💕💕💕
На пороге парней встречает госпожа Мин. Она первоначально удивляется незнакомым людям, отчего принимается внимательно рассматривать красноволосого молодого человека, а затем девочку рядом с ним. Юнги становится немного неловко от такого пристального внимания к гостям, поэтому он торопливо обозначает, что Хосок является для него другом и по совместительству соседом, а Даон — его младшая сестра. У женщины заметно увеличивается энтузиазм, как только до её ушей доходит слово «друг». — Значит, ты друг Юнни? — с улыбкой на губах интересуется госпожа Мин и осторожно забирает пакет из чужих рук. А Юнги непроизвольно кривится из-за слащавого обращения матери, но ничего не говорит; всего лишь молча разувается. — Симпатяга, — чему-то своему мурлычет женщина, а вот у Юнги глаза по пять копеек из-за такого заявления со стороны матери. Он удивлённо смотрит сначала на Хосока, потом на мать и неразборчиво шикает себе под нос, дабы следом отобрать из чужих рук пакеты с покупками и направиться на кухню. Хосок в свою очередь раскрывает глаза в неком удивлении, заливаясь легким румянцем от одного только «симпатяга», так нежно касающегося губ матери. Такая дружелюбность со стороны людей всегда напрягала Хосока, его сестру — тем более, однако в данный момент юноша не чувствовал дискомфорта. Кроме, пожалуй, страха, ведь разочаровать эту прекрасную женщину юноше хотелось меньше всего. — Проходите в гостиную, я сейчас налью чаю! — полностью игнорируя стыд собственного ребёнка, гостеприимно произносит мама Юнги и легко касается плеча Даон с целью направить девочку в нужную комнату. — Позвольте мне, — аккуратно беря сестрёнку за руку, расплывается в легкой улыбке Хо, следом поясняя: — Она немного боится незнакомцев. Надеюсь, вы не слишком разочарованы, госпожа Мин, — избавляясь от терзающих хосоково сознание мыслей, честно признается парень, стараясь говорить как можно мягче. В конце концов, Даон сама не горела желанием контактировать с кем-либо, кроме собственной семьи, смело прижавшись к брату, тем самым тактично спрятавшись за ним. А Хосок в свою очередь искренне надеялся на то, что женщина не станет принимать это близко к сердцу. — Простите за это, — виновато улыбнувшись, извиняется парень, однако следом поспешно добавляет: — У вас просто замечательный сын. И женщина понимает Хосока без лишних слов, мягко улыбаясь маленькой девочке, что с неким любопытством выглядывает из-за чужой спины. Это непроизвольно заставляет вернуться в прошлое; вернуться и вспомнить, как Юнги при любом упоминании незнакомых людей старался спрятаться от ненужных взглядов. Таким пристанищем зачастую становилась материнская юбка длинною миди. — Конечно, я всё понимаю, — кивает она, но от следующих слов (комплимента?) изумлённо приподнимает брови. Не каждый день ей приходится слышать нечто подобное, в сторону Юнги — тем более. И это заставляет что-то внутри вздрогнуть и приятно коснуться грудной клетки. — Он у меня очень сильный, — коснувшись прядей чёлки, с некой тоской приподнимает уголки губ женщина, совсем не имея в виду физическую подготовку своего сына. — Хорошо, давайте всё-таки пройдём в гостиную, — посмеявшись, предлагает госпожа Мин, на что Хосок без раздумий соглашается, принимаясь вести малышку за собой. — У вас очень уютно, — осматривая помещение, улыбается юноша и подходит к мягкому на вид дивану, поворачиваясь в сторону коридора, за которым скрылся Юнги, так и не удосужившись вернуться. Вероятнее всего, Хосок уже на автомате старался держать возлюбленного в своем поле зрения. По крайней мере, тогда, когда это было возможно. Кто бы мог подумать, что Хосок вообще сможет оказаться в доме Юнги. Точнее, в доме его матери. К слову, отца ведь у юноши не было. Скорее да, чем нет, ведь Юнги ни разу не говорил о нем. Он наверняка был, и есть по сей день, однако в каких же они были с ним отношениях? О чем Хосок вообще думает? Боже, это ведь абсолютно неважно. — Хо… — совсем тихо шепчет девочка и дергает братца за рукав. Юноша поворачивается без колебаний и на автомате забирает из чужих рук баночку, дабы следом открыть её и вернуть назад. Госпожа Мин наблюдает за скромной девочкой украдкой и всё больше узнаёт в ней Юнги. Это заставляет её улыбаться с каждым разом шире — всё же любовь к детям у неё, если так можно выразиться, с юного возраста. Примерно в то время она впервые попробовала подрабатывать: на глаза бросилось объявление о необходимости в няни. Родители отговаривали её долго под предлогом «это слишком большая ответственность для тебя», но любопытство оказалось сильнее, да и малыш попался довольно-таки воспитанным и спокойным. Впрочем, это всё пережиток прошлого. На сегодняшний день госпожа Мин является самой счастливой женщиной, мамой и просто бизнесвумен. — Может, ей нарезать фрукты? — она с любопытством обращает внимание на Хосока, точнее, на его темно-карие глаза. Впервые чужой взгляд вызывает странное доверие. Возможно, просто сам Хосок такой человек? Как открытая книга — позволяет себя прочесть и заинтересоваться буквально с первой страницы? — Дан-и? — прекрасно понимая, что девочка услышала вопрос, интересуется Хо, на что та лишь отрицательно кивает, аккуратно снимая с себя небольшой портфель красного цвета, дабы следом достать оттуда свои незаконченные рисунки и прижать их к груди. — Она может сесть за этот стол, верно? — на всякий случай интересуется парень и, получая одобрительный кивок со стороны женщины, спокойно добавляет: — Можешь сесть и порисовать, дорогая. Я отойду ненадолго, госпожа Мин позаботится о тебе. И эти слова невольно заставляют Даон напрячься, ведь оставаться наедине с человеком, которого она не особо знает, ей совсем не хотелось. — Дан-и, просто расслабься. Ей можно верить, а я в любом случае буду рядом, — почти шёпотом произносит юноша и расплывается в лёгкой улыбке, из-за чего девочка всё же делает глубокий вдох и спустя короткую паузу кивает. — Ты справишься, — целуя сестрёнку в лоб, подбадривающе произносит парень и, с позволения госпожи Мин, покидает гостиную, направляясь в сторону кухни. Хосок с любопытством заглядывает в прежде никогда не виданную комнату и принимается молча осматривать её, подмечая некоторые детали, входящие в состав гармоничного дизайна. Однако, несмотря на это, юноша довольно-таки быстро забывает о помещении и его стиле, акцентируя всё свое внимание на человеке, мирно стоящем напротив плиты. Такая картина, честно говоря, невольно заставляет Хосока окунуться в несбыточные мечты своей безграничной любви. Он думает о том, какого это, — просыпаться каждый божий день и видеть такого сладкого и сонного Юнги, который готовит вкусный завтрак, периодически зевая и поправляя надоедливую челку, маячащую перед глазами. И руки сами тянутся к возлюбленному. Хосок плавно окольцовывает чужую талию, тепло прижимает юношу к себе, а сам укладывает голову на чужое плечо, делая глубокий вдох. Сладкий аромат свежести и природы дурманит Хосоку голову, из-за чего он удовлетворенно прикрывает веки и томно выдыхает юношу прямо на ухо: — Ты так вкусно пахнешь, Юнги-я… Юнги, будучи увлечённым готовкой, — а именно тушением овощей, даже не предаёт значение чужому присутствию, пока тёплые руки не окольцовывают его талию. И это кажется необъяснимо странным, когда в голову первым делом приходит Хосок и только потом необоснованная теплота касается груди, как будто сердце на мгновение замедляет собственный ритм, практически останавливаясь. Признаться честно, Юнги впервые чувствует нечто подобное рядом с кем-то, пускай отголосок совести напоминает о здравом смысле и неправильности происходящего. Только вот обнимает его Хосок, соответственно, отталкивать его будет несколько грубо. К тому же, они друзья, и за последнее время Юнги был готов говорить об этом без капли сомнения, чем до этого похвастаться не мог. Его пальцы ловко убавляют огонь включенной конфорки, когда тёплое дыхание касается нежной кожи ушной раковины и пускает мурашки вдоль всего позвоночника. Юнги предательски мелко вздрагивает, поджав губы в аккуратный бантик. Ему меньше всего хочется демонстрировать собственные слабости, тем более перед Хосоком. — Это всё стиральный порошок, — уверяет парня юноша, из-за чего Хосок расплывается в довольной ухмылке, смело проскальзывая пальцами под ткань чужого свитшота. — Да неужели? — Ах, прости, солнышко, — мурлычет Хосок, точно довольный кот, однако отстраняться не спешит, прижимаясь к парню лишь плотнее. Чужое тело становится самым настоящим домом для юноши. Он просто млеет, расплываясь в нежных объятиях любимого человека. Руки плавно очерчивают гладкую кожу чужого живота и, откровенно говоря, запоминают её структуру навсегда. Ведь когда ещё Хосоку удастся прикоснуться к Юнги? Особенно, к закрытым участкам его кожи. Не то, чтобы он жаждет этого. Но он, черт возьми, хочет оказаться ещё ближе. Хочет зарыться носом в шелковистые волосы своего друга и сделать глубокий вдох, а после — перестать дышать. Он бы отдал всё, чтобы продлить этот момент настолько, насколько это возможно, и… — Пожалуйста, Юнги, позволь мне побыть эгоистом… — совсем тихо произносит Хо, дабы следом отпустить юношу и повернуть его к себе лицом к лицу. Сердце Хосока пропускает громкий бит, однако он не позволяет себе сбежать. Юноша лишь мягко укладывает руки на чужую шею, а следом решительно опускает взгляд на аккуратные губы, борясь с острым желанием поцеловать их прямо здесь и сейчас. Юнги смотрит на Хосока глазами-копейками. Весь красный и непонимающий происходящего, он пытается отыскать какой-либо ответ в чужих тёмно-карих ирисах перед собой, что странным образом приобретают чёрный цвет. Это кажется необычайно красивым, заставляет замереть и продолжать наблюдать, буквально наслаждаться зрелищем, от которого в голове возникает самый настоящий диссонанс. Юнги впервые задумывается о собственных чувствах, впервые смотрит на Хосок немного иначе (возможно, как сам Хосок смотрит на него), а потом непроизвольно задерживает дыхание. Это происходит на уровне инстинктов, по крайней мере, так хочется мыслить. И пускай в голову начинают закрадываться навязчивые мысли из ряда: «мне бы хотелось попробовать его губы на вкус», Юнги заставляет себя взять в руки под предлогом «это всё ситуация, именно она вынуждает меня думать о таком». Какой-то абсурд. Но Хосок по-настоящему вынуждает начать задуматься о многом. Первый вопрос становится: «С какого момента?». Быть может, это случилось, когда они по случайности столкнулись и застряли в лифте? Или когда разговаривали о несерьёзных вещах на крыше холодным ноябрём? Или когда Юнги перепил, и Хосоку пришлось тащить его домой? Или когда после не самого удачного каминг-аута, Юнги без лишних слов обнял его? Или когда он подарил ему свою картину? Когда? С каких пор Хосок думает о нём в таком ключе? С каких пор ему хочется целовать его? И тут грудную клетку поражает тахикардия, от которой ладони неприятно потеют и возникает желание вытереть их об джинсы. Юнги начинает сомневаться. Хочется ли ему переступать эту самую черту? Насколько сильно желание соприкоснуться с малиновыми губами перед собой превышает собственные морали и принципы? Хосок делает глубокий вдох. В надежде на то, что его сердце наконец остановиться. Напряжение достигает своего пика за считанные секунды. Всё тело превращается в оголенный нерв; в атомную бомбу, готовую взорваться от любого взаимодействия с кислородом. Пальцы невольно сжимаются, худые костяшки белеют, а жар собственного тела не перестаёт спадать. Так близко… Но, чёрт возьми, так далеко. Хосок не может ничего сделать. Он даже не может ничего рассказать в силу своего характера, ведь юноша всегда слишком много думает. И всегда приходит к выводу, что он со своими чувствами Юнги и даром не сдался. Хосок слишком эгоистичен и самонадеян, однако эта мысль не останавливает его, когда он вдруг берёт темноволосого юношу за руку и поддаётся вперед, оставляя эфемерный поцелуй на гладкой коже чужой шеи. Юнги опускает взгляд на чужие пальцы, что с некоторой нежностью касаются собственных, из-за лёгкая дрожь касается конечностей. Описать ощущения в настоящий момент оказывается невероятно трудно из-за неимоверной тяжести во всём теле, которая граничит с некой эйфорией. Словно какой-то барьер поселяется внутри, прямиком в сознание, как инстинкт самосохранения, но лучше от этого не становится — не возникает осознание полной безопасности. Наоборот, дышать становится намного, намного тяжелей. И как только горячие губы касаются кожи в районе шеи, Юнги встряхивает плечами, из последних сил выпутывает руку из хватки Хосока и упирается обеими в его грудь, как бы давая понять, что на этом пора заканчивать; что больше вынести ему такого не удастся; что прямо сейчас ему хочется провалиться сквозь землю и просто-напросто исчезнуть. Хосок невольно напрягается, когда чувствует сопротивление с чужой стороны. Однако причиной такого напряжения оказывается далеко не отсутствие повиновения, а скорее отсутствие мотива собственных действий. Что он вообще, блять, натворил?! Он ведь буквально начал домогаться до Юнги… До человека, которого он полюбил всем сердцем. Он пошел против чужой воли и наверняка зашёл бы дальше, если бы Юнги не остановил его. Он ведь не зверь. Он ведь не животное. Он ведь может себя контролировать. У него нет бесконтрольных инстинктов. Да, он искренне желает прикоснуться к предмету своего обожания, но это не значит, что у него появляется право на то, что он может сделать это. Конечно, у Хосока нет бесконтрольных инстинктов. У него есть только блядское чувство эгоизма, граничащее с понятием «полное мудачьё». — Юнги, мне так… Мне так жаль, — гулко сглатывая, виновато произносит красноволосый, делая осознанный шаг назад. — Я просто… — Хосок резко закрывает рот руками и мысленно бьет себя по лицу, только убеждаясь в собственной никчёмности. «Я просто люблю тебя»? И это то, что ты собирался сказать? Какая мерзость, Хосок. Я разочарован. — Прости… — еле слышимо шепчет юноша, невольно опуская взгляд на дрожащие пальцы собственных рук. — Я думаю… Я думаю, нам стоит уйти. Лёгкие начинают наполняться свежим воздухом намного проще, стоит Хосоку наконец-таки перестать. Однако странный осадок остаётся, как будто вовсе не собирается куда-то исчезать, что в первую секунду заставляет задаться очевидным вопросом: «Почему?». Ответа, конечно, не следует, но в определённый момент становится совершенно не до этого — не до самокопания, когда перед ним предстаёт такой Хосок. По нему видно, что он сожалеет, как минимум, мимика выдаёт его с потрохами. Всё же Хосок не является тем человеком, что настолько искренне станет извиняться. Только вот прощать его совсем не хочется, даже несмотря на дружбу, несмотря на проведённое время вместе и полезные советы по поводу отношений. Что-то внезапно становится неизменным. Юнги гулко сглатывает. Он немного нервным взглядом рассматривает паркет, облизывает высохшие губы и вдруг обращает своё внимание на Хосока. «Ему нельзя уходить, ни в коем случае», — проносится мысль в голове, которая и заставляет юношу вцепиться в чужое худое запястье. — Вам нельзя уходить! — вскрикивает Юнги, будучи всё ещё в замешательстве от произошедшего. И совсем немного красным. — То есть, — неловкая пауза, — ужин практически готов… Хосок застывает в неком удивлении, когда не слышит в свою сторону каких-либо оскорблений. Никаких вопросов, грубых выражений и эмоциональных всплесков… Юнги даже останавливает его, действуя решительно. И этот момент… Непроизвольно наводит на Чона какую-то панику. Этот парень словно становится другим человеком, из-за чего Хосок принимается любопытно хлопать ресницами в попытках обнаружить причину такого абсолютно мирного поведения со стороны возлюбленного. Однако вскоре Хосок замечает кое-что поистине прекрасное. А точнее, алое покрывало, мягко касающееся чужих щёк и кончиков ушей. «Смущен, но не сломлен, ха?» — думает парень и невольно усмехается, пряча свои не менее красные щеки под лёгкими прядями яркой чёлки. — Юнги-я, ты такой милый, — расплываясь в детской улыбке, вдруг произносит Хосок и аккуратно выпутывает собственное запястье из чужой хватки. — Я никуда не уйду. По крайней мере, пока ты не захочешь, — легко взъерошивая шелковистые пряди мягких волос, кивает юноша, в очередной раз благодаря сердце за такой замечательный выбор. — И… Ещё раз прости за это. Я правда не хотел доставлять проблем, — неловко улыбается Хо, глупо почесывая затылок. Юнги нерешительно кивает, после чего почёсывает кончик носа и поправляет волосы на затылке лёгким поглаживанием. Он совершенно не понимает, что ему стоит сказать Хосоку в ответ. «Всё в порядке?», — но это полная ложь. Приятель просто-напросто не настолько недогадлив и глуп, чтобы не понимать очевидных вещей. Да и смущение не отпускает до сих пор, отчего сердце в груди отплясывает жгучую чечётку. — У тебя наверняка были причины, — неловко прикусив губу, тихо произносит Юнги, ощущая себя полным идиотом. — Просто опустим этот момент, ладно? — он с долей неуверенности бросает на Хосока взгляд. Ему безумно не хочется его обижать собственными словами, пускай что-то ему подсказывает, что это абсолютно неизбежно. — Да, как скажешь, Юнги-я, — без доли сомнения отвечает Хо, не отрывая от юноши влюбленных глаз. — Я отойду ненадолго, ладно? — кивая в сторону выхода, задаёт риторический вопрос юноша, дабы следом покинуть кухню и направиться в сторону гостиной, обратившись к госпоже Мин с некоторой просьбой, а точнее — вопросом по поводу местонахождения уборной. Женщина без каких-либо проблем указывает юноше на одинокую дверь, за что он её благодарит лёгким поклоном и поспешно заходит внутрь, поворачивая щеколду в сторону. Юноша делает глубокий вдох, закрывает глаза и уходит в себя. Каждый момент прошедших минут начинает мерцать перед глазами, сжигая нежную радужку темных глаз. Эти вспышки слепят; сводят с ума, из-за чего Хосок резко поднимает взгляд к потолку и быстро промаргивается, еле слышимо шмыгая носом. Искренняя любовь Хосока оказывается его несбыточной мечтой. Юноша подходит ближе к зеркалу и всматривается в собственное отражение в попытках обнаружить дефекты собственной души. Слишком яркий цвет волос? Или слишком тёмный оттенок радужки глаз? Слишком худое тело? Или, может, слишком жалкий вид? Одинокая слеза касается гладкой кожи алой щеки. Определенно, последнее.💕💕💕
Они садятся ужинать ровно в восемь. Юнги садится напротив Хосока, украдкой рассматривает его ровные черты лица, как будто пытается что-то прочитать в них. Это, конечно, бред полнейший. Просто его не покидает странное ощущение… Словно некое предчувствие о чём-то плохом. Вероятнее всего, всему виной действия Хосока, а ещё совсем немного слова, от которых несколькими минутами ранее коленки подкашивались… Это было определённо необычно для Юнги — получать столько любви (?) со стороны другого человека. Всю жизнь его недолюбливали, даже родственники относились к нему с неким пренебрежением. Единственный человек, который всегда оставался на его стороне, была и есть его мама. Однако теперь в его жизни появился Хосок: прекрасный парень с невероятно огромной душой. Пускай первоначально он может показаться мизантропом, но на самом деле его характер просто-напросто сложнее сформирован, к нему нужен особенный подход. Только вот Юнги совсем не понимает, что именно ему удалось сделать настолько особенного, чтобы заставить Хосока открыться себе… — Хосок, вы ведь ровесники с Юнги? — заинтересованно спрашивает госпожа Мин, что палочками кладёт рис в рот. — На кого ты учишься? — Я на третьем курсе юридического университета, — расплываясь в лёгкой улыбке, без лишних сомнений отвечает Хо и подхватывает палочками для еды небольшой кусочек мяса, после закидывая его в рот. — Претендую на государственную должность, однако понимаю, что это… — Хосок делает короткую паузу и задумчиво уводит взгляд в сторону Юнги, мигом отворачиваясь. — Это большая ответственность и поистине сложная цель. Тем не менее, я не планирую сдаваться, — с гордой поднятой головой признается юноша, вновь акцентируя всё своё внимание на Госпоже Мин и малышке Даон. Смотреть в глаза Юнги почему-то становится неимоверно стыдно. Но вы не подумайте, Хосок вовсе не намеревается избегать юношу, и уж тем более — игнорировать его. Просто он непроизвольно начинает чувствовать себя неловко, вспоминая этот проклятый поцелуй, коим парень одарил Юнги… И это непроизвольно начинает отражаться на его лице. Оставаться сдержанным и совершенно спокойным у Хосока просто-напросто не получается. Он полностью теряет над собой контроль, и от этого ему становится совсем не по себе. Дышать почему-то становится всё труднее. Услышать такой чёткий план на будущее оказывается для госпожи Мин чем-то поистине удивительным. Она изумлённо приподнимает брови, откладывает палочки в сторону и улыбается Хосоку с добротой, читающейся в глазах. — Это очень здорово, что у тебя есть такой стимул! — произносит она, будучи всё ещё в восторге. — В будущем можешь обращаться ко мне. Есть у меня несколько приятелей в политике, — женщина подмигивает Хосоку, а затем переводит взгляд на Юнги, что легонько толкает её локтем, как бы заставляет вразумиться. — Мама, Хосоку это не нужно, — спокойный тоном заявляет он, глядя исключительно на мать. — Он достаточно целеустремлённый человек. И если ему что-то нужно — он обязательно добьётся этого. — Ох, Юнги-я, я польщён, — издавая короткий смешок, растягивает губы в улыбке Хо, ловя себя на приятной мысли о том, что Юнги… Верит в него, искренне считая Хосока поистине целеустремленным человеком. Очень мило слышать подобное со стороны человека, в которого ты по уши влюблен. — И спасибо за поддержку, Госпожа Мин. Но я думаю, что ваши связи мне вовсе не понадобятся. Я обязательно добьюсь своего самостоятельно, — загадочно подмигивая, уверенно произносит юноша, непроизвольно застревая взглядом на Юнги и его блестящей на вид коже лица. «Он достаточно целеустремлённый человек. И если ему что-то нужно — он обязательно добьётся этого.» Какая жалость… Ведь Хосоку так нужен Юнги. Женщина с пониманием улыбается юноше и чему-то своему кивает, прежде чем обратить внимание на то, с какой нежностью Хо переводит взгляд на Юнги. Отчего-то подобный жест начинает казаться женщине особенным, словно между этими двумя происходило что-то бо́льшее… Ощущения от такого предположения оказываются смешанными, однако думать об этом госпожа Мин не спешит, акцентируя все свое внимание на стеснительной малышке, нервно теребящей лямку своего темного сарафанчика. — Кушай, малышка, не стесняйся, — ласково произносит женщина, прежде чем подлить девочке ещё немного апельсинового сока. Юнги же от сказанного Хосоком гулко сглатывает, а сердце с подозрительной болью сжимается в груди. Теперь смотреть на парня без лишнего смущения оказывается по-настоящему невыполнимой задачей, по большей части из-за произошедшего ранее. Даже прикосновения чужих рук отпечатываются прямиком на коже, как будто клеймо, тем самым обжигая. Только вот странная вещь — Юнги почему-то нравится чувствовать эти ожоги. — Хм, — задумчиво выдыхает госпожа Мин. — Мне интересно, а как вы познакомились? Кажетесь совсем разными людьми. Юнги ведь всегда сидит дома, сколько не звоню, отвечает: «Ничего не делаю, сижу дома!» — хихикает она и смотрит в сторону сына. Хосок, что ранее был погружен в свою печальную обитель несбыточных мечт, заряжается энтузиазмом, как только вспоминает о своей первой с Юнги встрече, которая, признаться честно, невольно заставляет юношу рассмеяться. «Ох, Юнги просто подумал о том, что я убью его и прыснул мне баллончиком в глаза, тут же сбежав с места грёбанного преступления.» Прекрасное знакомство. У людей ведь так и появляются лучшие друзья, верно? — Как мы познакомились? — заставив себя успокоиться, иронично переспрашивает Хо и переводит любопытный взгляд на Юнги в надежде на то, что парень все-таки поделится этим воспоминанием, причём ужасно смутившись. — Что думаешь, Юнги-я? Вопрос Хосока застаёт Юнги врасплох, отчего даже просторная кухня по ощущениям становится теснее коробки, что невольно заставляет парня с придыханием вздохнуть, таким образом пытаясь показать собственную непоколебимость. Он со смущением смотрит на Хосока перед собой, неловко облизывает покусанные губы и бросает короткий взгляд в сторону матери, что с читаемым любопытством посматривает на обоих друзей, как будто догадывается о чём-то. И Юнги совсем не нравится такое предположение, по крайней мере, потому что ей необязательно знать, что он до сих пор таскается с перцовым баллончиком. — Н-ничего особенного, — вдруг заявляет Юнги и делает большой глоток апельсинового сока, после чего без уточнений поясняет: — Мы познакомились на лестничной площадке. Хосок, на секунду задумавшись, тактично кивает. В целом, Юнги не соврал. Они правда познакомились на лестничной площадке, да вот только можно ли было ослепление назвать «знакомством»? Скорее всего, знать подробности того дня госпоже Мин было необязательно. Юнги не был похож на лгуна. Хосок был уверен в том, что юноша редко прибегал к лести, и вероятнее всего делал это по принуждению. Потому, если сейчас Юнги было необходимо умолчать некоторые детали прошлого, Хосок был готов с уверенностью подыграть ему. — Да, верно, — без лишних слов соглашается юноша, останавливаясь на мысли о том, что сейчас ему стоит удивить женщину отменной порцией лапши. — Так получилось, что мы вышли на одном этаже. Юнги вёл себя отрешённо, но я не воспринял это как причину для бездействия, а потому начал диалог. И ни капли не пожалел об этом, — как бы между делом добавляет Хо и растягивает губы во влюблённой улыбке, бросая на юношу кроткий взгляд. «Ни капли не пожалел?» — задумывается про себя Юнги, считая слова Хосока настоящим абсурдом. По его мнению, заявлять о чём-то подобным признак умалишённости, поскольку первое впечатление у обоих, очевидно, сложилось не самое лучшее. Тому подтверждением становится как минимум странное поведение Хосока последующие несколько дней после происшествия: он шарахался от Юнги, как от бешеной собаки, что была готова накинуться на него в любой момент. Впрочем, сам Юнги имел такие же счёты на соседа. — Ты очень добр к Юнни, — со счастливой улыбкой произносит госпожа Мин. — Так вышло, что мой мальчик плох в коммуникации, но теперь я могу быть спокойна, узнав о том, что у него есть такие друзья, как ты! — Не волнуйтесь. Ваш сын в полной социальной безопасности, — заливисто смеясь, подмечает Хо и уверенно добавляет: — Я лично позабочусь о том, чтобы его границы не были нарушены и защищены от внешних угроз. Абсолютная гарантия без предоплат, — вливаясь в роль государственного служащего, игриво произносит Чон, искренне надеясь на то, что Юнги сумеет распознать скрытый смысл чужого умысла. Может, Хосоку удастся вновь его засмущать? Юнги вновь заинтересованно поднимает на друга взгляд и на этот раз, к великому сожалению, толком не может оторваться. Это оказывает странное давление, которое юноше не удаётся запросто прогнорировать, ведь настолько улыбчивый и болтливый Хосок оказывается во много раз интересней. Насколько помнит Юнги, тот совсем не любит разговаривать с незнакомыми людьми. Тем не менее, сейчас парень без каких-либо причин отлично ладит с его мамой, как будто они давным-давно знают друг друга. Думать об этом оказывается приятно, и губы самопроизвольно растягиваются в прелестной улыбке. — Но тебя ведь тоже нужно защищать, — припоминая опять-таки ситуацию с баллончиком, усмехается Юн. — Да неужели? — с долей сарказма перечит юноша, вздергивая подборок. Гордость… Она лишена лучшего качества пороков — её невозможно скрыть. В хосоковой жизни гордость всегда была благословением. Но также являлась и проклятием, привлекая к себе внимание всех умалишённых зверей, нуждающихся в азартном чувстве власти. Хосок защищался; защищался, потому что не мог иначе, а потому не мог позволить кому-либо схватить себя за шкирку и опустить в океан отвратительной жалости, не стоящей и гроша. Хосок всегда был сильным, и он был готов на все, чтобы доказать это всему миру. Юнги исключением не являлся. Он был самым разбитым человеком, которого Хосок когда-либо знал, а потому ему хотелось защищать эту улыбку и защищать всё то, что являлось её причиной. — Беспокоиться не о чем, Юнни. Я справлюсь, — ехидно улыбаясь, вредничает Хо, ловя себя на мысли о том, что смена темы была бы сейчас очень кстати. Юнги всматривается в выражение лица Хосока не больше десяти секунд, после чего уводит взгляд куда-то в сторону. Отчего-то груди касается приятное чувство, которое разливается изнутри тёплой негой и заставляет почувствовать себя действительно в безопасности. Парню искренне хотелось верить в то, что доверие к Хосоку не напрасно.💕💕💕
Ужин близится к концу, в первую очередь из-за достаточно позднего времени. Госпожа Мин с очевидным разочарованием и нежеланием отпускать гостей пытается уговорить Хосока остаться на ночёвку под предлогом того, что в комнате Юнги предостаточно места. Конечно, подобный расклад вызывает у самого Юнги ступор: как его мама может предлагать подобное? Отговорить её от неудачной затеи получается исключительно чудом, а увильнуть от темы юноше удается за счёт прекрасной возможности проводить Хосока до автобусной остановки. И именно таким образом Юнги непринуждённо подталкивает приятеля к выходу, прежде чем обуться самому. — Мам, я приду через минут пятнадцать! — прикрикивает напоследок юноша, бегло выскочив на свежий воздух следом за Хосоком и Даон. — Знаешь… — невольно усмехаясь, вдруг произносит Хо, мягко беря малышку за руку. — Я так волновался, когда шёл сюда. Мне казалось, что… Я облажаюсь, и эта встреча пройдёт просто ужасно. Редкие звёзды, мерцающие в тишине ночного неба, блистали на фоне тёмного — почти чёрного — космического полотна планеты Земля. — Я просто не знал, чего ожидать. Однако ни одна из них была не в силах затмить ту самую звезду; звезду, которая сияла ярче всех и умиротворённо шагала рядом. — Тем не менее, все прошло куда лучше. Даже лучше некуда, — прикрывая глаза от неимоверно приятного чувства неописуемого комфорта, смеётся Хо, теряясь в потоке собственных мыслей, так яро терзающих бедную голову. — И я очень рад тому, что мне удалось познакомиться с твоей мамой. Замечательной женщиной, хочу сказать, — игриво подмигивает юноша и мягко берет Юнги за щёку. — Теперь понятно, в кого ты такой милашка. Юнги, до этого разглядывающий немного потёртые носки собственных кед, от лёгкого прикосновения со стороны Хосока незамедлительно переводит на него взгляд. И почему-то с такой же скоростью осознаёт собственную ошибку, поскольку теряется в чужих глазах, которые впервые кажутся ему особенными и необъяснимо красивыми. С каких пор? Юнги и сам не может найти ответ. Единственное, что ему удаётся понять в настоящий момент — это сильно бьющееся сердце глубоко в груди, потому что руки Хосока небывало тёплые, даже несмотря на зимний морозный воздух; взгляд небывало нежный, а прикосновения отчего-то отдают эфемерностью. Впрочем, думать об этом долго не получается, ведь внутреннее «я» моментально опускает Юнги с небес на землю, и тот в смущении лёгким взмахом собственной руки отталкивает чужую ладонь. — Милашка? Не мели чепухи, — прочистив горло, отвечает он. — Даже сейчас. Ведёшь себя, как самая настоящая милашка, — без доли сомнения делает простое умозаключение Хо и растягивает губы в улыбке, акцентируя все свое внимание на Юнги и его поистине прекрасном поведении. — Даон ведёт себя точно также. Сначала получает комплимент, а потом смущается и произносит что-то вроде: «Не мели чепухи!», — весело произносит студент и получает лёгкий обидчивый толчок со стороны слегка нахмурившейся сестрёнки. — Да ладно, я просто шучу, — легко взъерошивая мягкие волосы смущённой малышки, смеётся Хосок, останавливаясь на мысли о том, что сейчас ему стоит сменить тему и немного отвлечься. Или, по крайней мере, отвлечь Юнги от всех этих намёков, буквально кричащих: «Да я влюблён в тебя по уши, чёртов кретин!». Юнги наверняка не в восторге от происходящего. — Но, знаешь, я бы хотел… Я бы хотел узнать тебя поближе. … Браво, Хосок. Абсолютно не гейская фраза, кричащая о твоих по-детски сильных чувствах. Юнги фыркает куда-то в сторону, как только Хосок сравнивает его с Даон — маленькой девочкой, которая по факту понимает немного. Ко всему прочему у них огромная разница в возрасте, соответственно, ребёнку свойственно ощущать некое смятение при похвале чего-то, что определённо касается его. В случае Юнги — он давно взрослый парень, живущий своей личной жизнью, но всё ещё не привыкший к существованию других людей, которые могут стать неотъемлемой частью его жизнь, как Хосок. Только подумать… Они ведь абсолютно разные люди. Юнги совсем неприметный и зачастую проводит время исключительно в своей небольшой квартире-студии, пока Хосок окружен заботой о каждом близком человеке. Может ли Юнги причислять себя к этим людям? Почему-то он сомневается, пускай ярчайшее воспоминание о жарких касаниях бьёт по голове особенно чётко. — Мы ведь и так близки, разве нет? — Юнги возвращается глазами с асфальтированной дорожки к Хосоку, после чего лёгким толчком касается локтем чужого бока в дружеской манере. — Теперь ты знаешь моё прозвище, придуманное моей мамой, даже Тэхён этого не знает. Думаю, это говорит о многом. — Это большая честь для меня, — соглашается Хосок, поворачиваясь в сторону сестрёнки, пытающейся привлечь к себе внимание за счёт лёгких толчков, прилетающих брату в бедро. А со стороны Юнги — куда-то в бок. Это что-то вроде детской привычки, да? Даон вытягивает руки вперёд, поджимая губы, а Хосок без лишних слов кивает чему-то своему, поднимает малышку на руки и усаживает её на собственные плечи, дабы немного развеселить ребёнка и порадовать своим вниманием, полностью сконцентрированном на Юнги. Наверное, Даон чувствует себя лишней из-за любвеобильности брата, льющейся за пределы его всевозможных границ. — В любом случае… — Хосок делает глубокий вдох и бросает на друга короткий взгляд, полный искренности и… любви. — Спасибо тебе. Давно я не разговаривал с людьми настолько открыто. Оказывается, в их компании не так уж и плохо, — еле слышимо смеясь, лепечет юноша, нежно окольцовывая детские лодыжки, свисающие с его хрупких плеч. Юнги с любопытством принимается рассматривать открывшийся перед собой полупрофиль, подмечая на этот раз нечто особенное в привычных чертах лица. Хосок, словно открытая книга — даёт себя узнать, прочитать каждую страницу и восхититься невероятной подачей незамысловатых строк. Отчего-то именно такое понимание ситуации заставляет Юнги расплыться в по-настоящему счастливой улыбке при мысли о том, что он неимоверно рад необычному столкновению в кабине лифта и перцовому баллончику в кармане. Страшно даже подумать, каким образом могла сложиться судьба… И удалось бы им познакомиться вообще. — В таком случае, спасибо и тебе, — мечтательно произносит Юнги, — за то, что ты есть. Он бросает короткий взгляд на Даон, явно недовольную ускользающим вниманием старшего брата, но от этого не менее милую. Слова Юнги, безусловно, топят Хосока в океане утешения. Безмятежность сего момента ослабляет удушающую хватку сильных рук, принадлежащих самоненависти. И все плохое уходит. Когда Хосок оказывается рядом с Юнги, все плохое растворяется на глазах. Словно дым дешёвых, противных сигарет.