***
Небольшой особняк, в котором жили Голубины, мирно спал вместе с хозяевами. Свет везде выключен, лишь небольшие фонарики вдоль дороги у небольшого сада помогали луне освещать пространство. Пережитый поток эмоций выкачал все силы, отчего хотелось тупо добраться до своей постели и отключиться. Гера надел чуть подсушенные кроссовки и шёл к двери, вытаскивая из кармана ключи. Футболист повернулся и зачарованно посмотрел на рэпера, кожей ощущая искры между ними, притяжение, что невозможно уже ликвидировать. — Ты красивый, — произнёс Гера, заворожено стоя на месте, чувствуя пальцы парня на своей щеке, когда тот подошёл ближе и взял одной рукой его за талию, и снова поддался атмосфере вседозволенности — шагнул вперёд, прижимаясь губами к губам Глеба. Трёхсекундная заминка Фары и взрыв внутри, когда его руки скользят по спине, а поцелуй становится глубоким, сумасшедшим. Глеб опять не в силах контролировать это, он просто не может думать о чём-то, когда Гера с таким безумием целует его, вылизывает, трахает его рот жёстко, сильно, впиваясь зубами, кусая, зализывая и снова беря, подчиняя. В этот момент на них из окна смотрела Елена, вытирая слезинки с век и обхватывая себя руками. На часах три ночи, но она не могла уснуть, когда заглянула в комнату к сыну и не обнаружила его там. Её единственным желанием было только то, чтобы её дети были здоровы и счастливы. Но то, каким образом они создают себе счастье, не могло не пугать её. Противоречивые чувства терзали материнское сердце, но женщина решила не вмешиваться. Глеб прервал поцелуй, нежно обнял братика, утыкаясь носом ему в воротник толстовки, и сказал: — Спокойной ночи, мелкий! Гера пробубнил несвязное пожелание сладких снов и нехотя оторвался от брата, перебирая ноги до входа в дом. Глеб стоял, сложив руки в карманы брюк, пока младший не скрылся за дверью. У него уже созрел план, чтобы сделать свидание незабываемым. Если мальчик хочет, что ж…Часть 9
6 августа 2020 г. в 10:24
— Стреляй, — тихо сказал Гера, не шелохнувшись ни на миллиметр.
— Надо бы, — выдохнул Глеб, продолжая смотреть в упор и держать мальчика на мушке. — Сделать так, чтобы тебя не существовало и тогда меня бы не ебали те чувства, что я испытываю.
— Давай, избавь нас обоих от этого!
Фара улыбнулся, обнажив клыки, и опустил пистолет, направив дуло в живот брата, не касаясь его кофты. Щелчок и Гера подпрыгивает на месте, вздрагивая. Вся жизнь стёрлась, как влага с оконного стекла.
— Это зажигалка, — объяснил Глеб, бросив взгляд на голубой огонёк пламени, направленный в сторону парня. Затем он вовсе убрал игрушку за спину, засунув за пояс джинсов с неким позёрством агента спецслужб.
— Придурок!
Герман стоял, как вкопанный, с полуоткрытым ртом и затуманенным взглядом, который отказывался фокусироваться на брате. Сердце, казалось, перестало стучать, будто оно и не нужно вовсе.
— Ты пообещал, — всхлипнул младший и уже не мог контролировать подкатывающую к горлу истерику. — Тогда… в ту ночь ты пообещал мне всего одну вещь: любить меня! Я большего не просил.
— Гер… — блондин сделал шаг вперёд, но его остановила вытянутая рука брата.
— Я ведь люблю тебя! Люблю так сильно, что начинаю ненавидеть всё вокруг, что может к тебе прикоснуться. Тот парень… вы с ним…?
— Нет, — сухо ответил Глеб, смотря неоднозначно: в его глазах плясали и злость, и сожаление.
— Зачем это было? Позлить меня? Ты хоть представляешь, на что я решился?! Если бы ты просто объехал меня в стороне, я бы остался ждать следующую машину с каким-нибудь пьяным водителем.
Фара прикусил губу, теперь его сердце заходилось так, словно стремилось разорвать все внутренние органы на части, вывернуть наизнанку душу и заставить кричать от боли. Он представил себе картинку сбитого грузовиком Геру на асфальте, где лежит его безжизненное тело, неестественно вывернутые руки, глаза стеклянные, и много-много крови повсюду. От этого фантома блондин тряхнул головой. Нет. Он не допустит этого.
— Ты ломаешь меня! — вскрик футболиста на всю округу, но людей так и нет вблизи. — Ты изнутри меня ломаешь! Я каждый грёбаный день чувствую себя неправильным, ужасным извращенцем. Мне страшно. Мне так страшно от самого себя, от моих чувств к тебе. Но я так боюсь потерять тебя. Уж лучше сдохнуть изнасилованным в подворотне, чем принять тот факт, что я тебе больше не нужен.
Эмоции резали получше лезвия, задевая давно спрятанные нервные окончания, к которым никто не мог подобраться. Глеб всегда прятал их под маской высокомерия и полного безразличия к окружающим. Лишь бы не испытывать боль от любви, лишь бы снова не впадать в депрессивное состояние и испытывать невыносимую тягу к суициду. Ему было в кайф проводить с братцем время в постели, не задумываясь над тем, что Гера может в него влюбиться.
— Что я сделал не так?
— Мама обо всём узнала.
Слова отдавали эхом к голове, пока до подкорки головного мозга дошла информация и запустила обработку.
— К-как?
— Залезла в мой телефон и прочитала нашу переписку, — Глеб смотрел спокойно, ожидая реакции мелкого. — Сказала, чтобы я больше к тебе не приближался.
— Когда это ты слушал наших родителей? — фыркнул Гера, сделав шаг назад по склону и пытаясь удержать равновесие.
— Никогда, но … я ведь и вправду порчу тебе жизнь.
— Ты портишь мне жизнь тогда, когда уходишь утром и оставляешь меня одного в постели.
Шаг назад. Снова шажок. Поворот. И Гера бежит к реке, рассекая холодный ночной воздух кроссовками. Вода колет голени, создавая тяжесть на ткани джинсов, как только ноги оказываются в мутной реке с постоянным течением. Как же хочется, чтобы это течение унесло его юное тело, чтобы оно потонуло среди камней, осколков от бутылок и ключиков от замочков в виде сердечек. Люди наивны в том, что могут запереть на замок свою любовь. От этой мысли Герману стало смешно, отчего он начал тихо хихикать с безумной улыбкой на губах.
Мальчик не сразу понял, когда сильные руки обхватили его поперёк тела, прижимая его собственные руки по бокам.
— Гера, пожалуйста… — вещал Глеб на ухо, прижимая его к себе, не обращая внимания на собственные намокшие ноги. — Прости меня!
— Я тебе не верю. Я так устал кричать в пустоту!!!
Под уговоры брата Герман всё же очнулся и перестал сопротивляться, утопая в тёплых объятьях. Хотелось поддаться его уговорам и последовать за ним. Гера снова попадал под влияние момента. Странного, яркого, почти ненастоящего, фантастического. Порывы холодного воздуха не унимали поднимающуюся волну благодарности человеку, прижимающемуся к спине, за этот момент. И так легко забыть, кто такой Глеб на самом деле. Родной брат, которого нельзя так любить.
— Давай попробуем, — прошипел старший, клацая зубами и сжимая пальцами толстовку Германа. — По-нормальному попробуем.
От всего этого ноги подкосились, из-за холода они почти перестали чувствоваться. Глеб, больше не церемонясь, склонился и рывком поднял Геру на руки, как хрустальную куколку, лишь бы уберечь от всего, что может его легко разбить. Шум волны и тысячи капель разрезали тишину. Руки младшего безвольно лежали на груди, как у ребёнка, а голова упала на плечо брата, пока тот нёс его к машине.
Печка автомобиля включена на полную мощность, обогревая салон. Гера устало полусидел-полулежал на переднем сидении, пока Глеб стаскивал с него кроссовки, носки и растирал бледную кожу, загибая края джинсов. Забота горячих ладоней от трения ступней приносила неподдельное, почти детское, ликование.
— Я прощаю тебя, — голос вперемешку с хрипом донёсся до ушей рэпера, отчего тот поднял взгляд на Геру. — Сделаешь кое-что?
— Всё, что захочешь, — Глеб наклонился и поцеловал в подъём ступни.
Мурашки пробежали по всему телу мальчика и отдались эхом где-то внутри живота, спускаясь к паховой области.
— Хочу свидание, — голос уже увереннее, словно ставил ультиматум Фараону. — Настоящее.
Старший лишь улыбнулся и продолжил вести губами вверх к лодыжке, едва касаясь кончиком языка. Никакого смущения, отвращения, только непреодолимое желание вылизать его всего, оставить десятки засосов, заклеймить собой, чтобы все знали, кому Гера принадлежит.
Младший спокойно наблюдал за действиями брата, облизывая пересохшие губы.
— Ласковый мой, — прошептал Глеб, нежно поглаживая пальцами ногу. — Котёнок…
Фара мог быть не только жёстким эгоистом, но и нежным внимательным любимым человеком. Но не все могут удостоиться такой чести. Только младший братик.
— Не забывай, что у него есть когти, которые с лёгкостью выцарапают тебе глаза.
Рэпер усмехнулся, аккуратно отложил ноги Германа от себя. Тот послушно убрал их и поджал колени к подбородку.
— Отвези меня домой!
Глеб с серьёзным видом дёрнул ручник, и машина стала выезжать на дорогу.