Секс-тективное агентство "И.С.И.Д.А."

      Через несколько дней всё было готово, и мы ждали Инну в гости к трём часам.       — Распогодилось, — заметила я, высунувшись в открытое окно и потряхивая кистями, чтобы лак быстрее высох.       Венчик полол сорняки. Почва была ещё сырой, но небо, наконец, прояснилось, и потную спину огородника обливало жаркими жёлтыми лучами.       — А? — он повернулся и утёр лоб чёрной от земли рукой.       — Погодка, говорю, распогаживается, — улыбнулась я, щурясь на солнце.       С утра у меня от волнения поднывал живот. Не то, чтобы я была скромницей, но участвовать в групповушке мне приходилось впервые. К похотливому предвкушению примешивалось беспокойство. Вдруг Инне это не поможет? Вдруг ей станет дурно? Вдруг, глядя на её округлые формы, Венчик возбудится сильнее, чем от меня? Он всё-таки мой парень, и делиться им было непросто. Однако дать заднюю значило бы разрушить надежды, которые я внушила Инне, а подводить подругу я не хотела.       Без десяти три скрипнула калитка, и я побежала встречать гостью. Инна носила ситцевое платье до колен, издали померещившееся камуфляжным. «Как на войну собралась», — промелькнула мысль. На деле Иннин наряд украшал узор из оливковых ветвей и чёрных ягодок. То бишь, плодов-костянок. Научишься тут разбираться в растительности со всеми нашими сельхоз-угодьями.       Я приветствовала подругу и повела к дому. Бросив свою туго набитую сумку на пол, она напряжённо огляделась.       — Где Вениамин?       — В душе. У нас водопровод-то есть, мы не совсем крестьяне, — хохотнула я, рассчитывая расслабить Инну. — Да ты садись, как настроение?       — Боевое.       Я принесла миску красной смородины. Мы расположились на кровати и, угощаясь кисленькими гроздьями, приступили к обсуждению диспозиции. Удалось раздобыть только одни наручники — уточнив, что Венчик правша, Инна сказала, что мы прикуём его за правую руку (там возле кровати как раз была батарея), а левую и ноги привяжем длинными шарфами к ножкам. На всякий случай она захватила парочку из дома, хотя и я на скудный гардероб не жаловалась. Следом за шарфами Инна достала из сумки тюбик лубриканта и фаллоимитатор вульгарного розового цвета.       — В Венчика ничего не пихаем, — напомнила я, слегка насторожившись; шутки шутками, а личные границы надо уважать.       — Это мне, — заверила Инна и хитро подмигнула: — И тебе, если захочешь.       Она обмахивалась сиреневым веером, роскошные угольные волосы шевелились от ветерка. Её платье было без рукавов. На загорелые плечи ложились пятна света из окна, просочившиеся сквозь листву. Грудь была полностью закрыта, тонкий ситец на ней натянулся, от чёрных пуговиц расходились складки. Пуговицы шли сверху донизу — платье расстёгивалось, как халатик.       — Как с Васей? — спросила я.       — Созвонились, — пробормотала Инна, сразу помрачнев. — Я не сказала ему, чем мы тут собираемся заняться, но пообещала, что при следующей нашей встрече мы либо переспим, либо расстанемся. Не хочу его морочить, пусть найдёт себе нормальную девчонку.       — Ты нормальная, — я провела костяшками по гладкой коже Инны. — Сегодня у нас всё получится. Вася ещё о пощаде тебя молить будет.       Из коридора донеслась музыка — You Can Leave Your Hat On Джо Кокера, — и в комнату вплыл Венчик. Обычно он предпочитал просторные боксеры, но сегодня надел белые облегающие трусы-плавки. Плечи и спину на манер супергеройского плаща закрывало моё синее парео. Венчик бросил телефон на тумбочку, звук стал слегка дребезжащим. Заметив, как Инна сжалась и ссутулилась, я попыталась разрядить обстановку — картинно возмутилась:       — Серьёзно? Ты решил порадовать нас стриптизом под эту песню? А пооригинальней ничего не придумал? На тебе даже шляпы нет!       — Пошлость, — поддакнула Инна, прикрыв рот веером, и по-комариному прозудела: — Звеняяяящая пошлость!       Венчик карикатурно поднял согнутые руки, пожимая плечами. Не опуская их, развернулся к нам задом и принялся поигрывать мышцами спины, отлично видимыми сквозь прозрачное парео. Объёмами он сильно уступал Шварценеггеру, зато рельеф — будь здоров. По сравнению с Венчиком статуи греческих богов казались обрюзгшими и мягонькими.       Инна таращилась поверх веера, и в её глазах сверкали озорные изумрудные искорки, которые я давно отчаялась увидеть снова.       Венчик подпрыгнул к кровати, поставил ногу между нами с Инной и медленно задвигал тазом, тыча обтянутыми белой тканью причиндалами в мою сторону. От него пахло персиковым гелем для душа и распаренным телом. Инна отклонилась, но осталась сидеть. Я погладила плоский живот Венчика, пощекотала ногтем в пупке — парень скривился и хихикнул. Инна, расхрабрившись, легонько шлёпнула его сложенным веером по ляжке.       — Молодец, что проявил инициативу, но мы обещали Инне другое, — сказала я и потянула Венчика за резинку трусов. — Пора ложиться.       Венчик помотал головой. Оттащил мою руку от трусов, галантно склонившись, поцеловал мне запястье, а затем продолжил пляски. Он согнулся, коснувшись ладонями ковра, и потряс перед нами задом. Выпростал руку между ног и попросил у Инны веер. Получив его, распрямился и, прикрывая им ягодицы начал стягивать трусы. Делать это одной рукой (другая держала веер) было неудобно: Венчик приспускал плавки то слева, то справа, пока они не соскользнули по его жилистым ногам.       Оставшись в одном парео, он развернулся в профиль, по-прежнему пряча причинные места веером… Но мы с Инной видели отражение в зеркале на шкафу. Эрекция была пока не полной: член Венчика болтался в такт его движениям, словно маятник — ещё довольно мягкий, но уже увесистый и удлинившийся.       Я не сразу поняла, что необычного в этом зрелище, а когда поняла, меня разобрал смех. Венчик начисто выбрил лобок и мошонку! Его старание угодить заслуживало похвалы, но выглядело нелепо: тонкая бороздка волос, спускающаяся от пупка, теперь резко обрывалась, будто повиснув в воздухе, а булки-то остались волосатыми!       Что до меня, я предпочитала бриться — не каждый день, но время от времени — так я казалась себе красивее. Однако от парня того же не требовала: пожалуй, сосать волосатый член было бы противно, но Венчик никогда не просил о минете.       — Эй, мастер маскировки, мы всё видим! — крикнула Инна, сложив руки рупором.       Венчик оглянулся на зеркало. Повернулся к нам, сделал большие глаза и, кокетливо прикрыв рот ладонью, сказал:       — Упс.       Он отбросил веер, завёл руки за голову и завращал бёдрами. Его член, вставший уже в полный рост, крутился вертолётным пропеллером. Мошонка подтянулась, обратившись упругим сморщенным шариком. Мне на нос упала тёплая капелька. Венчик развил такую скорость, что сочащаяся из него смазка разлеталась по комнате. Похоже, на Инну тоже попало, потому что она воскликнула:       — Да он нас сейчас зальёт! Он у тебя эксгибиционист, что ль, Соня? Только разделся перед нами — и уже готов кончить.       — Будет исполнено, — поклонился Венчик и взял член рукой.       — Сдались нам твои сопли! — фыркнула Инна. — Всё, Сонь, вяжем его!       Мы кинулись на Венчика. Он не сопротивлялся, и мы привязали его к кровати, как планировали. Сорванное с него парео я набросила на слегка увядший член. Инна нагнулась к уху Венчика, щекоча его шею длинными волосами, куснула его мочку и зловеще посулила:       — Мы научим тебя долго не кончать.       — Отплатим ему той же монетой? — предложила я.       Инна кивнула. Я сменила зацикленную музыку в телефоне, и мы устроили ответный стриптиз, встав по обе стороны кровати. Верный Венчик смотрел только на меня. А я смотрела на Инну.       Она медленно расстёгивала платье, начав снизу. Ноги её были плотно сжаты, она чуть-чуть сгибала колени, соблазнительно повиливая крутыми бёдрами. Когда показались чёрные стринги, Инна водрузила ступню на кровать и потыкала щёку Венчика большим пальцем. Он не обернулся — не отрывал глаз от меня, и это льстило.       Я повторяла движения за Инной. Приспустила бриджи так, что виднелись хлопковые трусики, и поигрывала широкой футболкой, то оголяя впалый живот, то натягивая её ниже лобка. Избавившись от бриджей, стала задирать футболку выше, демонстрируя половинки сисичек. Наверно, стоило и попой перед Венчиком повертеть, но я не хотела упускать Инну из виду.       Между тем она расстегнулась полностью. Её животик чуть нависал над кружевной кромкой стрингов; смуглым грудям было тесновато в ажурном бюстгалтере, узкая ложбинка между ними поблёскивала от пота. Мне захотелось прижаться к Инне, как когда-то, утонуть в её мягкости, вдохнуть её запах.       С утра у меня сосало под ложечкой от беспокойства, но теперь источник ощущений изменился: низ живота наливался сладкой истомой, в трусиках становилось горячо и влажно. Ещё и Венчик здесь! Даже совестно от собственного счастья — заполучить разом обоих людей, которых я хотела и любила. Не каждому дано такое.       Инна повернулась спиной и спустила платье до локтей. Попросила:       — Помоги-ка.       Я встала на кровать и перешагнула Венчика одной ногой так, что ему открылся вид на мою взмокшую промежность. Конечно, он не раз всё там видел, но не с такого ракурса. Необычность ситуации возбуждала.       — Когда это ты успела труселя покрасить? — осклабился он. — Вон, как потемнели.       — Яйценосцам слова не давали, — притворно огрызнулась Инна. — Молчал — и молчи.       — Да и кто бы говорил? — добавила я, глянув на его пах. Член дёргался под парео, в прозрачный шифон впитывались капли смазки.       Я расстегнула бюстгалтер Инны и сошла обратно на пол. Вновь накинув платье на плечи, Инна выгнула спину — ситец обтёк округлые ягодицы. Она стянула стринги и бросила их мне через голову. Велела:       — Заткни ему рот, чтоб больше не вякал.       Поймав чёрные трусики, я прижала их к носу. Они были куда суше моих, но хранили тепло и знакомый с юности аромат Инны, который ассоциировался у меня с парным молоком. Я хотела, чтобы Венчик разделил мои чувства, поэтому охотно исполнила приказ подруги. Парень покорно открыл рот, позволив вложить в него стринги. Он замычал. Я не уловила, был это звук удовольствия, или дискомфорта; шепнула ему на ухо:       — Тебе нормально?       Венчик покивал и показал большой палец прикованной к батарее рукой.       Инна развернулась лицом. Щёчки-яблочки рделись. Солнечный лучик из окна падал ей на глаза, она щурилась, и за длинными угольными ресницами сверкала малахитовая страсть. Давно я не видела Инну такой смелой и открытой! Её соски, окружённые крупными тёмными ареолами, казалось, нацелились прямо на меня. Под животиком кучерявился аккуратно постриженный кустик. Она расправила плечи, сбрасывая платье; узорчатый ситец скользнул по её бокам.       Жар в бёдрах сделался нестерпимым. Он гнал меня навстречу Инне. Я содрала футболку, выпрыгнула из трусов и подалась к ней. Мы взобрались коленями на кровать, встав по обе стороны Венчика, и слились в долгожданном поцелуе. Я зажмурилась, под веками воцарилась чернота её волос… Горячая мягкость её губ, липковатый вкус помады. Бархатистая кожа плыла под моими пальцами, изгибы тела были подобны волнам. Ощущение морской качки усиливалось оттого, что мы пошатывались на матрасе.       Ноготки Инны нежно проскребли мне по лобку, подушечка пальца провела вдоль щёлочки — вниз, вверх, вниз, вверх… Я прочесала её завитушки, нащупала мясистые лепестки, выглядывающие между наружными холмиками, прикоснулась к набухшему клитору. А Инна — к моему. Её пальчики протиснулись внутрь и согнулись, словно маня меня ближе, ближе, ближе… От её ласк по моим ногам и животу разлилась пульсация. Не прерывая поцелуя, я простонала Инне в рот.       Венчик тоже застонал, привлекая внимание. Мы почти о нём забыли, а ему, наверно, было не особо радостно смотреть на двух лобзающихся над ним девушек без возможности тронуть их или хотя бы себя.       Инна оседлала грудь Венчика, склонилась, схватившись за изголовье кровати, и потрясла сиськами над его лицом, едва касаясь кончика носа торчащими сосками.       — Нравится? — азартно вопрошала она. — Не получишь! У меня есть парень, а ты — просто манекен для тренировки.       Меж её раздвинутых ног маслянисто поблёскивало. Вдоволь помяв её смуглые ягодицы, я решила, что надо сжалиться над Венчиком — немножко и его приголубить.       Уселась между его коленей и медленно потянула на себя парео. Невесомый шифон дразняще заскользил по причиндалам Венчика. Парень рефлекторно задвигал тазом, отрывая задницу от матраса; член вздымался над животом, требуя более ощутимых касаний.       Откинув парео, одной рукой я возила по непривычно гладкому лобку Венчика, другой — поигрывала его сжавшейся бритой мошонкой. «А так прикольней, — отметила я. — Раз пошла такая пляска, может, попробовать пососать?» Я слизнула прозрачную струйку смазки и обхватила губами красную головку — глотать глубже не рискнула, а то ещё вытошнит, и всем будет неловко. Венчик загудел от удовольствия, раскалённая плоть пару раз ткнулась мне в нёбо. Я выплюнула член и ущипнула Венчика за икру. Проворчала:       — Лежи спокойно, ты мне мешаешь! Ещё раз дёрнешься — никакого тебе минета.       Парень унялся, и я вернулась к делу. Головка чуть-чуть горчила, но не так, чтобы было противно. Язычок теребил натянувшуюся уздечку. По бугристому от вздутых вен стволу стекали пенистые слюни.       — Не увлекайся, — сказала Инна, слезши с Венчика. — А то он сейчас обкончается, у него упадёт, и что нам тогда делать? Тренировка будет долгой!       Венчик протестующе замычал, да кто его спрашивал? Мы ведь собрались здесь ради Инны. Я оторвалась от члена, сплюнула и утёрла губы. Инна вручила мне густо намазанный лубрикантом фаллоимитатор:       — Подержи, пожалуйста. Я хочу попрактиковать позу наездницы, но не готова к живому пенису. К тому же, Вася должен быть первым, кто войдёт в меня с тех пор, как…       Она осеклась. Я встала на колени у края кровати и, сжав самотык у основания, поставила его на пупок Венчика. Инна взгромоздилась на кровать, принялась осторожно на него опускаться. Раздвинула пальчиками половые губы, впуская внутрь упругий розовый силикон. Крякнув, насадилась до моего сжимающего игрушку кулака. Сказала совестливо:       — Извини, что ты пока не у дел. Подержи, плиз.       — Нóу прóблем, — ответила я, радуясь, что Инна преодолевает ментальный блок, не дававший ей наслаждаться жизнью с тех пор, как…       С тех пор, как… Что за злая ирония? Развязная девушка, пробудившая во мне чувственность, поехала в летний лагерь за приключениями, а вернулась совершенно другой. Замкнутой, запуганной, озлобленной. Но время лечит. Дружба и любовь лечат. У меня перед глазами был яркий пример этой избитой мудрости — всё налаживалось, Инна становилась прежней.       Упёршись ладонями в матрас, она поднимала и опускала бёдра. Фаллос скользил в её вагине, по моим крепко стиснувшим его пальцам струились соки.       Член Венчика смотрел в потолок: спина и попа Инны слегка отирались о него — достаточно, чтобы поддерживать возбуждение, но недостаточно, чтобы довести до оргазма.       Венчик страдальчески запыхтел. Не выпуская игрушки, я подалась к нему. Поцеловала в щёку, затем вцепилась зубами в стринги Инны и вытянула их изо рта парня.       — У меня уже яйца болят, — пожаловался он.       — Мы научим тебя долго не кончать, — повторила я слова Инны и прильнула к его губам, свободной рукой массируя себе клитор.       Пульсация расплывалась по всему телу, и меня неожиданно охватило мстительное удовольствие: «Теперь Венчик поймёт, каково мне бывало с ним в постели. Теперь нам с Инной хорошо, а он остаётся без кульминации».       Инна часто задышала, застонала, пальцы её ног скрючились. Она упала на Венчика, сплющив груди о его торс. Я оторвалась от его губ и поцеловала подругу в висок.       — Ну, всё? — спросил Венчик. — Я помню, что вы тут не меня ублажаете, но хоть подрочить отпустите. Такое вас заводит, да? Чтоб парень был вынужден гонять лысого при своей живой девушке?       — Ты зачем кляп вытащила? — возмутилась Инна. — Рано ему ещё варежку раскрывать. Пусть-ка членца соснёт.       Я мысленно пообещала Венчику, что когда Инна уйдёт, займусь им вплотную. А пока желание гостя для хозяина — закон. Я провела по губам парня мокрым силиконовым фаллосом. Венчик отвернулся.       — А кто это у нас боится за свою мужественность? — насмешливо засюсюкала я. — Ну-ка, ложечку за Инну, ложечку за Соню.       — Не буду я лизать выделения другой женщины, — буркнул верный Венчик; вновь посмотрел на меня и обезоруживающе улыбнулся: — Но твои — согласен. Так что сперва посуй эту штуку в себя.       — Я в уборную, — сообщила Инна и погрозила пальцем: — Не развязывай его.       Она набросила платьице и вышла, а я расположилась на ковре, раскинув ноги. Заново смазала фаллос гелем из тюбика и принялась вводить в себя. Искусственный член лишь немногим превосходил габариты Венчика. Больше будоражила ситуация: обездвиженный парень облизывался, глядя, как я мастурбирую, а сам оставался не при делах. Его «выставка достижений народного хозяйства» подвяла от разочарования, на дырочке в головке подрагивала камелька смазки.       Инна вернулась. Не снимая распахнутого платья, влезла на кровать и осторожно коснулась члена Венчика. «Умница, — подумала я. — Преодолевает себя. У них с Васей всё наладится».       Причиндал Венчика опять затвердел. Инна поднесла его к пухлым губам, побарабанила по стволу подушечками пальцев и подула на блестящую бордовую головку. Хихикнула:       — Зацени, Соня! Я реально играю на кожаной флейте.       — Не смеши, я занята! — взмолилась я; мой пресс содрогался. Я надавила на живот ладонью, почувствовала, как под кожей и мышцами движется тугой силикон.       — Интересно, какой будет звук, если отрезать член и просверлить в стволе отверстия? — задумчиво протянула Инна.       — Не будет звука, — поспешно сказал Венчик. — Это из кости можно флейту сделать… Ты же знаешь, что в члене нет костей, правда?       Его нарочито бодрый голос едва уловимо колебался. Ещё бы! Все, конечно, понимали, что Инна его просто дразнит, но какому мужчине понравятся разговоры о лишении пресловутого «достоинства»?       — Вот и проверим, — хищно оскалилась Инна.       Она схватила свои мокрые стринги, вмиг обмотала их вокруг основания члена и мошонки и достала из кармана платья мои ножницы. Либо она увидела их по дороге в туалет, и ей взбрело на ум поизмываться над Венчиком, либо планировала это изначально, а выход «в уборную» был предлогом, чтобы поискать подходящий инструмент.       Инна принялась щёлкать лезвиями над густо покрасневшей головкой: лязг-лязг, лязг-лязг…       — Э, хорош… — промямлил Венчик и покосился на меня; в карих глазах была мольба и страх.       Я отложила фаллоимитатор, поднялась — ноги держали нетвёрдо — и строго сказала:       — Хватит, Инна. Шутка затянулась.       Инна воззрилась на меня. Её лицо искажала непритворная ярость.       — А я не шучу, — прошипела она и горько воскликнула: — Это он, Соня! Понимаешь? Ты не представляешь, с кем связалась, а я узнала его сразу, как увидела. Он был вожатым в том сраном лагере! Он меня изнасиловал!