_____
По дороге из «Лемминкяйнена» уазик, в который нас погрузили, заехал в гостиницу «Сампо». Инна сбегала до номера Ларисы, разбудила её и рассказала о новом нападении. Узнав, что дело касается уже не только её, наша клиентка согласилась поехать в отделение и дать показания, чтобы преступника поймали, и он больше никого не тронул. В полседьмого мы сидели в кабинете Вострухина. Лариса писала заявление. Участковый склонился над ней, будто школьный учитель над двоечницей: ворчал, что надо было сразу писать, а не ломаться, и подсказывал тяжеловесные казённые формулировки. За другим столом, возле заставленного кактусами грязного окна, сидела Марина — вторая пострадавшая. Она уступала Ларисе ростом, но была такой же русой и голубоглазой. «Ему светленькие нравятся, берегитесь», — припомнила я слова Карины. Похоже, её бойфренд-нижний действительно насильник. Вот и профиль жертвы вырисовывается: перед пацанкой-шатенкой Валера пресмыкается, а женственных светловолосых девушек сам под себя подминает. Приметы насильника совпадали: среднего роста, но крепкий, в пятнистой балаклаве и с длинным членом наперевес. (Вчера Валерин пенис не показался мне таким уж огромным, впрочем, у страха глаза велики). Он настиг Марину в полпервого, в рощице, высаженной вокруг её отеля. Зажал ей рот ладонью в перчатке, другой рукой сдёрнул бельё, всё это время твёрдый стояк утыкался ей в живот. Затем насильник ослабил хватку — как позже выяснилось, чтобы выдавить лубрикант из тюбика, — Марина воспользовалась этим, вырвалась и убежала, зовя на помощь. Когда на крик прибежал охранник отеля, на месте преступления уже никого не было, только лежали залитые спермой трусики и брошенный тюбик смазки. Когда Марина завершила рассказ, Инна показала ей телефон и заводила пальцами по экрану, увеличивая фотографию Валеры за стойкой регистрации, сделанную вчера украдкой: — Вы узнаёте этого человека? — Впервые вижу, — покачала головой Марина и опасливо спросила: — Это он? — Это Валера, — представила Инна. — Он на днях не пытался с вами познакомиться? — Нет, точно нет, — сказала Марина. — Ни с какими блондинами я в последнее время не общалась. Она периодически поглядывала на Ларису, и в глазах её читалось что-то вроде вины. Будто Марина стыдилась перед сестрой по несчастью, что, в отличие от неё, смогла не даться насильнику и отделалась парой царапин от куста, на который её повалили. Закончив с показаниями, обе женщины собрались уходить. — Через час я уезжаю, как и планировала, — сказала нам Лариса на прощание. — Спасибо вам за всё. Спасибо тебе, Инна. Я не стала уточнять, чем Инна заслужила отдельную благодарность и обращение на «ты». Жертвы ушли, и мы остались вчетвером с Вострухиным. — Поедем арестовывать Валеру? — нетерпеливо спросила Инна. — Пока предъявлять ему нечего, — нахмурился участковый. — Средний рост — хреновая примета. Клеился он только к одной из потерпевших, так что это ещё не статистика. Через пару дней будет готов анализ спермы, тогда и прижмём его. А пока… — он пристально посмотрел на нас с Инной: — не рыпайтесь, детективы. Без самодеятельности. Не попадайтесь ему на глаза, чтобы не спугнуть. — Без нашей самодеятельности у вас вообще не было бы подозреваемых, — заметил Вася. — Свободны, — буркнул участковый._____
На обратном пути (транспорта нам, конечно, не предоставили, а Васин «БМВ» остался на парковке у гостиницы) я вздохнула: — Надо было дать Валере по-настоящему. По ходу, он не удовлетворился моим хенджобом и выместил фрустрацию на непричастной девушке. Вася одарил меня тяжёлым взглядом, а Инна отвесила подзатыльник: — Ты ни в чём не виновата. Даже если бы ты вообще не трогала его член, всё равно не была бы виновата… Но ты потрогала — и добыла улику, с помощью которой мы прищучим ублюдка! — Кстати об уликах… — медленно проговорил Вася. — Не подумайте, что у меня есть такой опыт, но будь я насильником, от которого, зовя на помощь, сбежала жертва, я бы не стал задерживаться, чтобы подрочить на её бельё. Либо погнался бы за ней, либо сам поспешил бы смыться, пока она не привела кого-нибудь. — Да он маньяк же, — отмахнулась Инна. — Нельзя ждать от него здравомыслия. — Мне не с чем сравнивать, но в моём понимании вчера он был со мной настолько галантен, насколько может быть галантен парень, снявший в баре девчонку на одну ночь, — сказала я. — Переживал, что не доставил мне удовольствия, предлагал такси вызвать… В общем, выглядел вполне вменяемым. — Ты что, «Ганнибала» не смотрела? — фыркнула Инна. — Маньяки умеют притворяться вменяемыми и даже очаровательными. — Всё равно с кончёй на трусах как-то странно, — сдвинул брови Вася. — Если поначалу мы предполагали, что на бельё Ларисы мог надрочить случайный прохожий, то теперь это уже тенденция. Зачем преступник оставляет такие явные улики? — Манья-а-к, — пропела Инна. — Поехавший. Наверно, вдобавок к власти над бедными девушками его возбуждает риск быть пойманным, вот и он малафит всё вокруг. — Пожалуй, — признала я. — Вась, ты наш образец нормального парня. Ведь у тебя бы в такой ситуации от волнения даже не встал бы, да? — Раз я нормальный, то и не оказался бы в такой ситуации — в смысле, насильником, наяривающим на бельё жертвы, — рассудил Вася. Инна вдруг расплылась в озорной улыбке и хлопнула в ладоши: — А давайте проведём следственный эксперимент!_____
Дождавшись ночи, мы отправились к лесистым холмам, по которым Лариса убегала от преступника. Под прохладным солоноватым ветерком шепталась хвойная чернота. Мшистая почва глушила звуки шагов, лишь изредка хрустели сухие веточки. — Приступим, — распорядилась Инна. Вася надел на голову её прозрачный чулок и вывалил хозяйство, заправив резинки трусов и спортивок под мошонку. Походил туда-сюда, пробежался вокруг нас. Штаны не сваливались, а член смешно болтался и подрастал под взглядами двух девушек. Далее действовали, как условились. Инна зажмурилась и заткнула уши пальцами, чтобы не видеть и не слышать, в каком направлении пошагал Вася — «маньяк» должен был напасть на неё неожиданно. Я тоже отошла, но не так далеко, как парень; спряталась за смолистым сосновым стволом и наблюдала за Инной. Учитывая случившееся с ней, я не понимала, почему она захотела вновь примерить на себя роль жертвы, пусть и понарошку, и боялась, как бы наш «эксперимент» опять не выбил её из колеи. С другой стороны, возможно, Инне нужно вновь прожить эту ситуацию, только теперь не в одиночку, а чувствуя поддержку любимых людей. Или я, как обычно, слишком много думаю, а ей просто захотелось побаловаться. В конце концов, весь день она была в прекрасном настроении, полностью уверенная, что насильник Валера под колпаком и скоро получит по заслугам. — Распускала длинны волосы, — тихонько мурлыкала Инна, бродя кругами, возя по земле ступнёй и иногда нагибаясь, якобы выискивая ягоды; из-под мини-юбки выглядывали белые трусики. — Босыми ногами ступала по мху, умывалась каплями росы, собирала травы и морошку. — Она приходила полночью, она оставалась до утра, — подпевала я одними губами. — Она не хотела, чтоб о ней знали люди с севера.* Послышался шорох и грузный топот: выскочив из куцего подлеска, Вася нёсся к Инне. Его яйца подпрыгивали, стояк то мотался влево-вправо, то бился о живот. — А-а-а! — приглушённо и фальшиво заверещала Инна, прижав ладони к щекам. — Памагити, памагити, носилуют! Вася замедлился, а Инна побежала прочь, сдавленно хихикая и повизгивая. Я следовала за ними, держась поодаль. Земля пошла вниз — мы спускались с холма. В травянистом распадке между тремя пригорками Инна «упала» (аккуратно улеглась) и перевернулась на спину. Сопящий Вася навалился на неё и ухватился за блузку. — Да не расстёгивай, рви, — донёсся голос Инны. — Жалко портить, — возразил Вася. — Это слишком долго, настоящий преступник не стал бы тратить время… Блин, у тебя упал! У насильника не падал! Вася с треском рванул блузку на Инне, пуговицы разлетелись по траве. Затем достал из чашечек бюстгальтера пышные груди и принялся разминать их, склоняясь и полизывая соски (чулок-маску он поднял до носа). Смотря на это, я задрала кофту, послюнила палец и коснулась своих прыщиков мокрой подушечкой. Горячая слюна быстро остывала на ночном воздухе, отчего чувствительные сосочки приятно леденели. — Готово, встал, — сообщил Вася, запуская пятерню Инне под юбку; стянул и отшвырнул её трусики. — И тут я как бы из последних сил отталкиваю тебя и кидаюсь наутёк, — так Инна и сделала. Выбравшись из-под Васи, она побежала в мою сторону, тряся смуглыми титьками и глухо взывая: — Памагити, люди добрыя! Её угольные волосы сливались с ночью, распахнутая блузка развевалась по ветру, а бюстгальтер болтался на крутых бёдрах. Я вышла из-за дерева ей навстречу: — Что случилось, сударыня? — Там страшный маньяк с большущим членом! — выпучила глаза Инна. — Пожалуйста, защитите меня, офицер! — Погодь, мы же договаривались, что моя роль — не мент, а прохожий. И потом, у нас вроде никто не зовёт полицейских «офицерами». — Какая разница? — пожала плечами Инна и прильнула ко мне, запуская тёплые ладошки под кофту. — О, какой у вас мощный пресс! Вы такая сильная, с вами безопасно… Сгибаясь от щекотки — Инна лезла мне в пупок, — я уткнулась лицом между её мягких разгорячённых грудей. Сгребла их пятернями и начала целовать обширные тёмные ареолы. Инна погрузила пальчики мне под волосы на затылке, прочёсывала, поглаживала, легонько скребла ногтями кожу головы, отчего по спине к копчику спускались мурашки. Я выпрямилась, и мы с Инной прижались друг к другу, сливаясь в поцелуе. Инна массировала мне вульву прямо через бриджи, и я в долгу не оставалась — тщательно облизав пальцы, щупала её под юбкой: листала мясистые лепестки, касалась набухшего клитора, размазывала выделяющуюся влагу по курчавому лобку. Ноготок другой Инниной руки блуждал в лабиринте моей ушной раковины. Я же свободной конечностью месила её зад, чуть более упругий, чем поднявшееся тесто. Ладонь ухватила аппетитную ягодицу, пальцы утонули между булок и упёрлись в морщинистую звёздочку, горячую и плотно сжатую. — Ин, а у вас с Васей был анал? — вырвалось у меня. — Ой! Вася! — спохватилась Инна, и мы побежали к парню. Он стоял на том же месте и, накинув Иннины трусики на напряжённый член, словно бы полировал ими головку. Завидев нас, заставших с немым вопросом на лицах, он сокрушённо вздохнул: — Никак. Я слишком боюсь, что тут пройдёт кто-то посторонний, решит, что я эксгибиционист, и вызовет ментов. — Мы бы объяснили Вострухину, что проводили эксперимент, и он бы тебя отпустил, — беспечно сказала Инна, рассматривая трусики, которые протянул ей парень. На них были паутинки предэякулята, но спермой, как бельё Ларисы и Марины, они не пропитались. — Ну, и чего мы добились? — я развела руками. — В стрессовой ситуации поддерживать эрекцию и быстро кончать не так-то просто, но маньяк, видимо, может, потому что стресс его заводит, — это сразу было понятно. Мы только время потратили. — Время, проведённое с удовольствием, не считается потраченным, — подмигнула Инна, беря Васю за увядающий член. — Продолжим? — Давайте в номере, — сказал парень. — Там всё-таки гигиеничней. — А когда меня вчера в парке нагибал, о гигиене не думал, — шутливо возмутилась я, присоединяясь к Инне и беря его за яйца. — А если нас тут застукают, мы завопим, что ты извращенец, чтоб впредь неповадно было. — Жестковато, Сонь, — укорила Инна. — Не надо с Васей так. — Да, можно подумать, в тебя в том парке наполз целый муравейник, и ты их потом ложкой вычёрпывала, — ухмыльнулся парень — и поморщился, когда я сильнее стиснула его бубенчики: — Ладно, здесь так здесь, если вам до гостиницы не дотерпеть. Моя кофта и порванная Иннина блузка легли на траву. Сняв бриджи, я уселась на постеленную одежду рядом с нею. Моя левая и её правая нога вытянулись и сплелись; другие были отставлены и полусогнуты, отчего мы походили на какого-то паука-мутанта. Вася, вытряхнувшись из штанов, опустился на колени над нашими выпрямленными ногами. Густо покрыл ладони и пальцы лубрикантом из тюбика и возложил руки на наши лобки. Пользуясь гибкостью, приобретённой в спортзале, мы с Инной нагнулись вперед и коснулись губами члена. Мы целовались, а Васин ствол, кривоватый у головки, скользил вперёд-назад, сжатый нашими мокрыми ротиками. Наши языки протирали вздутые вены на батарейно-горячем стояке, встречались кончиками, вылизывали член сверху и снизу. Потом выпяченные губы снова соприкасались, и Вася трахал нас между них. Я пощипывала редкие волоски на мошонке (парень давно не брился), а другой рукой качала увесистую грудь Инны; та в ответ подкручивала мой затвердевший сосок, будто рычажок на старом радио. Васины пальцы чавкали в нас, постепенно входя всё глубже. Медленно растопыривались, растягивая стенки влагалищ, и снова собирались в пясть. Будто в меня и вправду забралось здоровенное сильное насекомое, но было совсем не противно, ведь это на самом деле Вася, и Инна рядом. Подушечки больших пальцев давили на верхние края наших щёлочек, растирали, оттягивая, кожистые капюшончики и ласкали клиторы, словно мы с Инной были двумя половинками джойстика, на котором играл Вася. Он сосредоточенно пыхтел и ухал, а мы с Инной сладострастно стонали, забыв регулировать громкость. Сдавленно загудев, Вася спустил Инне на грудь. Густоватые белые кляксы пролились в ложбинку, поползли по сиське, обволакивая торчащий сосок. Мы с Инной столкнулись щеками — обе попытались обхватить член ртом и облизать его, пока он не расслабился. Я со смехом уступила. Инна присосалась к головке, а затем, всё сильнее сгибаясь вперёд, стала надевать мягкое колечко своих губ дальше и дальше. Обконченная грудь смялась о её колено, нос упёрся Васе в лобок… В ночи не разобрать, но мне померещилось, будто у Инны вырос кадык — член двигался прямо в горле. Между тем парень не прекращал работать руками, доводя нас до оргазма. Я откинулась на спину, снимаясь с его пальцев, вминая затылок в мягкую травянистую почву, и уставилась в чистое небо. Ярко-синие звёзды вальсировали, киска трепетала, до сих пор пульсируя и ощущая в себе родную согревающую полноту. Инна легла рядом, повернув ко мне радостное щекастое личико, раскрасневшееся, с поплывшей тушью. Она крепко сжала мою руку и улыбалась. Вася подобрал её трусики и вытирал с любимой свою сперму. Почему-то это зрелище омрачило моё удовольствие. Нет, с парнем и Инной всё было в порядке, просто возникло чувство, словно я забыла выключить утюг или вспомнила, как в третьем классе неправильно ответила у доски, и все смеялись… «Сперма может попасть на бельё и не напрямую из члена», — подумала я, пока не понимая, что делать с этой информацией. — Меня терзают смутные сомненья, — неуверенно проговорила я. — Есть разные классификации маньяков. Например, организованные и неорганизованные. Организованные способны вливаться в общество, и их не так-то просто распознать под маской нормальности. Бывает, их не удаётся вычислить годами, потому что они умело заметают следы своих преступлений. Неорганизованные… ну, короче, практически не владеющие собой животные. Так вот, если предположить, что Валера не просто однажды сорвался и напал на женщину, а является — или недавно стал — настоящим серийником, он скорее всего организованный. Но такой бы не оставлял улики нарочно. Один раз — ну, может, случайно прокололся по неопытности. Вторые обконченные трусы — уже похоже на ритуал. Он будто хочет, чтоб его поймали. — Ну и молодец, что хочет, — отрезала Инна, вставая. — Сознательный парень, хоть и насильник. Понимает, что его место в тюрьме. Она оправила юбку, спустив её пониже, чтобы не сверкать голой пилоткой. Подтянула бюстгальтер, вдев груди в чашечки, запахнула блузку и скрепила её парой одолженных у меня заколок. Тоже одевшись, мы с Васей взяли её под руки с обеих сторон и пошли к гостинице._____
Через два дня пришли результаты анализа полученных биологических образцов. Вадик, как и предполагалось, был совершенно непричастен. Образцы спермы с мест нападений на Ларису и Марину совпали и оба были идентичны тому, что я добыла у Валеры. Когда парень явился в гостиницу «Сампо» заступать на дневную смену, в холле его уже ждали мы с Инной и Васей и Вострухин с парой полицейских. Валера не сопротивлялся аресту, а лицо его отражало всепоглощающее недоумение. Казалось, он думал, что это пранк. Чуть-чуть задвинувшись за Васю, Инна смотрела, как уводят насильника, и в её прищуренных малахитовых глазах читалось праведное торжество. Погрузившись в Васин бордовый «БМВ», мы поехали за полицейским уазиком к участку._____
— Боже, боже, — всхлипывала Карина, скрючившись на жёстком стульчике и уронив лицо в ладони. Мы сидели в коридоре. Расположившись по обе стороны от девушки, мы с Инной утешительно поглаживали её дрожащие мускулистые плечи, а она плакала. За стеной Вострухин выбивал из Валеры чистосердечное, но подозреваемый, убедившись, что его не разыгрывают, отказывался говорить без адвоката. — Валера, как же так? — рыдала Карина. — Я не верю, не может быть. Вася вернулся от кулера и подал ей пластиковый стаканчик воды. Девушка судорожно выпила, обливая подбородок и рваные джинсы, и пробормотала: — Спасибо. Спасибо вам троим… Особенно вам, София. Без ваших… без вашего… его бы не поймали… — Вы не сердитесь, что я целовалась с вашим парнем и дрочила ему? — спросила я. — Нет, что вы! Это ваша работы. К тому же, он и так постоянно ходил налево. Не с вами, так изменил бы мне с кем-нибудь ещё. — А он говорил, это вас заводило, — заметила я. — Вы любили наказывать его не просто так, а за настоящие проступки. — Какая теперь разница? — воскликнула Карина. — Господи, он же насильник! Он и меня мог… — Зайдите к нему, — сказала я; Инна на меня зашипела, но я продолжила: — Может, ваше присутствие заставит его сознаться. Я думаю, он действительно любит вас — потому и вымещал боль, которую вы заставляли его терпеть, не на вас, а на других. — Что ты несёшь? — процедила Инна. — По-твоему, она виновата, что её парень оказался насильником? Если ему не нравилось женское доминирование, мог бы просто уйти от неё. — Но не ушёл, — настаивала я. — Потому что любил. Ступайте к нему, Карина. — Нет, нет, я не могу сейчас его видеть, — она энергично замотала головой. — Я потом… я приду к нему на суд. Карина встала и быстро пошагала прочь по коридору. — Отлично утешила, — надулась на меня Инна, скрестив руки на груди. — Ей и без твоих инсинуаций несладко, а ты заставила её почувствовать, что она ответственна за преступления этого кобеля и преступника. — В самом деле, Соня, — поддакнул ей Вася. — Ты последнюю пару дней какая-то странная… Может, Валера так хорошо целуется, что он тебе понравился? — Меня опять терзают смутные сомнения, — протянула я, буравя взглядом трещину в плохо подметённом кафельном полу, и озвучила соображения, которые давно меня тревожили: — Во влагалище Ларисы нашли много силиконовой смазки. Какой ужасный насильник станет заботиться о том, чтобы не порвать жертву? Это раз. Во влагалище Ларисы не нашли ни следа спермы, но неподалёку валялись её залитые кончёй трусы. Какой расчётливый и — памятуя о маске и лубриканте — предусмотрительный преступник станет так подставляться? Это два. Длинный член, не падающий, когда преступник отвлекался на борьбу и беготню. Это три. Итого, я думаю, Карина подставила Валеру в отместку за его измены. Она, разумеется, не желала причинять вреда жертвам — отсюда много смазки. Длинный неувядающий член — страпон. — Но нашли его сперму, — возразила Инна. — В баре Валера обмолвился, что Карина заставляла его кончить себе на руку в перчатке, а потом снимала её, выворачивая, так что сперма оказывалась как бы в мешочке. Причём делать так она начала лишь недавно, незадолго о нападения на Ларису. Парень наверняка думал, что Карина всё выбрасывает, но что если она сохраняла сперму, чтобы разлить её на месте преступления? — Он мог соврать, — сказала Инна. — Всё-таки он был на берегу, где нашли Ларису, когда мы размахивали детективной лицензией. Он мог притвориться, что не узнал тебя в баре, чтобы вбросить инфу, которая сейчас и сбивает тебя с толку. — Тогда зачем он позволил мне облиться его спермой? — Затем же, зачем кончал на трусы жертв! — раздражённо ответила Инна, словно учительница, вынужденная в двадцатый раз повторять правило тупому ученику. — Он хотел, чтобы его поймали, по каким-то своим безумным маньячным причинам! Господи, ты же вместе со мной видела, в каком положении он оставил несчастную Ларису! Как ты можешь его выгораживать? — Кстати, а кто первой нашёл Ларису? — спросила я. — Карина. И она же громче всех кричала об изнасиловании, чтобы в полиции открыли дело и арестовали Валеру. Но Лариса отказалась писать заявление. Я сама сказала об этом Карине, встретив её на пляже, а также добавила, что Лариса настаивает, что её никто не насиловал. Тогда Карина решилась на вторую попытку, чтобы Вострухин всё-таки начал расследование. Марина легко отделалась, ведь Карине и не нужно было её трахать: достаточно лишь напугать, обозначить нападение и оставить Валерину сперму. — Тогда почему она устроила Ларисе всё по полной программе? — усомнилась Инна. — Над Ларисой надругались отнюдь не постановочно. — Не знаю, — вздохнула я. — Может, не додумалась, а может, вошла во вкус. Она всё-таки доминаторша. Ин, я, как и ты, хочу, чтобы преступник получил по заслугам. И вроде он пойман, но у меня сердце не на месте. Интуиция… А Валерин член, между прочим, не такой длинный, как утверждали жертвы. — У страха глаза велики. — Я тоже так подумала, — невольно улыбнулась я, радуясь, что Инна повторяет мои мысли. Словно это признак, что вопреки разногласиям в целом мы заодно. — Ты меня не убедила, — качнула головой Инна и смягчила тон: — Но я привыкла доверять тебе, поэтому допускаю, что дело об изнасиловании ударило меня слишком глубоко в личную травму, и потому мне трудно рассуждать беспристрастно. Вася, а ты что скажешь? — Нехило Соня всё развернула, но звучит логично. Только вот все прямые улики против Валеры, и алиби у него нет. А против Карины — софистика, которую может подтвердить только её признание. Но если она такая коварная, как мы предполагаем, признания от неё фиг добьёшься. А если Соня перемудрила, то и добиваться нечего. — Надо отпустить Валеру якобы за недостатком улик, — предложила я, помолчав; Инна набрала воздуху в грудь, чтобы возмутиться, но я успела уточнить: — Естественно, под тайным надзором на случай, если он действительно преступник. А мы станем следить за Кариной: возможно, она нападёт на кого-нибудь и в третий раз, чтоб уж наверняка. — Сперма — слишком серьёзная улика, чтобы Валеру отпустили из СИЗО, — сказал Вася. — К тому же, у меня возникла идея получше, — хлопнула в ладоши Инна. — Нужно, чтобы Вострухин согласился вывезти Валеру на часок в «Сампо», и доступ к тамошним камерам наблюдения._____
Следующим вечером, через час после того, как Карина вернулась с работы, я позвонила в её квартиру на третьем этаже. Девушка отперла и удивлённо уставилась на меня: — Здравствуйте. Есть новости о Валере? Вы пришли сказать, когда суд? — Суда, возможно, не будет. Я обнаружила, что в ночь нападения у Валеры есть алиби… но сначала хотела поговорить с вами. Разрешите войти? Карина впустила меня, защёлкнула замок и повесила цепочку. Провела в единственную комнату. Одну стену занимал пёстрый ворсистый ковёр, у другой стоял большой платяной шкаф, у третьей — сложенный диван-кровать, на котором лежал ноутбук с поставленным на паузу сериалом. В четвёртой было занавешённое окно и открытая балконная дверь, ветерок из которой шевелил плотные шторы. Я достала из кармана бриджей флэшку и кивнула на ноутбук. Через минуту мы сидели на диване, смотря запись. Карина держала ноут на коленях, и у неё лезли на лоб глаза. На беззвучном видео был холл гостиницы «Сампо», цифры в нижнем левом углу показывали 00:21:03 29.08.20** — за десять минут до того, как на Марину напали на другом конце гостиничного района. В 00:21:36 в холл вошёл Валера, и на него, гневно размахивая руками, набросился ночной администратор. Споря, они прошли к стойке регистрации. Ночной сменщик потрясал какими-то бланками, Валера качал головой, всплёскивал руками и крутил пальцем у виска. Затем оба куда-то ушли, вернулись в 00:35:12 и продолжили спорить, тыкая пальцами в непонятные списки. В 01:18:52 Валера ушёл. Со скрипучего разрешения Вострухина мы записали этот спектакль прошлой ночью и подделали таймкод, подкрутив время назад. Валере, который всё ещё оставался подозреваемым, ничего не объяснили и после увезли обратно в СИЗО. Видео существовало в единственном экземпляре на моей флэшке и предназначалось лишь для глаз Карины, чтобы спровоцировать её… на что-нибудь. Если, конечно, она настоящая преступница. — Быть не может, — прошептала Карина, закрыв рот ладонью. «Интересненько, — отметила я. — То же самое она говорила, когда узнала, что Валере вменяют в вину изнасилование. А теперь поражается, что он невиновен». Я почти слышала, как скрипят её мозги. С одной стороны, она сомневалась, что запись подлинная, ведь, согласно показаниям Валеры, он крепко спал всю ночь (Карина говорила о себе то же самое, мол, понятия не имеет, отлучался ли он куда-либо). С другой — пока она нападала на Марину, Валеру вполне могли вызвать на какие-то администраторские разборки, и он мог вернуться и вновь лечь спать до её возвращения. Но почему тогда он не сказал, что ночью Карина где-то пропадала? Не хочет выдавать её, потому что так сильно любит? Или вовсе не подозревает, что она его подставила, списав её отсутствие на что-то другое? — Валера изменил показания, — сказала я. — Его разбудили среди ночи: он накосячил на работе, — и вызвали в гостиницу срочно исправлять косяк. В полусне он съездил в гостиницу, разобрался с недоразумением и в таком же зомби-режиме вернулся домой и завалился спать. У него даже вылетело всё это из головы, особенно, от стресса, когда его арестовали. — Правда? — спросила Карина. — Получается, что так, — я указала на монитор. — Вострухин доверил мне проверить показания Валеры и послал в «Сампо», где мне и дали запись. Они не хранят видео долго — как раз собирались чистить диски, — так что мне… а точнее, вам с Валерой очень повезло. Оригинальная запись уже стёрта, остался только этот фрагмент у меня на флэшке, — с этими словами я вырвала её из порта, сунула в карман и поднялась с дивана. — Но почему вы пришли сюда, а не отнесли видео сразу в полицию? — растерялась Карина и попыталась вернуть себе обычную белозубую уверенность: — Неужто не терпелось меня обрадовать? — М-м-м, — ностальгически промурлыкала я, поглаживая ковёр на стене. — Его ворсейшество… У моей бабули такой же висит. Я резко рванула ковёр вниз. Он упал, и в стене обнаружилось множество ниш со всякими БДСМ-прибдулами: ремни для бонджажа, стеки, плётки, пакетики медицинских перчаток и прищепок для сосков, тюбики и флаконы смазок, и, конечно, разномастные дилдо и страпоны. Была и глянцевито блестящая кожаная маска: в ночи напуганная жертва вполне могла принять её за балаклаву, а лунные и звёздные блики на чёрной коже могли показаться пятнистым рисунком. — Что вы себе позволяете? — вскочила Карина. — Вы вздумали меня шантажировать? — Вот вы и прокололись: если возник такой вопрос, значит, вас есть, чем шантажировать, — сказала я и доброжелательно улыбнулась: — Простите, я лишь хотела вывести вас на чистую воду, чтобы вы не отпирались. — Вы ничего не докажете! — вскинулась Карина. — Ваших махинаций не докажем, но докажем, что Валера не насильник. А вы ведь хотели, чтобы он сидел. Хотели покарать его. Послушайте, я не собираюсь ни обвинять вас, ни шантажировать. Я знаю, каково вам. Мне тоже изменял парень, которого я любила до беспамятства… и я чуть не отрезала ему член, когда всё вскрылось, — Карина вытаращилась на меня с некоторой опаской, но и уважением; я продолжила: — Я понимаю вашу боль… Но есть одно отличие. Мой Венчик лгал мне в лицо, и именно за это я больше всего его возненавидела. А судя по рассказам Валеры, вы знали о его изменах и даже кайфовали, — я кивнула на стену страпонов, — наказывая его за них. В таком случае, мне кажется, нечестно поступили вы: делали вид, что способны вытерпеть его кобелизм, а сами тайно копили обиду и ревность, которые вылились… в то, что вы сделали с двумя бедными девушками. Если так, я отнесу флэшку в полицию. Вас из сочувствия не сдам, но Валеру отпустят: думаю, он достаточно напугался и впредь заречётся ходить налево, а то вдруг его очередную любовницу опять изнасилуют? Если же он солгал мне, и вы до последнего времени ничего не знали о его изменах, я отдам флэшку вам, и вы сможете уничтожить её, чтобы этот подлец отправился на нары. — А у вас не будет проблем? — робко спросила Карина, опускаясь на диван. — Так распоряжаться уликами, наверное, незаконно. «Как мило: преступница, нападавшая на беззащитных девушек, которые слабее неё, рассуждает о законности», — подумала я и сказала: — Есть разница между законом и справедливостью… Итак, Валера долго вас обманывал, а когда обман открылся, вы захотели ему отомстить? Карина склонила голову. Я не знала, лжёт она, или лгал Валера, но это не имело отношения к делу. Мужчина или женщина, преступник должен сидеть в тюрьме. По крайней мере, так говорил мне всплывший в памяти образ Ларисы, простёртой на морском берегу, нагой, ошеломлённой, поруганной… Когда-то, грозя Венчику ножницами, я хотела лишь унизить и напугать его и вовсе не собиралась калечить. Карина была более жестокой… и более трусливой. Вместо того чтобы разобраться с Валерой самостоятельно (их фемдом-сессии предоставляли простор для фантазии), она предпочла нападать на непричастных девушек. Ведь насильник в массовом сознании — всегда грязный мужик: Валера отъехал бы на зону, а Карину никто бы ни в чём не заподозрил. — Почему вы просто его не выгнали? — горько спросила я. — Почему не расстались? — Потому что Валера мой, — глухо и грозно отозвалась Карина. — Понимаете? Мой! Я не вынесла бы осознания, что он разгуливает где-то и трахается с другими женщинами, а обо мне забыл. Пусть лучше посидит в тюрьме… — она хохотнула то ли злорадно, то ли истерически: — У него так разработано очко, что, может, ему там даже понравится… Он отмотает срок и выйдет на свободу. А я дождусь его… я ни с кем больше… ни одного парня к себе не подпущу… я дождусь Валеру, и он вернётся ко мне. — Ваша верность восхитительна, — сказала я довольно искренне, хотя слова Карины и отдавали нездоровой одержимостью. — Но неужели вам было не жалко Ларису и Марину? — Марину я почти не тронула, а Ларису… она ведь не изувечена, я старалась… смазка… я пыталась компенсировать нападение — сделать ей приятно… — Что ж, понимаю, — вздохнула я и направилась в прихожую. — София, — сухо окликнула Карина, поднимаясь у меня за спиной: — Флэшка осталась у вас в кармане. Я обернулась. Карина стояла по-бойцовски пружинисто и сжимала в кулаке здоровый резиновый дилдак, готовая броситься на меня. Сердце ёкнуло, маска обиженной на мужчин мстительницы себе на уме свалилась. Я расстегнула пару верхних пуговиц рубашки и показала маленький микрофон, прилепленный пластырем к плоской груди: — Пожалуйста, не усугубляйте своего положения. Карина ринулась в атаку. Я блокировала предплечьем тяжёлый удар дилдо и вскрикнула от боли, мельком испугавшись, что сломалась кость. Карина повалила меня подсечкой. Затылок треснул, врезавшись в пол. Зубы хрустнули, словно в рот попал песок. В глазах потемнело, в висках оглушительно застучало. Карина уселась мне на живот и сдавила горло руками. Я беспомощно отмахивалась, колотя её твёрдые плечи, потом додумалась ткнуть пальцем в глаз. Карина выпустила меня, откинувшись назад. Я поползла в коридор на карачках. Почему-то казалось, что вставание на ноги займёт слишком много времени, и Карина успеет меня настигнуть… Она всё равно настигла. Навалилась сверху, придавливая грудью к половику, задрала мне голову и провела удушающий сгибом локтя. И тут я поняла, что стучало не только у меня в голове. Дверь в очередной раз вздрогнула под ударом ручного тарана, распахнулась — и в прихожую ворвался Вася с участковым и ещё тремя ментами… Всё-таки ошиблись психологи, адаптировавшие тот западный тест для России (если, конечно, байка правдива): моя полиция меня бережёт. Карину мигом скрутили. Вася помог мне подняться, прижал к себе, и я ойкнула, когда он погладил набухающую на затылке шишку. — Ты цела? — Рука, — хрипло пожаловалась я, показывая огретое дилдаком предплечье. Ну, раз я могу ей шевелить, перелома, тьфу-тьфу, нет. — Соня! — воскликнула Инна, проталкиваясь мимо выводящих Карину ментов; прильнула ко мне, мягко и быстро целовала губы и щёки и причитала: — Господи, Сонечка, где болит? Соня, ты наша героиня! Прости, что не верила насчёт Карины. Знай я, как она опасна, не отпустила бы тебя к ней одну. — Толпе из двух человек она бы не доверилась, — возразила я. — К тому же, мой опыт с Венчиком помог убедительнее сыграть, чтобы создать у неё впечатление, будто я на её стороне… Но я смогла не дрогнуть лишь потому, что знала, что вы с Васей поблизости, буквально за стенкой. Пока я говорила, меня начинало трясти. В довесок к фитнесу мы с Инной хаживали на курсы самообороны (где, в основном, учили бить по яйцам, кричать и убегать), да и Вася показывал кое-какие приёмчики. Но в первой настоящей драке у меня всё вылетело из головы. Теперь адреналин схлынул, и меня охватывал запоздалый страх: вдруг Карина успела бы серьёзно меня травмировать или вообще убить? Конечно, Инна с Васей и полицейские слушали весь наш разговор и готовы были прийти на помощь, но человек такое животное, что зачастую реакции организма не поддаются логическим доводам. От несвоевременного уже страха, облегчения от того, что всё кончилось, боли в руке и затылке и радости, что Вася и Инна рядом, мне на глаза навернулись слёзы. Я повисла на руках своих парня и девушки, и они отвели меня в кухню. Инна усадила меня на табурет. Помогла снять рубашку и дула на растущий синяк на предплечье. Вася рылся в шкафчиках в поисках аптечки. Пахнуло табачным дымом. Вслед за серым облачком в кухню влетело деликатное покашливание, а за ним — издавший его Вострухин с сигаретой в зубах. Инна быстро набросила мне на плечи рубашку, прикрывая грудки. — Хм… детективы. Хорошо поработали, — признал участковый, пожёвывая фильтр. — Хотите, грамоту выпишу? — Хотим, — кивнул Вася, наконец, достав коробку с лекарствами. — Повесим в офисе для солидности. — Ещё будут кой-какие формальности: показания, рапорт, опись, прóтокол… И особо тут не хозяйничайте: всё-таки место преступления, — предупредил Вострухин; развернулся было, но вновь обратился ко мне: — И ещё кое-что, гражданка Шалонина. Через микрофон я слышал, что вы пытались отрезать кому-то гениталии. — Я соврала, чтобы втереться к Карине в доверие, — сказала я. Я ведь действительно соврала ей: да, Венчик был прикован к кровати, и у меня были ножницы, но я совершенно не намеревалась вредить ему. Разве что его душевному равновесию, но никак не телу. — Все лгут, — буркнул Вострухин. — Лады, подъезжайте потом в отделение._____
Мы застряли в пробке на шоссе. В окна барабанил настырный сентябрьский дождь, а по рулю барабанил пальцами Вася. Уютно устроившись на заднем сиденье, я поглаживала тугую марлевую повязку на руке — синяк под ней чесался. По радио передавали местные новости: в Курортном районе Санкт-Петербурга усилиями доблестного участкового Вострухина задержана лесбиянка-насильница. А про детективное агентство «И.С.И.Д.А.» — ни слова. Зато сидящая подле меня Инна любовно разглядывала грамоту, отпечатанную коричневым шрифтом на толстой жёлтой бумаге, подозрительно похожую на те, что давали в школе за всякие, как позже выяснилось, бессмысленные достижения. Даже без стекла и рамочки. — Ребята… — вдруг с придыханием сказала Инна. — Вась, ты тогда спал, но, Соня, ты же помнишь, с чего всё началось? Я захотела создать агентство, чтобы поймать своего насильника. Я не шутила. Я… я пока боюсь копать в этом направлении, чувствую, что не готова, хочу набраться опыта. И — да — мне нравится получать удовольствие от жизни и веселиться в процессе его набора… Но я отношусь к нашей работе очень серьёзно. — Я знаю, Ин. Ты чего? — удивилась я. — Да просто… — вздохнула Инна. — Я рада, что вы со мной. Она убрала грамоту в карман на спинке водительского сиденья, придвинулась ко мне поближе и крепко долго поцеловала. Предложила с лукавой ухмылкой: — Давай так, Сонь. Ты научишь меня не делать поспешных выводов о подозреваемых, а я тебя — горловому минету. Вот, смотри, как надо. Инна перелезла на переднее сиденье, нагнулась и принялась расстёгивать Васины джинсы. Дрожащая завеса дождя, струящаяся по окнам, скрывала непотребство от людей в соседних машинах._____
Секс-детективы Инна и Соня вернутся
в рассказе
«ИСЧЕЗНУВШАЯ СТРИМЕРША»
_____