_____
Бар «Пять кофеиновых зёрнышек» располагался на границе холмистой части городка, оккупированной курортниками, и равнинной, где жили местные, представлявшей собой обычную провинцию с пятиэтажками. Мы с Васей разведали территорию, после чего парень укрылся в парке через дорогу от бара, а я пошла внутрь. В полседьмого маленький уютный зал почти пустовал, не считая бармена и охранника, дремлющего на стуле у входа: клерки из соседних контор давно отобедали, а гуляки ещё не собрались. Только в одном закутке вокруг уставленного разноцветной газировкой столика сидела компашка школьников и школьниц. Заказав чизкейк и чай, я уселась за столик у окна-витрины. За ней была улица цвета сухого асфальта, по тротуару туда-сюда бродили прохожие, по дороге сновали машины. Я достала телефон и погрузилась в переписку с Инной и Васей в общем чате. Из-за всколыхнувшейся травмы прошлого Инне вновь стало трудно подпускать к себе мужчин. Но это не значило, что она не хотела. Она строчила сообщение за сообщением, где расписывала, как и сколько будет трахать Васю, когда её отпустит. Парень отделывался смайликами. Между тем за окном смеркалось. Включились тусклые лампочки, создающие интимную атмосферу, и пёстрая подсветка бара, обратившая ряды бутылок сверкающими каменьями: алмазная водка, янтарные коньяки, бренди и виски, изумрудный абсент (или тархун), сердоликовые и рубиновые вина. Школьники ушли, их место заняла компания постарше. Постепенно подтягивались новые и новые посетители. Охранник проснулся, из подсобки появилась пара официанток. Становилось душновато, заиграла ненавязчивая музыка. Когда стемнело настолько, что моё отражение в оконном стекле стало почти таким же отчётливым, как в зеркале, Инна уведомила: «Лариса сказала, что скоро начинается вечерне-ночная смена. Мы идём в холл пронаблюдать, как Валера сдаёт пост. Я напишу, когда он уйдёт. Если он у вас так и не объявится, поговори с барменом. Может, он что-то знает о постоянном клиенте». Вскоре пришло сообщение с подтверждением, что Валера покинул здание. Я заглянула в дамскую комнату припудрить носик и всё такое, после чего переместилась за барную стойку и попросила кофе по-ирландски. — Вы всё пишете и пишете, — заметил бармен, взбивая сливки, — а ваш друг всё не едет и не едет? Ему явно бросилось в глаза, что я довольно долго просидела в одиночестве, уткнувшись в телефон. Что ж, тем лучше — вот и легенда готова: — Друзья, — печально поправила я. — Приехала отдохнуть с подружкой и её бойфрендом и чувствую себя третьей лишней. Они постоянно про меня забывают: вроде договорились сегодня тут потусить, а они… — я неопределённо махнула рукой, предоставив бармену самому додумать причину, по которой они не явились, и посетовала: — Скучаю, в общем. — Рассчитываете найти здесь того, кто вас развлечёт? — осведомился бармен, ставя передо мной бокал вкусно пахнущего эспрессо с виски, сахаром и сливками. Я пожала плечами. Проткнула трубочкой белый слой, отпила и похвалила: — Чертовски хороший кофе. И горячий! Бармен ещё немного потрещал со мной (прямо, как в американском кино!), затем переключился на парочку, усевшуюся в трёх стульях от меня. Я снова уткнулась в телефон и поинтересовалась, о чём Инна всё это время беседовала с Ларисой. Я подозревала, что две жертвы насилия делились друг с другом такими вещами, о которых не хотели говорить с людьми, не имевшими подобного страшного опыта. Инна этой темы, конечно, и не затронула. «Я убеждала Ларису, что ей не нужно встречаться с насильником, — написала она. — И что наличие у партнёра члена — вовсе не залог оргазма. Кажется, она мне поверила и вроде передумала мутить что-то с маньяком». «Вы там трахались, что ли? О_о» — ревниво напечатала я. Мне и впрямь стало досадно. Почему-то я всегда полагала, что однополая любовь у Инны только со мной. «Но писать заявление всё равно не хочет, — продолжала Инна, проигнорировав вопрос. — Не хочет связываться с Вострухиным. Он бесит». «Молодцом! — набрала я, решив брать пример в Васи. — Мне сразу показалась стрёмной эта Ларисина затея — искать насильника для «повторного эксперимента». Она точно от неё отказалась?» «Говорит, что да. Предлагала всё-таки заплатить за наши услуги, раз условия сделки изменились. Но я не могу брать с неё деньги. Не желаю наживаться на той, кто и так натерпелась. Если по чесноку, по-моему, эта её блажь «мне стало хорошо, когда меня насиловали» — защитный механизм психики. Нифига Ларисе не было хорошо, она просто убедила себя в этом, чтобы как-то справиться… Сонь? Слушай, мы совсем немножко поласкали друг друга. Я просто хотела помочь Ларисе и не придумала ничего лучше… Не ревнуй, пожалуйста. Тебя и Васю я никогда не брошу». «Знаю, Ин. Люблю тебя». Как только я отправила сообщение, звякнул колокольчик над дверью. Украдкой обернувшись, я увидела Валеру. «Он здесь. До связи», — быстро написала я и убрала телефон. Похоже, блондин явился сюда сразу с работы, только переобувшись. На нём были стоптанные, но чистые кеды, узкие чёрные брюки и расстёгнутый пиджачок в обтяжку. Воротник белой рубашки распущен, из кармана торчал кончик тонкого галстука. Слегка взъерошенные песочные волосы, впрочем, выглядели мытыми. Вероятно, он ополоснулся в душе в одном из номеров гостиницы. Надеюсь, хоть бельё сменил. Валера уселся за стойку поодаль от меня, улыбчиво кивнул бармену и тут же получил высокий бокал светлого пива. Очевидно, если он и не был приятелем бармена, то завсегдатаем уж точно. Я выжидала. Пригубливая пиво, Валера украдкой косился по сторонам — не иначе, выбирал, к кому бы подкатить. Я стала доедать ложечкой взбитые сливки из бокала. Как бы случайно пронесла мимо рта и мазнула себе по щеке. Поймав взгляд блондина, собрала белую гущу пальчиком и обсосала его. Не самый изящный намёк, прямо скажем: более ясным знаком был бы только транспарант «ХОЧУ ЧЛЕН». Но в баре хватало девушек, и я не могла позволить, чтобы Валера нацелился на кого-то другого. Парень отсалютовал мне бокалом, я с грустью взглянула на свой опустевший. Тогда он снялся с места, будто стервятник, почуявший падаль, и подошёл ко мне: — Привет, красавица. Угостить? — Угости, коли не жалко, — улыбнулась я, подавляя навязчивый позыв прогнусавить фразу, с которой почему-то ржали все одноклассники в бытность мою школьницей: «Валера, настало твоё время». — То же самое? — уточнил блондин; я кивнула, и он осклабился: — Готовишься к бессонной ночи? Ну, типа кофе, чтобы не спать. — Ахаха, — сказала я. — Ты такой забавный. Попробуй ещё раз. — Окей, вдарю по классике, — ничуть не стушевался пикап-мастер. — Мне кажется, мы с тобой уже где-то встречались. «Сам напросился», — подумала я и, посерьёзнев, подтвердила: — Да. На пляже возле той бедняжки. Кстати, мне казалось, ты там был со своей девушкой. — Мы рассорились, — буркнул Валера, отводя взгляд. — Интересно, почему? — риторически спросила я и попеняла себе: «Блин, я ведь должна взять у него образец, а не гнобить за то, что он изменщик! Скорее всего, он даже гораздо хуже прелюбодея — он насильник. Но чтобы доказать это и предать его справедливому суду, сейчас мне надо не стыдить его, а прикинуться ветреницей, ищущей пикантных приключений». — Сорян. Не моё дело, — сказала я, смягчив тон. — Я здесь, чтобы развлекаться, а не блюсти чужую верность. Кажется, актриса из меня получилась всё-таки неважная, потому что Валера вздохнул: — Ладно, от тебя мне уже явно ничего не перепадёт, так дай хоть пожалуюсь, — и признался вполголоса: — Карина меня страпонит. — Да ну? — вытаращилась я, не сдержавшись, непроизвольно сжимая булки. Если Инна с Васей и практиковали анал где-то втихаря, я об этом ничего не знала. И слава богу. Ягодицы нравились мне эстетически и тактильно, но дырочка между ними ничуть не манила, и уж тем более я не хотела, чтобы мне в неё что-то засовывали. И понятия не имела, что творится в голове у парней, которые мечтают поиметь партнёрш в зад. Типа… зачем? Как сказал великий немецкий поэт Раммштайн, «юв гот э пусси, айв гот э дик, соу вотс зэ прóблем, летс ду ит квик». — Ну да, — криво усмехнулся Валера. — Она доминантка. Пристёгивает самотык ремнями и долбит меня в очко. Хлещет плёткой по спине и заднице, привешивает гирьки к соскам. А ещё последнюю пару раз она рушила мне оргазм: дрочила, а потом резко останавливалась так, что сперма выходила, но я ничего не чувствовал. Конча проливалась ей на перчатку, она её снимала, выворачивая… — Валера резко смолк и воровато огляделся; хотя он говорил тихо, и людей за стойкой было негусто, бар всё-таки был слишком общественным местом для подобных откровений. — Короче, спасибо хоть яйца не отбивает… Когда мы только познакомились, она предупредила меня о своих наклонностях. Она мне очень нравилась, и я решил: «Почему бы не попробовать?» «Вот оно что, — подумала я, цедя поданный барменом кофе и слушая рассказ Валеры. — От жесткача в спальне с Кариной у него слетела крыша, и он попутал насилие по договорённости с настоящим насилием. Похоже, быть нижним пришлось ему не по вкусу, и он выместил фрустрацию на ни в чём не повинной Ларисе, чтобы самому кого-нибудь задоминировать». — Поначалу было прикольно, — продолжал Валера, — но потом мне надоело. Мне хотелось нормального секса, хотелось нежности… Чтобы мы с Кариной любили друг друга, понимаешь? Я удивлённо вздёрнула бровь: «Насильник, который ищет нежности? Вот так номер!» — … но она не хочет иначе. Её заводит только кожа, хлысты, маски, страпоны. Когда я изменил ей в первый раз, я предложил расстаться, но она меня не отпустила. Ругала, обзывала кобелём, была холодна, но утверждала, что всё равно любит… Да и я тоже, наверное, её люблю, иначе бросил бы. С тех пор так и повелось: я хожу налево, она бесится и «наказывает» мою кобелиную задницу резиновым фаллосом. По-моему, ей даже нравится, когда есть реальный повод для «наказания». Промелькнула мысль, что Валера врёт — выдумывает благовидные оправдания своей предательской сущности: якобы Карина не только закрывает глаза на его измены, но и сама ловит с них какой-то кайф. С другой стороны, не каждый мужик признается, что его прут в попчанский. Если бы Валера лгал, он мог бы придумать нечто менее «зашкварное». К тому же, утром Карина сама обмолвилась о «наказании» парня. — Спасибо, что выслушала, — сказал он, кладя на стойку деньги за ирландский кофе, и ухмыльнулся: — Психотерапевт обошёлся бы дороже. Парень поднялся, но я поймала его за руку: — А нежности тебе больше не хочется? — А тебе хочется мужика, который пытался изменить с тобой другой женщине, а потом ещё нажаловался на неё и вообще распустил нюни? — хмыкнул Валера вроде как иронически, но было видно, что он стыдится, жалея о своей откровенности. — Ох уж эта ваша маскулинность, — покачала я головой. — Мол, женщины хотят только непробиваемых ледяных глыб… Может, кто и хочет, а мне приятно иногда послушать так называемое «нытьё»: считай меня дурочкой, но для меня это признак доверия, и это лестно. — Выпьем ещё? — предложил Валера, сев обратно. — Не-а, — я заправила волосы за ухо и озорно улыбнулась: — Я созрела для чего-нибудь погуще. — Тогда… — водянисто-голубые глаза парня побегали и сфокусировались у меня за спиной, где была дверца, обозначенная буквами «мэ» и «жо», — в тубзик? — Не романтично, — скривилась я. — Пошли в парк._____
Держась за руки, мы перебежали дорогу и углубились под сень деревьев. Я поминутно поправляла палантин, стараясь укутаться потеплее, но по мне всё равно носились табуны мурашек — не столько от ночной прохлады, сколько от того, что мне предстояло сделать. Было уже очень темно. Гравиевые дорожки серели во мраке, редкие фонари выхватывали ещё более редких прохожих: дедок, выгуливающий собаку, целующаяся парочка на одной скамейке, храпящий выпивоха на другой, тоже пьющая, но ещё пребывающая в сознании компания на третьей. Свернув с тропинки, я повела Валеру по траве — во тьму под кронами, куда не доставал фонарный свет — к укромной точке, поблизости от которой прятался Вася. В теории, от его присутствия мне должно было быть спокойнее: если подозреваемый проявит свою насильниковскую суть, мой бойфренд меня спасёт. На практике же у меня крутило живот. — Тоже любишь контролировать парней? — спросил Валера, когда я властно припёрла его к кленовому стволу. — Где же обещанная нежность? Не отвечая, я стала расстёгивать его ремень. Он взял меня ладонями под челюсть, приподнял мне личико и поцеловал. Я поморщилась от пивной кислятины, но машинально отвечала на поцелуй. Валера страстно жмурился и норовил засунуть язык поглубже мне в рот, а я выталкивала его своим. Уловив намёк, парень сосредоточился только на губах. Однако всё равно было погано: вспомнилось, как Вася однажды сказал, что проститутки не целуются с клиентами, потому что поцелуй бывает интимнее секса, и стало совсем тошно. Валера задрал мне подол, и я содрогнулась, когда ладонь пауком пробежала мне вверх по ляжке. Пальцы погладили маленький горячий бугорок сквозь трусики и полезли под них, оттягивая в сторону. — Ты сухая, — заметил Валера, убрав руку. — Ты точно хочешь? Видимо, он ещё и почувствовал, что целовалась я без энтузиазма, и противоречивость моих вербальных и невербальных сигналов сбивала его с толку: на словах-то я Анна Ахматова… Однако Валера проявлял неожиданную предупредительность для насильника. — Извини. Я думала, что в настроении, но, кажется, нет, — сказала я. — Но, как говаривала моя бабуля, запихивая в меня котлеты, когда уже не лезло, аппетит приходит во время еды. — План твоей бабули провалился, — улыбнулся Валера. — Ты стройняшка. Я опустилась на корточки, спуская с парня брюки зараз с трусами. Давно уже стоящий член выпрыгнул мне навстречу, будто пёсик, радостно бросающийся на любимого хозяина, когда тот вернулся с работы. Второй пенис за день — и опять не Васин! Лобок был гладко выбрит, лысая мошонка на ощупь как скорлупа грецкого ореха, только не твёрдая, а резинисто-упругая. Пощекотав её, я провела кончиком языка по стволу от основания кверху. Чуть солоноватая кожа пахла мылом. Я взялась рукой и оттянула крайнюю плоть. Невесомо коснулась губами головки, скользкой от предэякулята. Член подёргался, будто пытался вырваться из моих пальцев, и я почувствовала искушение выпустить его и убежать. «Нельзя отлынивать от работы. Просто представь, что доишь корову», — строго сказала я себе и задрочила увереннее, одновременно облизывая блестящую залупу. — Возьми в рот, — простонал Валера. — Смелые слова для того, кто думал, что ему вообще ничего не обломится, — парировала я. — Будь благодарен за то, что имеешь. Парень притих. Я запустила в промежность свободную руку, чтобы он подумал, что я тоже получаю удовольствие, и постаралась забыть о неприязни к изменнику, его потенциальной опасности и стыде перед Васей, который смотрел на нас из кустов. Всё это растворялось в ночной тьме, осталась только я, член и задача — заставить его кончить. Долго ли, коротко ли, ствол напрягся в моей ладони. Белёсый снаряд поразил меня в палантин, плечо ожгло сквозь лёгкую ткань. Взяв её краешек, я вытерла им ставшую чувствительной головку, и Валерины бёдра задёргались. Подцепив пальцами ремень, я встала, натягивая брюки обратно на парня, и чмокнула его в щёку: — Спасибо за приключение. — Ты странная какая-то. Ты ж, по-моему, даже не кончила. Давай я и тебе… — Валера снова полез мне под платье. — У меня и презик есть. — Не надо, — я скрестила ноги, сжимая его ладонь ляжками, не позволяя продвинуться выше. — Слушай, мне правда что-то нехорошо. Только не обзывай меня динамо, окей? Всё-таки я тебе подрочила и не пожалела одежды, которую ты запачкал. Всё, иди. — Проводить тебя до гостиницы? А то ночь темна и полна ужасов. «Да отвяжись ты уже», — подумала я, гадая, сколько в словах парня искренней заботы о якобы одинокой беззащитной девушке, а сколько назойливости — поисков повода побыть со мной подольше и развести ещё на что-нибудь. Заметив моё недовольство, парень предложил: — Может, такси вызвать? «Неужто он действительно обо мне беспокоится?» — удивилась я и помотала головой: — Не надо, правда. За мной скоро друзья придут. Валера пожал плечами и наконец-то побрёл прочь. Когда он скрылся за деревьями, из кустов неподалёку вырос Вася. Он молча подставил мне раскрытый пакет, куда я засунула смятый обконченный палантин и бросила влажную салфетку, которой вытерла рот. Глядя на парня, я зябко поёжилась. Он снял спортивную куртку и накинул мне на голые плечи, оставшись в футболке. — Спасибо, — принуждённо улыбнулась я, пытаясь надеть куртку нормально; сломанная дрожью рука не лезла в рукав. — Вась, ты всё видел? Я только самый минимум, чтобы добыть образец… А поцелуй… он первый начал, и я не рискнула сопротивляться, чтобы не спугнуть… Вася крепко обнял меня. Прижимаясь к мягкой, но мощной груди, я сомкнула пальцы на его широкой спине. — Всё хорошо, Соня, — сказал он, поглаживая мне между лопаток. — Ты не сердишься? Вместо ответа Вася резко выпустил меня, развернул и толкнул к дереву. Я рефлекторно выставила руки — ладони упёрлись в шершавую кленовую кору. Сумочка, повиснув на ремешке, болталась у меня под грудью. Попе и вульве вдруг стало холодно — парень задрал мне подол и сдёрнул трусики, я лишь успела расставить ноги пошире, чтобы они натянулись в районе колен, а не соскользнули наземь. Правую ягодицу ошпарил хлёсткий шлепок. — Вася! — сдавленно взвизгнула я. — Услышат! Новый удар, затем ещё и ещё. Холод отступил, в бёдрах и заднице распалялся щипучий жар. Парадоксальным образом мне было приятно: всё-таки Васе не безразлично, чем я занимаюсь. — Ты наказываешь меня за то, что трогала чужие члены? — спросила я. — Нет, милая, — прошептал парень, склоняясь надо мной и целуя в висок. — Я шлёпаю тебя, потому что у тебя классная попка, к которой так и хочется приложиться. Он продолжил обрабатывать мои булочки, то хлеща ладонью, то грубо сминая, то поглаживая. Я кусала губы, запирая вскрики во рту. Прогнула спину, держась руками за дерево, а ноги отставив подальше. По пальцу полз какой-то жучок, но мне было всё равно. Воспалённые чресла горели, внутри будто что-то таяло, в щёлочке между половых губ трепетала влага. — Вставь мне, — рыкнула я, топчась на месте, как застоявшаяся лошадка, готовая сорваться в галоп. — Резинки нет. — У меня есть. Я достала из сумочки презерватив. Взявшись за пимпочку, раскатала его по Васиному члену (парень придерживал его рукой, чтоб не дрыгался), после чего вернулась в прежнюю позицию. Вася поводил стояком мне по пельмешке, вымазывая его в соке, который выступал всё обильнее. — Скорее, — взмолилась я, одной рукой опираясь о клён, другой мусоля зудящий клитор и раскрывая половые губы. Вася вошёл. Мы не занимались сексом всего два дня — с вечера накануне инцидента на пляже, — но как же я истосковалась по этому чувству полноты, когда нутро вбирает в себя член! Не какой-то там левый пенис незнакомца, а достоинство любимого мужчины. Ухватив меня за ягодицы, Вася сипло дышал, наращивая ритм. По парку разносились глухие шлепки: ляжки парня бились о мои. Я то вращала бёдрами, то сама таранила его кормой, сильнее насаживаясь на стояк. Каждая фрикция словно помалу выталкивала из меня чувство вины за то, что ублажала других мужиков, и на душе становилось легко. Я была невесомой, как воздушный шарик, распираемый гелием. «Я не сделала ничего плохого. Мужчины любят секс, а Вася мужчина. Значит, пока вдобавок к подозреваемым я не забываю удовлетворять и его, он никакой не рогоносец, а я не изменница. Я верная девушка… и тоже люблю секс со своим парнем», — эта мысль привела меня на грань оргазма. Я сдвинула ноги, плотно сжимая влагалищем Васин член; трусики упали на траву. Кривоватая головка парня забороздила моё нутро быстро-быстро — он кончил и вновь капельку замедлился, возвращаясь к темпу, который мне нравился. Следом кульминировала и я, ощущая себя тёплой янтарной смолой, вытекающей из дерева. Вася вытащил. Не желая загрязнять планету, я завернула заполненный спермой презерватив в свои трусики и запихала их в сумочку. (Вася предлагал положить к обконченному палантину, но я побоялась, что его семя перепутается с «уликой»). Подтёршись гигиенической салфеткой, я спрятала в сумку и её и оправила подол. Мы с Васей поцеловались и отправились за Инной._____
Мы шли по тротуару спокойным уверенным шагом — не плетясь улитками, но и не торопясь. Вася нёс пакет с «образцом» Валеры, я — сумочку со Васиной спермой, укутанной моими трусиками. Застегнув спортивную куртку, я держала парня под локоть и прижималась к нему. Сверху было тепло, а снизу поддувал свежий ночной ветерок. Из-за тёмной лесистой кручи показался подсвеченный серый куб гостиницы «Сампо». Инна с Ларисой стояли на крыльце. Клиентка дымила тонкой ментоловой сигаретой, Инна любопытно тянула носом, но качала головой, когда та протягивала ей пачку. Завидев нас, она бросилась навстречу, голося, как пойманная за гаражами школьница: — Я не курила, честно! Лариса курила, а я просто рядом стояла. Вот, убедитесь! Инна прильнула к моим губам. Табаком действительно пахло только немножко от её волос. Отлипнув от меня, Инна поцеловала и Васю. Неужели приступ её андрофобии миновал? Наверное, чем-то помогла беседа с Ларисой. Клиентка с сожалением посмотрела на оставшуюся половинку сигареты. Забычковала её о край урны и подошла к нам. — Добрый вечер. Инна рассказала, чем вы занимались… — Лариса опустила взгляд на пакет в Васиной руке, посмотрела на меня и потупилась: — Спасибо вам, София. Простите, что из-за меня вам пришлось… — Все улики у нас на руках, — сказала я. — Пожалуйста, напишите заявление. Так Вострухин не сможет не взять их на анализ. — Если бы я собиралась писать заявление, я бы не говорила вам «простите», — нахмурилась Лариса. — Я не хочу больше иметь с этим дела, думать об этом, искать объяснения. Я хочу всё забыть, выкинуть из головы… Завтра я уезжаю домой. — Но преступник останется безнаказанным, — возразил Вася. — Вас это не тревожит? Не злит? — Простите, — повторила Лариса. Развернулась и шмыгнула за стеклянную дверь гостинцы. Прошла через холл, ступила на лестницу и скрылась из виду окончательно. Мы переглянулись. Меня начала брать досада: «Получается, я всё-таки зря сосала Вадику и дрочила Валере? Зазря переступала через себя и стыдилась перед Васей?» — Завтра опять пойдём в полицию, — уверено сказала Инна. — И образцы возьмём с собой. Мы заставим Вострухина открыть дело и отдать их на экспертизу, даже если придётся в качестве взятки отсосать его дряхлые старческие причиндалы. — Он не такой и старый, — усмехнулся Вася, глядя на моё скривившееся личико. — Ему нет пятидесяти. — Ты отлично поработала сегодня, Соня, — сказала Инна. — Завтра тебе уже не придётся отдуваться за нас двоих. При необходимости я сама позабочусь о Вострухине. — А ты готова? — обеспокоилась я. — Ну, с мужчинами… — Вот сейчас дойдём до дома и проверим, — подмигнула Инна, беря Васю под другой локоть._____
За день я так умоталась, что три порции кофе (одна в санатории и две в баре) не помешали мне отрубиться, едва упав на кровать. Не знаю уж, занялась Инна сексом с Васей, или нет… Меня разбудила возня под боком. Открыв глаза, я увидела побледневшую полоску улицы в узком зазоре между закрытых штор. Повернулась: справа от меня вздымалась белый айсберг — Вася под простыней. Из-под айсберга торчала голова Инны. Растрёпанные угольные волосы рассыпались по подушке, она жмурилась и сладко стонала — Вася делал ей куни. — Чш, — донеслось из-под простыни. — Соню разбудишь. — А я и не сплю, — хихикнула я. Поднялась, чтобы сходить умыться, но Инна поймала меня за руку и притянула к себе. Поцеловала, ничуть не брезгуя нечищеными зубами, продолжая ахать и охать мне в рот. — Рада, что ты в порядке, — сказала я и всё-таки сбегала в ванную. Когда вернулась, действо на диване оставалось всё тем же, только Инна стонала громче, больше не сдерживаясь. Я сорвала с Васи простыню. Он стоял на карачках, приникая к лону Инны, как зверь на водопое. Трусов на нём не было, стояк подёргивался, яички шевелились в мошонке, поднимаясь и опускаясь, как сгустки парафина в лава-лампе. Забравшись на диван, я расположилась за Васей и отогнула его рычаг на себя, отчего яйца прижались к промежности. Привычно взяла головку в рот… привычно, да не совсем: я впервые держала член «вверх ногами», кончик языка метался под залупой и не находил уздечки, ведь она была сверху. Я вспомнила, как минувшим утром ободряла себя мыслью, что обработка чужих хренов позволит мне набраться опыта, чтобы качественней ублажать Васю. Никакого опыта я, откровенно говоря, не получила. Но надо же когда-то начинать… Держа член у основания, я надвинулась на него ротиком так, что головка коснулась мягкого нёба. — Ух, — выдохнул Вася Инне в вагину. Горло сдавил спазм, и я подалась назад, вновь выпуская изо рта всё, кроме залупы. Кашлянула, роняя слюни по подбородку, и заглотила член снова, пытаясь пропустить его в глотку. Получилось! Мой нос вмялся в Васины яйца, ноздри заполнил густой мускусный дух. От непривычного механического воздействия живот скрутило от тошноты, на глаза навернулись слёзы, и я поспешно выплюнула член. Нет, так сразу не получится. Потом попрошу Инну, чтобы она поделилась своей минетческой мудростью… может, на бананах меня потренирует. Я продолжила ласкать член так, как мне было удобно, как вдруг дверь номера сотряслась от частого громового стука. Раздался зычный недовольный голос Вострухина: — Откройте! Полиция!