Отрежу тебе крылья

К счастью, как только орки потянули к "птенчикам" руки, за их спинами выросла фигура Саурона. — Что здесь происходит? — вкрадчиво поинтересовался он, однако в его голосе уже была слышна угроза. Затем он взял Манвэ за предплечье и потащил за собой. А бедный недоэльф остался на растерзание своим же собратьям. — Ты что здесь творишь?! — прорычал Гортхаур в лицо Владыки Ветров, когда они ушли оттуда достаточно далеко. — Оставь уже свои глупые идеи! Еще раз увижу тебя с орками — накажу! Он долго еще ругал и отчитывал валу. Орки и стражи разбегались, видя, что хозяин в плохом настроении. Но потом майа, даже не договорив очередное проклятье, впился поцелуем в губы валы. Манвэ замер, пораженный такой резкой сменой настроения. Саурон вжал его в стену, продолжая жадно целовать и вылизывать его рот. Он одним движением разорвал одежды, скрывающие прекрасное тело. — Майрон? — осторожно прошептал вала, когда Гортхаур едва ли не вгрызался в его шею. — Ты что же делаешь?.. Ах... Манвэ не знал, чем был вызван такой порыв страсти, но быть вновь объектом внимания Саурона оказалось очень приятно. Крылья взволнованно затрепетали. Двое орков, идущих на смену караула, ускорили шаг, чтобы не попасть под руку и не разозлить своим присутствием господина. Саурон развернул Манвэ к себе спиной и вжал грудью в холодную стену. Он стал тереться пахом о ягодицы валы. — Мой. Ты только мой, слышишь? Ты принадлежишь мне! Ни Мелькору, ни Варде, только мне! — прошипел ему на ухо Тёмный Властелин. — Чтобы я не видел больше, что ты общаешься с кем-то без моего ведома. Тебя чуть не изнасиловали, ты это хоть понимаешь?! Но Манвэ, зажатый между холодной стеной и горячим Сауроном, уже едва ли что-то понимал. — А теперь постарайся и подготовь себя, — приказал Гортхаур, чуть отстранившись. — А я посмотрю... — Но я не могу так... при всех, — попытался возразить Манвэ. — Правда? Мне показалось, до этого ты ничуть не стеснялся орков и даже, напротив, говорил им, что они столь же прекрасные изначально творения Эру, как и все остальные. Так кого же тебе стесняться? Делать было нечего, и Манвэ покорно опустил голову. За его спиной снова кто-то прошел. Но Саурон не реагировал. Он только ощутимо шлепнул своего любовника, чтобы тот поторапливался. Очевидно, это было такое наказание за непослушание, и смотреть будет не только Саурон, но и орки-стражники в противоположном конце коридора, и люди, стоящие не так далеко и обсуждающие что-то, и все те, кому вздумается пройти по коридору. А Манвэ знал, что в этом месте всегда многолюдно, и они не останутся наедине ни на минуту. Да и люди, стоящие за спиной Саурона, уже не стеснялись обсуждать его, видя, что Тёмный Властелин нарочно не спешит гнать их прочь. Народа становилось все больше, все предвкушали интереснейшее зрелище. И от этого осознания только краснел еще сильнее. Мучительный стыд сковал его, он вздрагивал и пугался, а в таких условиях о каком возбуждении может идти речь? Он несмело обернулся через плечо и обратился к Саурону, умоляя его спасти несчастного преобразившегося в эльфа орка, поскольку уже догадался, что сородичи его растерзают. Но Саурон вовсе не собирался бежать за ним и спасать кого-то, хотя милостиво согласился, так и быть, вытащить его, если Манвэ будет послушен. Тогда Манвэ вздохнул тихонько. Он облизал два пальца и, приподняв длинные одежды, дотронулся ими собственного входа. Он надеялся скрыть свой позор за длинными полами одеяний, но Саурон не дал ему шанса и содрал их одним движением когтистой перчатки. Сам он лишь снял доспехи внизу, обнажив одно причинное место, в остальном оставался закован в них. Крылья Манвэ дрожали перед его лицом, Манвэ часто взмахивал ими, и Саурону пришлось держать их. — Не заставляй меня ждать, — прорычал он. Манвэ понял, что все уговоры и попытки сослаться на то, что ему стыдно, бессмысленны, и принялся двигать пальцами. Первоначально вторжение даже своими пальцами показалось ему распирающим и грубым, но постепенно он принял позу поудобнее и прогнулся в пояснице, впуская их в себя поглубже. Он не жалел слюны, и скоро дырочка влажно отзывалась пробуждавшимися приятными ощущениями — особенно в те секунды, когда ему удавалось нажать на чувствительный бугорок внутри. Манвэ все еще был розовым от стыда и радовался лишь тому, что стоит, уткнувшись в стену и не смотрит в лицо всем проходящим. Но иногда он все же стыдливо оборачивался на темного майа. Саурон награждал его очередным шлепком по ягодицам, и Манвэ вскрикивал. Скоро нетерпеливый рык возвестил ему, что Саурон достаточно налюбовался на это зрелище, и грубо вжался в него. Манвэ ощутил, как толкается в него член майа, выдохнул, приказывая себе расслабиться и впустить его, и слезы текли с сапфировых ясных глаз, а Саурон осушал их своими поцелуями. Тем не менее, он вторгался в его тело жадно и быстро, не давая вырываться, и держал за крылья крепко, хотя и не заламывал их. Зато иногда прикусывал, и по телу Манвэ растекались синяки и кровоподтеки. Скоро он казался взъерошенным голубем, попавшим в битву со стаей ворон. Несколько долгих, протяжных и глубоких толчков — и Манвэ ощутил, как внутри растекается горячее семя. Не успел он возмутиться противоестественности, как Саурон закрыл его рот новым собственническим поцелуем. — Прости, что сделал больно, ангел. Но ты чертовски соблазнителен, когда смущаешься, ты знаешь? — Умоляю, спаси все же того эльфа. Я создал его и не должен был так бросать... — вздохнул Манвэ. Саурон закатил глаза, вновь услышав про эльфа. — Ну хорошо. Хорошо, — и он обернулся к стражам и отдал приказ на темном наречии. Те сразу отправились в казармы. — Но ты же не думаешь, что так просто отделался, мой дорогой? — насмешливо протянул Тёмный Властелин. — Твое наказание еще не закончено. Одеться ему Саурон не позволил и повел по коридору обнаженным. Орки то и дело норовили, когда майа не видел, шлепнуть проходящего мимо валу. Уже в покоях Гортхаур наконец полностью снял свой доспех. Наказанием то, что последовало дальше, можно было назвать с большой натяжкой. Разве что для стыдливого Манвэ это действительно было чем-то неправильным и выходящим за рамки дозволенного. Полностью раздевшись, Саурон велел Манвэ лечь на живот и широко расставить ноги. Тёмный Властелин приблизился к нему и отвесил сильный шлепок. — Еще шире ноги! И прогнись в спине, — приказал он, наблюдая за смущенным валой. Когда тот раздвинул ноги, из дырочки стала вытекать сперма. Манвэ уткнулся в подушку, чувствуя, как горят уши. Меньше всего ему хотелось стоять в столь откровенной позе, демонстрируя себя жадному взору Майрона. Он охнул, когда что-то горячее и влажное прошлось по бедру. Манвэ поднял голову и обернулся, чтобы посмотреть. Саурон слизывал вытекающее из него семя. — Прекрати! Что же ты делаешь!.. — возмутился вала. Прежде Гортхаур не делал с ним ничего особенного... Ну, по мнению самого Гортхаура, конечно. Теперь же Саурону хотелось повозиться с пернатым пленником и как следует поразвлечься. Многие вещи, что он задумал, были вообще неведомы Манвэ. Влажный чужой язык прошелся между ягодиц, и вала запротестовал. — Прекрати, так же нельзя! Он попытался отползти, но цепкие пальцы майа крепко, почти до боли, вцепились в стройные бедра. Саурон притянул ускользающего валу обратно и раздвинул его ягодицы, возвращаясь к своему занятию. Манвэ взвыл от возбуждения, смешанного с чувством стыда. Он попытался вильнуть бедрами, но Саурон держал крепко, продолжая настойчиво вылизывать его промежность. Вырваться не получалось. Он лишь получил болезненный шлепок и укус за ягодицу за то, что мешает. Вала захныкал, изнывая от возбуждения. Он был готов кончить только от осознания того, что Саурон вылизывает его в столь чувствительном интимном месте. Но коварный майа не позволил это сделать и перехватил его член. — Я, кажется, сказал, что это именно наказание, — раздался язвительный голос позади. Манвэ взвыл, когда язык начал еще и проникать внутрь. Он обернулся и за волосы сам притянул голову Саурона, вжимая в себя. Он совершенно не владел собой и был готов умолять Саурона позволить себе кончить, но тот равно умело и доводил его до разрядки, и не давал ей совершиться, и оставалось лишь жалобно стонать. Манвэ пытался безрезультатно отпихнуть его, прикрыться то руками, то паховыми крылышками, которые Саурон прикусывал, но только получал очередное наказание в виде шлепка или укуса. Манвэ уже готов был на любое признание, но Саурон довольно жестоко заметил, что сопротивлением Манвэ только отдаляет от себя возможность кончить. Сразу после этого Саурон с удовлетворением заметил, что его птенчик терпеливо затих и только часто и тяжело дышал, а слезы катились с его глаз. И когда ему казалось, что внутри что-то порвется от напряжения, и готов был вскрикнуть, Саурон отнял ладонь с его члена, перестал пережимать его у основания и ловко и куда более уверенно, чем сам Манвэ обхватил его, а потом дал кончить. Манвэ упал на ложе совершенно без сил. Его хватало лишь на то, чтобы дышать и иногда смахивать слезы с ресниц. Саурон оглядывал его, растрепанного и искусанного, с удовлетворением палача, довольно улыбался, а Манвэ не мог даже прикрыться крыльями. — Ты безжалостен, — сквозь слезы заявил он. — Отнюдь. Я даже исполню свое обещание, — сказал Гортхаур (заметим, для него это и впрямь было редкостью). Он покинул покои, а через миг вернулся, притащив с собой за шиворот отчаянно сопротивлявшегося и тоже не менее потрепанного эльфа в надетой на него, судя по всему, по недоразумению орочьей одежде. — Можешь полюбоваться на своего милостивого господина, — и Саурон пихнул его к Манвэ. — Поскольку, понятное дело, служить среди остальных орков ты теперь не сможешь, будешь прислуживать моему пернатому недоразумению. — Умоляю, господин! — эльф-орк залился слезами. — Я хочу в армию назад! — Да ты с ума сошел! Ты мне деморализуешь всех остальных. Вместо построений и боев они будут думать только о твоих острых ушах и аппетитной заднице. Нехотя эльф смирился со своей судьбой. Но просто встать у двери и остаться там ему не позволили. — Нет уж, раз теперь ты слуга, должен носить более подходящую и услаждающую взор господ одежду. А, Манвэ? — и Саурон бесцеремонно дернул его за крыло, побуждая подняться. — Думаю, его одежды должны быть пристойными и закрытыми, — предположил тот. Но Саурон как нарочно нарядил эльфа в длинное полупрозрачное одеяние, свободные складки которого ничуть не скрывали стройной фигуры. Он долго забавлялся, наблюдая, как невинный эльф пытается прикрыть укромные места, но как только он перетягивал складки вперед, закрывая пах, те натягивались сзади, обрисовывая попу, а когда поступал наоборот, взору открывалось причинное место. Едва Саурон ушел, Манвэ со всем сочувствием позвал Нахра к себе и долго его утешал, гладя по волосам, и шептал что-то ободряющее.

***

Когда Саурон вернулся, то был в почти романтическом настроении. Его войска уже вторглись в земли эльдар, и это не могло не радовать, ведь близился час, когда свершится месть. — Ты все возишься со своей поделкой? — недовольно фыркнул он, кивнув на Нарха. Новоиспеченный эльф засуетился и поспешил покинуть комнату, чтобы не раздражать хозяина. А сам Саурон забрался к Манвэ на постель и удобно расположился, устроив голову у него на груди. Руки уже тянулись к прелестным крыльям, и вала не стал отказывать ему в удовольствии потрогать их. Раны на спине давно зажили, остались лишь тонкие полоски шрамов. Но и этим майа последнее время озаботился, начав обрабатывать кожу вокруг основания крыльев целебной мазью. Пальцы нежно прошлись по мягким перьям. Манвэ таял, нежась в ласке, от которой уже успел отвыкнуть. — Ты намного лучше, чем он, — поделился Саурон, задумчиво перебирая перья. — Мне жаль, что я так поступал с тобой, не видел и не ценил твою преданность... Но я смогу сделать тебя счастливым! Ты мне веришь? Вала даже приоткрыл рот, слыша такие речи. Теперь это было похоже на настоящее признание. Он позволил себе улыбку, после чего притянул к себе Саурона и не слишком сильно, но искренне обнял. Неужели ему удалось исправить Гортхаура? Саурон лежал у него на груди, Манвэ обнял его, прикрыв крыльями, кончики которых майа ласкал. Манвэ внимательно взглянул ему в глаза. — Обещай мне, что эта война будет последняя, — с мягким укором попросил он. В его глазах он видел отголоски смертельных боев, гибель сотен и тысяч эльфов, и потому смотрел с жалостью. Но все же его избранник был так прекрасен и, выходит, он терпел это все не зря? Крылья взметнулись вверх, Манвэ подхватил легко Саурона и взмыл ввысь, удерживая. Крылатая тень промелькнула на террасе дворца, — это Манвэ нес в объятиях своего возлюбленного. Они пролетели над страшной черной долиной Мордора и оказались в Гондоре. Конечно, многие гондорские города были разорены, но Манвэ этого не видел. Они пролетели над долиной реки и опустились на берегу. Осчастливленный Манвэ прижал Саурона к земле, не давая ни вырваться, ни остудить свой порыв. Сперва он коснулся его губ, целуя куда увереннее и смелее, чем то было раньше, потом прижался всем телом, ладонью пробрался под мантию и одежды, гладя грудь Саурона и выпуклые мышцы, потом оседлал его и разделся сам. Паховые крылышки были заведены назад, во всей красе демонстрируя достоинство светлого вала. — Свет мой, ты бы так меня порадовал, — намекнул несмело он, явно предлагая Саурону тоже ублажить себя ртом. — И этот вала еще чему-то учит других, хотя сам погряз в разврате? — насмешливо заметил майа. Манвэ огладил его бедра. Саурон не возражал, позволяя сидеть на себе верхом. — Что, так понравилось, мой порочный ангел? Ну, иди сюда. Тёмный Властелин притянул его поближе и усадил себе на лицо. Горячий язык вновь коснулся ложбинки между ягодиц, влажно вылизывая. Наигравшись с пульсирующей от нетерпения дырочкой, он скользнул языком по яичкам и члену, облизав от основания до головки. Манвэ шумно выдохнул и оперся ладонями о землю. Его щеки уже пылали. Саурон опять до крайности смутил его своими речами. Майрон долго вылизывал его член, прежде чем наконец заглотить его целиком. Вала рвано выдохнул и, посмотрев вниз, встретился взглядом со своим любовником. Он поспешил смущенно отвести взгляд. Крылья взволнованно трепетали, будто вала норовил взлететь. Растянутой дырочки коснулись пальцы майа. Саурон осторожно проник ими внутрь и принялся массировать бугорок простаты, не переставая старательно сосать и ублажать ртом. Саурон и сам уже был возбужден, но продолжал ласкать своего ангелочка. Долго Манвэ было не продержаться. Первые капли семени сорвались с головки члена, стекая вниз и обрызгав заодно и лицо Саурона. Сулимо, откинув голову назад, переводил дух. голова у него кружилась. Едва он пришел в себя и увидел, что сделал, то смутился еще сильнее. — О, прости, умоляю! Я не хотел... запачкать, — и он поспешно нагнулся к Саурону, целуя его и слизывая собственное семя с его лица. Саурон, к его счастью, ничуть не разозлился на это происшествие и, напротив, с улыбкой щурился. Больше того, его пальцы продолжали касаться узкого входа, медленно растягивая его, и заставляя Манвэ испытывать возбуждение дальше. Он сперва лег на Саурона, а потом сам начал тереться об его горячий стоящий член. Раздался нетерпеливый рык, и он почувствовал, как когти Саурона вцепились в его бедра; тот приподнял его и насадил на свою плоть, сорвав с губ невольный вскрик. Но Манвэ вскрикнул скорее от боли, чем от неожиданности, ведь ненавязчивые ласки Саурона его возбудили и подготовили. Он то сжимался, то расслаблялся, впуская его в себя глубже, и смущался, краснея и чувствуя, как огромный орган проникает внутрь. Манвэ казалось, что он чувствует все, от утолщенной головки, похожей на голову змеи, до последней вены. Было больно, и в то же время напряжение скоро стало слишком возбуждающим. Он подался ему навстречу, уже не вырываясь и давая овладеть собой поглубже, а Саурон довольно улыбнулся. Но когда Манвэ хотел накрыть рукой собственный член, Саурон перехватил его и не дал ласкать себя, назвав бесстыдником. Он, конечно, вовсе не считал светлого вала чересчур развратным, но хотел, чтобы тот кончил, не касаясь себя. В этот раз близость доставила удовольствие обоим, и их тела без устали приникали друг к другу, Манвэ открывался полностью, что-то неразборчиво вскрикивал, без конца краснел, закрываясь по привычке крыльями, а Саурон привычно их отгибал и срывал с губ жадный похожий на укус поцелуй. Ночь опустилась на равнины этой граничащей с Гондором области, краснел где-то на горизонте огонек крепости, а любовники лежали друг рядом с другом и устало дышали. Манвэ согрелся под боком Саурона и тихонько спал, не зная, что темный майа продолжает тревожно вслушиваться в звуки битвы собственной армии, что происходила за сотни лиг отсюда.