💕💕💕
Тэхён устало вздыхает, когда выходит из своей комнаты, прикрыв панельную дверь, прежде чем свериться со временем на циферблате смартфона в собственной руке. И убедившись в том, что времени до сна ещё достаточно — только девять часов вечера — парень со спокойной душой направляется в гостиную, дабы разнообразить цикл лежаний в кровати чем-то другим, например, диваном. Потому Тэхён присаживается на мягкую софу, на долю секунды прикрывает веки и включает телефон, следом вводя пароль и нажимая на мессенджер, чтобы проверить последние чаты своей группы, где оказывается обычный бред. И зарывшись пальцами в мягкие пряди, парень со скучающим видом пролистывает все сообщения, даже не пытаясь вчитаться в них, ведь не видит в этом элементарного смысла. Чонгук, положив последний продукт в холодильник, аккуратно складывает пакет в небольшой квадратик, а следом кладет его в тумбочку, достаточно тихо её закрывая и поворачиваясь в сторону гостиной. Скребущие мысли о том, что надо поговорить, не давали никакого покоя, и Чонгук понимал, что молчать сейчас — глупо, причем если посмотреть со всех сторон, как и ждать от Тэхёна первого шага — идиотизм. Сейчас вина полностью лежит на чонгуковых плечах, потому именно ему следует начать этот разговор и объяснить своё некое отстраненное поведение в супермаркете, да и на публике в целом, сразу сказав о том, что он слишком часто думает об общественном мнении, а потому не может позволить себе слишком близкого контакта с партнером. Потому младший делает глубокий вдох, спокойно выдыхает, а затем смело направляется в комнату, где находился Тэхён, тихо подойдя к светлому дивану и нежно зарывшись пальцами в чужие волосы, как бы осведомляя хёна о собственном присутствии. Тэхён практически сразу откладывает мобильник в сторону, когда Чонгук оказывается в комнате, что заставляет его обратить всё своё внимание только на одного человека, на которого обиды сильной нет, как может показаться со стороны. Конечно, разговаривать Тэхён не очень хочет из-за собственной сонливости, ведь во время такого состояния всегда плохо соображает. Впрочем, рядом с ним сидит Чонгук, поэтому парень буквально заставляет себя оттолкнуть всяческое желание лечь в постель, ставя локоть на подлокотник софы, дабы подпереть голову раскрытой ладонью. Брюнет пальцами свободной руки трёт глаза, а затем касается запястья Чонгука, чтобы перехватить чужую ладонь своей: каким бы приятным массажирующее прикосновение не казалось, оно вызывает у Тэхёна только большее желание уснуть, что сейчас является чем-то неуместным. — Тэхён-а, — почти шепотом зовёт брюнета Чонгук и слегка наклоняет голову вбок, надеясь рассмотреть чужое выражение лица и увидеть хороший настрой на нормальный разговор, а не недовольную обиженную моську из ряда: «всё, я больше с тобой не разговариваю, и слушать тебя не собираюсь». — Всё в порядке? — совсем осторожно интересуется шатен, начиная мягко массировать чужую кожу головы, уже мысленно ненавидя себя за такую неуверенность, появляющуюся тогда, когда парень находится в толпе незнакомых или даже знакомых людей: Тэхёну явно было такое не по нраву — это читалось в его глазах ещё тогда, когда парни находились в супермаркете. — Да, — одними губами произносит юноша и легко кивает, прежде чем поднять на Чонгука взгляд с едва заметной улыбкой на сухих губах. Шатен слегка недовольно хмурит брови и отводит взгляд куда-то в сторону, на секунду сплетая собственные пальцы с чужими, а следом, обходя диван, присаживаясь на него, принимая позу по-турецки, снова беря парня за руку и так же обхватывая вторую: ну конечно, как ещё хён мог ответить. Чонгук почему-то предугадывал такой исход событий, мол, Ким даже и не вспомнит о той ситуации в магазине, однако всё равно чувствовал ответственность за то, что должен был сказать всё, как есть, объясниться и поговорить на эту тему, чтобы хён не надумал себе лишнего. Просто парень не хотел давать Тэхёну повода сомневаться в собственной любви к нему; не хотел, чтобы Тэхён страдал из-за того, что Чонгук не уделяет ему достаточно времени или отстраняется, показывая явную неприязнь ко всему близкому контакту или что-то в этом роде; не хотел, чтобы Тэхён думал, что Чонгук остыл к нему, пусть с начала их отношений даже месяца не прошло. Что, если это было ошибкой? И тут же выбрасывая этот гнилой вопрос из головы, младший еле заметно мотает головой, а затем поднимает на хёна беспокойный взгляд, искренне пытаясь собрать все свои мысли в кучу, чтобы наконец произнести что-либо и расставить все точки над «i». Тэхён задумчиво склоняется голову вбок, всматриваясь в черты лица перед собой с необъяснимой внимательностью и безграничной влюблённостью, которая никуда просто-напросто не исчезает, ведь смотрит парень прямо сейчас именно на Чонгука, что вызывает самый настоящий шторм в груди. И пускай прямо сейчас тот пытается начать серьёзный разговор — по крайней мере, именно этот вывод получается сделать Тэхёну из-за задумчивости шатена — сердце всё равно продолжает трепетать, что непроизвольно вызывает самую влюблённую улыбку на малиновых губах. Потому ирисы цвета карамели Тэхён отвести от тёмных никак не может, ласково поглаживая большими пальцами мягкую кожу тыльной стороны несколько шероховатых на ощупь ладоней. Он принимается внимательно слушать Чонгука, пока сам пододвигается немного ближе, головой облокачивается на спинку дивана, иногда опуская взгляд на сплетённые руки. Почему-то вся обстановка вызывает самое настоящее расслабление глубоко в груди, что немного напоминает Тэхёну о том самом ощущении, когда удаётся отыскать наиболее комфортную позу для сна после долгих бессонных ночей. — Тэхён, я… — особо чувственно сжимая чужие руки в своих, начинает Чонгук и, вроде расслабившись, спокойно продолжает: — Тогда в магазине. Ты хотел поцеловать меня, но я отстранился и… Прости меня, — короткая пауза. — Наверное, нужно было сказать сразу — я просто не могу показывать отношения на публику. Весь этот близкий контакт, который говорит о том, что мы — пара… Я стараюсь его избегать, — буквально выдавливая из себя каждое слово, произносит шатен и даже не поднимает на Тэхёна глаз, потому что буквально сгорает от стыда, держа темно-карие омуты, в которых плескается вина и неловкость, в районе сплетённых вместе рук и чужой груди. И стоит Чонгуку закончить, парень времени не тянет: выпускает собственные руки из чужих, а следом обвивает чонгукову талию и прижимается щекой к медленно вздымающейся груди, тем самым вызывая у младшего безоговорочное умиление и чувство легкой эйфории, потому что такая комфортная и теплая атмосфера вокруг вперемешку с присутствием любимого человека действительно расслабляет, что ни говори, и Чонгук спокойной выдыхает, прекрасно понимая, что Ким не так уж сильно и обижен и переживать настолько сильно не стоит, пусть парень и продолжает винить себя в своей неловкости. Однако Тэхён всё равно совсем скоро отстраняется, укладывает ладонь на сгиб чужой шеи, а следом поднимает карамельные ирисы на Чонгука, прежде чем губами прижаться к чужим и ласково смять их собственными, пока у младшего мороз пробегается по коже, больше от неожиданного сближения, нежели от чего-либо ещё. — Мне кажется, это несправедливо, — млея от каждого прикосновения и буквально тая, словно лед, возражает Чон, скользя узловатыми пальцами вдоль тэхёновой груди и останавливаясь ими на шее. — Как насчёт перефразировки? — поднимая к чужой шее и вторую руку, щебечет Чон, расплываясь в несколько пошловатой улыбке, медленно опуская взгляд на тэхёновы губы. — Просто скажи мне «да», и мы решим все наши проблемы, — занижая собственный баритон, шепчет Чонгук и мягко касается чужих губ, сминая их в медленном и чувственном поцелуе, слегка наклоняя голову вбок для большего удобства, аккуратно опуская руку на тэхёнову талию, при этом получая неимоверное удовольствие от каждой замеченной детали и неосознанной реакции на достаточно примитивные для парочки действия, но такие до одури сладостные, что всё в груди сжимается, а сердце буквально пропускает удар, отдаваемый особо ощутимой пульсацией по всем кровеносным сосудам.💕💕💕
С последнего разговора с Чонгуком насчёт малоприятной ситуации в супермаркете проходит ровным счётом недели две. За это время многое не изменяется, что временами заставляет Тэхёна сомневаться по поводу многих вещей, которые по большей части касаются собственного обещания и самого Чонгука. Всё-таки, как бы парень не старался поговорить и разъяснить многие аспекты возлюбленному, они всё равно склонялись к раннему этапу: Чонгук просто не мог позволить себе что-то больше, кроме обычных объятий. И пускай это заставляет Тэхёна расстраиваться, он не позволяет себе сорваться или высказаться младшему, ведь считает это определённо чем-то неправильным. По крайней мере, потому что Чонгук является его самым близким и самым любимым человеком, которого потерять из-за каких-то глупых ссор не хочется от слова «совсем». Таким образом, проходит ещё несколько дней, за которые оба обещают провести время вместе в каком-нибудь Торговом Центре, а затем отправиться в сквер поближе к дому, чтобы успеть освежиться вечерним воздухом и быстро добраться до квартиры. И день проходит на удивление изумительно: Тэхён буквально светится, когда прогуливается по асфальтированной дорожке, освещённой только уличными желтоватыми фонарями, крепко переплетя пальцы с узловатыми. Его даже не смущает морозный вечер, из-за которого фаланги начинают понемногу замерзать, отчего костяшки постепенно покрываются рдеющей краской. Тэхён просто продолжает болтать с Чонгуком ни о чём, рассказывая что-то из университета и делясь с ним последними новостями из собственной жизни, пока младший заворожённо его слушает, потому что любит делать это, а наблюдать за таким Тэхёном — просто обожает. Он эмоционально жестикулирует, не смея отпустить ладони возлюбленного. Начинает уже казаться, что свидания лучше этого у Тэхёна никогда не было и не будет, но Чонгук внезапно отбирает свою руку из чужой, вводя брюнета в полное непонимание. И стоит ему взглянуть на младшего, как он видит какую-то компанию молодых людей, с которыми Чонгук вскоре здоровается и легко каждому улыбается, говоря привычное: «какая встреча, так давно не виделись, ты куда пропал» и так далее. Подобное заставляет Тэхёна нахмуриться от обиды, что поселяется глубоко в груди, вынуждая юношу остановиться позади возлюбленного, который, попрощавшись со знакомыми, принимается шагать дальше, как ни в чём не бывало. — Ты меня что, стесняешься? — Тэхён опускает взгляд на асфальтированную дорожку под ногами, слабо пинает мелкие камушки под подошвой кед и медленно засовывает руки в карманы, перебирая меж пальцами атласный подклад. Чонгук замирает на месте, словно статуя, пусть всего и на секунду, когда до него доходит смысл заданного вопроса, а Тэхёна рядом в этот момент даже не оказывается. Младший разворачивается к брюнету достаточно осторожно, пока в глазах его читается немой вопрос, а плохое предчувствие закрадывается прямо под сердечную мышцу, явно не предвещая ничего хорошего: складывалось впечатление, словно Чонгук довёл хёна до точки невозврата, пусть и верить в это Гук совсем не хотел, однако вопрос говорил сам за себя — Тэхёну было неприятно, и учитывая то, что до встречи с парнями он буквально светился от счастья, словно солнце ранним утром, а сейчас вдруг поник, вывод можно было сделать лишь один. — Т-тэхён, что ты такое говоришь? — не веря собственным ушам, задаёт риторический вопрос шатен и делает шаг вперед, быстро уменьшая расстояние между парнями, дабы прочитать всё на тэхёновом лице. — Пожалуйста, не говори ерунды. Я не могу стесняться тебя, — выдаёт голую правду парень и аккуратно берет Кима за руку, неуверенно поджимая губы в тонкую линию. Тэхён с долей неуверенности поднимает взгляд на Чонгука, очертания лица которого кажутся нечёткими из-за уличного освещения в довольно-таки тёмном сквере. Во рту внезапно собирается слюна с привкусом горечи, что заставляет парня гулко сглотнуть и осторожно отобрать свою руку из чужой, дабы вновь сунуть её в карман. Холодный ветер ерошит тёмно-каштановые волосы, предавая им некий золотистый блеск, пока чёлка с кучерявыми прядями прячет взгляд карамельных глаз, что смотрят куда угодно, но не на Чонгука. Тэхён просто позволить себе взглянуть на горячо любимого человека не может, потому что внезапное чувство обиды окутывает его, словно безудержное пламя. — Говоришь одно — делаешь другое, — тихо произносит Тэхён и облизывает обветренные губы. — Я не понимаю, как я могу помочь тебе, если ты сам не делаешь первый шаг… — на выдохе добавляет он, всё-таки взглянув на Чонгука, — и это меня пугает больше всего. Чонгук, теперь уже точно убеждаясь в том, что ссоры не миновать, медленно выдыхает и, честно говоря, даже не обращает внимания на ветер и легкий мороз, пробегающий по коже. И даже несмотря на холод, парень физически не может засунуть руки в карманы, как это сделал, например, Тэхён, потому что просто-напросто чувствует себя виноватым, из-за чего прежнее расслабление и покой покидают его тело, пока еле заметная дрожь на кончиках пальцев, которую можно было приписать к погоде, явно говорит о том, что Чон начинает нервничать. Будто он сам не знает, что виноват. Чонгук правда был бы рад наплевать на это всё: перестать принимать всё настолько близко к сердцу, боясь осуждения со стороны окружающих людей и, тем более, знакомых. И дело было не в самом Тэхёне — нет, совсем не в нем. Дело было только в Чонгуке и его поистине неприятном восприятии и отношении ко всему происходящему. Да, младший был не уверен в себе; он боялся того, что кто-то посмотрит на него с циничностью и осуждением, кто-то отвернется, узнав о том, что он встречается с парнем, а кто-то открыто выразит свою ненависть, обозвав самым последними словами, потому он просто не мог против себя. — Да, я виноват, — соглашается Чон, неосознанно превращая ладони в кулаки, опуская взгляд куда-то на асфальт. — Я правда хочу сделать первый шаг, хочу побороть это в себе, но каждый раз останавливаюсь, потому что… — Чонгук уж хочет было продолжить, однако что-то заставляет его остановиться и тяжело вздохнуть из-за понимания того, что звучит он прямо сейчас до одури жалко. — Я просто не могу. Тэхён, не думай ничего такого, я правда люблю тебя, и ты это знаешь, просто… Это сложно. Завязавшаяся тишина начинает буквально барабанить по вискам, что заставляет Тэхёна непроизвольно поёжиться из-за ноябрьского холода и поднять взгляд на задумчивого Чонгука из-под чёлки. Внезапное осознание того, что Тэхён может знать о своём самом близком и самом дорогом человека ничего, ударяет прямо под дых, когда карамельным омутам удаётся увидеть такого растерянного и в то же время погруженного в раздумья юношу. И поджав губы в аккуратный бантик, Тэхён выдыхает, пока клубы пара растворяются в воздухе. «Это так глупо», — вдруг ловит себя на мысли тот, ведь заставляет Чонгука прямо сейчас нервничать и чувствовать себя настолько отвратительно и дискомфортно. Это кажется даже глупым, потому что Тэхён на протяжении стольких лет пытается оставаться на его стороне: всегда поддерживает и приободряет, всегда помогает и всегда заботиться. Однако их разговор прямо сейчас похож на то, что можно охарактеризовать как… предательство? Или Тэхён слишком строг к себе? — Я так устал, — едва слышно выдыхает он и поднимает нечитаемый взгляд на Чонгука, после чего торопливо вытирает тыльной стороной ладони глаза заслезившиеся то ли из-за погоды морозной, то ли из-за безумного чувства в груди, что разрывает его на части, ведь настолько сильно хочется прикоснуться к замерзшим щекам и успокоить, как и расставить все точки над «i». — Прямо сейчас мне так хочется, чтобы ты поцеловал меня… Но я ведь понимаю, что ты не можешь, — слишком грустно усмехается Тэхён и отфутболивает мелкий камушек в сторону, опустив взгляд в пол. — Ты слишком чувствительный и добрый человек, поэтому ты заботишься о многих, но самого важного никогда не видишь, — тихо шмыгает он и поджимает губы, слегка покрасневшие, в линию тонкую. — Я не говорю тебе находиться со мной двадцать четыре на семь, но я прошу тебя подумать, для кого ты страдаешь? Для людей, которые не могут принять тебя настоящего? Ты называешь их друзьями, но поступают ли так друзья? — Нет, Тэхён, ты не понимаешь, — необъяснимо резко раздражаясь, произносит Чонгук, на какую-то долю секунды закрывая лицо руками, ощущая при этом то, насколько ледяные у парня сейчас ладони и насколько ему на это плевать. — Дело не в людях вокруг. Дело не в том, как они смотрят, а в том, как я это воспринимаю, — не имея никакого желания ворошить прошлое, пытается объясниться Чонгук, но решает всё же рассказать конкретнее, что он имеет в виду. — Я не помню… не знаю, говорил ли, но у меня было строгое воспитание в семье. С самого детства к моей личности были приплетены правила, за нарушение которых… — Чонгук ненадолго замолкает и прикрывает глаза, потому что, откровенно говоря, не хочет вспоминать своё детство. Конечно, родители не били его, пусть и были исключения, но довольно часто наказывали, что не отпечаталось в чонгуковом сердце, как «хорошее воспоминание из прошлого». На самом деле, он был бы рад просто-напросто позабыть всё на свете, лишь бы выкинуть из головы родительский дом, собственного брата и ту жизнь, которая совсем не вызывала восторга. — Я был человеком, который боялся оступиться; боялся сделать что-то по-своему, а потому строго следовал правилам, потому что знал, что будет плохо, если кто-то вдруг заметит не состыковки. Всё началось ещё тогда. Я просто не могу чувствовать себя спокойно и делать, что мне вздумается. Я всегда был сдержанным, тихим, пусть и друзья, а в особенности — ты, изменили меня со временем. Я стал становиться более эмоциональным, хоть это было под запретом, потому что я парень; начал открываться людям, хоть и с большим трудом, пусть меня и приучили держать всё в себе, — надеясь на то, что Тэхён всё правильно поймет, продолжает Чонгук, но невольно ловит себя на мысли, что выглядит сейчас, как сумасшедший, со своим бредом в голове. — И все эти правила, к которым я прикован намертво, не позволяют мне сделать так, как я хочу. — Ты думаешь, я не старался? Думаешь, не пытался внедрить себе в голову, что родителей нет рядом, они не контролируют каждое мое действие, а потому я могу вдохнуть полной грудью? — направляя серьёзный взгляд на Тэхёна, задаёт риторический вопрос Чонгук, однако тут же смягчает собственный настрой, потому что осознает, что виноват, а значит, не имеет права напрягать хёна сейчас, использовав только необходимое раскаяние без доли злости или что-то в этом духе. — Я изменюсь, я обещаю, — накрывая сердце ладонью, будто просит о чем-то хёна Чонгук, всем своим видом излучая беспокойство. — В клочья себя разорву, но изменюсь, даю слово, только… — Люди не меняются, — несколько сухо произносит Тэхён, что заставляет его посмотреть на Чонгука и нервно облизать губы, прежде чем оступиться на шаг назад. Тэхён делает глубокий вдох морозного воздуха, позволяет себе успокоиться, потому что беспричинное желание расплакаться заставляет его растеряться в собственных словах, тем самым не давая соображать. А прямо сейчас ему хочется больше всего на свете разобраться и наконец-то поговорить, несмотря на холод вокруг, несмотря на темноту и полупустой сквер, что излучает сейчас только одиночество и страх. — Я не понимаю, что я должен сделать и сказать, чтобы помочь тебе, — шмыгает покрасневшим носом парень, пряча взгляд карамельных ирисов под чёлкой. — Ты говоришь о каких-то правилах, — растерянно пожимает плечами Тэхён и облизывает губы, — но так ли всё на самом деле? Ты противоречишь самому себе, ведь полюбить ты меня смог, но что теперь? Думаешь, чувства других, мои чувства, это какой-то пустяк? — он разводит руками в стороны, окидывая взглядом асфальтированную дорожку, прежде чем взглянуть на Чонгука глазами полного непонимания и желания услышать ответ, однако младший застывает в каком-то ступоре не в силах сказать что-либо пока в голове крутится лишь одна мысль: «как ты можешь такое говорить?». Как Чонгук может воспринимать чужие чувства подобным образом, а точнее, ни во что их не ставить и принимать за какой-то «пустяк»? Чонгук не был человеком, что думает лишь о себе: в первую очередь, безусловно, он задумывается о дорогих себе людях, всегда переживает, как они там, комфортно ли им и всегда стремится оказать помощь, если это возможно. Шатен без сомнений пожертвовал бы всем, что у него есть, лишь бы хоть немного осчастливить близкого человека. Да, против каких-то правил в собственной голове он не мог пойти: не мог столкнуться с ненавистью и осуждением в чужих глазах, пусть эти люди и были ему — по факту — абсолютно никем. Чонгук не держал репутацию, она ему была не нужна, но жизнь в обществе подразумевала следование правилам, то бишь если ты хочешь избежать большее количество проблем, то молчи в тряпочку и продолжай терпеть, даже если тебя вдруг что-то не устраивает. А Чонгуку всегда было страшно бросить вызов. — Ладно, не отвечай, — не дав и минуты на раздумья, хрипит Тэхён и вновь засовывает руки в карманы пальто, кратко взглянув на покрасневшие узловатые пальцы, которые хочется пригреть. — Сегодня был слишком насыщенный день, поэтому я хочу поскорей вернуться домой и лечь спать, — практически шёпотом добавляет он и ненадолго прикрывает веки, обрамлённые слипшимися тёмными ресницами из-за слёз, что так и норовят спуститься вниз по румяным щекам. А Чонгук, так и не успев ничего сказать, просто смыкает губы и опускает взгляд вниз вместе с плечами, как бы принимая поражение, потому что… Тэхён прав. Тэхён абсолютно прав. — Мне нужно купить кое-что, — всё же засовывая руки в карманы, произносит Чонгук и направляет взгляд на один из уличных фонарей, намеренно избегая настолько полюбившееся карамельные ирисы напротив. — Если ты устал, то просто иди домой, я схожу сам, — без доли обиды или грусти произносит Чон, натягивая на себя легкую улыбку, а следом, не дожидаясь ответа, разворачивается в противоположную сторону, крепко поджимая губы в тонкую линию, дабы не издать и звука. Тэхён вбирает полные лёгкие морозного воздуха, что вызывает неприятное покалывание в самом горле, однако его заботит собственное состояние в последнюю очередь, пока Чонгук выглядит настолько опустошённым и выжатым эмоционально. И чувствуя полную вину, Тэхён лишь обессиленно вздыхает и понимает для себя одну вещь: он не настолько всемогущ, как хотелось бы; он такой же равноправный человек, способный чувствовать и закипать от злости. И прямо сейчас он злится на всё вокруг, начиная с собственной никчёмности и заканчивая Чонгуком, что сидит в самой груди, словно сорняк. Именно поэтому Тэхён позволяет Чонгуку уйти, именно поэтому он уверенно принимается шагать домой и именно поэтому позволяет себе перешагнуть порог собственной комнаты, уткнуться в пуховую подушку и разрыдаться, как будто маленький ребёнок — до безумной головной боли.💕💕💕
Чонгук не понимает, почему он соврал Тэхёну тогда, сказав, что ему нужно что-то купить. Это просто-напросто первое, что пришло ему в голову, потому что само присутствие Тэхёна становилось невыносимым — и дело было не в отношении Чонгука к хёну, а наоборот, потому что стоять рядом с любимым человеком, что так в тебе разочарован — адски тяжело, с каждой секундной эту тяжесть становится всё сложнее нести за собой, ведь она, словно якорь, утягивает тебя на дно и топит в безгранном океане собственной вины. И несмотря на это, слёзы не текут: Чонгук просто не позволяет себе расклеиться сейчас, когда так много взглядов в любой момент могут вцепиться в него и осуждающе выразить собой что-то вроде: «он что, плачет? боже, ну что за тряпка, он же должен быть мужчиной». И снова это самоограничение, которые не дает даже выразить очевидных эмоций, обрывает всё на корню и не позволяет просто быть собой. Младшему безумно хотелось высказаться сейчас кому-либо, вернуться к Тэхёну и сказать ему, насколько сильно он его любит и насколько боится потерять; насколько этот человек для него важен и насколько много Чонгук готов для него сделать, лишь бы тот не уходил, не оставлял его одного и был рядом, выражая свою поддержку. Всё, что угодно, любые условия, и, безусловно, взаимность — лишь бы все не заканчивалось расставанием, потому что Чону казалось, что никого в жизни он больше так не полюбит, и никто в жизни больше так не полюбит его. Чонгук боялся потерять Тэхёна; боялся того, что скучные будни вернутся и станут уже хроническим проклятием, которое будет следовать за младшим по пятам до самой его смерти. Чонгук всегда боялся оставаться один, всегда боялся оставаться наедине с собой и своими внутренними демонами, что заковывали его в цепи, пока невидимые руки сжимали глотку, перекрывая дыхательные пути и намертво вцепляясь когтями в расцарапанную кожу, оставляя на ней отвратительные раны, даже не успевшие зажить. Я изменюсь, я обещаю. В клочья себя разорву, но изменюсь, даю слово, только… не оставляй меня одного. Тэхён, пожалуйста, не уходи. Мир — не сказка, где твоё желание сбывается по щелчку пальцев и тут же из ниоткуда появляется герой готовый спасти тебя в любой момент. И как бы Чонгук не пытался остановить хёна или объяснить ему что-либо, тот и не обязан был его слушать. Чонгук просит слишком многого — он знает; знает, насколько никчемен и ужасен; знает, что не заслуживает того, чего имеет; знает, что не будет никакого счастливого конца; знает, что вина лежит на его плечах и знает, что именно ему нужно сделать первый шаг. И он бы сделал его. Черт возьми, он давно бы его сделал, если бы мог, однако для него это было что-то почти нереальное. Когда люди говорят, что меняются — они врут, потому что, чтобы изменить себя, нужно полностью себя разрушить. Избавиться от всего на свете, отказаться от всех своих моралей и ценностей, чтобы построить свою душу заново и получить новые «законы жизни» — правильные. Впрочем, Чонгук был согласен и на это, лишь бы полностью соответствовать тэхёновым ожиданиям; стать для него самым любимым человеком и самым превосходным идеалом без каких-либо изъянов. Пусть шатен понимал, что все люди ссорятся, и это вполне нормально, что-то ему подсказывало, что если так продолжится, то они либо расстанутся, либо продолжат причинять друг другу боль, оставаясь в этих отношениях, выжимающих из каждого все соки. Чонгук заходит в особо знакомый подъезд следом за каким-то мужчиной, а затем нажимает на кнопку лифта и принимается терпеливо его ожидать, пусть и со стороны всё выглядит так, будто шатен в данный момент думает о чем-то очень серьезном и вообще не видит дальше собственного носа, вцепляясь взглядом в какую-то мертвую точку и не реагируя абсолютно ни на что, даже на какие-то резкие звуки из разряда неожиданного открытия двери, вдруг упавшего на пол предмета, громкого эха и непонятно кому принадлежащей речи. Чонгук, словно ничего не слышит, лишившись этой возможности с рождения, пока в голове происходит самый настоящий штурм все возможных мыслей и воспоминаний, которые будто очерняются и превращаются в пепел, вводя парня в глубочайшую меланхолию и перекрывая кислород. Встреча после долгой разлуки: день, когда Чонгук совершенно случайно заметил Тэхёна в баре с чемоданами, а потому не смог пройти мимо, оставив у себя. Тяжелый вечер: день, когда у Чонгука тряслись руки от перенапряжения, из-за чего Тэхён так заботливо подсел к нему и начал кормить самостоятельно, интересуясь самыми разными вещами, тем самым ясно давая понять, что он рядом, и младшего просто так не оставит. День рождение: день, когда Чонгук собрал двух своих самых близких людей и подружил их друг с другом, получив от каждого свою долю неописуемого счастья и необходимого тепла. Мягкое примирение: день, когда Тэхён аккуратно зашел в чонгукову комнату и лег рядом, так и не включив свет, а Чонгук в свою очередь, сдержав слезы, просто начал говорить без остановки, взваливая на себя груз вины и искренне прося прощения за своё поведение. Осознание и принятие собственных чувств: день, когда Чонгук раскрылся хёну и рассказал ему всё, что он испытывает, даже не думая о том, что из этого сможет выйти что-то действительно хорошее. Однако шатен всё равно признался в том, как сильно он дорожит человеком в собственных объятиях, и в том, как сильно он бы хотел быть причиной чужого счастья. А получается, видимо, наоборот. Чонгук заходит в кабину лифта, нажимает на кнопку с номером «7» и боковым зрением замечает, что он в помещении не один, что вынуждает его поджать губы и опустить взгляд вниз, невольно замечая за собой появление легкой улыбки на кукольных губах из-за до одури опьяняющих воспоминаний. Тэхён безумно красив. Найти настолько идеального человека кажется Чонгуку чем-то запредельно невозможным. Найти настолько заботливого, нежного, мягкого, любящего, интересного, чувствительного, превосходного, восхитительного, бескорыстного, доброго, душевного, застенчивого, искреннего, завораживающего, желанного, изысканного человека кажется Чонгуку детской сказкой, в существование которой получится поверить только поистине наивному человеку или ребёнку, что не в силах различить правду от лжи. И каждое чёртово воспоминание, когда Тэхён улыбается своей квадратной улыбкой; когда направляет на Чонгука свой влюблённый взгляд; когда мягко касается волос и успокаивающе поглаживает их, дурманят и заставляют жалеть обо всем на свете, но в то же время забыть о существовании всего мира в целом, потому что сам Тэхён в чонгуковых глазах выглядит изящно с какой стороны ни посмотри. И Чонгук никогда не сможет это оспорить, не сможет усомниться в собственных убеждениях, даже если Тэхён пойдёт против закона или как-нибудь причинит Чонгуку боль, причём неважно какую: физическую или душевную. Поднимая взгляд на открытые двери, Чонгук смело делает шаг вперед, а затем, доставая телефон, тихо шикает себе под нос, возвращая его в карман: разрядился. Впрочем, младший даже не думает об этом сейчас, когда в его поле зрения появляется знакомая дверь, и он подходит к ней ближе, несколько неуверенно стуча и отступая на короткий шаг в сторону. Хосок ведь его выслушает, да? Не оставит одного, правда? Выслушает и даст совет, оказав поддержку, верно? Ну хоть кто-нибудь… Пожалуйста… Хосок вопросительно вскидывает бровь и поднимает голову, когда в такое позднее время суток начинает слышать стук в дверь, что невольно заставляет его напрячься. Пусть вся семья была дома: мать, что убирала стол после ужина, отец, что продолжал сидеть за ноутбуком и работать, и младшая сестра, что достаточно активно ничего не делала, сидя у Хосока на коленях, пока тот заучивал необходимый материал с целью подготовиться к зачету на этих выходных и не учить все в последний момент, как иногда это бывает. Конечно, все в семье навостряют уши, кроме, пожалуй, отца, что остается в своем кабинете и даже не выходит в коридор, дабы узнать, кого там принесло в столь поздний час. А потому блондин, беря сестру за подмышки, ставит ее на ноги, а следом встает из-за стола, направляясь к входной двери, на всякий случай смотря в глазок и удивленно раскрывая глаза. — Чонгук? — открывая дверь и направляя на младшего взгляд, полный непонимания, выражает свое удивление хён, на что шатен тихо шмыгает и спустя пару секунд давящего на виски молчания поджимает губы в тонкую линию, закрывая рот двумя руками и буквально начиная рыдать навзрыд, съеживаясь, словно отчаянная жертва при виде хищника, прекрасно понимающая, что её ждет скорейшая смерть. А Хосок глазам поверить не может, когда наблюдает за тем, как Чонгук буквально на глазах кричит об очевидной помощи и трещит по швам, начиная ломаться и трескаться, словно стекло, что в конечно итоге разобьется на миллионы мелких частей и не сможет собраться вновь. И именно эта мысль заставляет блондина наконец выйти из ступора и подойти к Чонгуку ближе, аккуратно убрав чужие руки с лица в надежде понять, что происходит, на что младший Чон просто прижимается к хосоковому плечу и с особой силой хватается за ткань чужой футболки, сжимая её в кулаках, не в силах больше держаться. Хосок чувствует, как Чонгука начинает трясти; как парень начинает вздрагивать в приступе отчаянного плача и нервно дрожать, пока голос особо слышимо надрывается и вызывает у блондина холодную дрожь, а всё перед глазами буквально рушится от такой картины, причиняющей лишь адскую боль и заставляющую думать о том, что случилось. Почему Чонгук пришел так поздно? Почему сейчас он не переставал плакать и всхлипывать, лишь сильнее прижимая Хосока к себе, словно свою последнюю надежду? Почему это вынуждало думать блондина о том, что он был готов забрать всю чужую боль, лишь бы сейчас Чонгуку стало хоть немного легче, и он перестал задыхаться, находясь на грани нервного срыва? — Хэй, Чонгуки, всё хорошо, всё в порядке, всё нормально, — обнимая шатена в ответ, принимается шептать успокаивающие слова поддержки парень, пока обеспокоенная мать и не менее обеспокоенная сестра застывают где-то в коридоре и не отрывают от Чонгука удивлённого взгляда, говорящего самого за себя. — Не плачь, ну что ты, солнце. Я рядом, ты в безопасности, ничего такого не случилось, всё в норме, — тихо говоря первое, что приходит в голову, продолжает Хосок и бросает секундный взгляд себе за спину, что женщина понимает без слов и аккуратно уводит дочку на кухню, не смея вмешиваться или встревать в достаточно щекотливый разговор. В конце концов, Чонгук с Хосоком были знакомы достаточно давно, из-за чего хосоковы родственники уже давно начали принимать Чонгука за собственного сына, однако задавать вопросы или лезть со своей поддержкой не спешили, пусть и были неприятно удивлены, потому что видеть младшего таким никому не удавалось, кроме, конечно же, друга, что всегда был рядом в такие тяжелые моменты и всегда был готов поддержать. — Чонгук? Чонгук, слышишь меня? — аккуратно беря чужое лицо в обе руки, спрашивает Хо и заглядывает в покрасневшие, опухшие и влажные глаза напротив, прекрасно понимая, что всё не в порядке. Совсем не в порядке.💕💕💕
Тэхён тихо всхлипывает и переворачивается на бок, всматриваясь опухшими от слёз глазами в омут спальни, что ничуть не освещается: даже лунный свет не может пробраться в самый настоящий сумрак из-за плотных штор, закрывающих приоткрытое окно. В голове поселяется самый настоящий кавардак, к которому присоединяется невыносимая головная боль, что бьёт по мозгам со всей силы. Однако она сейчас беспокоит Тэхёна в последнюю очередь, стоит ему вспомнить про Чонгука и про его обещание вернуться, чего, кстати говоря, до сих пор не случилось. Впрочем, Тэхён заставляет себя раньше времени не паниковать, пускай времени прошло достаточное количество, чтобы призадуматься о местонахождение юноши. Единственное, чем себя может успокаивать Тэхён сейчас — большой очередью в супермаркете и забитыми дорогами, из-за которых пешеходный переход может оказаться недоступным. И пускай причины для отсутствия беспокойства были самыми глупыми, буквально высосанными из пальца, Тэхён всё равно поднимается с кровати, пальцами растирает полусухие дорожки от слёз и шагает в ванную. По крайней мере, ему стоит привести себя в порядок: умыться контрастной водой и, быть может, принять такой же душ. Всё-таки голова трещать не перестаёт, что заставляет парня подумать о принятии таблеток и необходимости выпить крепкого чёрного чая. И следуя выстроенному плану в голове, Тэхён выходит из кафельной комнаты и приоткрывает дверь из-за привычки, что появилась только благодаря Чонгуку, что делает так практически постоянно. Видимо, ему не нравится, что пар сохраняется в ванной, делает своё умозаключение Тэхён, продолжая тереть глаза из-за желания избавиться от неприятного отёка. Пусть он и прекрасно понимает, что это абсолютно бесполезно, ведь отёчность — лишь вопрос времени. И направляясь на кухню, дабы достать из кухонной тумбы коробку с аптечкой и выпить обезболивающего, Тэхён осторожно заглядывает в чужую комнату, где присутствием Чонгука даже и не пахнет. Сей факт заставляет его обеспокоенно прикусить губу, всё-таки пройти на кухню и налить стакан холодной воды перед принятием таблетки. Вот только его отвлекают совсем ненужные мысли из разряда: «а вдруг что-то случилось?», сопровождающиеся не самыми приятными иллюстрациями с автокатастрофой, хулиганами или — ещё более глупее — перестрелкой в магазине. Наверное, из последней картинки Тэхён понимает, что больше паникует, ведь с Чонгуком ничего ужасного произойти не может: в конце концов, он довольно хорошо дерётся, а ещё умело избегает подобных ситуаций. Вот только это не становится окончательным утешением для юноши, потому что Чонгука всё ещё нет дома. Так что, всё-таки запив таблетку водой, Тэхён принимается шагать в прихожую, а следом достаёт из кармана своего пальто телефон и набирает Чонгука, задумчиво присаживаясь на пуфик около входной двери, от которой взгляда оторвать не может. В конце концов, Тэхёну до сих пор хочется верить, что в дверях появится один-единственный человек, перед которым хочется начать извиняться до самого утра. Только вот ничего такого не происходит, а оператор по ту сторону оповещает о недоступности абонента, из-за чего в груди что-то предательски надламывается от подобного рода новости, что вызывает самый настоящий шквал эмоций внутри, который выразить никак не получается из-за каши в голове. Тэхён лишь медленно опускает сотовый на колени, откидывается на стену позади, отчего непроизвольно бьётся затылком, а потому боль с новой силой поражает мозг, однако тот никак реагировать на это не спешит. Где он? Почему он не позвонил? Почему его до сих пор нет? Тэхён просиживается в прихожей до самой ночи, продолжая рассматривать незамысловатую структуру шкафа перед собой, пока в голове успевает проскользнуть достаточно мыслей о самоненависти и безграничном сожалении о сказанном. В конце концов, кем приходится Тэхён Чонгуку, чтобы осуждать его или ругать? Он давно не является малолетним мальчишкой, который никак не может совладать с собственными эмоциями или мыслями. Тэхён просто давит на него из-за собственной эгоистичности, ведь подобные отношения первые в его практике. Тэхён сам начинает путаться в собственных чувствах, что заставляет его почувствовать себя максимально отвратительно, ведь ему невероятно страшно осознавать то, что влюблённость в Чонгука может оказаться самым простым недопониманием. Однако задуматься об этом только сейчас самая настоящая глупость: Тэхён просто не имеет права уничтожать совместное прошлое с самым дорогим ему человеком из-за собственных глупых сомнений, которым места в голове нет от слова «совсем». В конце концов, Тэхён безумно влюблён в Чонгука, потому что никого ближе к сердцу у него нет. Он у него единственный, и его потеря будет означать только крах.💕💕💕
Чонгук обречённо обнимает собственные колени и молча упирается в них лбом, не поднимая на Хосока глаз, при этом продолжая редко всхлипывать и мысленно просить прощения перед всеми, кем только можно, но в особенности, конечно же, перед Тэхёном, который сейчас наверняка страдает не меньше и жалеет обо всём на свете, начиная с их первой встречи и заканчивая тем разговором в ванной. Всё Чонгуку кажется таким глупым сейчас; словно с самого начала обречённым на провал, не имеющим даже шанса на какое-либо иное развитие событий. Стоило ли начинать эти отношения именно с Чонгуком? Неужели Тэхён не мог найти человека получше? Неужели вокруг было недостаточно более приятных людей? Людей, что всегда ведут себя свободно и открыто, не боятся показать своё «я» и рассказать о своей любви всему миру. Спорить бесполезно, младший понимал, что дело было лишь в чувствах, которые никто не выбирает, и Тэхён полюбил его такого: совершенно не идеального, не умеющего выражать свои эмоции правильно и даже не знающего, что такое любовь. О чём вообще шла речь, Чонгук ведь даже ни разу не был в серьёзных отношениях: он в себе-то разобраться не мог, а тут вдруг признался хёну в том, что он к нему не равнодушен. И на что же он надеялся? Очевидно — ни на что. Однако, если говорить начистоту, то шатен думал, что это поможет ему справиться с чувством полного одиночества и наконец насладиться не самым лучшим периодом своей жизни, скрасив его появлением любимого человека, которого Чонгук был готов защищать и оберегать до конца своих дней, лишь бы продолжать держать тэхёнову руку в своей и не отпускать её. Насколько тяжело Чону было каждый раз возвращаться в совершенно пустую и холодную квартиру, раз за разом выполняя одну и ту же работу, постепенно заполняя свою жизнь бытовыми делами и повторяющимися буднями. Это было похоже на какую-то пытку; клетку, в которой Гук был заперт еще с самого детства. И даже тогда, когда ему показалось, что он свободен; что крылья раскрыты, а возможность задышать полной грудью появилась прямо перед носом, невидимые руки снова вернулись к своему законному месту и сдавили глотку, образуя в ней тяжелый и плотный ком, не дающий даже слова сказать и вынуждающий молча терпеть. Как иронично. Говорят, что со временем всё меняется: время то лечит, то калечит, да вот только почему-то время идёт, а меняется ровным счётом ничего. Чонгук как был проблемой, так ею и остался. Хосок же в свою очередь, аккуратно расположившись напротив друга, почти бесшумно принимает позу по-турецки после небольшой паузы и слегка наклоняет голову вбок, когда до него доходит полное осознание смысла короткого, но вполне понятного рассказа с чужой стороны, что сразу же раскрывают всю суть проблемы и помогает ему её понять, сделав свои выводы, но пока что не решая озвучивать их вслух. Блондину остаётся только наблюдать за тем, как младший, не показывая собственного лица, продолжает тихо плакать и еле заметно дрожать, сжимая в кулаках ткань собственной толстовки и, видимо, даже не собираясь что-то говорить после достаточно долгой, но вполне успешной попытки успокоить Чонгука и помочь ему справиться с истерикой. К слову, Хосоку становится почти всё понятно, пусть и во время некого монолога, когда Чонгук рассказывал о том, что же его довело до такого состояния, и почему он пришел, парень старался не встревать и не задавать каких-либо вопросов, позволив шатену высказаться, дабы ему стало хоть чуточку легче. И откровенно говоря, в данный момент у парня в груди полыхал самый настоящий пожар все возможных негативных эмоций, невольно вынуждающий его подумать о том, какой Тэхён мудак. Нет, не подумайте. Не то, чтобы Хосок вдруг возненавидел Тэхёна, узнав о том, что он надавил на самую больную и открытую рану, которую Чонгук прижигает почти каждый чертов день: просто очень обидно осознавать то, что ты так искренне пытаешься помочь человеку, ставишь его на ноги, говоришь без остановки, насколько он великолепен, а потом появляются такие, как Тэхён, и все твои усилия летят по наклонной, а собирать человека заново приходится именно тебе. Впрочем, Хосок был готов делать это хоть двадцать четыре часа в сутки, ведь смотреть на такого Чонгука, что прижимался к спинке кровати, словно испуганный зверёк, не переставая повторять какой-то бред, состоящий из вечных вопросов и слов о собственной никчемности, было почти невыносимо. Сердце больно сжималось от каждого чужого всхлипа и… — Почему так больно? — с ярко выраженными нотками отчаяния в голосе шепчет Чонгук, из-за чего Хосок раскрывает глаза в неком удивлении, а следом поднимает взгляд, полный сожаления и грусти, на младшего, который, положив подбородок на собственные колени, всё ещё не осмеливался посмотреть блондину в глаза. — Я… мне так жаль, — совсем тихо добавляет шатен, пока новый поток слез принимается вновь стекать по румяным щекам и туманить обзор, вызывая зудящую боль в глазах, что явно не предвещала ничего хорошего. — Чонгук, не говори глупостей. Ты не должен ни о чем жалеть, потому что ты не виноват, — придвигаясь к другу чуть ближе, сочувственно произносит Хо и аккуратно поднимает чужое лицо за подбородок, накрывая влажные щеки ладонями и принимаясь вытирать горькие слезы большими пальцами обеих рук, при этом не разрывая с младшим зрительного контакта. — Ты не неправильный Чонгук. И ты действительно любишь Тэхёна, не сомневайся в этом, что бы кто не говорил, — пытается поддержать шатена Хо, однако сказать что-то ещё не успевает, потому что неожиданное появление Даон с кружкой чая в руках заставляет обоих парней повернуться в сторону двери и обратить на девочку внимание. Младшая сестрёнка, аккуратно держа кружку двумя руками, юрко подходит к кровати, а следом любезно протягивает её Чонгуку, на что тот несколько удивленно раскрывает глаза и уже хочет было отказаться, однако короткий кивок со стороны Хосока говорит сам за себя: этот чай принесли именно ему, а значит, выбора у дорогого гостя нет, из-за чего Чонгук всё-таки берет горячую ёмкость в руки и, как-то неуверенно приставляя к губам, отпивает её содержимое, проглатывая тяжелый ком и тут же делая глубокий вдох, ощущая каждой клеточкой собственного тела, как дышать становится легче, а желание плакать постепенно становится всё слабее и слабее. У младшего словно открывается второе дыхание, пусть и горло на какую-то долю секунды больно растягивается из-за усиленного глотка, однако продолжает болеть чуть меньше пятнадцати секунд, пока горячая сладкая жидкость обволакивает его внутренние стенки и приятно согревает организм, а Чонгук забывает об этой боли и больше акцентирует свое внимание на Хосоке, на лице которого появляется лёгкая улыбка. Успокаивать человека — не самое лёгкое дело, как ни крути. Потому, когда Чонгук всё-таки начинает отходить от пред истеричного состояния, Хосоку непроизвольно становится легче. Пусть он и понимает, что парни каждый раз будут возвращаться к одному и тому же разговору, так как это происходит уже на протяжении трёх лет с почти нулевой изменчивостью. — Лично по моему мнению, Тэхён — козёл, — без каких-либо скрытых намёков и подтекстов выдает Хосок, из-за чего Чонгук буквально начинает давиться и кашлять от достаточно неожиданной откровенности, потому что хён обычно говорил правильные вещи, ведь умел смотреть на ситуацию здраво и со всех сторон, однако сейчас он почему-то взвалил груз вины на тэхёновы плечи, из-за чего Чонгук был уверен, что блондин ошибся или просто что-то не понял. — Я тоже так думаю, — соглашается со старшим братом Даон и залезает на кровать, присаживаясь около Чонгука и направляя на него беспокойный взгляд, а вот шатен в свою очередь направляет его на Хосока, пока тот согласно кивает, как бы говоря: «это даже ребенку понятно». — Она просто соглашается со всем, что ты говоришь, — недовольно бурчит младший Чон и снова делает короткий глоток горячего чая, принимаясь тереть глаза тканью рукава своей толстовки под натиском недовольных глаза, направленных ровно на него. — Что? — не выдерживая давления с чужой стороны спрашивает Чонгук, на что Хосок возмущённо цокает и просто забирает кружку из чужих рук, кивая в сторону ванной. — Не вытирай лицо одеждой. Лучше умойся холодной водой, а не то получишь ещё более сильное раздражение, — советует блондин, но выбора не предоставляет, потому младший, выждав короткую паузу, всё-таки слабо кивает и встает с кровати, направляясь в сторону нужной комнаты, пока Хоби провожает его взглядом, а следом ставит керамическую ёмкость на тумбочку, тяжело вздыхая и плюхаясь на кровать. В голове крутится целый шквал все возможных мыслей, начиная с тех, насколько Чонгук чувствителен и заканчивая теми, насколько Тэхён глуп, раз уж решил тыкнуть пальцем в чонгукову неуверенность в себе. Это ведь самая больная тема: из всех причин, из-за которых они могли поругаться, Ким выбрал именно самую острую, что раздражало и удивляло Хосока одновременно. Пусть блондин и предполагал, что всё так и будет, сдержать эмоции всё равно было сложно, ведь видеть чужое отчаяние вновь Хосок не горел желанием, и дело было не в том, что его это напрягало, а в том, что на такое было больно смотреть В конце концов, Чонгук для Хосока успел стать самым настоящим младшим братом, а за своих родственников блондин был готов бороться до самого конца, как и сейчас. Старший уже мысленно представлял, как тычет Тэхёну в грудь, и не перестает строго повторять, насколько он не прав, когда думает о силе чонгуковых чувств и их правдивости. «Ну что за дешёвая драма», ловит себя на мысли Хо и переворачивается на бок, замечая какой-то неспокойный взгляд сестры, направленный точно на дверь. — Если хочешь что-то сказать, то говори, — спешит предупредить сестренку блондин, на что та как-то неуверенно поворачивается к брату и гулко сглатывает, явно имея при себе большое количество вопросов, ответы на которые ей были почти жизненно необходимы. — Неужели этот человек настолько сильно смог обидеть Джеки? Он ведь всегда такой сильный… и круто дерётся, — ложась рядом с Хосоком, спрашивает Даон, смотря на парня так, будто только он мог дать ответ, являясь неким мудрым старейшиной или что-то в этом роде. — Не все вопросы можно решить силой. Иногда умение драться не помогает, насколько бы обучен человек не был, — честно отвечает Хо, эфемерным движением пальцев убирая спавший темный локон с чужого лба и еле заметно улыбаясь. — А почему… почему Джеки просто не может ударить человека, что его обидел, и преподать ему урок? Как на тех соревнованиях, — неуверенно задает вопрос Даон, не отрывая от блондина поистине любопытного взгляда, излучающего только наивный интерес и ничего больше. — Ты бы смогла ударить меня? — решая показать на примере, как устроены так называемые «чувства», интересуется Хосок, на что брюнетка начинает мотать головой, отвечая на вопрос безоговорочным отказом. — Вот и Джеки не может, потому что любит этого человека. — Но ты ведь любишь меня, а значит, ты меня не обидишь и поэтому у меня нет причин бить тебя, — находя некую не состыковку, спокойно произносит девочка, из-за чего Хосок удивленно вскидывает брови и направляет на Даон озадаченный взгляд. — Для семи лет ты слишком много думаешь. Тебе стоит перестать со мной общаться, — с улыбкой на лице произносит Хо и коротко смеётся, пока Даон подхватывает этот лёгкий смешок, а следом прикрывает глаза, думая о том, что же сможет помочь Чонгуку и избавить его от слёз, которые не заканчивались, наверное, как минимум, час, пока брюнетка находилась за дверью и терпеливо ждала момента, когда все утихнет и ей разрешат войти. Хосок ведь специально изолировался от всех, чтобы шатену было комфортно и спокойно, оставив этот разговор полностью конфиденциальным, а вот сестрёнке очень хотелось зайти, узнать, что произошло и также поддержать старшего, ведь видеть его в настолько плохом состоянии ей никогда не удавалось и, честно говоря, не хотелось. Чонгук ведь всегда так искренне улыбался: дул губки и щёки, прямо как Даон, когда Хосок выставлял свои шипы, не позволяя к себе прикасаться; катал её на спине или на шее, делая это максимально легко, словно она была пушинкой или перышком; щекотал её, когда ей было грустно, вызывая самый громкий и игривый смех, отгоняющий все плохое как можно дальше; играл с ней на улице, а точнее на детской площадке, постоянно беспокоясь по поводу того, что она сможет упасть и что-нибудь себе сломать; проводил время, всегда стараясь подбодрить и заняться с ней чем-нибудь вместе, чтобы — по его словам — «было веселее». Чонгук никогда не был плохим. Чонгук был единственным человеком, не заслужившим такого отношения к себе. От наблюдения за Даон и её задумчивым видом Хосока отвлекает телефонный звонок, который заставляет блондина нахмуриться и несомненно удивиться: кому в голову придёт звонить так поздно, учитывая то, что сейчас уже ночь, и нормальные люди давно спят. К тому же, Хо не состоит в определённом кругу общения, чтобы иметь знакомых, что развлекаются по ночам, однако он всё равно встаёт с кровати и подходит к компьютерному столу, а следом берёт мобильный в руки и невольно раскрывает веки в неподдельном удивлении, замечая знакомый контакт с именем «Тэхён» на экране. — Да ладно, и суток не прошло, — с нотками упрёка в голосе шепчет Хосок, тем не менее, принять вызов не спешит, лишь выключая на устройстве звук и поворачивая его экраном вниз. И совесть блондина совсем не мучает и даже не собирается, потому что он считает, что сделал всё правильно: нечего было отпускать Чонгука, наговорив ему самых настоящих глупостей и дав причину в себе усомниться. К тому же, нашли причину для ссоры… Чонгук просто не может показывать своих отношений на публику — делов-то. Он ведь не отрицает этот факт. Если у него спросят: «вы встречаетесь?», он без сомнений ответит: «да», так в чём претензия? Да, иногда он уж слишком сильно в себе не уверен, но он такой человек, и кому как не Тэхёну об этом знать? «Аж дрожь по телу бежит от злости», ловит себя на мысли Хо и недовольно цокает, выходя за пределы комнаты с целью найти маму и попросить у нее что-нибудь, чтобы хотя бы убрать раздражение с чужих глаз и узнать, что может в этом случае помочь.💕💕💕
Когда Тэхён всё-таки приходит к заключению, что сидеть под дверьми — абсолютно бессмысленная затея, он с долей неуверенности поднимается на ноги, чтобы пойти и лечь спать либо просто-напросто попытаться. В конце концов, спать без Чонгука несколько непривычно, ведь элементарно некого обнять и поцеловать. Подобные мысли непроизвольно вызывают неприятное жжение в области глаз, что заставляет парня остановиться на полпути и поднять голову кверху, дабы не дать слезам спуститься вниз по щекам. Конечно, попытка оказывается тщетной, потому что эмоции, выворачивающие наизнанку, так или иначе вновь вскрываются. И, наверное, Тэхён впервые за этот проклятый вечер успевает поблагодарить самого себя за собственный отвратительный характер, ведь плакать при ком-то не очень удобно. Да, именно, неудобно. И пускай картинка перед глазами становится совсем расплывчатой, Тэхён всё равно находит в себе силы, чтобы добраться до спальни Чонгука, подойти к его постели и упасть лицом на пружинистый матрас, заставив не заправленное одеяло на долю секунды взлететь. Головная боль, кажется, возвращается мгновенно, стоит Тэхёну закричать на разрыв от безумной ненависти ко всему на свете. Ему всё ещё сложно поверить, что сегодняшний настолько прекрасный день смог закончиться настолько отвратительно и серо, не дав почувствовать самый настоящий трепет в груди, когда любимый человек обнимает тебя в ответ, а затем желает самых приятных снов. Однако, наверное, в этом смысл непростой жизни? Хотя Тэхёну прямо сейчас хочется послать всю эту хрень на три весёлые буквы, потому что больше всего на свете ему хочется, чтобы Чонгук ответил на его звонки и — пожалуй, самое важное — вернулся домой. Вот только ничего подобного не случается ни через тридцать минут и ни через час, что заставляет Тэхёна почувствовать себя максимально опустошённым и, наконец, прекратить рыдать. «Слезами горю не поможешь», — вдруг проносится в голове и парню просто-напросто приходится с этим согласиться, ведь данное высказывание является самой действительной правдой. Потому Тэхён вбирает полные лёгкие воздуха, пускай выходит это несколько отрывисто, как бывает при гипервентиляции, когда ты непроизвольно начинаешь глотать кислород, но его кажется, несмотря ни на что, катастрофически мало. Тем не менее, Тэхёну ничего не остаётся делать, как продолжать звонить Чонгуку, пускай оператор по ту сторону продолжает говорить одно и то же, иногда недоговаривая, ведь парень с первых слов прерывает звонок. Наверное, он впервые начинает чувствоваться себя обречённым и просто-напросто зависимым от человека. И подобное умозаключение наталкивает на мысль о собственной жалкости и эгоистичности, ведь говорить настолько отвратительные вещи в лоб, а затем упрашивать прощений, как самый настоящий безумец, — бред полный. Только вот, что может сделать Тэхён, когда изнутри его разрывает безумное чувство ненужности, которое сравнивать с ревностью или обидной даже не хочется. Это, наверное, первый раз, когда ему становится действительно неприятно от поступка Чонгука, однако особенно неприятно ему от его отсутствия и полного игнорирования. Тэхёну просто хочется верить, что телефон чужой выключен не нарочно, а лишь из-за непредвиденных обстоятельств. И пока в голове творится самый настоящий хаос, парень не перестаёт раздумывать над местонахождением возлюбленного, пускай ничего на ум не приходит. В конце концов, у Чонгука нет друзей. По крайней мере, тот о них разговора ни разу не заводил, что заставляет Тэхёна озадаченно вздохнуть и зарыться носом в подушку. Голова, кажется, начинает болеть только сильней, пока парень пытается сообразить маломальское утешение для себя, что кажется в данный момент чем-то воистину нереальным. Впрочем, несмотря на долгие потуги, Тэхёну удаётся вспомнить самого близкого друга Чонгука — Чон Хосока, который наверняка может знать, где сейчас находится Чон. Именно поэтому парень находит в небольшом списке контактов необходимый номер, прикладывает мобильник к уху в надежде услышать чужой голос вместо операторского. Только вот всяческие надежды рассыпаются, словно песок между пальцев, потому что на звонок просто никто не отвечает.💕💕💕
Признаться честно, Тэхён успевает потерять счёт во времени, пока бездумно рассматривает белёсый потолок, на котором возникают голубоватые блики от лунного свечения, что пробираются в тёмную спальню без лишних проблем, ведь плотные шторы практически не закрывают окно. Впрочем, парень акцентирует на это меньшую долю внимания из-за сонного состояния, к которому прибавляется полное опустошение и разочарование во многих вещах. И облизывая высохшие губы, Тэхён оставляет телефон рядом с собой – на расстояние вытянутой руки – и складывает на груди ладони, переплетая пальцы между собой, принимаясь неосознанно сковыривать кутикулу у большого пальца. В квартире стоит пугающая тишина, которую едва-едва перебивает гул ночного города, что, несмотря на большое количество времени, мало-помалу продолжает двигаться. По крайней мере, любители острых ощущений позволяют себе на большой скорости разъезжать по пустым дорогам – тому доказательством становится скрип покрышек об асфальт. Тем не менее, Тэхён через головную боль и слабость во всём теле поднимается с кровати, переходя в сидячее положение. Он окидывает уставшим взглядом никак не освещающуюся комнату и подмечает про себя неповторимую чистоту, коей гордиться Чонгук практически всегда, ведь является очень чистолюбивым и трудолюбивым человеком. Впрочем, Тэхён много внимания на этом не заостряет, неторопливо поднимаясь на ноги, дабы выключить свет во всей квартире и лечь спать, потому что – очевиден факт – Чонгук не вернётся. По крайней мере, не этой ночью и не этим утром – о последнем Тэхён догадывается из-за не самых приятных ощущений в области груди. И шарпая босыми ступнями по ламинату, парень первым делом выключает свет в прихожей и, посчитав ненужным закрывать входную дверь, заходит на кухню, надавливая на выключатель, прежде чем посееть двухкомнатную квартиру в полнейшую темноту. Таким образом, Тэхён вскоре возвращается в спальню Чонгука, забирается на кровать, вытаскивает из-под себя одеяло, однако укрываться им не торопится, потянувшись за смартфоном, чтобы проверить его на наличие каких-либо эсэмэсок из ряда: «абонент появился в сети». Впрочем, ничего такого всё равно на панели уведомлений не оказывается, что заставляет Тэхёна в очередной раз разочарованно вздохнуть, положить гаджет на прикроватную тумбу, прижаться головой к пуховой подушке и укутаться в одеяло, пропахшее излюбленным ароматом, что так близок кориандру.💕💕💕
Чонгук в последний раз умывается ледяной водой, а затем, хватая полотенце узловатыми пальцами, прижимает его к лицу, следом широко раскрывая глаза и поднимая взгляд на собственное отражение в зеркале: картинка, честно говоря, так себе. Покрасневшие румяные щеки, опухшие глаза и еле ощутимая боль по всему лицу, а особенно в районе челюсти и век, что в сочетании выглядело ужасно жалко. Просто Чонгук жалкий. Ведёт себя как ребёнок. Тем не менее, превратить эту мысль во что-то тяжелое шатен не успевает, потому что в дверном проеме появляется Хосок с небольшой коробочкой в руках, что заставляет младшего выкинуть из головы всё лишнее и повесить полотенце обратно на сушилку, окинув упаковку непонимающим взглядом. — Что это? — решая всё же не молчать, интересуется Чонгук, однако замечает, что собственный голос звучит как-то странно и хрипло, из-за чего тут же отворачивается в сторону и прокашливается в кулак, чтобы избавиться от неприятного ощущения в горле и исправить некий голосовой дефект, пока Хосок в свою очередь терпеливо дожидается момента, когда младший закончит, обеспокоенно хмуря брови и не отрывая от шатена переживающего взгляда, говорящего самого за себя. Хотя, в целом, это было ожидаемо: проплакать целый час, а во время рассказа ещё и сорвать голос — очевидно, что он будет не в порядке. — Ты как? В норме? — раскрывая упаковку и откладывая ее в сторону, спрашивает Хосок, беря в руки небольшую баночку с гелем. Чонгук вроде как восстанавливается, а следом, протирая пальцами кожу шеи массажными движениями, убеждается в том, что всё в порядке и волноваться больше не о чем, потому парень слабо кивает и больше акцентирует свое внимание на небольшой емкости в чужих руках, предназначение которой шатену было абсолютно неизвестно. — Это патчи, — сразу же поясняет блондин и открывает баночку, пока Чонгук все также в непонимании хмурит брови, потому что слово «патчи» ему вообще ни о чем не говорит. — Ну, такие штуки для кожи под глазами. Они должны помочь снять раздражение, — пересказывает мамины слова хён и аккуратно берёт Чонгука за плечи, придвигая парня к ванной и заставляя его присесть на её бортик, располагаясь между чужих ног. — Подними голову и, желательно, не двигайся, — беря младшего за руку, просит Хосок и вкладывает в неё баночку, доставая длинными тонкими пальцами желеобразную накладку и аккуратно нанося её на чужую кожу под глазами. — Айщ, холодно, — прикрывая глаза, тихо выругивается себе под нос Чонгук, на что Хосок даже не реагирует и проделывает ту же операцию со вторым лоскутком материи. — Тебе нужно просидеть с этим тридцать минут, а потом снять, хорошо? — вспоминая слова матери о том, что «не нужно ложиться с ними спать, иначе никакого эффекта не будет», предупреждает блондин и следом добавляет: — После этого пойдем спать. Уже достаточно поздно, да и мать с отцом попросили не шуметь и отдохнуть. К слову, Даон тоже нужно уложить, — начиная свой монолог, спокойно произносит Хосок, на что Чонгук кивает в ответ, как бы принимая все условия и решая все же извиниться за свое ненормальное поведение, которое явно напрягало не только хёна, но и всю его семью, что явно не ожидала подобного гостя в такой позднее время с истерикой вдобавок. — Прости, что пришёл так поздно, не предупредил, так еще и остался на ночёвку, — не открывая глаз, неуверенно извиняется шатен и облизывает внезапно высохшие губы ощущая себя максимально некомфортно из-за сложившееся ситуации. Тем не менее Хосок даже не акцентирует на чужих слов должного внимания, лишь забирая баночку из чонгуковых рук и закрывая ее крышкой, следом подходя к раковине и открывая тумбочку, дабы положить ёмкость на полку и закрыть дверцу. — Можешь уже открыть глаза. И ещё, всё нормально, я понимаю. И моя семья тоже понимает, поэтому не волнуйся. Дверь нашего дома всегда для тебя открыта, а я всегда рядом, чтобы помочь, ты же знаешь, — мягко улыбаясь, произносит Хо, смотря на Чонгука через отражение в зеркале, из-за чего шатен смущенно отводит взгляд в сторону и робко улыбается, мысленно борясь с острым желанием сжать хёна в собственных объятиях, тем самым выразив всю свою благодарность за то, что старший продолжает терпеть чонгуковы выходки и помогать ему, несмотря ни на что. Хосок в свою очередь быстро включает воду, смывает с рук жидкий гель, а следом вытирает их полотенцем и поворачивается к Чонгуку, кивая ему в сторону выхода. Выключая напоследок свет в комнате и прикрывая дверь, хён неторопливо выходит из ванной вслед за Чонгуком, а когда заходит в свою, то сразу же начинает готовиться ко сну, начиная с кровати младшей сестры, как бы решая уложить ее первой. В конце концов, она ведь пока еще маленькая, потому следовало бы с самого раннего возраста приучать её к нормальному режиму сна, не просиживая до самой глубокой ночи, занимаясь чем-либо, причем неважно чем. Студенческая жизнь, конечно, все равно заставит бодрствовать в такое время суток, но пусть лучше это случится позднее, а организм до того времени будет в более-менее стабильном состоянии. Поворачивая голову в сторону сестрёнки, Хосок невольно замечает то, как та, расположившись напротив чонгукового лица, не перестает трогать влажные патчи, видимо, наслаждаясь самим желеобразным ощущением на кончиках пальцев, тем самым вызывая улыбку не только у брата, но и у Чонгука, который глаз с Даон не сводит, отвечая на какие-то раннее заданные ею вопросы или что-то в этом духе. Откровенно говоря, Хосоку нравилось наблюдать за таким беззаботным поведением младших — это навевало приятными воспоминаниями о подростковом возрасте, когда парни были еще детьми, а Даон даже не успела появится на свет, хоть и Хосоку было о ком заботиться, и речь шла далеко не о Чонгуке. Мальчишка тогда был в классе постарше, но он все равно любил тусоваться с Гуком, проводя время в каких-нибудь кафешках в особые дни, но по большей части, конечно же, просто находясь на улице, покупая по дорогое разного рода сладости и разговаривая обо всем, о чем только можно, наслаждаясь присутствием друг друга и спокойным времяпровождением. Хоть и Чонгука не так часто отпускали на улицу, он всегда находил время для друга: к примеру, возвращаясь с тренировки, позвать Хосока и просто поболтать с ним о чем-нибудь, сидя на скамейке, рассказывая о том, как прошел день, а также что-то из последних новостей: иногда не самых приятных. Впрочем, блондин быстро приходит к выводу, что их подростковая жизнь была совсем не лучше той, которой они живут в данный момент. У обоих было много проблем, которые, безусловно, ещё и драматизировались из-за возраста и других факторов, влияющих на восприятие ребенка и его реакцию. Так что заканчивая с небольшой постелью, Хосок возвращается к своей и машет Чонгуку в сторону пальцами, как бы говоря, чтобы они покинули это теплое местечко, и он мог спокойно расстелить кровать, дабы наконец уткнуться в подушку носом и заснуть, ведь несмотря на все, вечер оказался достаточно тяжелым, причем для всех людей в этой комнате и за её пределами. — Хён, где я могу поставить телефон на зарядку? — доставая из кармана смартфон, интересуется Чонгук, окидывая комнату изучающим взглядом в надежде обнаружить что-то без хозяина квартиры и поставить самостоятельно. — Просто положи на стол, я разберусь, — коротко информирует шатена Хо и складывает простынь в небольшой квадрат, кладя её на тумбочку, а следом стягивая одеяло на половину кровати, взбивая подушки и невольно вспоминая благополучно проигнорированный тэхёнов звонок. Если телефон Чонгука разрядился, а Тэхён додумался позвонить Хосоку, то, скорее всего, он уже успел позвонить младшему раз сто, дабы узнать, где он. «Брюнет ведь наверняка даже понятия не имеет, где сейчас Чон, потому было бы не справедливо оставлять его в неведении», ловит себя на мысли старший, но тут же отмахивается от этой ерунды, поднимаясь с кровати и беря в руки чужой телефон, находя под компьютерным столом зарядку с подходящим разъемом. Хосок зажимает нужную кнопку и спокойно остаётся сидеть на коленях, терпеливо ожидая момента, когда устройство окончательно включится, дабы убедиться в одной очень важной вещи, однако не успевает парень о чем-либо подумать, как он замечает невообразимо огромное число пропущенных звонков прямо на экране и широко раскрывает глаза в неподдельном шоке. Про то, что Тэхён успел позвонить младшему раз сто, Хосок, конечно, шутил и даже не думал о том, что это может оказаться правдой. Пусть их было не сто, но девяноста два звонка — это тоже достаточно огромное количество, которое заставляет хёна усомниться в своих действиях, решениях и выводах. Тем не менее, блондин думает, что это всё стоит проигнорировать. В конце концов, Чонгуку только стало легче: сейчас он спокойно сидел и веселился с Даон, общаясь с ней на самые разные темы и играя в какие-то супер детские игры, а не рыдал без остановки, говоря то, насколько он ужасен, никчемен и жалок, что заставляет близких людей вокруг напрягаться и страдать из-за самого себя, не переставая шептать тихие извинения, словно в бреду. А снова давить на больные раны, как это делал Тэхён, Хосок не собирался и не собирается, потому заставляет себя поставить устройство на беззвучный режим и положить его экраном вниз, чтобы новые звонки не были видны и не мозолили Чонгуку глаза, напоминая о себе и о любимом человеке, посмевшем усомниться в чужих чувствах и словах. «Ты меня что, стесняешься?». Да Чонгук скорее будет стесняться самого себя, чем своего возлюбленного, причем кем бы он не был и какое бы место в обществе не занимал. «Как Тэхёну вообще в голову пришло такое сказать», думает Хосок и недовольно цокает языком, вылезая из-под стола и направляя взгляд на Чонгука, что держа Даон двумя руками лежа на спине, управлял ею, словно самолетом, аккуратно двигаясь из стороны в сторону и издавая при этом умилительны звуки двигателя, что смешивались с детским заливистым смехом, наполненным искренней радостью. Наблюдать за такой картиной — благодать. О чём ещё Хосок мог мечтать? Ему не нужно было ничего, кроме счастья людей, что его окружают, ведь, несмотря на весь свой апатичный характер и, возможно, иногда проявляющееся высокомерие, он был готов пожертвовать собой ради тех, кого любил. И сейчас он был готов защищать Чонгука до конца, потому что знал, какой младший хрупкий человек; как легко его может сломать тот, кого он больше всех любит, и как сложно будет потом это всё восстанавливать. Это может стать почти невозможным. Такие мысли, безусловно, пугали, потому Хосок был готов на всё, лишь бы отгородить парня от проблем, которые могли навредить ему, оставив свой глубочайший след в его итак полуживой душе. — Так. Даон — в кровать. Чонгук — в ванную, снимать патчи, — решая поскорее перейти ко сну, приказывает Хосок, как самый настоящий старший брат, из-за чего сестренка начинает по-детски хныкать и отнекиваться, однако блондин просто берет её на руки и кладёт на кровать, поднимая указательный палец вверх, как бы заставляя её прислушаться. — Сейчас итак слишком поздно, так что считай это своим везением, — подмечает Хо, после чего выслушивает ещё одну порцию возмущения, но сдаваться не спешит, замечая боковым зрением то, как Чонгук выходит из комнаты и бесшумно направляется в ванную, дабы снять с себя лоскутки материи, а потом и выбросить их на кухне. Собственно, все так и происходит, а когда Чонгук возвращается, в комнате то его встречает сменная одежда, любезно оставленная Хосоком на кровати со словами: «в уличной одежде спать будет неудобно, так что возьми мою». Потому парень смело раздевается, а следом натягивает на себя футболку оверсайз и шорты до колена, отдавая свою одежду хёну, который спокойно кладет ее в шкаф и закрывает дверцу, следом поднимая палец к губам в знак молчания, когда замечает то, что шатен хочет что-то сказать. Чонгук вопросительно вскидывает брови, мол, что не так, а Хосок в свою очередь кивает в сторону Даон, подходит к выключателю и нажимает на него, из-за чего весь свет из помещения пропадает напрочь и заменяется на особо слабое отражение луны, которое заставляет блондина расслабленно прикрыть глаза и упасть на свою половину кровати, а следом и вовсе укутаться в мягкое теплое одеяло, уткнувшись носом в подушку. Младший Чон смотрит сначала на мирно сопящую Даон, а затем на спокойно лежащего рядом Хосока и тяжело вздыхает, откидываясь на мягкую подушку и устремляя свой взгляд в потолок, думая лишь об одном человеке, которого, увы, рядом не было, и которого до одури прямо сейчас хотелось бы обнять и мягко поцеловать в лоб, пожелав спокойной ночи. — Спокойной ночи, хён, — совсем тихо шепчет Чонгук и переворачивается на бок, блаженно прикрывая глаза и погружаясь в сон. Я просто рад, что ты рядом. Мне нравится это чувство: я словно являюсь самым счастливым человеком в мире. Неужели влюбился? Да, Тэхён, я влюбился в тебя. Влюбился в тебя по уши.