addiction

      Чонгук, подходя к входной двери почти вплотную, тяжело вздыхает с ключом в руках, однако вставлять его в замочную скважину вовсе не спешит, устало прикрывая глаза из-за тяжести первой половины дня и осознания того, что его оставшаяся часть будет ничуть не легче. В конце концов, через час ему нужно было быть уже на тренировке, но, несмотря на это, времени у парня было полно, ведь сумка, что была собрана ещё с вечера, уже спокойно лежала в коридоре, а в переодевании не было особой необходимости, потому, как минимум полчаса, парень мог просто пролежать в кровати или в тэхёновых объятиях.       К слову, тяжесть сегодняшнего утра состояла вовсе не в учёбе или загруженном графике, а — как ни странно — в Хосоке, который полностью отказался от чонгукового общения и, даже когда парень поздоровался с ним, то тот просто сухо махнул ему рукой и прошел мимо, даже взглядом не одарив. Впрочем, последующие попытки завести диалог также не увенчались успехом, а к концу пар Чонгук и вовсе потерял друга из вида, но быстро пришел к выводу, что хён просто юрко свалил домой, не планируя ждать младшего или хотя бы попрощаться с ним.       Хотя, если говорить начистоту, то на другой исход событий Чонгук даже не рассчитывал.       Да вот только приятнее от этого не становилось.       Потому, наконец зайдя в квартиру, младший Чон просто скидывает с плеча портфель, оставляет в коридоре гаджет, устройство к нему и всё лишнее, а следом просто отправляется на поиски Тэхёна. Но, в целом, некие «поиски» заканчиваются быстро, потому что вариантов того, где брюнет может быть, на самом деле, было не так уж и много — квартира Чонгука была не настолько огромной, однако сложность нахождения брюнета в данный момент состояла в том, что в доме стояла гробовая тишина, потому понять, где он, было не так уж и просто.       Замечая боковым зрением тёмную макушку, сидящую на диване, до Чонгука сразу доходит то, что хён находится в гостиной, а потому парень начинает тяжело плестись в ту сторону, дабы с измученным вздохом плюхнуться на диван, а следом и на тэхёновы колени, уткнувшись носом в его мягкий живот и тепло обняв за талию, прижав к себе как можно плотнее.       Тэхён, держащий в руках книгу в твёрдом переплёте, не сразу переключает своё внимание на Чонгука. Он даже слегка вздрагивает, стоит мягким волосам чересчур неожиданно соприкоснуться с нагой кожей бёдер, что была не прикрыта из-за домашних шорт.       Однако Тэхёна всё равно больше удивляет загруженность Чонгука.       Конечно, он прекрасно понимает, что обучаться на юрфаке довольно-таки сложно и изнурительно, но увидеть таким Чонгука в первую половину дня оказывается чем-то очень неожиданным, как внезапно застукать подростка за распиванием алкоголя. Поэтому в груди что-то подозрительно неприятно щёлкает, когда Тэхён помещает закладку между страниц, а затем осторожно откладывает книгу в сторону, опуская взгляд карамельных ирисов на чужую макушку.       Чонгук сейчас чем-то напоминает Тэхёну обиженного щенка, который просит внимания и тычется своим очаровательным мокреньким носиком в ладонь, умоляя себя погладить, пока глаза его бездонные искрятся безграничным фонтаном любви и преданности. И Тэхён не жалеет ласки по отношению к самому важному человеку в своей жизни: он ласково поглаживает Чонгука по голове, а затем и вовсе зарывается пальцами в тёмные пряди, подушечками пальцев массажируя кожу головы. Он любовно рассматривает парня на собственных коленях, а губы его растягиваются в лёгкой улыбке, пока музыкальные фаланги медленно опускаются к шейным позвонкам, пересчитывая их и вновь зарываясь в волосы.       — Устал? — неожиданно тихо произносит Тэхён и сам немного удивляется. Вероятнее всего, его голос так осел из-за долго молчания. Впрочем, ничего страшного — это всегда временный эффект, поэтому парень спешно прочищает горло, продолжая в ласковой манере поглаживать Чонгука.       — Безумно, — получая искреннее наслаждение от мягких поглаживаний, отвечает Чонгук, однако замечает, что собственный голос звучит несколько приглушенно, что может создать некие проблемы для Тэхёна, да и Чонгука тоже. Потому парень поднимает взгляд на хёна, а следом, как ни в чем не бывало, берет его за руку, переплетая собственные пальцы с чужими и блаженно прикрывая глаза из-за присутствия брюнета рядом, что действует на Чона, словно приятная убаюкивающая колыбельная — вмиг успокаивающая и заставляющая позабыть обо всем на свете.       Тэхён же продолжает улыбаться парню перед собой, но совсем расслабленно, пускай эмоции внутри бурлят невыносимо из-за одного желания позволить Чонгуку прочувствовать долгожданное расслабление. И пускай младшему придётся торопиться на тренировку через несчастные полчаса, Тэхён всё равно пытается приложить всяческие усилия и доставить парню удовольствие одними фантомными поглаживаниями.       — И ладно, если бы дело было в паре или тяжести материала… Это всё Хосок со своим полным игнором, — тяжело выдыхая, признается парень и еле заметно хмурит брови: вспоминать подобное не самая приятная вещь. Однако следом до Чонгука вдруг доходит, что Тэхён ничего о ссоре между Чонами не знает, что, безусловно, заставляет шатена прийти в себя и всё-таки объясниться, рассказав все от самого начала и до самого конца.       Тэхён в свою очередь, пока Чон не успевает начать, озадаченно хмурит брови и замирает на мгновение, потому что поверить в услышанное никак не может. В конце концов, Хосок и Чонгук общаются достаточно близко на протяжении многих лет, потому ссориться им практически не приходилось. Наверное, это первый случай за долгое время, о котором Тэхёну удаётся узнать.       — Ах да, ты ведь не знаешь… — несколько неуверенно хрипит Гук и делает глубокий вдох, как бы решая пояснить ситуацию на одном дыхании. — Вчера, когда я пошел к тебе, Хосок не хотел меня отпускать, и мы поссорились, а я сказал то, что не должен был, из-за чего теперь он на меня обижен. И когда я пришел в университет, мы даже парой слов не перекинулись: он меня тупо игнорировал весь день, — говоря все, как есть, откровенничает шатен и снова утыкается Тэхёну в живот. — Перед ним всегда так сложно извиняться: стоит сказать что-то не то, как он тут же перестает тебя слушать и уходит. К нему словно нужен какой-то супер особенный и индивидуальный подход, — бубнит Чон и, отпуская тэхёнову руку, проскальзывает пальцами под легкую материю чужой домашней футболки, принимаясь мягко поглаживать бархатную кожу на мягких боках, ощущая на подсознательном уровне нужду в спокойном голосе хёна и прикосновениях к нему.       Тэхён тем временем задумчиво уводит взгляд куда-то в сторону, иногда останавливаясь глазами на тонкой тюли, сквозь которую без доли проблемы пробирается дневной свет. Честно признаться, несмотря на максимально краткий рассказ Чонгука, парню удаётся многое понять с трудом. Всё-таки Хосок не является таким человеком, которого легко обидеть — по крайней мере, он таким кажется со стороны для Тэхёна, ведь оба никогда близко не общались. Не сказать, что у Тэхёна имеется какая-то неприязнь к Хосоку: скорее, они просто-напросто не смогли найти общего языка при первой встрече (и пускай это кажется странным, ведь друг у них один, значит, какое-то общение должно было завязаться, но увы).       И продолжая поглаживать мягкие на ощупь пряди, брюнет опускает взгляд на Чонгука и вздыхает, прежде чем указательным пальцем отчертить чужой контур ушной раковины. Тэхён действительно пытается сейчас сказать что-то очень полезное, чтобы ослабить подавленность возлюбленного и вдохновить. Всё-таки даже ему не хочется принимать факт того, что Чонгук и Хосок могут рассориться навсегда. Боже, да это даже бредово звучит.       — Я уверен, что он скоро остынет и будет готов тебя выслушать, — произносит Тэхён и задумчиво поджимает губы, пытаясь найти подходящие слова, коих назло в голову просто-напросто не приходит. — Всё-таки ты и Хосок довольно долго общаетесь, разве не так? Это просто физически сложно игнорировать близкого тебе человека. Я уверен, вы оба совсем скоро сможете поговорить и обсудить всё по-человечески, — пропуская через пальцы пряди, делает своё умозаключение Тэхён, на что Чонгук еле заметно ухмыляется, решая наивно поверить в чужие слова.       Всё-таки младший ценит то, что хён пытается его поддержать: сейчас Тэ не мог сделать ничего, кроме как сказать о том, что всё вскоре изменится и будет хорошо, парни остынут и тогда смогут нормально поговорить. И только младший Чон знал, что это не так, ведь, когда Хосок обижен — извиняться первым он не пойдет, так как он полностью уверен в том, что он прав, а обижаться на ерунду он действительно не станет.       И Чонгук принимал это и принимает до сих пор, потому что он правда чувствует себя виноватым.       Да, может это звучит странно или так, словно хён промыл второкурснику мозги, но шатен был виноват лишь в том, что сорвался с места и ушел, просто-напросто наплевав на всё, так ещё и обвинив Хосока в том, что он в чем-то не прав. И пусть блондин действительно был не прав на счет Тэхёна и его чувств, Чонгук не должен был повышать на него голос, игнорировать его вопросы и вести себя, как ребёнок: им следовало спокойно поговорить, позавтракать с семьей и после этого — Чонгук уверен — Хосок бы без проблем отпустил его, пусть и с тяжелым вздохом на губах, мол, будь осторожнее и не позволяй собой манипулировать.       Но нет, Чонгук решил устроить драму и сорваться с цепи, пропустив мимо глаз всю помощь хёна и его старания, нагло покинув квартиру, словно блондин и не успокаивал младшего весь вечер, говоря о том, насколько младший великолепен и прекрасен, кто бы что ни говорил.       Это было правда эгоистичным поступком с его стороны, и парень понимал это, однако проблема оставалась проблемой — как правильно начать примирение шатен понятия не имел, а когда всё-таки предпринимал попытки сделать это, то Хосок просто окидывал его скучающим взглядом и говорил что-то вроде: «мне нужно идти, давай потом», на что Чонгук молча кивал, принимая поражение.       Всё не то.       Хосоку нужны другие слова.       — Хосоку нужно что-то, что заставит его увидеть во мне искренность, — прикрывая веки, вдруг признается младший Чон и еле заметно жмурится, устраиваясь поудобнее, как бы планируя проспать эти полчаса прямо на тэхёновых коленях и просто расслабиться. — По крайней мере, все мои попытки не увенчались успехом, но я обязательно попробую, как только у меня появится возможность. Буду извиняться, пока он не примет это и не простит, — вполне уверенно и строго выдает Чонгук, удивляясь собственному серьёзному настрою, что охватывал парня с головы до ног, но не предвещал ничего хорошего: чаще всего в таком состоянии младшему было уж слишком просто сорваться на крик или не сдержать негативных эмоций.       Тэхён, рассматривающий голубое, практически безоблачное небо, переводит на Чонгука взгляд потемневших ирисов, выражающих только долю удивления и серьёзности. В конце концов, парню действительно сейчас несколько грустно за возлюбленного, ведь тот пытается наладить с Хосоком контакт всяческими способами, дабы поговорить и — самое главное — попросить прощения, а Хо в свою очередь…       В голове откуда-то возникает мысль о чрезмерной жестокости и хладнокровии Хосока. Тэхён даже ставит перед собой вопрос: а стоит ли тратить Чонгуку силы на такого приятеля, который строит из себя Царевну Несмеяну? Пускай задать этот заинтересовавший его вопрос Тэхён не решается, он всё равно делает про себя некоторый вывод насчёт Хосока, подмечая изменившееся к нему отношение с этой минуты.       И мнимо очертив кончиками пальцев шейные позвонки, Тэхён тяжко вздыхает и облизывает высохшие губы, прежде чем полушёпотом пообещать Чонгуку разбудить его через минут тридцать-двадцать, решая насладиться кратковременной идиллией, а следом и взять в руки книгу, раскрыв её на необходимой странице и продолжив проникаться сюжетом, свободной рукой продолжив ласково зарываться в густые пряди и нежно их поглаживать.

💕💕💕

      В полу тусклой комнате единственным освещением является настольная лампа, которую Юнги нарочно ставит на подоконник, где по совместительству располагаются тюбики практически закончившихся масляных красок и пару баночек растворителя — один что поновей, другой практически на исходе. Сам парень возвращается с кухни с алюминиевой баночкой с энергетической газировкой и с долей усталости крепко жмурится, отчего на долю секунду в ушах возникает писк, однако следом темноволосый неторопливо располагается напротив мольберта с холстом, на котором изображён незаконченный портрет. По крайней мере, до черт лица Юнги ещё не успел дойти, но планировал за ночь одолеть выматывающую работу.       Конечно, рисовать дома он не привык. Точнее сказать, он делает это чересчур редко — только когда есть настроение. И как можно заметить, настроение в сегодняшний несколько холодный день имеется, а вот сил толком не осталось. Однако Юнги является тем самым человеком, который выжмет из себя буквально всё, но задачу, поставленную перед собой, обязательно выполнит. Потому он осторожно ставит на подоконник энергетик, располагает настольную лампу более удобно к холсту и берёт худыми пальцами длинную кисть, стержень которой перепачкан различной краской. Впрочем, она ему сильно не мешает, поэтому парень не торопится избавляться от неё.       И таким образом Юнги удаётся провести ближайший час, пока желудок не начинает подавать сигналы из ряда малоприятного урчания — и это ничуть не удивляет юношу. Всё-таки позавтракать ему удалось только с утра несчастным омлетом, приготовленным наспех, дабы не потерять желание распечатать новенькое полотно и уместить на мольберт, который уже давно позабыл смысл своего предназначения. Конечно, это не является правильным: откладывать собственное питание ради чего-то менее значительного, питаясь последующий день кофе и только под вечер — энергетиками, а потому Юнги озадаченно вздыхает и недовольно хмурится, когда откладывает кисточку на махровое аккуратное полотенце, предназначенное для масляных красок.       Он откидывается на спинку стула, внимательно рассматривает картину перед собой, в чертах которой вскоре раскрывается Чон Хосок: светловолосый юноша с ровным пробором и карими ирисами, наполненными усталостью и долей огорчения — по крайней мере, именно такими они запомнились Юнги в последнюю их встречу на крыше. Хосок, изображённый на холсте, держится замерзшими пальцами за бетонный край ограждения, свесив ноги над пропастью. Он смотрит на зрителя с полным отсутствием страха: настолько холодный взгляд, что просто-напросто завораживает.       И медленно встав на свои две, Юнги озадаченно вводит пятерню в волосы и окидывает взглядом комнату в поиске кошелька, который оказывается на прикроватной тумбочке. Парень подходит к мебели, засовывает бумажник в карман домашних штанов светло-розового цвета с изображением мультяшного героя в лице Hello Kitty, а затем направляется в прихожую, дабы натянуть на себя чёрный укороченный пуховик, перед этим надев капюшон чёрной толстовки и слабо затянув шнурки.       Однако, прежде чем покинуть квартиру, Юнги хлопает по карманам, чтобы убедиться о наличии всего важного: в данный момент кошелька и ключей. Он решает, что брать с собой телефон не имеет значения, тем более ему всего-то необходимо сбегать до ближайшего магазина, до которого рукой подать, однако всё равно берёт его с собой со словами: «на всякий случай». И с этой мыслью парень всё-таки выходит в подъезд, закрывает дверь и направляется в сторону лифта, что оказывается, к счастью, совершенно пустым. Потому он со спокойной душой заходит в светлую кабину, нажимает на первый этаж и совсем скоро покидает многоэтажное здание, оказываясь в небольшом круглосуточном магазине.       Конечно, взять в подобном заведении можно не много: по крайней мере, на большое разнообразие продуктов не стоит надеется. И Юнги уверенно закидывает в корзинку, взятую у входа, всяческие перекусы, начиная с онигири и заканчивая лапшой быстрого приготовления.       Темноволосый заканчивает быстро — быть может, за жалкие минут пятнадцать — и, расплатившись, покидает магазин, однако, стоит ему оказаться на улице, как перед глазами предстаёт малоприятная картинка в виде дождя. И пускай усилиться он не успевает, данный факт всё равно заставляет Юнги замешкаться и зашагать в направлении дома, держа в руке пакет с покупками, коих даже продуктами назвать сложно.       Совсем скоро дождь принимается барабанить по асфальту с небывалой силой, что заставляет парня взбеситься и убыстрить шаг, наверное, вдвое. Он, будучи уже промокшим до нитки, вскоре оказывается в светлом подъезде; темноволосый что-то шипит себе под нос про промокшие конверсы и волосы, а затем поднимает взгляд перед собой, на кабину лифта, в которой оказывается Хосок. И Юнги впервые радуется чужому появлению, потому что подниматься в мокрой обуви ему не очень-то хочется. Поэтому он уверенно направляется к лифту в конце широкого коридора и недовольно зарывается пальцами в промокшую чёлку, пряди которой уже образовали собой некие сосульки, прилипая ко лбу.       — Тоже попал под дождь? — как ни в чём не бывало, начинает разговор Юнги и облокачивается на стенку позади себя, окидывая взглядом пакет.       — Что-то вроде того, — с лёгкой улыбкой на лице как-то неуверенно отвечает Хосок, честно говоря, вообще не ожидая встретить соседа именно сейчас. Не то, чтобы данный момент был каким-то неподходящим, просто блондин промок до нитки, да и в целом не имел хорошего настроя на продуктивное продолжение дня, а уж на разговор с кем-либо тем более. Он итак пришел после университета совершенно никакой, ещё и дополнительные по английскому, увы, не сумели поднять парню настроения, а лишь втоптали его в грязь и закопали под землю, без шанса вернуть его к жизни. Так тут ещё и «приятный, тёплый» дождь, который Хосок впитал в себя полностью, как и его одежда, волосы, портфель, и всё, на что попала эта вода.       Короче, не день, а сказка.       Тем не менее, Хосок просто решает отбросить все мысли прочь, что он собственно и делает, поправляя взмокшие пряди волос и направляя на Юнги любопытный взгляд, а следом и на его розовые — с изображением мультяшного белого кота — штаны, которые уж слишком сильно бросаются в глаза и выделяются при общем виде.       Мило.       И Хосок решает не молчать об этом.       — Милые штанишки. У моей младшей сестры такие же, — не видя смысла сдерживаться, подмечает Хосок и нажимает на кнопку закрытия дверей лифта, пока губы его расплывается в приятной улыбке из-за некой картины, развернувшейся перед глазами. Скорее всего, Юнги решил ненадолго выбежать в магазин, судя по пакету в его руках, а потому не особо парился по поводу своего внешнего вида, что в любом случае невольно умиляло, и блондин даже не собирался этого скрывать, ведь зачем?       Спорить бесполезно, темноволосый сумел воскресить его настроение.       Хосок поправляет лямку рюкзака и слегка ёжится от легкого дискомфорта по всему телу, потому что влага, честно говоря, совсем не спасала ситуацию, а вот мысли о том, как старший зайдет в квартиру, а следом и в душ, избавившись от промокшей одежды и согревшись под горячей стрёй воды, очень даже, так что парень позволяет себе облокотиться на стену и устремить взгляд на верхнюю панель, показывающую местоположение лифта.       Юнги опускает взгляд на собственные штаны, а затем медленно переводит его на Хосока. Внезапные мурашки одолевают с головы до ног, когда парень понимает для себя одну вещь: он вышел на улицу в пижаме, а в голове и мысли не промелькнуло об этом. От подобного факта становится несколько неловко и кончики ушей довольно-таки быстро рдеются, что заставляет Юнги мгновенно растеряться и гулко сглотнуть, окинув взглядом ничем непримечательную кабину, будучи не в силах взглянуть на Хосока из-за стыда, что накрывает его с головы до ног, словно внезапная лавина. В голове мысли все в кучу смешиваются, отчего даже ответ сформулировать никак не получается, и Юнги начинает себя чувствовать ещё более неловко. Ему остаётся только поджать губу в тонкую линию и кратко взглянуть на блондина, подметив совсем добрую улыбку на его губах и поймав себя на мысли о практически законченном портрете дома, который является полной противоположностью сегодняшнего парня.       — Значит, у неё есть вкус, — усмехнувшись, отвечает Юнги и взглядом провожает закрывшиеся створки лифта.       Глаза Хосока превращаются в маленькие полумесяцы, пока на губах расцветает прекрасная улыбка из-за чужого — не менее прекрасного — ответа, однако сказать что-то парень совсем не спешит, лишь направляя взгляд куда-то в сторону и мысленно подмечая то, насколько Юнги красив, когда смущен. Да, может, это прозвучит странно, но блондин уже не верит в то, что их первая встреча прошла так, как прошла, потому что сейчас Юнги кажется ему совершенно другим человеком: достаточно мягким, неуверенным, неловким и очень ранимым. Тем не менее, парень отбрасывает подобные мысли прочь и решает подумать о соседе в другой более подходящий момент: к примеру, тогда, когда у него появятся свободные полчаса или может чуть больше перед сном, в теплой кровати, на скучной лекции или ещё когда-нибудь, но не сейчас.       Всё же, это странно.       — А ты из маг… — решая кое-что узнать, начинает Хосок, однако не успевает он и закончить, как кабина лифта с до ужаса странным грохотом останавливается на месте, а после и вовсе начинает слегка шататься, тем самым вынуждая парня схватиться за стену и, словно испуганный кот, вжаться в угол, направив взгляд на дверь.       До Юнги не сразу доходит суть произошедшего: первым ему удаётся услышать только неизвестный звук, похожий на отвратительный крик, что заставляет его непроизвольно нахмуриться; далее он чувствует некую лёгкость под ногами, что кажется совсем несвойственным, отчего пугает. Вот только падать кабина лифта не собирается, по крайней мере, тому доказательство внезапная полная её остановка. Однако доля определённого страха и удивления ничуть не покидает тело Юнги, давая о себе знать лёгким давлением в области висков и покалыванием на кончиках пальцев.       Безусловно, парню удаётся понять одну вещь — лифт, по всей видимости, сломался. Слава богу, хотя бы какое-никакое освещение осталось, например, встроенная в потолок панельная лампа, что на долю секунды моргает, но вновь принимает прежнее положение, освещая небольшое помещение холодным светом. Сей факт даёт полное право Юнги расслабиться и вобрать воздуха полные лёгкие, дабы окончательно очистить свой разум от отвратительных картинок из ряда обрывающегося троса и неизбежной гибели под сильным давлением обломков.       «Боже, только не это», ловит себя на мысли блондин и тяжело вздыхает, просто не веря в произошедшее.       И пусть панический страх того, что лифт сейчас сорвётся, и парни превратятся в кровавую лепешку, не покидает хосокову голову даже после полной остановки кабины, парень все равно достаточно сильно теряется, а из головы вылетает абсолютно всё, начиная от правил техники безопасности и заканчивая какими-то мысленными переживаниями по поводу родственников и близких. Тем не менее, блондин все равно быстро приходит в себя после небольших упражнений из разряда контролируемого дыхания, частых морганий и просто убеждения себя в том, что все в порядке. С лифтом все будет хорошо, иногда они останавливаются, и это нормально, ведь это значит, что сейчас произошла какая-то поломка, которую нужно просто-напросто починить, и проблема решена.       Починить.       Хосок словно просыпается, когда находит на панели небольшую кнопку со звонком, а потому быстро нажимает на неё, выходя на связь с работниками дома, дабы вызвать электромехаников и выбраться отсюда как можно быстрее.       Юнги медленно отпускает поручень из рук, внимательно осматривает кабину лифта и опускает взгляд на носки кед, прежде чем обратить внимание на Хосока, что успевает зажать кнопку срочного вызова.       — Чёрт… Юнги, ты в порядке? — поворачиваясь в сторону соседа, задает вопрос парень, ожидая ответа на той стороне связи, но не переставая глубоко дышать и настраивать себя на хороший исход событий.       Ничего с ними не случится, ведь так?       Да, всё будет хорошо. Просто нужно немного подождать, дождаться лифтеров и тогда всё закончится. Они просто застряли, вот и всё. Такое случается, и это нормально — это не повод переживать лишний раз, успокаивает себя Хосок и наконец избавляется от тяжелого чувства тревоги, просто сбрасывая с себя весь тяжелый груз страха и беря своё сознание, как и эмоции, под строгий контроль.       Юнги без лишних слов кивает парню и облокачивается на стенку позади, выручая из кармана куртки телефон. К счастью, связь на мобильнике ловит, пускай очень слабо, что кажется в какой-то мере парню удивительным. Впрочем, Юнги всё равно молча перекладывает смартфон в карман штанов, дабы расстегнуть куртку и вывернуть её подкладом на лицевую сторону. В голове сами по себе всплывают уроки ОБЖ, что позволяет парню без задних мыслей принять более безопасное положение и приняться ждать. Другими словами, он просто стелет местами промокшую куртку на пол и присаживается на неё с долей кряхтения.       — Вот дерьмо, — шипит юноша, а затем поднимает взгляд на Хосока, как бы предлагая ему тоже присесть. В конце концов, никто не знает, через какое время к ним прибудут лифтёры с условием того, что по ту сторону некого микрофона ответить им никто не торопиться. — Просто сядь: это даёт тебе шанс выжить, — с неподходящим расслаблением говорит Юнги, а затем раскрывает пакет рядом и достаёт оттуда две упакованные онигири.       В конце концов, парень всё ещё безумно голоден и ему просто необходимо поесть хотя бы чёртового магазинского дерьма, дабы утолить урчание в желудке на ближайшие полчаса. Всё-таки ему хочется верить, что они не просидят в лифте час: по крайней мере, рабочие должны быстро среагировать на сигнал заключённых в узком пространстве. Потому Юнги без лишних слов вскрывает зубами одну из полиэтиленовых упаковок, протягивая другую Хосоку. Почему-то в этот момент в голове проскакивает мысль о том, что парень то же может быть голоден, ведь возвращается домой довольно-таки поздно: обычно в это время закрывается большая часть забегаловок, где можно мало-помалу перекусить.       Хосок смотрит сначала на Юнги, а затем и на протянутую им онигири, невольно удивляясь чужому спокойствию: складывалось впечатление, словно темноволосый уже сто раз успел побывать в подобных ситуациях, а потому на этот раз столкнулся с ней с полным отсутствием страха и абсолютной уверенностью в то, что переживать не о чем. Тем не менее, старший все равно тяжело вздыхает и берет купленный в магазине продукт, выдавая тихое: «спасибо» и еле замено кивая в знак благодарности, пародируя легкий поклон.       — Я вас слушаю, — раздается женский голос на той стороне связи, из-за чего парень тут же оборачивается и приближается к динамику, дабы его было лучше слышно, коротко прокашливаясь.       — Здравствуйте. Извините, но мы остановились и не знаем, что делать. Не могли бы вы вызвать электромехаников? — более-менее спокойно спрашивает Хосок, ощущая себя в данный момент максимально жалко: излишняя вежливость выглядела таковой.       — Да, конечно. Но могу ли я уточнить. Вы не чувствуете никакого запаха горения или что-то в этом роде? — интересуется незнакомый голос, на что Хосок отрицательно мотает головой, однако к запаху все же принюхивается, вроде не ощущая ничего подобного. Скорее всего, этот вопрос был задан по правилам техники безопасности, ведь лифт действительно, к примеру, мог загореться, и тогда спасти парней было бы в несколько раз сложнее, как минимум, из-за ограниченного времени.       — Нет, ничего такого, — коротко отвечает блондин и, присаживаясь на корточки, рвет упаковку онигири, не переставая слушать даму в динамике, но решая перейти к небольшой трапезе.       — Хорошо, ожидайте. Не теряйте связь, а если обнаружите что-то странное, то звоните, — заканчивает девушка и отключается, после чего блондин откусывает небольшой кусочек риса, а следом и проглатывает его, направляя взгляд на темноволосого.       Юнги неторопливо пережёвывает слепленный рис и без лишних слов вздыхает, откинувшись головой назад, на холодную стену лифтовой кабины. Он молча принимается рассматривать яркую панель в потолке, а затем медленно выпрямляет ноги и скрещивает лодыжки между собой.       — Скорее всего, раз уж дело не срочное, то мы тут просидим, как минимум, на час, — тяжело вздыхая, произносит старший и встает на ноги, скидывая с себя портфель и кидая его в угол кабины, не видя смысла в том, чтобы оставлять его висеть за спиной: он ведь только мешается. И следом парень присаживается на чужую куртку, принимая некое приглашение со стороны соседа, и бесшумно откидывается затылком на холодную стену, рукавами вытирая капли дождя, стекающие по лицу, и возвращаясь к еде.       Пытаясь сформулировать в сознании услышанное диктором, парень с неохотой соглашается с Хосоком, потому что на привычные вызовы тратиться действительно больше времени для спасения. Хотя Юнги достаточно сложно понять таких людей, ведь на их месте может оказаться кто угодно, например, клаустрофоб. Тяжело представить, о чём думают в такие моменты лифтёры, позволяя себе задержаться.       И естественно, Юнги прекрасно понимает, что слова Хосока — обычное предположение. Однако и такой исходит событий не стоит отменять. По крайней мере, парню было бы лучше подготовиться ко всем поворотам жизни: как к хорошим, так и плохим. Впрочем, размышлять о чём-то подобном на протяжении ближайшего времени Юнги всё равно не видит смысла. Точнее, просто-напросто не хочет нагружать себя, ведь так или иначе выбраться из узкого пространства определённо точно у него не получится. Совсем забить на них спасатели никак не могут — это просто бред.       Потому вскоре расправившись с небольшой закуской, Юнги задумчиво цокает языком и складывает руки на груди, пытаясь придумать себе занятие. Конечно, мобильник в кармане является одним из вариантов в числе списка «избавление от скуки», — потому что чувство ожидания оказывается врагом парня буквально через несколько минут, — однако на гаджете остаётся совсем немного зарядки: всего-то процентов двадцать, так что парень бросает короткий взгляд на Хосока, который оказывается действительно промокшим: тому подтверждение его сырые волосы (в отличие от Юнги, ему досталось сильней). Кажется, он вообще был не готов к внезапному дождю. У Юнги, по крайней мере, был капюшон, с помощью которого мало-мальски ему удалось скрыться от назойливых прохладных капель.       — Ты вернулся сегодня позже, разве нет? — задаёт вопрос юноша, который может показаться изначально чем-то из ряда: «я наблюдаю за тобой в глазок каждый вечер, но сегодня я тебя не увидел». И пускай подобная фантазия кажется Юнги несколько нелепой и смешной, ему уже просто-напросто некуда деваться, потому он лишь чешет кончик носа и уводит взгляд перед собой.       — Просто задержался у репетитора, — пожимая плечами, отвечает Хо и пихает в себя остальную часть онигири, прикрывая рот рукой и начиная активно жевать рис, дабы поскорее его проглотить и продолжить некий диалог, потому что, в целом, заняться парню было особо нечем. Конечно, игры на телефоне никто не отменял, но блондину казалось, что это как-то грубо — сидеть в гаджете в присутствии собеседника. В конце концов, когда человек начинает с тобой говорить, то он ждет явной отдачи, ответа, а не тупого взгляда в экран и сухой фразы, выражающей абсолютно не заинтересованность. Потому, спокойно проглатывая онигири, Хосок тут же притягивает к себе портфель и достает оттуда небольшую бутылку воды, открывая крышку и делая пару глотков, следом предлагая её Юнги, который берёт протянутую ёмкость и незамедлительно подносит горлышко к губам, делая несколько глотков.       — Неужто следишь за мной? Вдруг я любитель посидеть в баре до самой ночи, так откуда знаешь, что сейчас я возвращаюсь позднее обычного, — расплываясь в легкой улыбке, просто интересуется Хо, прекрасно понимая, что Юнги мог лишь предположить, и взъерошивает собственные волосы пальцами, следом притягивая к себе колени и кладя на них голову: теплее вообще не становилось и это, честно говоря, приносило дискомфорт, однако мягкие розовые штанишки на чужих ногах невольно заставляли позабыть обо всем на свете и сконцентрировать все свое внимание лишь на Юнги и его мимике. Скорее всего, старшему скоро станет полегче, и к этому морозу, пробегающему по коже, он вскоре привыкнет, пусть и каждая нервная клеточка холодного тела ощущала каждую падающую на кожу каплю, невольно вынуждая парня вздрагивать и неприятно ёжится. В конце концов, блондину оставалось лишь терпеть — другой альтернативы у него не было.       Слова Хосока, честно говоря, заставляют Мина растерянно прокашляться в кулак, к счастью, успев проглотить воду, а следом и направить удивлённый взгляд на собеседника рядом, потому что ему каким-то неизвестным образом удалось произнести мысли Юнги вслух, причём настолько непринуждённо, как будто они были знакомы дольше недели, а потому подобного рода подколы в их кругах являются чем-то с роду нормы.       Впрочем, эмоции свои парень всё равно довольно-таки быстро усмиряет, стоит Хосоку добавить что-то про бар.       Подобное утверждение заставляет Юнги окинуть парня рядом внимательным взглядом. Честно признаться, Юнги даже не хочется думать о Хосоке в подобном роде, потому что тот не смахивает на безрассудного юношу даже на чуть-чуть. По крайней мере, его внешний вид уж точно не кричит о том, что этот парень только что вернулся с шумной вечеринки. И такое заключение заставляет темноволосого усмехнуться, обнажив десну, и медленно закрутить крышку бутылки, поставив её между собой и парнем сбоку.       — Ты практически каждый день гуляешь с сестрой во дворе, приветлив с соседями и возвращаешься домой почти в одно и то же время. По-твоему, после такого я смогу поверить в то, что ты кадришь девчонок на какой-нибудь тусовке? — приподняв брови, задаёт риторический вопрос Юнги и продолжает: — Неплохая попытка, — поднимая взгляд на Хосока и легко ему улыбаясь, выдает парень, решая кое-что добавить. — И я не наблюдаю за тобой: просто мой мольберт стоит около окна, из которого прекрасно видно наш двор, а ещё наши квартиры находятся друг напротив друга: сложно не услышать звон связки ключей.       — Вау, какой наблюдательный и внимательный юноша, — растягивая губы в довольной ухмылке, подмечает Хосок и, честно говоря, поверить не может в появление такого человека в собственной жизни и нынешней ситуации. Непонятно что, но что-то действительно заставляет блондина удивиться и неосознанно заинтересоваться в этом человеке, пусть и парень предполагает, что, возможно, причиной такой реакции является умение Юнги красиво говорить правду. Он не теряется в ответственные моменты (хотя тут стоит поставить знак вопроса), всегда говорит все как есть и быстро строит логические цепочки. Откровенно говоря, Юнги чем-то даже напоминает Хосоку самого себя, однако парень решает не думать об этом сейчас, а потому просто направляет свой любопытный взгляд на собеседника и обнимает собственные колени чуть плотнее, решая продолжить зародившуюся беседу.       — Но вообще это достаточно несправедливо, ведь ты постоянно сидишь дома, да и услышать что-либо у меня не выходит: в квартире постоянно стоит шум и гам, — тяжело вздыхая, наигранно обижается блондин и направляет голову в сторону дверей, слегка прикрывая веки от накатившей доли усталости. — Ты там случаем не продумываешь террористический план? Хотя… — останавливаясь из-за замеченного пятно какой-то светлой краски на чужой шее, произносит Хосок и беззаботно тянется к бледной коже, вытирая кончиком пальца масляную смесь, которую, пусть было и тяжело заметить из-за схожести цвета, но было возможно. — Судя по всему, ты рисовал, — растирая небольшое количество вещества между пальцами, подмечает парень и еле заметно пожимает плечами, снова укладывая голову на колени.       Юнги приподнимает уголки губ в лёгкой усмешке, стоит Хосоку сказать что-то про террористические планы, потому что звучит подобное предположение крайне глупо, даже как шутка. Но долго об этом порассуждать парень не успевает, когда на шеи чувствует холод чужих рук, что вызывает дрожь: то ли из-за контраста температуры, то ли из-за внезапного касания. В конце концов, Юнги не является человеком, который подпускает к себе людей достаточно близко: что тут говорить, даже Тэхён редко прикасается к нему. Хотя тот прекрасно понимает психологические травмы Юнги и относится к этому спокойно, другими словами, считает необходимым уважать его состояние. Наверное, это одна из причин, почему Юнги приятно с ним общаться, ведь Тэхён является по-настоящему обходительным человеком и, соответственно, хорошим другом.       Вот только Хосок не знает и наверняка чего-то плохого сделать Юнги не хочет: его расслабленное выражение лица говорит само за себя. Поэтому парень позволяет себе так же расслабиться и направить взгляд на руку Хосока, подушечки пальцев которой теперь были измазаны в масляной краске. Всё-таки зря сосед настолько бездумно решил стереть краску, потому что её довольно-таки трудно убрать с кожи. По крайней мере, стоит учесть факт того, что они до сих пор находятся в закрытом помещении и, Бог его знает, через какой промежуток времени прибудут лифтёры и помогут им выбраться. Вдруг за это время краска успеет высохнуть, словно секундный клей, отчего избавиться от неё будет сложно.       — Блин, — шикает Юнги и бездумно касается шеи, совершенно не понимая откуда на ней оказалась масляная краска. — Зря ты вытер её голыми руками. Масляная краска сложно оттирается, — он внимательно всматривается в пальцы на своей руке, но никакого намёка на белила не находит, что вызывает чувство облегчения. — Дома обязательно протри кожу ацетоном. Ну, жидкостью от снятия лака, — быстро поясняет юноша. — Думаю, это тебе поможет: краски всё равно немного.       Хосок слегка усмехается из-за чужих слов, а следом начинает осматривать собственную руку, не замечая в ней ничего такого, что привлекло бы особого внимания. В конце концов, краски было немного, потому она просто растерлась по большой площади кожи и даже не оставила следов, однако жирное покрытие ощущалось, пусть и не особо отвлекало. Впрочем, блондин просто не зацикливается на этом, ведь сейчас его больше волнует никуда не исчезнувшая влага и собственный вид: он итак был похож на промокшего котенка, какая-то краска на пальцах не сделала бы ситуацию хуже, потому Хо позволяет себе мотнуть головой и спокойно забыть о масляном покрытии на кончиках пальцев, что по факту было даже не особо ощутимым.       — Да ладно, я ведь не в крови измазался. Но спасибо за совет, попрошу у мамы, — на секунду поднимая уголки губ, благодарит старший и коротко шмыгает, после чего весь положительный настрой исчезает напрочь, и парень тут же закатывает глаза, потому что какого чёрта? — Да ну, ты что серьёзно? — возмущенно цокая языком, задаёт вопрос Хосок, причем куда-то в пустоту, вытирая нос не менее влажным рукавом пальто из-за появления неприятных соплей. — Только заболеть мне не хватало, — тихо шипит блондин и прикрывает нос ладошками, вновь укладывая голову на колени и направляя свой взгляд на двери. — Ну что за отстой, — еле слышно добавляет парень и еле заметно вздрагивает из-за появления морозных мурашек, что пробегаются по всему телу и вынуждают тяжело выдохнуть.       Боже, если он заболеет после этого, то день можно будет официально назвать самым противным из всех за последнее время: не самое лучшее утро из-за встречи с Чонгуком, время, проведенное за подготовкой к зачету, бытовые дела из разряда уборки, готовки, помощи сестре и прочее, следом репетиторство, достаточно далеко расположенное от дома, неожиданно нахлынувший дождь, поломанный лифт, ну и вишенка на торте — простуда.       Просто не день, а праздник.       Юнги любопытно наблюдает за Хосоком, чувствуя себя в какой-то мере беспомощным, ведь совершенно ничем помочь парню не может. И поджав губы в аккуратную линию, парень поднимает взгляд на красную кнопку с жёлтым изображением колокольчика. Возникает желание подняться и попытаться достучаться до девушки по ту сторону микрофона, ведь никакой помощью и не пахнет, пускай успело пройти примерно минут пятнадцать. Конечно, Юнги прекрасно понимает, что ей ничего не остаётся, как ожидать вызовов с подобного рода ситуациями, когда кабина лифта по какой-то причине останавливается. Однако больше им просто-напросто некуда обращаться, потому парень без лишних раздумий поднимается на ноги и подходит к панели с кнопками, зажимая одну из них.       — Извините, девушка, — прочистив горло, зовёт оператора Юнги. — Как скоро прибудут мастера? Знаете, этот чёртов лифт не является комфортным номером отеля для ожидания, — с долей грубости добавляет он, считая её как-никогда уместной, потому что никаких новостей насчёт электромехаников нет до сих пор, что заставляет обеспокоиться и напрячься.       Хосок наблюдает за Юнги с неким любопытством и слегка хмурит брови, но всего на секунду, потому что, откровенно говоря, такой особо недовольный настрой с чужой стороны не кажется блондину чем-то правильным или подходящим. Нет, конечно, парни сейчас имеют полное право возмущаться, ведь наверняка не они стали причиной поломки, а потому застряли здесь по воле случае, что, безусловно, было несправедливо. Однако выплескивать собственное недовольство на девушке, что была тут абсолютно не причем и никак не могла повлиять на скорость мастеров, было грубо. По крайней мере, Хосок придерживался такого мнения.       — Прощу прощения, — довольно быстро доносится по ту сторону голос девушки. — Из-за позднего времени лифтёры не могут добраться быстро: дороги забиты пробками.       Юнги озадаченно вздыхает и опускает взгляд на носки собственных кед, потому что сделать тут уже ничего невозможно. В конце концов, пробка — дело времени, поэтому придётся ждать столько, сколько потребуется. Всё-таки выбраться самостоятельно из лифта просто-напросто опасно, не говоря уже о том, что это глупая затея.       — Ладно, спасибо, — отрезает он и возвращается на место рядом с Хосоком, скрестив бёдра между собой и сунув между ними соединённые ладони. — Кажется, мы здесь надолго, — обращаясь к соседу, на выдохе произносит Юнги и натянуто приподнимает уголки губ.       — Не стоит быть таким… агрессивным, — без доли упрёка в голосе аккуратно произносит Хосок и тихо шмыгает, в данный момент ни в коем случае не считая себя учителем жизни или неким «старейшиной». Просто мысли вслух.       И Юнги кратко смотрит на Хосока, однако во взгляде его не читается какое-то раздражение. Он прекрасно понимает, что тот является правым в данный момент, потому что грубить беспомощной девушке в первую очередь глупо: в конце концов, так или иначе она никаким образом не может повлиять на ситуацию. Поэтому темноволосый без лишних слов принимает собственное «поражение» и вновь уводит взгляд перед собой, рассматривая серебристые поручни от элементарного «нечего делать».       — Я не командую и не учу тебя. И даже больше я понимаю тебя, ведь мы застряли здесь и у нас отнимают время. В конце концов, мы могли быть чем-то очень сильно заняты, но не вини ситуацию и, уж тем более, людей, — поворачиваясь в сторону Юнги, с улыбкой на лице по-доброму выдает парень и утыкается носом в сгиб собственного локтя, не отрывая от темноволосого взгляда темно-карих омутов. — Просто давай проведем это время с пользой для нас обоих. Застряли? Ну и подумаешь. Зато у меня появилась отличная возможность узнать, почему ты настолько сильно осторожен, что носишь с собой все эти штучки для самообороны. А одну из них даже успел испытать на мне, — с коротким смешком на конце интересуется блондин, однако тут же одергивает себя, ведь понимает, что с этим может быть связано что-то уж очень личное. К тому же, люди, которые носят с собой подобные вещи, явно успели испытать на себе все «прелести» домогательств, попытки убийства, кражи и так далее.       А Юнги как-то неестественно берёт дрожь от услышанного вопроса. Бесспорно, Хосок не собирается каким-либо образом ущемить или посмеяться: по крайней мере, его голос не пропитывается какими-то токсичными нотками. И поджав колени к груди, Юнги на выдохе укладывает ладони на заднюю часть бёдер и задумчиво приоткрывает губы, как будто собирается рассказать, хотя в груди самая настоящая мясорубка происходит. Конечно, без противных воспоминаний не обходится, что заставляет парня несколько посереть и поникнуть, опустив взгляд на собственные коленки.       — Точнее… точнее, всё ясно как день, прости, — как бы отвечая на собственный вопрос, произносит парень и опускает глаза в пол, слегка прикрывая их от собственной глупости: конечно же, он увидел в Хосоке угрозу, потому и воспользовался. А то, что он носит баллончик… так это меры предосторожности. Скорее всего, Юнги что-то пережил или, может, столкнулся с этим со стороны наблюдателя. Впрочем, старший осознает, что не ему копаться в чужом прошлом, потому сейчас он спешит сменить тему на что-то более не личное.       — На самом деле, у меня перекати-поле в голове, и я не знаю, о чем можно спросить тебя, не перейдя границы, — решая сказать все как есть, высказывается блондин и продолжает. — Поэтому если тебе что-то интересно обо мне или, может, ты хочешь что-то рассказать, то милости просим, не стесняйся, — коротко приподнимая уголки губ, предупреждает Хосок и, отворачиваясь от Юнги, негромко чихает, прикрывая рот рукой и позволяя себе мысленно разреветься из-за чертового насморка и наверняка красного носа, который всегда страдал в первую очередь в хосоковом организме.       Вцепившись пальцами в лёгкую ткань штанов, Юнги, наверное, даже слишком погружается в самую отвратительную часть своего прошлого, когда ему приходиться предстать перед судом в лице напуганного до мозга костей мальчишки, который вытирает потные ладони о ткань выглаженный брюк и растерянно озирается вокруг, рассматривая множество незнакомых лиц, но узнавая лишь одно. Тот, словно оголодалое животное, смотрит точно на худосочный силуэт напуганного пацанёнка, пока на губах его играет оскал игривый, что вызывает мороз по коже.       — У этого нет причины, — внезапно чеканит ответ Юнги на интересующий вопрос Хосока, пускай его слова являются жалкой попыткой лжи. — Меня в школе дразнили, поэтому осталась привычка, — кратко приподнимает уголок губы он и не сразу переводит взгляд на своего собеседника, чувствуя себя несколько смелей, ведь на этот раз сказанное является правдой.       — Понятно, — быстро, но достаточно понимающе отвечает Хосок, потому что осознает, что тема не самая лучшая, а значит, её стоит закрыть, причём как можно скорее. Блондин испытывает искреннее сожаление, из-за того, что Юнги пережил (явно что-то очень неприятное и омерзительное, раз уж это вынудило его психику брать с собой вещи для самообороны), однако проявлять его парень не спешит, ведь считает, что со стороны это будет больше похоже на жалость, а жалость никому не нравится. Людей от неё тошнит. Потому Хо и не лезет о своим сочувствием — он просто боится оттолкнуть и нырнуть глубже в чужое прошлое, жизнь и проблемы. Так что парень позволяет себе отбросить всё ненужное прочь и просто принять к сведению, что Юнги не смог избежать издевательств со стороны ровесников. Впрочем, Хосоку это знакомо, пусть подобное отношения было адресовано совсем не ему.       Юнги задумчиво проводит ладонью по загривку и слабо зарывается в тёмные пряди на затылке. В голове непонятный, необоснованный поток мыслей вдруг возникает, стоит Хосоку ответить весьма очевидное: «понятно». Впрочем-то, лукавить бессмысленно, Юнги становится намного легче на душе от подобного ответа, ведь разговор, касающийся его прошлого, моментально заканчивается и становится глупой частью серого воспоминания. Однако необъяснимая тяга вдруг заменяет чувство облегчения: она действует по принципу внезапной грозы, когда сверкающая молния бьёт точно в глубине тихой поляны, разжигая пламя.       Продолжить думать о чем-либо становится физически невозможно, потому что тело со временем принимается мёрзнуть, а холод, сковывающий организм, приводит к некой усталости и сонливости, потому Хосок, все также приобнимая самого себя за колени, начинает буквально проваливаться в сон, а некая тишина вокруг лишь подливает масла в огонь, из-за чего блондин просто прикрывает глаза и прячется в локтевом сгибе рук, облокачиваясь на них, как на подушку, и позволяя себе вздремнуть.       В целом, чтобы поспать ему не нужна была кровать: хватало и естественной тишины.       Гулко сглотнув, Юнги вытирает лицо ладонями и переводит взгляд на Хосока с немым вопросом: «почему именно это тебя интересует?» Вот только собственные терзания отходят на некий второй план, стоит юноше подметить спокойное дыхание собеседника: по-видимому, тот умудрился уснуть. И это вызывает долю удивления, а ещё лёгкую ухмылку на губах, потому что Хосок сейчас напоминает беспомощного ребёнка, когда складывается клубочком и утыкается носом в сгиб локтя, быстро засыпая.       «У него, наверное, жар», — ловит себя на мысли Юнги и считает её вполне уместной. Всё-таки они несколькими минутами ранее вернулись с улицы, где наверняка до сих пор льёт проливной дождь. И с долей неуверенности прикоснувшись к тёплому лбу кончиками пальцев, Юнги с неким облегчением подмечает нормальную температуру, потому незамедлительно убирает руку от Хосока, натягивает на кисти рукава толстовки и умещает их между бёдер, принимаясь в тишине дожидаться лифтёров.