«Last round»
Найнс ввалился в пустой бар, зашёл за стойку и смыл с костяшек кровь полезших на него кретинов. В городе заметно скапливалось напряжение, и многие с радостью раскачивали лодку. В ушах до сих пор звенело от индастриал-рока и тело ощущалось как дрожащее желе. Хороший рейв, но гвалт до него вышел говёный и кровавый. Хотелось уединиться, но на втором этаже послышались голоса: — Выметайтесь, мои дорогие… мятые, бедненькие. Приведите себя в порядок. Эмиссар. Вот чёрт. Не то, чтобы Найнсу не нравилась Харриет. С ней было связано много хороших воспоминаний, с ней был крепко связан Джереми. Он увёл её у Камариллы и помог сработаться с Айзеком. Но раз она пришла, значит вопросы, поднятые на гвалте, ещё не закрыты. Со второго этажа спустились Скелтер и Дамзел, как отруганные дети, вжимая головы в плечи и гневно сверкая глазами. — Бабка указывает мне что говорить и делать. Как плащами потянуло, у неё маразм начался на старые добрые. И тебя за жопу… — Дамзел не договорила: Скелтер выпихнул её на улицу, качая головой, как и Найнс не веря, что этот фонтан воистину не затыкаем. — Возьмёт! — послышался выкрик уже из-за закрытой входной двери. Похоже, сходки нужно устраивать чаще. Или реже, это как посмотреть. Из-за Дамзел пришлось своротить куда больше челюстей, чем обычно. Дама не в беде. Дама — беда. Найнс поднялся на второй этаж и кивнул гостье, с каждым шагом оставлявшей в полу дыры от шпилек. Сев на угловой стол, Харриет с ловкостью фокусника достала тонкую самокрутку. Чиркнула. Найнс передёрнулся. Рыжий всполох осветил аккуратно накрашенное узкое морщинистое лицо и завитые в шапку короткие седые волосы. Сладко затянувшись, Харриет поздоровалась с мягкой улыбкой, в которой виделся неизменный упрёк. Найнс занял своё обычное место у стены, откуда можно было рассмотреть улицу и ближайший переулок, где у бака тёрлись бомжи. Настоящий Даунтаун. Мысли порывались уплыть в сторону Себастиана, но Найнс изгнал их и взялся за дартс. Пластиковые лёгкие дротики в руках казались хрупкими. Всё вокруг казалось таким, когда не удавалось выпустить пар и поговорить о том, что действительно жжёт. Кто. Дротик попал в центр — пробил мягкую податливую мишень и деревянную стену за ней с резким хлопком гвоздомёта, только сантиметр жёлтого неонового хвоста торчал наружу. Харриет сделала вид, что не заметила. — Мне нравится твой индивидуализм. Не многие тебе это скажут. А многим он не нравится. За спиной Джера тебе не приходилось открыто сталкиваться с неодобрением твоих идеалов. Хорошо, что у тебя всё же есть клыки их отстаивать. Бедняжка Дамзел волосы на себе рвала от злости. Что она там кричала о твоих нежных отношениях с князем ЛаКруа? Политиканская повадка гладить по головке, чтобы потом выбить почву из-под ног Найнсу была хорошо знакома, и он не растерялся. Даже забавно играть в эту игру, понимая правила и отстраняясь от ситуации. — Ты спрашиваешь, что думает Дамзел или требуешь от меня объяснений? Зелёный дротик попал в край, ровно по центру белой полоски. — О, я старая женщина, не крути мне хвост. Никаких требований. — Харриет сбила бычком муху, раздражающе бьющуюся о единственную горящую лампочку. Плафон закачался и свет тревожно забегал, выхватывая обшарпанную обстановку под разными углами. — Нравится князь? Так ты не первый, кто так или иначе проникается Камариллой. — Харриет грозно подняла руку, требуя не перебивать. — Да, так это и происходит. Никто не уходит в Башню потому, что принимает её всю, уходят за кем-то харизматичным, сильным. Красивым… Открывающим двери твоей халупы с ноги, как я слышала. И какой он? Двуличная сволочь? Интриган и манипулятор? Исконный враг-вентру? Найнс не знал, как ответить. Вспомнил их первую встречу: хохмящего кудрявого гада с ямочками на щеках, раскидавшего банду каитиффов, и полезшего по строительным лесам спасать его от рассвета. Таким… не князем он больше Себастиана не видел. И запрещал себе думать о нём всё чаще. — Он нормальный. Такого комплимента Харриет не ожидала; выронила сигарету, но ухватила её, уже готовую опалить строгую чёрную юбку, и затянулась. В её карих глазах на мгновение мелькнула растерянность, но она быстро взяла себя в руки и сильнее расправила осанку. — То есть, он настолько хорош, что на откровенной лжи ты его не поймал, — протянула она сквозь пахнущий жжёной древесиной дым. — Интересно. Значит, он не откусывает охотничьи угодья, не накладывает никаких запретов, совершенно не вызывает твоего недовольства… никак и ничем. Мне кажется, ты привираешь. Не бойся, расскажи тётушке Харриет, как злой вентру теребит твой Карфаген. — Чего?! — Найнс сплющил в руке оставшиеся два дротика и отшвырнул их. Нет, гневу он не поддастся. Эта эвфемистская срань даже не значит ничего, а внутри всё взвилось желанием вышвырнуть «бабку» через окно. — Полегче со словами. — Я лишь говорю, что ты можешь мне всё рассказать без стеснения и не боясь осуждения. И ты уже говоришь. Собратьям и молодняку одно, а мне другое. «Он нормальный» — для некоторых уже больше, чем они могут принять. — По-твоему я лжец? — По-моему ты очарован. — Всё не так просто. За несколько месяцев Камарилла неслабо развернулась. Найнс пытался поговорить с Тарой и заодно нормальной Воэрман, но обе упёрлись, гневно тыча пальцем в Шабаш и Квей-джин. В их голосах слышится плохо скрытый страх. Шабашиты не просто покушались на границы, они медленно рисовали кольцо. Осмелели настолько, что провели охоту на оборотня: посвящение или игра — Найнс не разбирался, но видел, как сородичей начало потряхивать. Всплывали то странные фото, то непонятная кровь по больницам, эпидемия среди нищих и шлюх. И слухи о Геенне. В таком раскладе Себастиан оказывался меньшим из зол. Харриет не дура: прощупывает почву, ждёт, когда Найнс объявит о необходимости временного союза. Но пока не прижало, а если почистить улицы, может и не прижмёт. Харриет достала из портсигара ещё одну самокрутку: не может надышаться, кажется, и правда нервничает. — Ещё бы. Тебя князь обхаживает, а Айзека травит. Он хочет Голливуд. И Каин свидетель, если ты не поможешь, он его получит. — И чем угрожал, гарпиями? В Голливуде? Никогда такого не было… Он ничего не сделает. — Как ты можешь это знать? Может. Просто чувствует внутри. Как голод. Как приближающийся рассвет. Змеиная улыбочка эмиссара гладит Найнса против шерсти. Противно. Оскорбительно. — Он ещё не начал с Территорий. — Такой ответ подойдёт? Найнс задавил в себе все защитные рефлексы, которые Харриет хочет высмотреть. — Сейчас он не даст нам возможности устроить разборки. — С каких пор нам нужен повод? — Не нужен. Просто сейчас не время. — А ты учишься, Армандо, — медленно, почти шёпотом проговорила Харриет, глядя в мутное окно, небо за которым начало едва заметно светлеть. В её голосе промелькнула боль утраты, не трудно было догадаться, что мысли о Джереми снова всколыхнулись в её голове. Она почти перестала о нём говорить, только безуспешно пыталась сделать Павильон Дороти Чандлер настоящим Элизиумом. — Навести, пожалуйста, Айзека завтрашней ночью. Он подстригает бонсай. У-ужас. Харриет сделала последнюю затяжку и бросила самокрутку на пол. То ли она, наконец, сказала истинную причину своего появления, то ли ей надоело копаться в его голове.***
Голливуд
Пафосное кресло в пафосном кабинете. Найнс пнул его с дороги, чтобы не мешало вытаптывать ковёр. На самом деле его бесил не Айзек, а тихое шушуканье о Геенне, пропитавшее «Вкус ЛА», где он потрепал пару особенно тупых шабашитов, охотившихся рядом с Элизиумом. — Правильно ли я понял, что тебя злит наше бездействие в сравнении с Камариллой? — Айзек поёрзал в кресле и бросил взгляд на бонсай: почти лысую корягу, пострадавшую в неумелых руках. Найнс прервал его, ввалившись с чёрного входа без предупреждения как обычно. В едва освещённом кабинете из алого бархата и тёмных панелей пахло сгнившими газетами. Краской. Каким-то старьём. — Ты знаешь, как это работает. Если мы не займёмся делом, кто-то может посчитать, что «порядок», который предлагает Камарилла лучше, чем быть свободным. Ты же пересекался с ЛаКруа, знаешь, насколько этот сраный вентру может быть… убедительным. — Я не боюсь этого мальчишку и его прихлебателей. Мне плевать, что он выкинет. Пусть приходит. Я устрою ему тёплый приём, достойный Куросавы! — Приходит?! — Найнс саданут по столу кулаками. Как Айзек не видит?! — Он тебя облапошил, посадил под домашний арест! Пока ты ждёшь его здесь, он подчищает границы, бьёт по Шабашу и по нашей репутации. Сородичи, видя наше бездействие, пойдут есть с его рук. Восстановив порядок на столе, Айзек откинулся в кресле, приняв вид, будто его сейчас сфотографируют на обложку. — Я не жду. — Он постучал пальцами по губам и потёр глаза. — Я знаю о Шабаше. Они уже здесь, в Голливуде. За неделю мне принесли несколько копий снафф-фильма, и я понятия не имею, как это остановить. Диски выбрасывают на улицу без упаковки, без опознавательных знаков. — Снафф? Что это? — Записи различных зверств без спецэффектов. — А место? — Изуродовано так, что невозможно понять, где это снято. И что ещё хуже, это уже привлекло охотников. Я понимаю тебя, Найнс, у многих чешутся кулаки. Но сейчас у меня слишком много проблем. Не до Камариллы. Впрочем, не ему тыкать пальцем в Айзека, потому что Даунтаун они с Себастианом делят молча. — С охотниками я помогу, — бросил Найнс, уходя. Ему предстояла встреча с Себастианом. Нужно было скинуть обязательное приглашение, чтобы больше никогда не думать об этом долге. И не думать, что это похоже на свидание.***
Найнс довольно смеётся — Себастиан чувствует себя неуверенно на его поле. Оружие в его руках неорганичное, чужое. Между ними идёт борьба, в которой воля не может подавить кусок металла. — Собираешься из него воду выжать? — Найнс привалился к скрипнувшей металлической перегородке. — А я думал, что сородич не может стиснуть оружие так, чтобы рука начала трястись. Мне всегда это виделась преимуществом. — Я умею стрелять. — Просто мишень в глаз попала? Этот возьми, — Найнс положил на стойку спрингфилд: лёгкий, точный и надёжный, но к сожалению, не такой убойный как хотелось бы. Главное — не капризный в стрельбе. — Мне кажется, тебе идеально подойдёт. — Не люблю огнестрельное оружие. И чем это отличается от любого другого? — Любого другого?! — вызверился Найнс и яростно зажестикулировал, пытаясь вбить в белую стену невежества крупицу своих знаний. — Можно засунуть английскую королеву в мешок и получить королеву, а можно дать тебе любой другой пистолет и получить… нихрена. Да чтоб ты понимал! — Найнс перемахнул через стойку и закрыл собой мишень. — Стреляй! — Во что? — опешил Себастиан. Шок на его лице наполнил Найнса сладостной дрожью. — Догадайся. — Бросьте ваши игры, мистер Родригез. Пусть лучше кто-то другой щекочет вам нервы. — Не бойся. — Я не боюсь! — выкрикнул Себастиан. Его голос зазвенел как мелочь по металлу. — Вы хотите, чтобы я после занял ваше место? Для хвастовства? — Я могу просто попросить, мне не нужно выделываться. Давай, всего один выстрел и я решу, не окончательно ли ты безнадёжен. Смотреть в дуло не было необычной или пугающей ситуацией. Тьма, из которой ждёшь грохот, молчала. Секунда. Другая. Себастиан поджал губы, дёрнул рукой влево и выстрелил на уровне плеча. В паре сантиметров. — Это то, чего вы хотели? — А ты попал, куда целился? Себастиан моргнул и уставился на самодовольно блестящий спрингфилд. Кажется, до него начало доходить. — Разбирай, — велел Найнс с довольной улыбкой, подходя к стойке и опираясь на неё руками. Пистолет совершенно не заслуживал растерянного взгляда, которым наградил его Себастиан. — Хорошо, я покажу. Несмотря на раздражение, волнами исходившее от Себастина, он молчал и смотрел. Через какое-то время Найнс поймал себя на том, что вместо чётких инструкций или полшага отступления, чтобы рассказать о вариантах более качественного магазина, говорит о первых годах Великой депрессии. Только не о политической хрени, из которой Себастиан бы легко выкрутился, навесив ещё и своё мнение, которое — будь он проклят — является частью правды и имеет смысл. — … тогда урода-капиталиста можно было легко найти по шляпе, — Найнс заткнулся. Он болтает. Просто болтает с чёртовым князем и выкручивается, чтобы что? Не поругаться? — Шляпа. Как ограниченно, — скривился Себастиан и размеренно отбил по металлическому столу ритм кончиками пальцев: раз-два-три. — Тридцатые-сороковые… тогда в моде были федоры. — Экономика страны была в жопе, десятки миллионов людей превращались в ничтожество, а ты помнишь, как назывались грёбаные модные шляпы! — Эту «модную шляпу», как вы выразились, часто носили активистки движения суфражисток. Унисекс. Своего рода символ равноправия. — Прекрасно. Если она баллотируется, я за неё проголосую. — Найнс крутанул пистолет. — Твоя очередь. Себастиан взялся за него уверенно и даже увлечённо. Смотреть, как он перебирает детали, приносило почти физическое наслаждение. Найнс обучал новичков, в большинстве бруха, быстро приходивших в ярость, когда что-то не получалось и пытавшихся всё делать на скорость. Вдумчивость и, кровь Каина, эстетичность были редкими гостями. Себастиан, разобрав пистолет, тут же начал его собирать. Закончив, он с сомнением посмотрел на повисшую как хер пружину. — Вы шутите как мой старший брат. Ве́рхом и концом его розыгрышей стала мышеловка в коробке для печенья. За сломанные пальцы бельгийского посла его крайне жестоко высекли. А через две недели он умер. Найнс заржал. Даже историю о семье Себастиан умудрился подать как угрозу. — Она напрашивалась, — он прокатил по столу втулку. — От чего умер? Заражение? — Нет. Отец застукал его в комнате моей сестры ночью, и он пытался сбежать через окно. Весьма неудачно. — А что в той комнате забыл твой старик? — Я не спрашивал, — с вежливой улыбкой ответил Себастиан и положил пистолет на стол. — Безнадёжен? Найнс накрыл его руку своей и почувствовал жар, превышающий обычную человеческую температуру. Айзек кретин, вот у кого кулаки чешутся, и неизвестно какими силами ещё не случилось бойни. — Нет. Не безнадёжен. Ты просто дурак: ради видимости хернёй страдаешь, вместо того чтобы сказать мне что случилось. Верхняя губа Себастиана дёрнулась, чуть меньше выдержки и он бы оскалился, но всё равно его пробирает с первого тычка. А значит то, что его точит, может быть очень серьёзно. Себастиан едва открыл рот, чтобы ответить и тут же стиснул зубы до выступивших желваков. Поймать его мечущийся взгляд было невозможно. В повисшей тишине проступили отдалённые звуки работающего телевизора и звон цепочек, которыми крепили стволы к решётке. Владелец стрельбища честно отбивал свои баксы, говоря всем, что помещение снято на всю ночь. Даже если никто не стреляет. Разумно было бы сейчас свинтить, а не выспрашивать проблем на голову, но что-то тащило Найнса к Себастиану гарпуном. Так хотелось спорить с ним, орать, тормошить до звериного блеска в глазах. Как на гвалте, только для них двоих. Найнс до рези под кожей хочет того Себастиана: того говнюка, которого он принял за бруха; того, кто не молчит и не следит за словами. — Это личное дело, мистер Родригез, с которым я справлюсь сам. Найнс ухмыляется, гладит огненную кожу. Себастиан — как князь — отшлифовывается с каждой ночью в нечто неправильное, противоестественное. Но всё ещё можно стряхнуть камарильскую пыль. Если постараться. — Враньё. На «дело» ты бы уже ушёл. — Найнс тянет носом запах порошка от опостылевшей уже тройки Себастиана и странную смесь запахов, будто перец и сено от его волос. — А ты здесь… Значит, всё очень плохо. В последнее время ты насел на Шабаш, а терпилами эти уроды никогда не были. Они ударили по кому-то близкому тебе. Кому-то, кого труднее всего было бы достать и чья потеря тебя ослепит. Носферату. То же самое они сейчас делают в Голливуде. — Вы очень проницательны. Надеюсь, это вас достаточно удовлетворит на сегодня. Себастиан попытался уйти, но Найнс вернул его на место и встретил удивлённый взгляд. — Это не всё. Мы говорим о Шабаше. Что они сделали, чтобы тебя достать? — Вы не уймётесь, верно? Найнс покачал головой и позволил притянуть себя за цепочки вплотную. Жар шёл не только от рук Себастиана, его кожа оставалась мертвенно-белой, но будто горела, как и глаза, в которых полыхал едва контролируемый гнев. Только понимание, что к этой ситуации Найнс не имеет никакого отношения позволяла сохранять рассудок и не бузить. — Я рас-скажу. Раз вы настаиваете. Пару ночей назад мне прислали посылку с дисками. Сорок носителей с разными подписями. «Нога – солнечный фритюр», «Куда сунуть осиновый кол?», «Художественное вытягивание и нарезка», «Высокий тон – мольбы (избранное)». Мне продолжать? Найнс кивнул. Чуял, что ко всему этому должна прилагаться отвратительная издёвка, которая и доводит Себастиана. — В коробке так же находилась урна с прахом. Я не могу быть уверен, что это останки Густаво пока не посмотрю все записи. Я не знаю, записана ли его окончательная смерть. Может, он всё ещё в лапах шабашитов… — Что от него осталось, — отрубил Найнс глупую вредоносную надежду. — Это не имеет значения! — зарычал Себастиан, оттолкнув Найнса к дальней стене с убогими фотографиями жиртрестов с ружьями. — Я воздам Густаво последние почести и заставлю Шабаш заплатить за их зверства! Я выжгу их логова и выставлю каждого на солнце! Буду гнать их ночью и поставлю десятки гулей сносить экскаваторами их убежища днём! А если кому-то из этих тварей посчастливится сохранить не-жизнь… — Не посчастливится. Уверен, Гэри поможет отыскать каждого, кто в этом замешан. — Гэри?! — Себастиан не по-княжески фыркнул и запрыгнул на перегородку. — Он продаст меня при первой возможности. Подозреваю, что репутационные потери его заботят куда меньше вас. Как вы внушительно крутили оружием перед носом моего приёмного чайлда и утверждали, что единственное подходящее мне место — это урна. — Это возмутило его? Не переживай, я имел в виду не мусорку, а… специализированную урну. Может, я даже накрою её шляпой и поставлю на полку. Найнс смотрел на Себастиана, прикрыв глаза — тот нервно улыбался, его чуть попустило наконец… — Ваши угрозы, мистер Родригез, для меня сродни признаниям. Если когда-нибудь у меня окажется урна с вашим прахом, я доложу её до верха бриллиантами на каждое ваше обещание меня убить. — Хочешь вывести меня? Не выйдет. — Разумеется. Мы ведь ещё не дошли до вашей гениальной идеи «подарить» мне Комптон, чтобы я забыл о Голливуде. Думали, я не знаю? — Комптон — хорошее предложение. Обсуждение которого Найнс хотел перенести во «Вкус». Деловая, исключительно деловая встреча. Ещё одна. А теперь придумывать новый повод! — Зачем он мне, если ваш Эдвард Вуд скоро потеряет своё баронство? Обоих его никчёмных чайлдов осаждают охотники, кладбище заполонили зомби, а по улицам разбросаны снафф-фильмы. А может и хорошо, что они обсудят это наедине. Разведка у Камариллы что надо, даже завидно. Найнс прошёлся ногтями по щетине. Опять скатились в политику. Интересно, кто такой Эдвард Вуд? Должно быть весьма оскорбительно. — Думаешь, Айзек придёт к тебе на поклон? Этого не будет. — Если он станет тянуть время и ничего не делать, то уже вы получите запись от Шабаша. И Голливуд, забитый монстрами, не уважающими ни одну Традицию, сохраняющую наши не-жизни. — Зачем тебе Голливуд? Только не ври. Про то, как налажал Айзек, я уже понял. — От политики выжженной земли проиграем мы все. К тому же, вы забываете, что так же это территория клана Носферату. — Себастиан замолчал и строго свёл брови. — Что смешного? — Я только что понял, что мы не единственные, кто мирно делят домен. Ладно, давай уже придём куда-нибудь. Голливуд останется анархским. Но если поможешь выгнать шабашитов, я уговорю Айзека позволить тебе откусить кусок. — Себастиан заинтересованно вскинулся, из-за чего Найнс уточнил: — Маленький кусок. Одно здание под Эллизиум. Без прослушки, рекрутёрства и прочего. Нейтральная территория для всех. — Это очень-очень маленький… даже крошечный кусок. Разве что… Asp Hole. Как благодарность. — Нет. — No vacancy? — Нет. Ты хочешь унизить Айзека, отобрав его собственность. На это он не пойдёт. Чёрт, мне не нужен ваш Куросава на улицах. Хватит. Я знаю, что ты и такой вариант просчитал и просто бесишь меня. — Попытаться стоило, — тихо усмехнулся Себастиан, его голос стал бархатным и лёгким, мурчащим прямо Найнсу в уши. — В моём клане не терпят тех, кто мыслит мелко. Cavoletti Cafe. Моё последнее предложение. Ага, как же. Наверняка единственное и было. — Ладно. Но вздумаешь дурить, я на тебя Дамзел повешу. Словарный запас пополнить. Вызови такси. — Такси? Зачем? — Досмотрим твою новую коллекцию дисков и придумаем, что подарить Шабашу в ответ. Что-то. Очень. Смертельное. Найнс хочет увидеть всё своими глазами и заставит виновных заплатить за попытки довести Себастиана до психоза.