Сборник от А до Я

Приглушенный свет, почти пустой зал маленькой комнатки, предрассветная заря пробивается в единственное маленькое окошко подвального помещения, и тихие нотки местного радио за барной стойкой создавали атмосферу бесконечного одиночества. Самое то под конец рабочей недели, особенно когда можешь себе позволить пропить абсолютно всю ночь. Голова уже мало что соображала, тело распласталось на деревянной поверхности бесформенной амёбой, зато улыбка была впечатляющей: от ухо до уха, особенно эффектно выделялся болезненный румянец и туманный взгляд, что смотрел точно сквозь стену. Бармен только тихо постанывал, ведь его ставка давно кончилась, а закрытие было и того раньше. В его обязанности входило только напивать посетителей, а не разбираться в их личной жизни, но почему-то он всё ещё здесь и слушает идиотку-посетителя о её беспросветной печали и вечной, а точнее, недельной изоляции в квартире с самой собой. Разумеется никто несчастную взаперти не держал, и это было её собственное решение, но также никто не запрещал ей ныть о том, как же трудна эта человеческая жизнь, особенно когда твой козёл уехал в командировку с какой-то коровой из другого отдела. А между козлом и коровой, к слову говоря, никогда ничего путного не выходило, об этом даже генетика говорит, так что пусть эта ходячая говядина прикроет свою огромную варежку на её рогатого скота! Такие речевые обороты внушали немой ужас, в последний раз бармен такое слышал только на день студента, когда весь филологический притопал в его заведение уже подвыпившим. Конечно, там и физики с химиками были, но у них со словесными оскорблениями было туговато, особенно после шестого бокала чистого спирта. Сама девчонка была симпатичной: длинные светлые волосы, большие голубые глаза и пухлые алые губки, но выглядит всё равно невинно и немного по-детски, наверно розовая маечка с божьей коровкой сыграла свою роль. Но что-что, пить она точно не умела и вряд ли когда-нибудь употребляла что-то крепче газировки. Будто разлука с каким-то парнем в пару недель действительно могла её заставить запить горе кружкой другой. Странно всё это, неправильно. Такие девушки должны жизни радоваться, а не пропивать её. — Иди уже домой, нечего тут торчать, — Снова ворчит бармен, совершенно не понимая как выходить из этой ситуации. — Вместо того, что бы напиваться и убиваться, возьми и порви с этим парнем, сразу станет проще, я тебе как эксперт по токсичным отношениям говорю. Девушка в первые секунды лишь промычала что-то непонятное, но затем встрепенулась, аки птенец, резко помотала головой, сильно хмурясь. Даже губки надула в протест, подняв свои голубые очи на человека напротив. — Я не убиваюсь! И тем более не напиваюсь! — наверно, ей казалось, что звучит она очень уверенно, а главное понятно для собеседника, но её речь давно перешла в разряд: «разбери слова по первым и последним буквам» — Ты выпила больше, чем алкашня за неделю, — авторитетно сообщил бармен, тактично отодвигая рюмку от рук посетительницы. — мы давно закрыты, пора бы собирать свои конечности и выходить за дверь. Но девушка будто не слышала его, но к алкоголю уже не тянулась, только мычала и хныкала, протирая стол своим лицом. Похоже, если она и уйдёт отсюда, то только на чужом горбу. И им, скорее всего, будет, именно бедный бармен, что лишь хотел вернуться домой. И как же странно было видеть эту девушку снова. И даже не через неделю, месяц, а на следующий же день, после её полного морального разложения под напором алкоголя. Даже сложно представить как долго она страдала после похмелья. И она всё равно вернулась. — У тебя депрессия или что там прописывают в диагнозах пьющим девушкам? Блондинка так широко распахнула глаза, что чёрные зрачки казались почти крошечными. Но уходить она не собиралась, наоборот, села на то самое место, где сидела вчера и буквально таращилась на бармена. — Во всех барах принято оскорблять клиентов? — В баре главный бармен, если хочешь выпить — будь добр, не напрягай того, кто тебе наливает. — довольно настойчиво сказал мужчина, доливая пива клиенту с другой стороны, — а ты нарушала всё вышесказанное и вынудила выносить твою тушку на улицу и запихнуть в первое же такси, так ещё смеешь снова сюда соваться. На подобную жестокую истину ответа не последовала. Блондинка встала, развернулась и вышла. И вот казалось, всё, полное завершение, но не прошло и получаса, как она вернулась на то же место, с которого встала, а в руках был магазинный пакетик. На её появление бармен уже предпочёл не реагировать. Наступило молчание, бармен отвернулся к следующему клиенту, пока девчонка что-то усиленно думала, потягивая гранатовый сок из трубочки — о хорошем алкоголе можно пока забыть, мужчина свои слова полностью подтверждает действиями. Так она просидела добрые два часа, пока работник заведения обслуживал клиентов и иногда бросал на неё подозрительные взгляды. И совершенно не ясно чем думает данная представительная прекрасного пола, пока сверлит чужую спину взглядом. Когда стрелка часов доползла до одиннадцати часов вечера, до сих пор молчавшая клиентка подала голос, подзывая бармена к себе. Тот сначала специально не реагировал, но она была настойчивой, да и воздействие на больные уши хотелось как можно скорее прекратить. Когда он всё же к ней обернулся, в его руках тут же материализовался шоколад в розовой упаковке из такого самого пакетика, расплата за напитки и тихое: «простите за вчерашнее», а блондинка вышла из бара, помахав ручкой на прощание. Такого цирка не видали давно. *** — Виноградной сок постоянной клиентке в двойном размере, будь благодарна, — Тони язвительно придвинул пивную кружку с темно-бордовой жидкостью к девушке, наблюдая, как она дует губки на его очередную выходку. С их знакомства он так и не налил ей что-то крепче яблочного сидра. Это не хило било по её гордости, особенно учитывая то, как она изо всех старалась исправить свой промах в самый первый день их знакомства. — Плачу шоколадом, не благодари, — и с невозмутимым видом протягивает ему плитку шоколада. Опять. Каждый её визит — это плитка шоколада, девать уже некуда. Лучше бы дарила своему ненаглядному, из-за которого ему приходится хотя бы в раз месяц выслушивать какие мужики козлы и подлецы, ведь он забыл (о, ужас!) про их годовщину. Терпение тому несчастному явно не занимать, если он уживается с подобной язвой. Пусть это язва иногда и представляет собой олицетворение слов «очарование» и «милашка». — Предпочитаю деньги, но спасибо, — привычно отшучивается бармен, засовывая подарок под стол, где лежали и многие другие, — ну, что там у тебя на работе? Терапия даёт свои плоды? Девушка зло сузила глаза, хлебая сок из огромной стеклянной кружки. Юной психологине, на удивление, очень сложно адаптироваться в женском коллективе. Потому-то она и пошла когда-то давно запивать горе в одно лицо, а не бегала по подругам, жалуясь на своего рогатого и противного. А зато к нему прицепилась как клещ, говорит «сразу видно, что вы человек хороший». Только Тони каждый раз с утра в зеркале наблюдал лишь измученного и противного взрослого, «хорошего человека» что-то не заметно. Наверно, у девчушки серьёзные проблемы с наличием друзей. — Да какой там, тут хоть убейся, всё одно — сегмент не тот, дальше работы темы не заходят, а я не настолько стара, чтобы обсуждать цены на бананы и детское питание, — бурчит блондинка, протягивая пустую кружку, — может, хотя бы в это раз нальёшь мне пива? Сегодня мой приезжает, сделай исключение. — А может и не в это раз, — смеётся мужчина, доливая уже сидр, — обойдёшься и этим, маленькая пьяньчуга. Она снова дуется, но больше в шутку, чем серьёзно. Наверно, уже смирилась с титулом «вечно трезвый». Зато от напитка не отказывается, губки облизывает от сладкого послевкусия. — Ты плохой друг, Тони. Самый ужасный, что у меня был. — Я и не собирался в друзья тебе набиваться, пиявка. — хмыкает бармен, скрещивая руки на груди, — Если пошла такая песня, топай уже к себе, иначе пропустишь чёрта своего. *** Входная дверь открывается с тихим скрипом. Девушка старается не шуметь на ночь глядя, с учётом того, что она слишком задержалась в баре. Но в коридоре её уже ждала пронзительные золотые глаза. Что человек, что демон — пугает до мурашек. И ухмылка эта, вроде и насмехается, а вроде и осуждает. Скрещенные руки на груди отбивали секунды, взглядом показывает на соседнюю стену с часами, мол: «время видела?». И ей нечего сказать в оправдание, улыбается неловко, снимает ботинки и медленно подходит ближе. Смотрит с вопрошанием, ей вот очень-очень стыдно, честно-честно. Он закатывает глаза и затягивает жену в нежные теплые объятия. Она прижимается к широкой груди и почти пускает слезу, так сильно она хотела его увидеть все прошлые недели. — Без тебя так пусто дома, — шепчет парень, пропуская пшеничные локоны сквозь пальцы. Теперь ему проще дышать, сердце наконец-то налаживает свой ритм. — Это ты решил уехать на такой долгий срок, — бурчит, потому что действительно обидно, её оставили одну, в большом доме, где ждут только холодные стены и пустая кровать. — Знаешь как непросто мне пришлось? Даже друзей позвать не могу… «Потому что их уже нет». — Тони уже не друг? — он насмехается. Ревность чистой воды, но не специально, просто где-то в черепушке противный жучек жужжит. — Друг. Я вас обязательно познакомлю. Как раз Кабале увидишь, она такой красавицей стала… Целует нежно в лоб, щеки и нос, потому что она вечно краснеет и сразу теряется, хотя прошло уже долгое время, как они живут вместе. И не может не расцеловать эти яркие алые губки, которые тают под ним, сама девушка расплывается в его руках. — Всё потом, сейчас я хочу только спать. Раф кивает, сжимает его ладонь и тянет в комнату, потому что так правильно, потому что он наконец-то с ней.