать наверняка ты этого не можешь. К тому же если он так хотел быть со мной, то почему ни разу больше не появился, а?       Я удивлённо смотрю на друга.       ‒ Кенни, но ты же сам сказал, что до своей первой течки ему не дашь, а когда она начнётся, тогда и решишь, хочешь его видеть или нет. А так Дван правильно делает, что не приходит к тебе. Ты же не хочешь побывать на моём месте и узнать, каково это, очутиться под поехавшим от твоего запаха альфой.       Кенни упрямо молчит, а потом вдруг выдаёт, обмахиваясь руками:       ‒ Капец сегодня жарко, даже открытые окна не спасают.       ‒ Жарко? Я вот наоборот уже подмерзать начал ‒ окна-то нараспашку, а ведь ещё не лето! И вообще, когда ты успел стать таким любителем прохлады? ‒ Я удивлённо смотрю на друга, а потом мне в голову вдруг приходит страшная догадка. ‒ А ну-ка, дай сюда! ‒ Я прикладываю свою руку ко лбу Кенни. ‒ Да ты весь горишь!       ‒ Что? Я заболел? Быть не может!       ‒ Нет, Кенни, ты не заболел, но если в ближайшее время не принять одни таблетки, то придётся потерять невинность.       Кенни ещё пару мгновений смотрит на меня непонимающе, а потом до него доходит:       ‒ Течка? Бля, у меня нет подавителей! Я не стал их покупать, думал ещё рано!       ‒ Я тоже их ещё не покупал.       ‒ Да тебе и незачем. У тебя же есть истинный.       ‒ У тебя возможно тоже, ‒ напоминаю я.       Лицо Кенни вытягивается, а потом он, явно вспомнив о чём-то, быстро кидается к шкафу. Глаза парня лихорадочно блестят, когда он поворачивается ко мне с зажатой в руках футболкой. Очень неуверенно Кенни подносит к лицу чёрную хлопковую ткань и вдыхает запах Двана. Я уверен, что когда альфа передавал Кенни свою футболку, он постарался оставить на ней максимум своих феромонов. На его месте я наверняка сделал бы так же.       ‒ Блять! ‒ в ужасе восклицает мой друг и резко откидывает на кровать явно дорогую брендовую футболку, словно какую-нибудь жабу.       ‒ Что случилось? ‒ Я с тревогой смотрю на Кенни. Он стоит на трясущихся ногах, прижимая ладони к носу и рту, а при этом взгляд его голубых глаз настолько несчастный, что моё сердце тут же болезненно сжимается.       ‒ Его запах… ‒ практически хнычет мой друг. ‒ У меня жопа намокла. Мне это не нравится!       ‒ О, Кенни! ‒ Я подхожу к нему и прижимаю к своей груди. ‒ Не бойся! Всё, что сейчас с тобой происходит ‒ совершенно нормально! Все омеги проходят через это.       ‒ Не хочу тогда быть омегой! ‒ Он, как утопленник, больно цепляется за меня и практически рыдает в голос.       Я впервые в жизни видел Кенни ТАКИМ. Я даже не подозревал, что мой друг, такой вечно уверенный в себе, неунывающий, всегда знающий выход из любой ситуации, может чего-то бояться, а тем более плакать, как маленький ребёнок. И тут мне в голову ударила вполне логичная и обескураживающая мысль. Если с Кенни рядом всегда был тот, кто вечно ныл, трусил и так сильно нуждался в нём, то он просто не мог себе позволить быть слабым. Вот я действительно конченое ничтожество…       ‒ Ничего не бойся! Всё будет хорошо! ‒ максимально уверенно произношу я, усаживая хлюпающего носом омегу на кровать. ‒ Я сейчас! ‒ Я быстро бегу на кухню и наливаю в стакан прохладной воды. ‒ Пей маленькими глотками! ‒ наставляю я, передавая стакан Кенни.       Пока Кенни пьёт, я взглядом ищу его телефон. Нахожу на столе, возле фигурки Джокера. Быстро хватаю и ищу номер Акея.       ‒ Ну же, давай, возьми трубку! ‒ шиплю я себе под нос. ‒ Ну почему, когда он так нужен, его где-то черти носят! ‒ зло ору я и, тут же опомнившись, оборачиваюсь к Кенни. Надеюсь, я его не напугал.       Кенни, свесив ноги с кровати, лежал на боку, уткнувшись носом в футболку, и самозабвенно вдыхал аромат Двана. Я перевожу взгляд на его пах ‒ небольшой бугор образовался в области ширинки, распирая светлые обтягивающие джинсы.       ‒ Кенни, ‒ тихо зову я, ‒ а чем пахнет Дван? ‒ Почему-то мне очень это интересно и даже немного завидно. Когда же и я, наконец, смогу почувствовать запах своего альфы?       ‒ Он словно сливочное мороженое, посыпанное сверху белоснежным маршмеллоу в форме сердечек, ‒ не задумываясь ни мгновения, тут же отвечает мой друг. ‒ Так и хочется лизнуть хотя бы разок!       Всё серьёзнее, чем я мог предполагать. Так чётко и подробно описать запах альфы может только истинный омега во время течки. Я нервно вздыхаю и снова набираю Акея. Трубку снова никто не берёт.       ‒ Блять! ‒ громко вырывается у меня от досады.       ‒ Кому ты звонишь? ‒ вдруг спрашивает у меня Кенни, сумев оторваться от футболки Двана. Но по его тяжёлому дыханию было видно, каких усилий воли ему это стоило.       ‒ Акею. Пусть он берёт Двана и тащит задницу этого альбиноса сюда. А иначе… тебе будет становиться всё хуже.       Через двадцать минут Кенни уже лежал головой на моих коленях, вжимаясь носом в чёрную ткань. Грудь его ходила ходуном, а от тела веяло жаром. Ещё немного в подобном темпе и Кенни станет больно от неудовлетворённого желания. Ну вот зачем он попросил у Двана футболку! Без его запаха Кенни сейчас было бы гораздо лучше! Насыщенный феромон альфы бьёт в голову, заставляя тело готовиться к спариванию, но если этого не произойдёт, всё закончится болезненными спазмами. Что же делать? Отобрать футболку у Кенни теперь просто невозможно, да и, похоже, что и смысла уже нет.       Я снова беру раскладушку Кенни и нажимаю на вызов. Абонент не отвечает… Я зло сжимаю кулаки. У Акея там точно уже штук сто пропущенных. Лишь бы только зарядка не села. Кстати об этом. Семнадцать процентов мне показывает маленький пиксельный дисплей на телефоне. Кажется, скоро сядет, батарея-то не новая.       ‒ Мал! ‒ вдруг жалобно стонет Кенни и нетерпеливо ёрзает задом по кровати. ‒ Я так хочу! Так хочу, но до конца не понимаю чего! Мал! Помоги мне, пожалуйста!       ‒ О, Кенни! ‒ Я глажу друга по светлым волосам и едва сам не плачу. ‒ Ну ты же знаешь, омега другому омеге ничем помочь не может! Даже если я тебе вставлю, это не принесёт тебе совершенно никакого облегчения! ‒ Я кусаю губы до боли и снова набираю Акея.       ‒ Всё! Я больше не могу! ‒ Кенни подскакивает на ноги и направляется к двери.       ‒ Ты куда? ‒ Я в ужасе смотрю на спину друга.       ‒ К Акею. Вдруг он забыл где-нибудь телефон, тогда ты ему сегодня точно не дозвонишься.       ‒ Но, Кенни, тебе опасно выходить на улицу в самый разгар течки! ‒ Я в панике подскакиваю и преграждаю ему путь.       ‒ Идти до Акея недалеко, ‒ упрямо гнёт своё омега. ‒ Да и ты же, Мал, будешь со мной!       Я смотрю на умоляющий взгляд Кенни, а потом вдруг опускаю глаза к зажатой в его руках чёрной футболке. Серые, слегка наклонные буквы цепляют мой взгляд, и я бегло читаю надпись: «Пора нажать «OFF» и погрузиться во тьму целиком». Интересно, что это значило? Но сейчас, лично для меня, эта фраза звучала, как призыв к действию.       ‒ Может, и действительно пора, ‒ выдыхаю я, погружённый в собственные мысли, вызывая при этом недоумённый взгляд друга. Я грустно улыбаюсь и поясняю: ‒ Я с тобой, Кенни, куда бы ты ни направился.       Я помогаю Кенни одеться. Благо его куртка прикрывает зад, который намокал с каждой минутой всё сильнее. Жаль только, что с помощью куртки нельзя было замаскировать и запах готового к спариванию омеги.       ‒ Кенни, солнышко, давай, прибавь шаг! Мы прошли уже почти половину пути! ‒ Я пытаюсь говорить ободряюще, но даже я прекрасно слышу в своём голосе панические нотки.       ‒ Мал, я не могу. Ноги почти не слушаются, ‒ хнычет мой друг, практически повиснув на мне.       Его тяжесть меня не пугает, я даже готов, если понадобится, тащить его на себе. Жаль только то, что моя мускулатура не позволяет мне с лёгкостью взять Кенни на руки и помчаться до дома Акея.       Я периодически ловил на нас взгляды прохожих. По их лицам и действиям можно было легко догадаться к какому вторичному полу они принадлежат и в каком статусе находятся. Совершенно все омеги, попавшиеся нам на дороге, сочувственно смотрели на Кенни. Кому, как не им было знать каково сейчас моему другу. Порядочные альфы, почуяв призывный запах течного омеги, тут же зажимали носы и переходили на другую сторону улицы или вообще сворачивали с нужной им дороги, предпочитая оставаться людьми, а не превращаться в животных. Альф же, имеющих истинную пару, тоже можно было легко вычислить. Они не сворачивали с дороги, не смотрели сочувственно, но они явно чувствовали течку, просто их это не трогало. Некоторые слабо улыбались, возможно, вспоминая, как впервые почуяли своего истинного во время течки.       Оставалось пройти всего два длинных дома, чтобы попасть во двор, где стояла многоэтажка Акея. Сегодня была суббота, а время ‒ не слишком позднее, даже солнце ещё не успело до конца скрыться за горизонтом, поэтому я отчаянно надеялся, что мы обойдёмся без приключений. Зря надеялся…       ‒ Кенни, давай, давай, мой хороший! У тебя отлично получается, немножко осталось! ‒ подбадриваю я друга, который уже периодически выпадал из реальности. Он цеплялся за футболку, словно это была какая-то драгоценность, и, кажется, уже не в состоянии был оторвать от неё свой нос.       В этот момент раздалась писклявая мелодия телефона. Я смотрю на экран и первые мгновения не верю своим глазам. Это Акей! Я быстро беру трубку, замечая, что батареи осталось всего семь процентов. Мне же должно этого хватить на быстрый разговор, правда?       ‒ Кенни, привет! Что случилось? Я был в душе и только сейчас увидел…       ‒ У Кенни течка! ‒ быстро перебиваю я альфу. ‒ Мы идём к тебе! Осталось совсем немного! Но Кенни очень плохо, нужен Дван. Ты же позвонишь ему сейчас? Алло! Акей, ты меня слышишь?       Я в ужасе смотрю на потухший дисплей телефона. Старенькая батарея не выдержала и полминуты разговора. Я едва сдерживаю маты, рвущиеся с моего языка. Я искренне надеюсь, что Акей услышал хотя бы то, что мы идём к нему.       С каждым шагом ноги Кенни всё больше тряслись и подгибались. Я тащил его жаждущую альфу тушку уже практически на одном упрямстве. Моё тело противно ныло от забивающихся словно свинцом мышц, но мне было плевать на это. Я дотащу Кенни до квартиры Акея, чего бы мне это ни стоило!       Я крепче обхватываю Кенни, который так и норовил сползти на пол, и вдруг слышу его болезненный стон. Я физически чувствую, как содрогается это хрупкое тело в моих руках. Даже боюсь представить, что чувствует сейчас Кенни. Чтоб похолодеть от ужаса, мне было достаточно один раз заглянуть в голубые глаза моего единственного друга, в которых сейчас плескалась дикая смесь боли и отчаяния.       ‒ Родной мой, потерпи немножко! Мы скоро будем на месте! ‒ жалобно пыхчу я Кенни, в надежде, что он меня всё-таки слышит.       ‒ А по-моему, вы уже на месте! ‒ вдруг слышу я грубый голос из подворотни, а следом за ним весёлый смех ещё нескольких людей. Если бы было возможно поседеть за мгновение, то я бы сейчас был бы уже абсолютно белый. Вот только страшно мне было не за себя, а за Кенни.       Я мысленно взмолился, чтоб говоривший просто неудачно пошутил и в итоге лишь повеселился за наш счёт, а вот дальше слов никаких действий не последовало. Зря молился…       ‒ Надо же, какая красивая дырка хочет хорошего траха! ‒ этот голос был немного мягче первого, и я очень быстро понял почему ‒ девушка, по крайней мере, по первичным половым признакам. Когда она и ещё трое парней двинулись к нам, все сомнения быстро отпали ‒ настоящая альфа, как и те парни. И к моему несчастью, совершенно не желающие подавлять своего внутреннего зверя.       ‒ Не подходите! ‒ кричу я срывающимся голосом. ‒ У него уже есть истинный!       Девушка тут же остановилась и жестом остановила остальных парней. Её левая бровь недоверчиво взлетела вверх, а губы растянулись в ухмылке:       ‒ Так какого хуя, этот истинный сейчас не насаживает на свой член эту так аппетитно пахнущую дырочку?       ‒ Он не знает ещё… это первая течка Кенни, ‒ быстро отвечаю я, чувствуя, как от паники, у меня зуб на зуб уже не попадает. ‒ Телефон сел, предупредить по-другому никак! Осталось дойти немного, но Кенни уже стоять на ногах не в силах! ‒ Похоже, страх добрался и до моих мозгов, потому что больше я не вижу причин, почему я так разоткровенничался.       ‒ Одри, да чё ты их слушаешь? У меня уже от этого сдобного зовущего запаха яйца звенят! Даже если этот истинный и существует, то он явно кретин, раз до сих пор не рядом со своей половинкой!       ‒ Яйца всегда можно опустошить и не засовывая в дырку, Вал, разве ты забыл? А вот выебать чужого истинного, как-то уж слишком стрёмно. ‒ Одри, высокая, широкоплечая альфа, с маленькой грудью и бугорком в штанах, как-то странно смотрела на нас с Кенни своими карими глазами и задумчиво жевала нижнюю губу.       ‒ Одри дело говорит. Не хотел бы я, чтоб моего истинного выебали на пути ко мне, да ещё и в первую его течку.       ‒ Ой, Рэйф, заткнись. Ты ещё хуже Одри! Вечно повеселиться всласть не даёте! Заебали, моралисты хуевы! Не хотите ебать чужого истинного ‒ хуй вам в руки! А лично я отказываться от ебли не собираюсь, когда этот лакомый кусочек меня сам зовёт в свою сочащуюся дырку!       ‒ Девен, лучше не надо. ‒ Одри снисходительно посмотрела на рванувшего к нам альфу. ‒ Порвёшь ему очко, потом придут и порвут тебя. Мы с парнями заступаться за тебя, еблана, не будем.       ‒ Да в пизду идите со своей защитой!       Я в ужасе смотрел на надвигающегося на нас Девена. Он был самый низкий и менее широкоплечий, чем все остальные альфы, вот только в схватке с ним мне всё равно не победить. Оставалось только одно.       ‒ Так сильно хочешь трахаться, так трахни меня! А Кенни не смей трогать! ‒ кричу я сквозь зубы, пытаясь сдержать бьющую меня дрожь. Уж лучше пусть меня изнасилуют, чем моего драгоценного Кенни. Мне к разорванному очку не привыкать…       ‒ Чё? Тебя? ‒ Девен брезгливо морщится и показывает рвотный позыв. ‒ Ты себя в зеркало видел? Ты больше на облезлую кошку похож, чем на нежного омегу. А запах у тебя так вообще жесть! Воняешь какими-то клопами! Если тебя кто и трахнет, то точно только из жалости и в противогазе! А вот твой дружок пахнет отменно! Словно свежеиспечённая сдобная булочка, так и хочется засадить по самые яйца!       ‒ Нравятся булочки, так иди в хлебный и еби выпечку! ‒ рычу я, чувствуя, как на глаза набегают злые слёзы.       Девен фыркает и тянет руку к шее Кенни, собираясь вырвать его из моей слабеющей с каждой минутой хватки. Не допущу! Костьми лягу, но уберегу Кенни от грязного хера этого ублюдка!       Сам не помня себя, я резко дёргаюсь и впиваюсь в оголившееся запястье зубами. Давлю изо всей силы и сразу чувствую неприятный металлический привкус крови, быстро наполняющий мой широкий рот.       Девен ревёт от боли и со всей дури пихает меня в грудь, пытаясь освободиться. Удержаться на ногах было нереально. Я падаю, увлекая за собой Кенни, искренне надеясь, что моё тело смягчит для него удар от вынужденного приземления. Я крепко зажмуриваюсь, в ожидании боли, но её почему-то не последовало.       Я робко открываю один глаз и понимаю, что меня держат сильные руки ‒ руки Рэйфа. Этот альфа с тёмно-карими, почти чёрными глазами и длинными не менее чёрными волосами, убранными в низкий хвост, был чересчур спокойным для того, на кого сейчас должен был вовсю действовать феромон Кенни.       ‒ Нормально ты пахнешь, ‒ вдруг выдыхает Рэйф, ставя меня на ноги и подавая платок, чтоб я вытер свой окровавленный рот. ‒ Просто на любителя.       ‒ Отпусти, Вал! Я ему сейчас всё ебало разнесу! Сука ебливая, почти до кости прокусил!       ‒ А нехуй было тянуть руки к тому, кто не принадлежит тебе! ‒ насмешливо фыркнул Вал, с лёгкостью удерживая брыкающегося парня. Впрочем, и не удивительно, потому что Вал был под два метра ростом и с такой мощной мускулатурой, что многие бодибилдеры могли только позавидовать. ‒ Тебя же Одри предупреждала, а ты не послушал.       ‒ А ты, я смотрю, без её разрешения даже подрочить боишься!       Вал отвёл странно-вспыхнувший взгляд в сторону и ничего не ответил, продолжая удерживать Девена.       ‒ Так, парни, сила воли у меня не железная, так что давайте скорее отведём этих омежек в безопасное место, а потом сходим туда, где можно качественно поебаться и выпустить пар. ‒ Одри стояла около меня с Кенни на руках, который практически в беспамятстве стонал от учащающихся болезненных спазмов. Он так и не выпустил из рук футболку Двана, хотя любой из запахов находящихся сейчас рядом альф в сто раз был сильнее остаточного феромона альбиноса. Если бы Дван на самом деле не был его истинным, то Кенни сейчас подошёл бы любой, чтоб утолить зов плоти.       ‒ Идти сам можешь? Или тебя тоже понести? ‒ вдруг спросил Рэйф, внимательно глядя мне в глаза.       ‒ Сам. Могу, ‒ отрывисто произнёс я, прифигев от неожиданной заботы незнакомцев.       ‒ Тогда показывай дорогу. Мы проводим. Только давай быстрее, а то твой Кенни пахнет реально крышесносно. ‒ Одри дышала тяжело, но умудрялась оставаться в трезвой памяти, что меня непроизвольно восхитило.       Я шёл впереди на ватных ногах, боясь рухнуть в любой момент на дорогу. Испытав облегчение, тело, налитое свинцом усталости, не желало теперь слушаться. Поэтому, когда одна моя нога запнулась о другую, я даже не удивился. Я полетел вперёд, выставляя перед собой руки. Меня снова спас от свидания с землёй Рэйф. Его тёплые сильные руки прижали меня к себе, помогая передвигать ноги дальше.       ‒ Раз на ручки не хочешь, придётся идти в обнимку, ‒ улыбнулся альфа, бережно придерживая меня за талию.       ‒ Спасибо, ‒ тихо выдохнул я, не в силах улыбнуться в ответ.       Я устало прикрыл глаза, кажется, всего на секунду, и вдруг услышал до боли знакомый голос:       ‒ Мал?       Я открываю глаза и вижу впереди запыхавшегося Акея, в расстёгнутой куртке и с мокрыми волосами. Его удивлённый встревоженный взгляд быстро меняется на крайне агрессивный. Он, громко рыча, подбегает ко мне и грубо выхватывает из объятий Рэйфа.       Недоумение Рэйфа плавно перетекает в хищный оскал. Всё его тело напружинивается, готовясь к броску. Акей грубо пихает меня к себе за спину и готовится отразить удар.       Для меня секунды словно замедлились. Я с ужасом смотрю из своего укрытия на то, как Вал отпускает шею Девена и, сжимая кулаки, готовится налететь на Акея с боку. Действуя импульсивно, я выскакиваю вперёд, пытаясь заслонить своим тощим телом могучую фигуру своего альфы.       ‒ Не трогайте его! ‒ ору я, что есть мочи. Парни тут же застывают, удивлённо глядя на меня. ‒ Это мой истинный, ‒ уже тише объясняю я, не переставая заслонять собой Акея.       ‒ Пиздец, даже у такого клопа, как ты, есть истинный, ‒ фыркнул Девен, потирая шею от железной хватки Вала.       ‒ Чё сказал? ‒ тут же набычился Акей, пытаясь рвануть к альфе. Я не дал.       ‒ Да просто завидно, ‒ буркнул Девен, ни капли не испугавшись. ‒ Говорят, ебля с истинным самая охуенная.       ‒ И не врут, ‒ кивнул Акей, прижимая меня к себе.       Я стоял, как громом поражённый. Неужели Акей это сейчас серьёзно? Мои щёки тут же запылали, а сердце налилось надеждой.       ‒ Отлично! ‒ вдруг раздался голос Одри. ‒ Раз у тебя есть истинный, тогда на, держи! ‒ Она быстро передала Кенни на руки удивлённого Акея и стремительно отскочила назад. ‒ А то моченьки моей больше нет! Если я в ближайшее время не кончу пару раз, то точно рехнусь! ‒ Она попыталась улыбнуться, отступая ещё на шаг назад, но в этот момент вдруг оступилась и начала падать. Вал тут же оказался рядом, обхватывая сильными руками спортивное тело девушки. ‒ Чёрт! ‒ Одри тихо застонала и притянула парня к своим губам, тяжело дыша. ‒ Вал! ‒ прохрипела она с нотками отчаяния в голосе.       Я впервые видел, чтоб два альфы так самозабвенно целовались. Мой член предательски стал набухать, от возбуждающей непривычной картины. Лишь бы только Акей не заметил. Я украдкой смотрю на своего альфу и с удивлением замечаю лёгкую улыбку на его губах. Похоже, два целующихся альфы его совершенно не смущают.       Вал оторвался от губ Одри первый, но лишь для того, чтоб подхватить её на руки и утащить от нас в ведомом только ему направлении.       ‒ У них так чуть ли не с самого детства, ‒ вдруг отвечает Рэйф на мой немой вопрос, застывший в моих изумлённых глазах. ‒ Ща подрочат друг другу и успокоятся. ‒ По всей видимости, Рэйф не считал это чем-то ненормальным, раз так спокойно рассказал нам довольно пикантные моменты из жизни своих друзей. ‒ Пойдём, Девен, нам бы тоже выпустить пар.       ‒ Пойдём, ‒ кивнул парень, а потом вдруг посмотрел на нас и добавил с чрезвычайно серьёзным видом: ‒ Мы по-отдельности. Предпочитаю исключительно омежек!       ‒ Ага, я тоже, ‒ кивнул Рэйф, а потом едва слышно добавил: ‒ особенно одного…       ‒ Пока, клоп! И береги зубы! ‒ хмыкнул Девен, махнув мне прокушенной мной рукой, игнорируя при этом Акея. ‒ Может, ещё как-нибудь увидимся.       ‒ Неплохо бы, ‒ согласился Рэйф, ‒ а то интересно узнать, чем закончатся ваши сегодняшние приключения. Ладно, всем пока.       ‒ Пока, ‒ слегка высокомерно отозвался Акей, но я был удивлён, что он вообще ответил. ‒ За мной, живо! ‒ скомандовал он мне, разворачиваясь по направлению своего дома.       Мои ноги успели немного отдохнуть, поэтому я не без труда, конечно, но всё же умудрялся поспевать за быстрой походкой альфы.       ‒ Давай, держись, Кенни! Дван уже в пути! ‒ как-то непривычно нежно шепнул Акей моему другу, укладывая его на диван в зале. Мне стало даже немного завидно, но я в ту же секунду мысленно отругал себя за такой неуместный эгоизм.       Я сел рядом с Кенни, укладывая его растрёпанную голову к себе на колени. В голубых глазах стояли слёзы, и я от этой картины едва сам не разрыдался.       ‒ Хороший мой, ты умничка! Осталось потерпеть совсем чуть-чуть! ‒ Я склонился к голове Кенни, целуя его во влажный висок. Пропуская светлые локоны сквозь пальцы, я ласково гладил своего друга, желая забрать всю его боль себе.       ‒ Кенни, нужно немного попить, ‒ подсовывая стакан с тёплой водой, строго произнёс Акей.       Кенни не сопротивлялся. Он послушно позволил нам с Акеем его напоить. Думаю, он и сам понял, что очень хочет пить, всё же его тело очень быстро теряло влагу. Осушив стакан, Кенни пролежал спокойно минут десять, а потом снова содрогнулся в новом болезненном спазме и глухо застонал.       ‒ Да где же Дван! ‒ в сердцах выкрикнул я, теряя терпение.       ‒ Едет, ‒ уверенно произнёс Акей.       ‒ Откуда? С другого конца света? ‒ недовольно пробурчал я.       ‒ Почти. Из аэропорта.       Я удивлённо посмотрел на Акея и тупо переспросил:       ‒ Из аэропорта?       ‒ Ага. Я едва успел. Они с отцом уже прошли регистрацию и направлялись к самолёту. Должны были лететь на открытие их нового ресторана в другой стране. Дван как услышал, что у Кенни течка, тут же побросал всё, крикнув напоследок отцу, что потом ему всё объяснит.       ‒ Семья Двана владеет рестораном? ‒ Мне стало любопытно.       ‒ Сетью ресторанов. Практически по всему миру, ‒ хмыкнул Акей.       ‒ Ого! ‒ изумился я. ‒ Вот видишь, Кенни, солнышко, я же говорил, что ты заслуживаешь всего самого лучшего! И природа в этом со мной согласна.       Я погладил стонущего Кенни по щеке, а потом посмотрел на Акея и едва не дёрнулся от его колкого холодного взгляда. Чего это он вдруг? Но стоило мне только посмотреть на эту ситуацию со стороны, как реакция Акея стала для меня более чем понятна. Вот я меркантильная душонка! Я резко стал отвратителен сам себе. Мне хотелось сказать, что мне не нужна куча ресторанов и всего такого подобного, что для меня уже чудо то, что мне достался сам Акей, но потом я понял, что и это всё звучит совершенно не хорошо. Поэтому я прикусил язык и заткнулся.       Кенни снова болезненно застонал, и Акей, не выдержав, тут же схватил свой смартфон и начал кому-то звонить.       ‒ Здравствуйте, доктор Свон! Подскажите, какие таблетки надо взять, чтоб облегчить спазмы при течке? Нет, совсем блокировать не надо. Альфа должен скоро приехать. Да. Хорошо, понял. Спасибо! ‒ Акей скинул вызов и, не глядя на меня, проговорил: ‒ Я в аптеку.       Дверь тихо захлопнулась. Кенни отчаянно всхлипнул, снова содрогаясь от очередного приступа болезненного спазма.       ‒ Мал! ‒ прохныкал он, вцепляясь в мою руку. ‒ Мне так плохо, Мал! Я так хочу! Помоги мне! Я, правда, больше не могу! ‒ Его бледное лицо было всё испещрено солёными дорожками. Моё сердце сжалось от сострадания.       ‒ О, Кенни! ‒ выдохнул я, сглатывая поднимающиеся слёзы. ‒ Я ‒ омега! Я не могу тебе ничем помочь! Потерпи чуть-чуть, Дван уже едет!       ‒ Я не могу больше терпеть. Жопа словно огнём пылает, а яйца гудят так, что сейчас точно треснут по швам! Мал! Помоги… ‒ И он берёт и прижимает мою руку к своему паху. ‒ Погладь, пожалуйста, ‒ хнычет он, переполненным отчаянием голосом.       ‒ Родной мой, да хоть минет, вот только тебе всё равно не полегчает от моих прикосновений, ‒ грустно улыбаюсь я, но, тем не менее, глажу подрагивающий миниатюрный член друга через ткань джинсов.       Его дрожащие руки пытаются расстегнуть ширинку, но ничего не выходит.       ‒ Пальцы, словно ватные, ‒ глотая слёзы, прохрипел Кенни.       Я берусь за пуговицу и вынимаю её из петельки, затем замок вниз. Оттягиваю резинку трусов, высвобождая обливающийся смазкой светлый член. Я впервые видел дружка Кенни в полной боевой готовности. Пожалуй, он был едва ли больше своего спокойного состояния. Как, впрочем, и мой малыш.       Осторожно зажимаю этот милый член в правой руке и начинаю медленно двигать рукой вверх-вниз. Размерчик в самый раз. Дрочу словно свой собственный член. Удобно. Кенни стонет и вцепляется в моё предплечье одной рукой. Вторая ‒ по-прежнему прижимает футболку Двана к лицу. Я смотрю на Кенни, и мне становится легче. Теперь боль от неудовлетворённости смешивается с приятными ощущениями от ласки члена на его слегка порозовевшем лице.       Я двигаю рукой так, как нравится мне: зажимаю член у основания, веду вверх, пряча головку полностью под крайней плотью, приотпускаю и снова вниз, медленно. Я всегда делаю так, когда хочу растянуть удовольствие, а не кончить за пару минут. Вот только, похоже, Кенни хватило и этого. Он громко стонет, слегка выгибаясь в пояснице, и кончает себе на живот. Много.       ‒ Ого, Кенни, столько вышло, а член всё равно, как каменный! ‒ поражаюсь я.       ‒ Ещё, Мал! Ещё!       ‒ Неужели дрочка помогает? ‒ с надеждой спрашиваю я, поглаживая тугие яйца лёгкими массирующими движениями. Трогать член сразу после спускания я не решаюсь. Лично мне не очень нравится, если начать его теребить сразу же, когда плоть такая максимально чувствительная, но возможно сейчас такие ощущения вообще не грозят Кенни.       ‒ Немного. Но, Мал! Как же в жопе невыносимо пусто! Погладь меня ещё! Твоя рука такая нежная…       ‒ Твоя ‒ тоже, ‒ вдруг улыбаюсь я, вспоминая подобную услугу мне со стороны Кенни.       Я снова обхватываю твёрдый член друга и осторожно двигаю рукой. Кенни снова кончает, пачкая своей спермой мои пальцы, а член всё равно каменный, не спадает ни на мгновение. Да и яйца, словно комок тугих переплетённых нервов. Течка ‒ страшная штука. Теперь я буду ждать её с ещё большим ужасом.       В дверь резко задолбили. Громко, мощно, нетерпеливо. Следом раздался звук насилуемого звонка. Без сомнений, так рваться внутрь мог только один человек.       ‒ Кенни, солнышко, а вот и твой Дван! Сейчас тебе полегчает!       Я осторожно перекладываю друга на диван, а сам мчу к двери. Щелчок замка и запыхавшийся альфа врывается внутрь. Тот момент, когда он почуял густой запах зовущего его к себе Кенни, я определил сразу. Голубая радужка в мгновение исчезла, уступая своё место расширившемуся зрачку.       ‒ Привет, Дван! Кенни… там… ‒ я запнулся от неожиданности и удивления.       Дван резко схватил меня за правую руку и прижал её к своему носу. Горячий язык прошёлся меж пальцев, слизывая остатки семени Кенни.       ‒ Мал! Я же его сейчас растерзаю! ‒ глухо рычит Дван, с таким отчаянием в голосе, что мне действительно становится страшно за обоих.       ‒ Ты справишься, ‒ уверенно и твёрдо произношу я. Мне просто ничего другого не оставалось, как верить в свои собственные слова. ‒ Пойдём!       Почуяв Двана Кенни тут же словно ожил. Он резко подскочил на диване и стал стягивать с себя одежду трясущимися руками, путаясь в ней и заставляя её трещать от резких рывков.       ‒ Кенни! Мой! ‒ выдохнул Дван, оцепенев от открывшейся желанной картины. Похоже, он просто боялся двигаться. Только дай своим эмоциям схватиться за руль и всё, сорвёшься, как пить дать. И, по всей видимости, разум Двана не собирался уступать управление, чтоб не навредить своему истинному. Всё же попка Кенни была до сих пор девственна, даже пальцы в неё ещё ни разу не ныряли, что уж говорить про толстые неоправданно огромные члены альф… Уважаю Двана. Уважаю и со спокойной душой отдаю своего Кенни ему. Только ему.       ‒ Дван, ‒ томно выдыхает Кенни, сползая на пол. Он, как кошка, ползёт к альфе, который дышал сейчас так часто, что ещё немного кислорода в его лёгкие, и он точно свалится в обморок.       Кенни цепляется за джинсы боящегося пошевелиться Двана и прижимается к его паху носом. Вдыхает запах и нетерпеливо трётся.       ‒ Хочу! ‒ стонет омега, хватаясь за ремень штанов. Дёргает, ковыряет пряжку ‒ бесполезно. ‒ Мал! ‒ хнычет он, умоляюще глядя на меня.       Мои глаза поражённо распахиваются от крайне абсурдной ситуации. Я смотрю на Двана, уж он-то должен совладать со своим ремнём. Альфа не шевелится. Его руки крепко сжаты в кулаки до побелевших костяшек.       ‒ Мал! ‒ снова просит меня Кенни, вжимаясь лицом в набухшую твёрдость под плотной тканью джинс. ‒ Помоги достать его! Хочу!       Не зная, плакать мне или смеяться, я быстро подхожу к Двану и хватаюсь за его ремень. Мне неудобно из-за постоянно мельтешащей головы друга, но я справляюсь. Я даже на всякий случай расстёгиваю пуговицу и вдруг замечаю, как сильно трясутся ноги Двана от перенапряжения. Контроль разума явно поглощал слишком много сил.       Я закусываю губу и резко жмурюсь, не веря, что собираюсь сейчас сделать это. Я быстро поднимаю Кенни на ноги и толкаю Двана к дивану что было сил. Благо у меня получилось сдвинуть эту белоснежную гору. Альфа делает несколько шагов вперёд, останавливаясь возле мягкого сидения. Я быстро разворачиваю Двана и стягиваю с него джинсы. Стараясь не смотреть на монстра, что освободил из его штанов, я толкаю альфу на диван и обессиленно опускаюсь на пол.       От открывшейся картины Кенни непроизвольно облизывает губы и ползёт, удобно устраиваясь между ног Двана. Подрагивающий вожделением член вздымается вверх, пугая меня своими размерами. Ни капли не уступает члену Акея. Мне становится страшно за попку Кенни. Если Дван всё-таки сорвётся, не успев растянуть девственный вход, то Кенни будет больно. Уж я-то не понаслышке знаю, каково это, когда твой зад разодран беспощадным членом, и совершенно не желаю такой участи своему драгоценному другу. Но что я могу в этой ситуации?       Подсознание быстро подкинуло пару вариантов, и я, тут же вспыхнув, быстро замотал головой. Нет! Растягивать попку Кенни я не буду! Мало того, что я не особо знаю как, так и вообще, считаю, что это святая обязанность альфы!       ‒ Какой же ты красивый, ‒ тихо выдохнул Кенни, проводя носом по толстому стволу до самой головки. ‒ Идеальный! ‒ Он запустил свои пальцы в белоснежные кудряшки Двана, вырывая из его горла тихий стон.       Мне было так странно видеть белые волосы в паху, что я даже не сразу понял, как откровенно и неприлично пялюсь на интимные действия образовавшейся только что пары. Понять-то в итоге понял, но бесстыжих глаз так и не отвёл, хоть и явно покраснел. Мой рот сам собой приоткрылся, и я задышал чаще, когда влажный язычок Кенни скользнул по члену, явно кайфуя от процесса.       Я должен сейчас подняться и оставить этих двоих наслаждаться друг другом. Должен постыдиться своему любопытству и реакции ‒ мой член уже вовсю топорщил мои собственные джинсы. Просто обязан повести себя порядочно, чтоб завтра, когда течка Кенни закончится, с чистой совестью посмотреть в глаза своего друга. Я должен, обязан… но тогда какого хуя я всё ещё сижу и глазею, как мой лучший друг уже заглатывает этот здоровый набухший член?! Ответ до отвращения прост. Потому что я конченое озабоченное ничтожество…       ‒ Какой же ты вкусный! ‒ самозабвенно шепчет Кенни, проводя губами по влажному стволу. А потом снова широко раскрывает рот, заглатывая покрасневшую головку.       Дван стонет и разжимает свои кулаки. Я со страхом и диким возбуждением смотрю, как он опускает руки на голову Кенни и начинает вбиваться в рот парня. Боюсь смотреть и не могу оторвать взгляд. Кенни покорно принимает в себя бешеную страсть альфы насколько может. Не больше половины длины. К моему облегчению член не пробирается в горло, поэтому повторение моего позора Кенни не грозит.       Но меня удивляет поведение друга. Нет, то, что он вёл себя сейчас так раскрепощённо ‒ это было легко объяснимо, а вот то, что Кенни отсасывал Двану так уверенно, со знанием дела ‒ никак не укладывалось в моей голове. Движения руки, языка, губ… словно он каждый день делал минеты альфам… В голову мне приходит только одно объяснение: когда тебе нравится то, что ты делаешь, у тебя получается это автоматически.       А Кенни явно нравилось. Он вжимался языком в каждую набухшую венку, водил скользкими губами, вытягивая их уточкой, прижимался носом, щеками… и вообще, мне казалось, что ещё немного и он заглотит этот здоровенный член по самые яйца, наплевав на возможные последствия. Не понимаю… искренне не понимаю, как такое унизительное действие может нравиться… А о том, что Дван не принял душ перед сексом, я даже думать не хотел!       Не хотел, но думал… Член парился целый день пусть и в дорогущих, явно наутюженных боксерах, но парился! А сколько раз Дван за этот день поссал! «Золотые» капли по любому высыхали на головке, оставляя определённый вкус… Мерзко! Но Кенни почему-то так не считал. Его закатывающиеся от удовольствия глаза, говорили сами за себя ‒ ему было вкусно.       Дван гортанно застонал, бурно кончая в рот Кенни. Спермы было так много, что из уголков губ потекло, пачкая подбородок, пальцы, ладонь моего друга… Кенни жадно глотал, а потом вылизывал ствол и свои пальцы, желая не пропустить ни капли. Это мне тоже было непонятно. Я ведь прекрасно знал вкус спермы, и ничего аппетитного в ней не было. Похоже, у Кенни от течки просто поехала крыша…       ‒ Как же вкусно! Хочу ещё! ‒ выдохнул омежка, снова присасываясь к члену.       Дван довольно улыбнулся. Выпустив лишний пар, он теперь мог себя контролировать. Ну, по крайней мере, контроль над телом давался ему явно гораздо легче. Альфа обхватил руками запачканное личико Кенни и потянул наверх. Его губы жадно накрыли скользкие припухшие губы, проникая языком во влажный рот.       Их первый поцелуй оказался настолько эротичным, что я со смесью противоречивых чувств ощутил, как намокает мой зад. Я непроизвольно облизал губы и закусил нижнюю губу, грустно улыбнувшись. Поцелуи… похоже, мой совершенно не милый рот был не предназначен для них…       Я посмотрел на губы Кенни. Такие пухленькие, такие манящие… я бы сам предпочёл поцеловать такие губы даже перепачканные чужой спермой, чем свои собственные.       Кенни застонал, прогибаясь в пояснице и выпячивая зад. Его маленькая светлая дырочка тут же предстала во всей своей красе. Я, как заворожённый, уставился на интимное местечко своего друга. Прозрачная смазка сочилась из отверстия тонкой струйкой, стекая по ногам и переливаясь на свету. Я смотрел и не верил, что у меня может быть так же… будет так же. Влага в анусе мне не нравилась даже сейчас, когда её было совсем немного, что же я буду чувствовать, когда придёт течка?       Когда Дван не без усилия наконец-то оторвался от губ Кенни, он быстро приподнял парня и опустил его спиной на диван. Кенни тут же раскрылся, широко разводя ноги в стороны, вот только Двану, похоже, этого было мало. Он схватил омегу под коленями и прижал его ноги практически возле головы, заставляя моего друга оторвать поясницу от мягкой обивки дивана.       Я с лёгкой завистью глазел на то, как жадный язык Двана несколько раз прошёлся по уютному члену Кенни, слизывая его соки. Я на мгновение представил, что Акей меня так же ласкает ртом и едва сдержал стон отчаяния. Член дёрнулся от резкой волны возбуждения, вот только я прекрасно осознавал, что этим моим фантазиям не суждено сбыться. С гложущей пустотой внутри, я продолжал наблюдать за самой соблазнительной картиной, что я видел в жизни. Дван скользнул языком к мошонке и втянул в рот одно яйцо Кенни, осторожно пососал, а потом проделал то же самое со вторым. Мой друг захныкал и завертел задом, хватаясь руками за белоснежные волосы своего альфы.       Я округлил глаза. С моими яйцами никогда никто не играл, поэтому я искренне понадеялся, что Кенни хнычет не от боли, ведь мошонка очень чувствительный орган. Меня даже на мгновение передёрнуло от пробежавшего по телу болезненного импульса. Но вот Дван наконец-то освобождает тугие яйца омежки и скользит влажным языком по нежному участку кожи между мошонкой и анусом. Меня снова топит от возбуждения. Я тяжело дышу, глядя на то, как альфа ныряет языком в девственное пульсирующее отверстие. Он слегка натягивает кожу вокруг дырочки и начинает вылизывать тугие складочки, расслабляя их.       ‒ Дван, хочу! ‒ стонет Кенни, вертя задом. ‒ Дай мне его! Пожалуйста, дай!       ‒ Обязательно дам, ‒ обещает альфа, прикусывая бедро моего друга. ‒ Только растяну тебя хотя бы немного.       Опытные пальцы ныряют внутрь и, похоже, что-то там задевают. Кенни едва не кричит от удовольствия, закатывая глаза.       ‒ Сделай так ещё! ‒ хнычет он, впиваясь ногтями в плечи альфы, а потом неожиданно добавляет: ‒ Только членом!       Дван ухмыляется и вставляет третий палец. Я во все свои бесстыжие глаза смотрю, как альфа играючи растягивает дырочку Кенни и мне это невероятно нравится.       ‒ Я готов, готов! Ну же, вставь мне уже! ‒ умоляет омега, кусая губы.       ‒ Ещё немного, малыш, а то я порву тебя.       ‒ Ну так и порви! ‒ вдруг раздражённо кричит Кенни, впиваясь пальцами в бока альфы. ‒ Выеби меня уже, наконец! Засади мне глубоко, по самые яйца, чтоб до мозгов пробрало!       Я просто в шоке! Никогда бы не подумал, что Кенни может быть таким! Говорить такое…       Дван дёргается, и его грудная клетка начинает ходить ходуном. Он так старался контролировать себя и вести по возможности сдержанно, а его омеге, оказывается, всё это не надо. Разум тут же отключается под натиском дикой похоти.       Даже не дотрагиваясь рукой до своего члена, Дван приставляет его к изнывающему отверстию и врывается внутрь одним мощным рывком. Засадил, как и просили, по самые яйца с характерным шлепком.       Кенни тут же дёргается и болезненно вскрикивает. Но буквально через мгновение крик плавно перетекает в протяжный стон. Омежка всем телом словно говорил: «Ну наконец-то!». Вот только как бы Дван не был поглощён своей похотью, болезненный вскрик Кенни подействовал на него, как ведро с холодной водой. Успев сделать всего пару толчков, альфа резко выходит и застывает на месте, не зная, по всей видимости, что теперь ему делать.       ‒ Нет! ‒ панически всхлипывает Кенни и хватается за Двана, пытаясь притянуть его обратно. ‒ Тебе… тебе не понравилось во мне? ‒ отчаянно шепчет омега трясущимися губами. ‒ Только скажи как надо! Я всё сделаю!       Дван от удивления не успевает даже слова сказать, а Кенни уже стоит перед ним на четвереньках, пошло прогибаясь в пояснице и выпячивая зад.       ‒ Может, так тебе понравится больше… Ну же, вставь мне! ‒ умоляет мой друг, растягивая свою дырочку пальцами.       Альфа смотрит на то, как анус парня то расслабляется, то снова сжимается, гипнотизируя и распаляя его этим ещё больше. Но даже в таком состоянии Дван не спешит, он осторожно дотрагивается до попки Кенни и изучающе скользит подушечками пальцев, рассматривая каждую складочку. И, кажется, я знаю, почему он делает это, вместо того, чтоб загнать своего зверя в уютную пещерку. Дван, как и многие свихнувшиеся на своём истинном, ставит сейчас здоровье Кенни выше, чем утоление своих собственных желаний.       Убедившись, что не порвал попку омежке, парень, закусывая губу, начинает медленно вставлять свой член в сочащийся смазкой вход. Кенни, у которого уже от отчаяния катились по щекам слёзы, судорожно вздыхает и, облизывая губы, радостно стонет. Дван двигается сначала плавно, не позволяя себе вставить до конца, а потом, поняв наконец, что Кенни откровенно ловит кайф, отпускает с поводка свою бушующую страсть.       ‒ Мой! ‒ выдыхает альфа, оставляя засосы на светлой коже спины. ‒ Только мой!       Я устремляю глаза в пол. Да, теперь Кенни больше мне не принадлежит. Я гоню прочь эгоистичное болезненное чувство, всем своим существом пытаясь порадоваться за друга. Он заслужил быть счастливым рядом с тем, кто будет любить его, баловать и заботиться о нём всю оставшуюся жизнь.       Дверь в прихожей хлопает, вырывая меня из водоворота противоречивых мыслей и чувств. В дверях появляется Акей с пакетом в руках. Увидев на диване парочку, так самозабвенно поглощённую друг другом, он растягивается в кривоватой ухмылке:       ‒ Смотрю, спазмолитик Кенни больше не нужен.       ‒ Ага, Дван виртуозно справляется сам, ‒ робко улыбаюсь я, глядя на своего альфу.       Акей согласно кивает, а потом вдруг быстро идёт на кухню. Всего через минуту он появляется снова, осторожно неся в руках стакан с водой и столовую ложку, в которой виднелся какой-то белый порошок. Подойдя вплотную к трахающейся парочке, мой альфа твёрдо произносит:       ‒ Дван, притормози. Кенни нужно это выпить.       Дван не без труда фокусируется на друге и, к моему огромному удивлению, действительно замирает, оставаясь глубоко внутри омеги.       ‒ Кенни, подними голову, ‒ просит Акей, голосом, не терпящим возражений. Мой друг, едва сдерживая неудовлетворённый стон, поднимает на Акея осоловелый, ничего не понимающий взгляд. Я смотрю на затраханное личико Кенни, с этими порозовевшими щёчками и приоткрытыми губками и искренне радуюсь за друга. Мне очень нравится этот непристойный вид распалённого страстью Кенни. ‒ Надо это выпить. Это противозачаточное. Пришлось растолочь таблетку, чтоб быстрее подействовало, а то вы ведь уже в процессе, ‒ объясняет парень, практически вливая в рот Кенни разведённую в ложке таблетку.       Убедившись, что омега всё добросовестно проглотил, Акей забирает стакан и уносит на кухню вместе с опустошённой ложкой. А я по-прежнему остаюсь в зале и продолжаю наблюдать за сладкой парочкой.       Дван начинает ускоряться и, уже без лишних загонов, вдалбливается в зад Кенни. Мой друг с готовностью подмахивает ягодицами, желая насадиться на желанный член как можно глубже. Губы альфы скользят по изящной спине вверх, а потом, повернув голову омежке в сторону рукой, сминают в поцелуе приоткрытый рот. Вот именно таких ласк мне не хватало в отношениях с Акеем. Мне даже казалось уже, что я ради нежности своего альфы готов продать одну из своих почек…       А потом я вижу это! Со сжавшимся до боли сердцем я наблюдаю, как острые белоснежные клыки впиваются в загривок Кенни и сдавливают до появления крови. Два красивых ровных полумесяца появляются на коже моего друга, сообщая теперь любому, что у него есть альфа. А вот я, похоже, такой отметкой похвастаться никогда не смогу…       Я прижимаю руку к груди, где разрасталась сейчас эта мерзкая гложущая пустота, и едва сдерживаю навернувшиеся слёзы. Зависть и отчаяние царят в моей эгоистичной душонке, и я ненавижу себя за это.       ‒ Ну что, насмотрелся или ещё нет? ‒ вдруг слышу я за спиной голос самого красивого альфы на свете. Красивого, желанного и такого невыносимо далёкого.       Я молча киваю, не в силах вымолвить ни слова.       ‒ Тогда пойдём.       Я слышу, как Акей открывает дверь в свою комнату и шагает внутрь, похоже, даже не обернувшись на меня. Мне ничего не остаётся, как встать и последовать за ним, но прежде чем скрыться в спальне Акея, я в последний раз кидаю взгляд на безумно эротичную пару. По всей видимости, они кончили вместе, и сейчас Дван лежал на Кенни, опираясь на локти, чтоб омежке не было тяжело, и зализывал ранку, оставленную его зубами.       Хочу так же…       Весь поглощённый грустными мыслями, я захожу в комнату. Не говоря ни слова, Акей притягивает меня к себе и засовывает руку в мои штаны сзади.       ‒ Понятно, ‒ раздражённо выдыхает он, вытаскивая влажные пальцы. ‒ Иди на кровать и загибайся раком.       Альфа стелет на покрывало одноразовую пелёнку, и я послушно становлюсь на четвереньки. Сказать ему «нет» я просто не в силах, а рассказать о своих желаниях ‒ мне слишком страшно.       С меня быстро стягивают джинсы до колен, а затем пальцы без лишних прелюдий проникают внутрь. Акей растягивает меня недолго. Моей смазки вполне хватает, чтоб засунуть в меня член. Вот так, не подарив мне ни единого поцелуя, Акей уже так привычно берёт и жёстко трахает меня. Даже его рука надрачивает мне, хоть и уверенно, со знанием дела, но словно просто на автомате, без хоть какой-либо ласки.       Я практически одет и меня это бесит! Но чего я хотел? Акей не стал снимать с меня футболку, потому что, кому это надо, портить себе удовольствие лицезрением такого тощего тела? Пересчитывать рёбра во время секса вряд ли захочет хоть один альфа. А я, кстати, хоть и набрал пару килограмм благодаря усилиям Акея, но всё же мой метаболизм был слишком быстрым и так просто не позволял мне соблазнительно округлиться, как и полагается всем омежкам.       Акей вдруг заскользил ладонями по моей спине и уткнулся носом в мой затылок, но в то же мгновение резко отпрянул, ускоряя и так нехилый темп. Меня трахали, как последнюю шлюху, звонко шлёпая бёдрами о мои ягодицы. Ну, по крайней мере, мне так казалось. Впрочем, я был не против такой бешеной ебли, вот только… почувствовать бы на себе хоть один поцелуй… Наверно, даже шлюх иногда целуют.       Мама была права, я действительно не должен был появляться на свет, такой убогий и неправильный. Уже в который раз убеждаюсь в этом. Если бы меня не существовало, возможно, мир бы даже был чуточку лучше. Кенни бы освободился от обузы и завёл бы себе по-настоящему достойных друзей. В семье бы не было лишнего рта и позорища, а Акей… природа бы подобрала ему самого лучшего омегу на свете: красивого, аппетитного и знающего как доставить удовольствие своему альфе, а не воняющего клопами недоомегу…       Клопы… очень мерзкие кровососущие насекомые, паразиты. Похоже, мне действительно подходит это сравнение, как нельзя лучше. Воняю и паразитирую на Акее. Ему приходится кормить моё никчёмное тело завтраками, оплачивать обеды, а иногда я даже ужинаю у него. Истинный… ага, истинный паразит, вот кто я.       Акею действительно должен был достаться в истинные кто-то гораздо лучше, чем я. Я мысленно представляю рядом с альфой красивого, нежного, застенчиво улыбающегося омегу и мне вдруг хочется выть от досады и ревности. Внутренний эгоистичный голос просто вопит: «Мой! Никому не отдам!» Ох, если бы только Акей думал так же…       Хочется плакать и свернуться калачиком в тёмном углу. Но слёз нет. Они плещутся холодящими волнами в моей душе, где я теперь невыносимо одинок. Я знаю, что считается, что в одиночестве нет ничего страшного, потому что каждый человек самодостаточен, но, похоже, не в моём случае.       Поглощённый горестными мыслями, я даже не сразу понял, что меня накрыл оргазм. Белая струя брызнула из моего члена, пачкая белоснежную поверхность одноразовой пелёнки. Акей меня быстро догнал, как и всегда изливаясь глубоко в меня. К этому я привык, чего не сказать про сомкнутые челюсти альфы не на моей шее, а на покрывале. Каждый раз напоминание мне, как о нежеланной паре, нежеланном омеге…       ‒ Можешь идти в душ, ‒ перекатившись с меня на спину, отстранённо произнёс Акей.       Я молча плетусь в ванную и сажусь на унитаз. Всё как обычно, вот только мне впервые настолько тошно. Позже, стоя под тёплыми струями, меня прорвало. Я сжался в комок на полу душевой и, пытаясь сдержать рыдания, рвущиеся изнутри, уткнулся лицом в ладони. Слёзы лились невидимым потоком, сливаясь со струями воды. И чего я вдруг разнылся? Я был сыт, здоров, мог позволить себе сидеть, сколько влезет, в роскошной душевой под тёплой водицей, потом меня ждала уютная кровать, и сегодня я впервые буду спать под боком самого потрясающего альфы… пусть и на расстоянии. Какой же я неблагодарный эгоист!       Решительно встав на ноги, я потёр глаза, пытаясь уничтожить последствия жалких слёз. Всё будет хорошо! Будет ведь? Ну пожалуйста!