_____
Разумеется, я не сказала родителям, что именно произошло, но им и так было понятно, что мы с Венчиком разругались. Они окружили меня заботой, и три дня я просто отлёживалась, наслаждаясь домашним уютом. Помогала маме по хозяйству, вечерами смотрела с папой телевизор, переписывалась с одногруппниками (все были в унынии, потому что каникулы заканчивались). Увы, одиночество — это не просто отсутствие людей рядом. Это отсутствие вполне конкретных людей. Инна не звонила и не появлялась в сети. Она, наконец, дорвалась до Васи, и я не смела соваться к ней без приглашения. Через неделю Инна написала, что вопрос с компенсацией Вениамину улажен, а она улетает с Васей на юга — бархатный сезон — и снова пропала. От одиночества в голову закрадывались нехорошие мысли: вдруг моя вера в невиновность Венчика, основанная на былой любви к нему, всё-таки напрасна? Невзирая на боязнь столкнуться с ним после случившегося, я стала рыскать по частному сектору. Расспрашивала окрестных дедуль и бабуль о его родителях, особенно интересуясь, был ли Венчик с ними в июле 20** года. Оказалось, действительно был. Милый мальчик с младых ногтей подсоблял пожилым отцу и матери и вырос в приятного ответственного юношу, а потом и в мужчину. «Ответственный! — мысленно возмущалась я. — Ничего себе ответственность — обманывать меня, потому что он в долгу перед моим отцом! Лицемерие — вот, что это!» Однако было немного стыдно за эти мысли и за то, как я обошлась с Венчиком: в целом-то он положительный парень, а я просто злилась, что такое сокровище досталось не мне. Прячась за кустами и заборами, я подсматривала в театральный бинокль за «родовым поместьем» Венчика. Он затеял капитальный ремонт — не иначе, как на полученные от Васи деньги, — а помогала ему субтильная блондинка — та самая таинственная Полина. Они ползали по крыше, меняя черепицу, красили оконные наличники, смеялись и целовались. У них под ногами, заливисто тявкая, прыгал маленький шерстистый щенок. Поначалу у меня в глазах темнело от ревности, но вскоре осознание, что Венчик наладил жизнь, помогло мне окончательно отпустить его. Я больше не тосковала по нему, не завидовала Полине, а зла им желала столько же, сколько незнакомым прохожим. Я прекратила шпионить в частном секторе, а там и сентябрь подоспел, так что бездельем я не маялась._____
Жёлтый свет лампы падал на ветхие коричневатые страницы, оставляющие на подушечках пальцев мелкую бумажную пыль. Я готовилась к семинару, перед глазами прыгали строчки: «… роковой страсти богатого искусствоведа Кречмара к пустой вертушке Магде, мечтающей о карьере фильмовой дивы…» «Согласно известной чеховской мысли, то, что мы испытываем, когда бываем влюблены, быть может, есть нормальное состояние…» «… не любовь, а безоглядное сексуальное наваждение…» «Но справедливо ли будет обвинить автора книги в аморализме?»* В глазах резало. Кажется, скоро придётся подыскивать очки. Оторвавшись от чтения, я сладко потянулась в кресле и посмотрела за окно. Было десять утра, но сырая осенняя хмарь навеивала вечернее настроение. По жестяному подоконнику барабанили капли, за стеклом покачивались проржавевшие под дождём берёзки. Телефон в беззвучном режиме пополз по столу, на экране вспыхнуло имя: «Инна». Я жадно схватила трубку. — Привет, как ты? — Ты вернулась? Мы заговорили одновременно. Рассмеялись, и Инна сказала: — Ага, я в городе. Извини, что бросила тебя так надолго. Вениамин не беспокоил? — Ничуть, — я хотела говорить поменьше, чтобы подольше слушать голос подруги; он стал таким бодрым и беспечным! — Приходи сегодня в четыре, — пригласила Инна. — А не в четырнадцать? — саркастически уточнила я. — Нет, — прыснула Инна. — В четыре. Мы с Васей только ввалились, не успеем разобрать чемоданы раньше. Пообещав быть как штык, я сбросила вызов и захлопнула книгу. Высокая литература подождёт._____
Подъезд по-прежнему пах табаком, облупившиеся стены всё так же напоминали карту какой-то иной планеты, но на сей раз Инна открыла без промедления. На ней был шёлковый салатовый халатик, затянутый пояском, и розовые тапки. Она втянула меня в прихожую за поднятые лацканы плаща, захлопнула дверь и, прижав меня к ней, прильнула к губам губами. О, как я тосковала по её душистой мягкости! Как боялась, что больше её не почувствую! Выронив зонт, я топила пальцы в её угольных волосах, ставших ещё длиннее и гуще, ласкала нежную покрытую сзади пушком шею. — А Вася не возражает? — спросила я, с трудом заставив себя отстранить Инну. — Какая ты холодная, — проворковала она, имея в виду не только мою сдержанность, но и то, что я пришла из осеннего ненастья: халатик на её пышной груди потемнел — промок от соприкосновения с дождевиком. — Я серьёзно, — нахмурилась я, стягивая заляпанные слякотью сапоги. — Изменять плохо. Если вам с Васей хорошо вдвоём, меня устроит и роль твоей обычной гетеросексуальной подруги… С потенциалом запасного аэродрома. — Скоро узнаешь, возражает он, или нет, — хихикнула Инна. Я заглянула в ванную помыть руки, а когда вошла в гостиную, действительно всё узнала. Вася не возражал. Голый, он был пристёгнут к разложенному дивану. Кисти свешивались с краёв, прикованные меховыми наручниками к железкам под днищем. Правую щиколотку фиксировал шарф, левую Инна обматывала своим пояском. Её халатик распахнулся, смуглые груди волнующе побалтывались. — Добрый день, — вежливо поздоровался Вася. — З-здравствуйте, — выдавила я, смутившись перед вторым живым мужчиной, которого видела без одежды. Он был круглощёк, кудряв и рыж. Ростом ниже Венчика, а в плечах гораздо шире. Пожалуй, даже помускулистее, но совсем не таким подсушенным. Его пузико чуть колыхалось и походило бы на поднявшееся тесто, не будь оно красновато-загорелым после отпуска в тёплых краях. Предплечья были мохнатыми, словно у снежного человека, а на груди волосы росли только вокруг сосков рыжими ресничками. — Да что вы, как не родные? — спросила Инна, выпрямившись, и панибратски хлопнула меня по плечу. — Давайте на «ты». Под халатиком подруга не носила не только бюстгалтера, но и трусиков. Я заметила, что она сменила причёску: лобок был выстрижен в форме кошачьей головы с треугольными ушками по бокам, а ниже — словно нежный розовый носик. Большой розовый носик. — Нравится? — Инна выдвинула таз вперёд и покрутила бёдрами. — Это Вася придумал. Говорит, миленько и забавно. — Киска? — хмыкнула я. — Обхохочешься. — Извини, мне недостаёт утончённости, — подал голос Вася. — Инна рассказала, как тебя ценит, и что ты для неё сделала… И что с ней случилось. Обменявшись сочувственным взглядом с Инной, парень снова повернулся ко мне. — Мы очень благодарны, — сердечно сказал он и белозубо улыбнулся: — Я бы пожал тебе руку, но, как видишь, сейчас меня связывают обстоятельства. Никогда бы не подумала, что захочу прыгнуть на мужчину, которого впервые вижу, но присутствие Инны заводило меня. Она была подобна ядерному реактору, фонящему похотью. Её сладострастное излучение пронизывало меня, пропитывало каждую клеточку тела, струилось по костям, концентрируясь в промежности. Оно пульсировало там, стремясь вновь растечься — хлынуть в живот и бёдра. Говорят, радиация меняет ДНК так, что несчастный на последней стадии лучевой болезни — технически уже не человек. Рядом с Инной я будто тоже становилась кем-то другим. Я по-гусарски щёлкнула пятками, отвесила поклон и, раз рука была недоступна, пожала Васе член. Он был короче и тоньше, чем у Венчика, зато прикольной формы: головка загибалась кверху. Щетина на лобке выбрита в виде зубчатой короны… Хотя, учитывая, что этот адепт интимных стрижек фанател ещё и от дешёвых каламбуров, — в виде петушиного гребня. — Приятно познакомиться, — усмехнулась я, тряся член. — Cock, да? — Ага, — осклабился Вася и заверил: — Мне тоже очень приятно. В словах не было нужды: член твердел, и казалось, что я сжимаю горячий носик заварочного чайника. Большой горячий носик. — Ну, вот и познакомились, — хлопнула в ладоши Инна. — Приступим? Она достала из ящика серебристую пачку презервативов._____
Тёмно-синий ввечеру потолок рассекала голубая линия, просачивающаяся сквозь зазор между шторами. По ламинату стелились оранжевые блики солянóй лампы. Вася лежал довольный, как слон. Несмотря на элитарное происхождение, он вовсе не был мажором: получая от Инны отказ за отказом, он не бежал развлекаться с клубными чиксами, а сохранял верность своей возлюбленной. Его терпение окупилось вдвойне. Уже развязанный, он обнимал нас за плечи, а мы жались к нему с обеих сторон, сплетя с ним ноги — правую и левую соответственно — и перебирали его увядшими причиндалами. Мы так опустошили его яйца, что у него теперь, наверное, сутки не встанет, так что особой цели у наших действий не было. Мы просто мяли член и мошонку, как шарик для снятия стресса. Впрочем, никто из нас троих не стрессовал. Всё прошло как по маслу. Признаться, в наши с Венчиком лучшие времена я ловила и больший кайф, но у меня почти два месяца никого не было, а Васина головка давила мне туда, куда не попадал прямой член Венчика, и ощущение было интересным. Короче, грех жаловаться. Разве что утомительно делать всё самой, и я надеялась, что в следующий раз Инна не станет связывать парня, чтобы он тоже потрудился. Вася задремал, блаженно посапывая. Мы с Инной тихонько беседовали. Она делилась впечатлениями от поездки и грозилась показать фотографии. Я, расслабившись, выболтала, что следила за Венчиком. — А ты не думала перевестись в столицу? — вдруг спросила Инна, поглаживая животик. — Или в Питер. Здесь же у нас только филиал. — Мне предлагали, но я не хотела напрягать родителей: им же придётся платить за жильё, — ответила я и честно признала: — Да и сама не хотела напрягаться. Совесть ведь задавит, погонит искать подработку, чтобы совсем уж внаглую на родительской шее не висеть. А я лентяйка. — О том и речь. Пора менять что-то. Мне вот надоело быть кассиршей. Поехали со мной покорять большой город, а? И Вася с нами. Поначалу поживём за его счёт… — Точнее, за счёт его отца, — вставила я. — … а когда откроем свой бизнес, будем платить Васе процент с наших доходов. — Какой ещё бизнес, фантазёрка? — хихикнула я; парень шевельнулся и хрюкнул сквозь сон. — Например, детективное агентство, — неожиданно выдала Инна. — Спасибо хоть не бордель. Ну что за завиральная идея? — Да я реально говорю. У нас, считай, и опыт уже есть. Ты, как настоящий детектив, распутала клубок интриг: спасла подозреваемого от ложного обвинения, но при этом изобличила в другом проступке и наказала. А потом ещё слежкой занималась. Опять же у тебя постоянно такое выражение лица, будто ты ведёшь внутренний монолог, вворачивая цветистые метафоры к месту и не месту. И чёрный плащ носишь, только сигареты и шляпы-федоры не хватает. — А ты тогда femme fatale, роковая женщина, — включилась я в игру. — Манипулируешь детективом в собственных тайных целях, пользуешься его чувствами к тебе. — Но не желаю детективу вреда, — искренне прошептала Инна. — Ведь я люблю всем сердцем… Приподнявшись на локтях, мы склонились друг к другу и слились в нежном поцелуе над размеренно вздымающейся Васиной грудью. Секса больше не хотелось, я просто наслаждалась близостью со своей любимой женщиной, её обволакивающей теплотой, её привязанностью, её благодарностью, её счастьем. — А назовём агентство С.И.С.К.И., — объявила Инна, порушив всю атмосферу. — «Sonya and Inna Smooth Criminal Investigations»… «Инвестигейшнс» — это же «расследование», да? Я ничего не путаю? — Фу, пошлячка! С такой вывеской мы по-любому в проститутошную превратимся, — притворно оскорбилась я и, подумав, предложила: — Давай лучше И.С.И.Д.А. в честь египетской богини: «Inna & Sonya Ingenious Detective Agency». — Круто! — восхитилась Инна. — Без понятия, что такое «инджиниус», но звучит солидно. Мы смолкли, уставившись в ночной потолок, вспоротый голубым клинком уличного света. Сплели пальцы на Васиной груди, чувствуя его ровное сердцебиение. — Может, мы даже отыщем моего настоящего насильника, — одними губами проговорила Инна. Я не знала, мрачная ли это шутка, или Инна, обсмотревшись фильмов, взаправду вознамерилась стать детективом. Но я знала, что пока мы вместе, всё будет хорошо.________
Секс-детективы Инна и Соня вернутся
в рассказе
«ЖАДНЫЙ МАНЕКЕНЩИК»
________