addiction

      Позвать Хосока и Юнги к себе домой, чтобы напиться, было неплохой идеей. Тэхён бы «за», Чонгук был не «против». После тяжёлой учебной недели ему был необходим отдых в кругу друзей и хёна, но встреча всё никак не состоялась. Ждать приходилось по несколько недель, но теперь Чонгук мог вдохнуть спокойно. Ничего не могло испортить завтрашний день. А вечер сегодняшнего радовал юношу до невозможности, ведь…       Что вообще могло быть лучше совместного похода в магазин?       Тэхён спокойно идёт рядом, говоря о том, что им может понадобиться, а Чонгук внимательно его слушает, хотя позволяет себе допустить мысль из ряда: «зачем что-то покупать или готовить, если можно просто заказать?». Однако за продуктами всё равно сходить стоило. Закупиться не на завтра, а, например, на следующую неделю. Чаще всего за содержимым холодильника следил Тэхён, так что Чонгук всецело ему доверял, ссылаясь на его мнение по поводу того или иного продукта.       — Может, в первую очередь выберем спиртное? А потом уже разберёмся с остальным, — останавливаясь около длинного стеллажа с алкоголем, интересуется Чонгук, кивая в сторону бутылок.       Тэхён останавливается немного впереди Чонгука, задумчиво поджав губы. Он поворачивается к молодому человеку на пятках, засовывает руки в карманы и окидывает взглядом отдел алкогольных напитков. В принципе, чужое предложение не кажется ему плохой затеей, — скорее, наоборот, подогревает интерес. Ведь предвкушение завтрашнего дня буквально застаёт Тэхёна врасплох, отчего он чувствует себя в некотором роде школьником, которого впервые позвали на вписку. Конечно, их компанейский сбор нельзя назвать чем-то подобным: они просто впервые за долгое время собираются встретиться с Юнги и Хосоком. И что-то Тэхёну подсказывает, что причиной этому является недавний инцидент с последним. Впрочем, он старается об этом в лишний раз не раздумывать.       — Хорошо, — Тэхён кивает Чонгуку и сворачивает к длинным стеллажам алкоголя различного вида: шампанское, вино, коньяк, пиво и это только начало. — Что думаешь?       Чонгук медленно следует за Тэхёном, облокотившись на длинную ручку тележки, и легко пожимает плечами.       — Я не знаю, хён. У меня нет в этом никакого опыта, — неприятный инцидент, связанный с Намджуном, юноша решает унести с собой в могилу. Чёрта с два он расскажет об этом кому-либо, даже по пьяни. — Хосок любит что-то крепкое. Я в принципе не переношу алкоголь, но думаю, мохито мне бы понравилось, — Чонгук задумчиво уводит взгляд в сторону, оставаясь в смятении из-за возникшего вопроса. Ему правда нечего сказать. — Что любишь ты?       Тэхён внимательно пробегает взглядом вдоль полки с вином, касается рандомной бутылки, читает незнакомую марку, после чего обращает внимание на следующую. Но от кропотливого выбора его отвлекает вопрос Чонгука, от которого ехидная улыбка самопроизвольно растягивается на губах.       — Я люблю всё, — достаточно объективно отвечает Тэхён, взглянув на морти по правую сторону. Хосок ведь любит что покрепче, значит, ему нужно обязательно взять что-то высокоградусное. — Но мохито это как-то просто. Может быть, шампанское?       Чонгук разблокировывает экран своего мобильного и, взглянув на давно открытое приложение, смело проводит пальцем вверх, тем самым повышая мощность пульсации.       Внезапно увеличившийся ритм миниатюрного вибратора, стеснённого напряжёнными мышцами нутра, буквально выбивает из колеи. Тэхён делает глубокий вдох, прикусывает нижнюю губу до желтизны и бросает короткий взгляд в сторону Чонгука, в руках которого находится телефон. Руки непроизвольно начинают мелко дрожать, как только игрушка касается чувствительного комочка нервов, и Тэхён нервно засовывает кисти в карманы куртки.       — Значит, не шампанское, — кивает себе юноша, оглядевшись по сторонам.       Он старается держать себя в руках, дабы в лишний раз не привлекать внимание и заодно не тешить самолюбие Чонгука, пускай идея с вибратором изначально принадлежала не ему, а именно Тэхёну.       — Тогда можно просто сделать шипучку. Возьмём пиво и соджу, — юнош разворачивается к противоположному стеллажу, к которому подходит, собравшись с силами, и берёт бутылку светлого.       Чонгук безмолвно наблюдает за происходящим, как за игрой на сцене. Он выжидает, словно хищный зверь, но как только Тэхён подходит к стеллажу чуть ближе, намереваясь что-то взять, тут же встает на ноги, неторопливо подходя к хёну сзади. Несмотря на то, что Чонгуку в какой-то степени нравилось издеваться над возлюбленным таким образом, он не хотел, чтобы Тэхён что-то разбил или как-то навредил себе. Раз уж он согласился на это, то пусть возьмет ответственность за происходящее, верно? Чонгук сможет проконтролировать ситуацию, пускай чувство невероятного волнения не покидает его до одури напряженное тело. Ему всё ещё не комфортно заниматься подобным на публике. Как он вообще согласился на это?       Да, он любит чувство власти, которое в определенные моменты окутывает его с ног до головы, но чужие глаза не позволяют ему полноценно расслабиться и насладиться (?) процессом. Всё это кажется ему до невозможности странным.       Но неимоверно захватывающим.       Чонгук будто специально давит, делая хуже, и он не скрывает этого, когда с лёгкостью поднимает ползунок вверх, чтобы повысить уровень вибрации.       У Тэхёна дыхание перехватывает из-за чужих манипуляций. Чонгук, который оказывается «против» публичных сексуальных игр, прямо сейчас рушит собственные принципы! И это наталкивает на вполне разумную мысль о том, что кое-кому определённо нравится придуманная игра. Иного объяснения Тэхён просто-напросто не находит, когда во избежание неприятных казусов ставит бутылку обратно.       Его распирает изнутри, а кожа становится такой горячей, что хочется поскорей избавиться от одежды. Но не здесь; не в этом чёртовом супермаркете. Однако влияет понимание этого не на многое, — оно, наоборот, вообще не влияет на что-либо. Ведь возбуждённый член упирается в ширинку, и Тэхёну лишь остаётся поблагодарить длинный пуховик за удачное прикрытие.       — Чонгук… — развернувшись к молодому человеку лицом, он заглядывает в практически чёрные омуты, пальцами сжимая чужой рукав.       — Что такое, хён? — нагло интересуется юноша, но спустя секунду всё же понижает уровень вибрации до минимума, в какой-то степени осознавая всю тяжесть тэхёнового состояния. Не сказать, что Чонгук когда-либо попадал в подобные ситуации. Его желание никогда не превышало метку выше нормы, пока он находился в компании кого-либо. Неважно, что происходило у него перед глазами. Помнится, он даже смотрел с друзьями порно ролики, но само их присутствие блокировало какое-либо даже эфемерное чувство возбуждения. Даже если в видео присутствовали любимые фетиши и кинки Чонгука, от которых он кончал в секунды — плевать.       Его мозг просто не мог позволить члену встать. И, скорее всего, это правильно. Так и должно быть, мысленно кивает чему-то своему Чонгук и вновь акцентирует всё своё внимание на хёне. Наверное, ему невероятно тяжело. Он выглядит достаточно болезненно. Красные щёки, тяжелое дыхание и движения, требующие не малое количество сил. Всё это больше напоминают простуду, потому у людей, проходящих мимо, наверняка не возникает никаких вопросов. Вероятнее всего, они даже не обращают внимания на эту парочку молодых парней, выбирающих алкоголь.       Типичная ситуация. Ничего удивительного.       — Итак… — Чонгук осторожно проводит кончиками пальцев по гладкой коже чужой шеи, а после поднимается выше, к затылку, зарываясь ими в шелковистые волосы возбужденного юноши. — Что возьмём?       Чонгук выглядит несправедливо спокойным, задумывается Тэхён, когда делает глубокий вдох, наконец чувствуя расслабление напряжённых мышц. Вибрация утихает также внезапно, как и началась. Однако дрожь на кончиках пальцев так запросто прекращаться не собирается, отчего парень позорно прячет руки в карманах куртки.       Он до сих пор чувствует пульсацию ануса; чувствует как сжимаются эластичные стенки вокруг игрушки и как зудит в районе паха. Его щёки пылают то ли от смущения, то ли от стыда; возможно, от всего сразу. Ему даже неловко смотреть в глаза Чонгуку, когда тот прикасается к нему, пуская мурашки по коже.       — Мохито?       — Почему ты думаешь только обо мне? Мохито мы, конечно же, возьмём, но что хочешь ты? Что посоветуешь Хосоку, и возьмёшь Юнги? Нужно купить всё для всех, — поднимая указательный палец вверх, важно произносит Чонгук, еле заметно хмуря густые брови.       Выбирать алкоголь — такая морока. А ведь это только начало. Впереди ещё целая куча крайне необходимых продуктов, так что увлекательное приключение по местным стеллажам обещает быть долгим. Однако после того, как Чонгук бросает короткий взгляд в сторону хёна, ему становится немного не по себе.       — Хён? — юноша виновато поджимает губы, а после произносит осторожное: — Может, мне проводить тебя до дома? Я думаю, что сам смогу справиться, а ты немного… — Чонгук отчего-то нервничает и смущённо отводит взгляд в сторону. В данный момент Тэхёну крайне необходимо вернуться в квартиру, дабы получить какую-никакую разрядку. Долго он не протянет. Разве это не превращается в чёртову пытку? — Ну… Отдохнёшь и расслабишься?       У Тэхёна словно второе дыхание открывается при виде Чонгука, а точнее, при виде его сомнений в нём. Если он считает, что Тэхён — слабак, то он глубоко заблуждается и парень наглядно собирается это доказать.       — Говоришь, Хосоку что-то посоветовать? — фыркает юноша, окидывая взглядом знакомые алкогольные напитки, градус которых превышает средний. Тэхён, конечно, не очень любит крепкое спиртное, потому опыт в этом имеет совсем небольшой. Хотя это, безусловно, лучше, чем ничего. — Я плох в крепком алкоголе, но в последний раз пил самбуку. До сих пор не помню, чем закончился вечер.       Соперничество снимает возбуждение, как рукой, и Тэхён твердой походкой подходит к небольшому ассортименту самбуки. Корейцы, в принципе, плохо переносят спиртное, поэтому редко выпивают, а если и выпивают, то что-то простое: светлое нефильтрованное и родное соджу.       Чонгук наблюдает за Тэхёном глазами-копейками и просто поверить не может в то, что юноша правда воспринимает чужие слова как вызов. О нет, младший совсем не то имел в виду… Он просто был крайне обеспокоен чужим состоянием.       Смотреть на страдания Тэхёна он не хочет, а потому и рисковать не собирается. Вдобавок ко всему, прямо сейчас хён ведёт себя как упёртый баран, и это злит Чонгука до неприятного жжения в области грудной клетки. Будто кто-то прожигает его лёгкие насквозь. Но юноша решает настоять на своём, когда берёт в руки телефон и принимается активно нажимать на кнопку, повышающую уровень вибрации небольшой игрушки.       В конце концов, власть над Тэхёном оказывается в руках Чонгука, а потому злить его было крайне не разумно.       — Тэхён. Домой, — в приказном тоне произносит Чонгук и демонстративно кладет телефон в карман, таким образом показывая свою напористость; убавлять мощность Чонгук не станет.       Ни за что.       Тэхён, коснувшись кончиками пальцев прохладной бутылки, от внезапно вернувшийся вибрации выпрямляется в районе позвоночника. Живот вновь затягивается в тугой узел, но это совершенно не означает, что Чонгук одержал победу. Если он собирается играть по-чёрному, то Тэхён ни за что ему не уступит.       К тому же, несмотря на всё, происходящее возбуждает…       — Ты что, издеваешься надо мной? — проглотив рвущийся наружу томный вздох, недовольно шипит юноша, что подходит к Чонгуку и наклоняется к проколотому уху.       — Нет, но я хочу, чтобы ты поступил по-моему.       Чонгук неотрывно смотрит Тэхёну прямо в глаза, таким образом намекая на то, что лучше бы тому отступить и пойти домой. Чонгук не считает юношу слабаком, ни в коем случае, но вот упёртость хёна невольно вынуждает младшего нервничать. Почему он просто не может согласиться? Чонгук же видит, что ему не хорошо. Вдобавок ко всему, ещё и понимает, что нереально долгая выдержка до добра не доведёт. Тэхён еле-еле стоит на ногах, но продолжает упираться рогами в стену. В таком случае, Чонгук тоже не собирается сдаваться.       Даже больше, он ставит ультиматум.       Если Тэхён не пойдёт домой сейчас, то Чонгук заставит его ходить по этому чёртовому магазину час, а то и больше, чтобы купить всё необходимое.       Пусть хён посмотрит на то, до чего доводит его слепая гордость.       Пальцы непроизвольно сжимаются в кулак, когда Тэхён оказывается под испытывающим взглядом, оказывающим давление. Возможно, они с Чонгуком выглядит странно, пока пялятся друг на друга в попытках доказать свою правоту. Со стороны они смотрятся ни хуже американского сериала, где бунтующий подросток не собирается поддаваться родительским указам и строгим «нет», как только речь заходит о концерте любимой панк-группы.       Конечно, где-то на подкорке сознания в голове возникает осознание важности чужих слов, но интонация Чонгука бесит. Что значит по «его»? Он считает, что Тэхён обязан исполнять его команды, виляя хвостиком? А если он напрочь отказывается, то использовать «собачий свисток»?       Злость, которую чувствует в настоящий момент Тэхён, заставляет его шипеть ругательства с пеной у рта. Он понимает, что виноват в какой-то мере сам. Но чёртов Чон Чонгук и его манера манипуляции выводит его из себя.       — Отлично, я пойду домой, — шикает Тэхён, ткнув указательным пальцем в чужую грудь. — Но я пойду домой исключительно, потому что меня бесит твоё лицо.       На эмоциях парирует молодой человек, а затем действительно разворачивается в сторону выхода. Он понимает, что перегнул палк; что Чонгук слишком восприимчивый к таким словам, поэтому вероятней всего может снова вытворить какую-нибудь хрень. Но обида оказывается превыше всего.       Чонгук без сомнения делает шаг вперёд, следуя за Тэхёном по пятам. Он не собирается оставлять юношу одного после произошедшего, «не в его смену». Рука автоматически тянется к телефону и Чонгук сбавляет вибрацию до минимума, после чего она исчезает, а юноша в свою очередь вновь убирает сотовый в карман и оставляет тележку в определённом месте, продолжая идти с Тэхёном нога в ногу.       Как же его тяготят мысли об этой крайне дебильной ситуации. И он уверен — Тэхён тоже не пребывает в состоянии восторга, потому Чонгук спешит всё исправить и прийти к какому-то выводу, разрешив поистине дурацкий конфликт, лежащий в основе несдержанности и эгоизме обоих.       — Хён, я правда надеюсь на то, что ты осознаёшь всю глупость этой ситуации. Просто вдумайся в суть конфликта, — спокойно рассуждает вслух юноша, виновато поджимая губы, а после делает глубокий вдох, собираясь с мыслями. — Прости, что заставил тебя идти против твоих желаниях. Я просто забеспокоился и… Разозлился из-за того, что ты не понял меня. Ты знаешь, как это бывает. И мне очень жаль, что я повел себя как полный придурок, — Чонгук придерживает для Тэхёна дверь и окидывает его беспокойным взглядом, любопытно вскидывая брови. — Может, тебя понести? Как ты себя чувствуешь?       Тэхён понимает, что пытается ему донести Чонгук. Но глупая гордость не позволяет запросто согласиться с его словами и попросить прощения взаимно, пускай на подсознательном уровне всё давным-давно решено. Он ведь не может злиться на любимого человека из-за такой глупости, сколько ему лет? Пятнадцать?       Он лишь старается сохранять прежнее хладнокровие, не давая эмоциям вырваться наружу, хотя нежелание сейчас говорить тоже является какой-никакой истиной.       — Чонгук, я не умираю, — Тэхён поворачивается к парню буквально на секунду, прежде чем снова сосредоточиться на дороге перед собой.       — Хорошо, как скажешь, — Чонгук поднимает руки в очевидном жесте «сдаюсь» и делает шаг в сторону Тэхёна, продолжая следовать за юношей. Чонгук искренне надеется на то, что хён сможет прийти домой и забыть об этом, как о комичном сне. В конце концов, он понимает, что Тэхён сейчас совсем не настроен на какой-либо диалог. Чонгук невольно сравнивает состояние Тэхёна с состоянием ПМС. Говорят, девушки становятся крайне не стабильны и до одури эмоциональны из-за диких болей в районе живота, которые не проходит, что бы они не делали. Кому-то помогает грелка, таблетка или вынужденное положение тела — этим девушкам крайне везёт, но кто-то обречён на короткодневные муки каждый грёбанный месяц. Потому Чонгук старается не произносить ничего лишнего: он лишь покорно идёт рядом на случай, если Тэхёну вдруг понадобится его рука помощи.

💕💕💕

      До дома они добираются без происшествий. Тэхён проходит вглубь квартиры первым, сразу направившись к своей комнате, чтобы взять сменную одежду. Желание сейчас было просто принять душ, а затем поговорить. Почему-то у него была железная уверенность в том, что после душа его утраченное настроение вернётся.       Будучи уже в ванной, Тэхён избавляется от уличной одежды и смело закидывает её внутрь стиральной машинки, ощущая как внутри перекатывается фиолетовый вибратор, от которого по-хорошему тоже следует избавиться.       Прежнее возбуждение уже давным-давно отходит на задний план, хотя первоначально Тэхёну казалось, что по возвращению домой он определённо продолжит начатое. Единственное, что испортило его планы, — направившийся следом за ним Чонгук. Безусловно, между ними нет никаких секретов: молодой человек видел достаточно, чтобы какое-то стеснение перестало его беспокоить.       Но речь сейчас идёт не о стеснении. Впрочем, думать об этом тоже становится слишком тягостно, когда Тэхён всё-таки вынимает секс-игрушку, тяжело вздохнув. Разнообразить их интимную жизнь ему не удалось, и это утвердительно. Даже сложно сказать, что всё испортило окончательно — незаинтересованность в происходящем Чонгука или его слова. Какой-то порочный круг.       Высушив волосы насухо, Тэхён выходит из кафельной комнаты, выключая за собой свет, и окидывает взглядом коридор, подмечая царствующую тишину. Чонгук должно быть сидит в своей комнате, предполагает юноша, когда забирает телефон из кармана куртки и направляется к себе. Он залазит под одеяло без лишних раздумий, накрывшись им по самые уши и отвернувшись к стенке, найдя утешение в соц. сетях.       Чонгук чувствует себя в полной безопасности, когда оказывается дома, а точнее, в своей комнате, делая глубокий вдох. Дышать будто становится легче, хотя неприятный осадок не решённой проблемы приедается и зудит у Чонгука где-то в сердце. Неимоверная усталость окутывает его двадцатиметровой волной, из-за чего юноша устало плюхается на кровать и прикрывает веки, мысленно оказываясь где-то, но не в этой реальности.       Тёплая кровать, родное одеяло и мягкая подушка.       Ну что за божья благодать.       Чонгук искренне желает отдохнуть и поспать. Почему-то сегодняшний вечер становится для него той ещё нервотрёпкой, а потому после подобных ситуаций чувствительность притупляется, и Чонгук чувствует это на собственной шкуре, когда слышит, как Тэхён выходит из ванной. Однако несмотря ни на что, юноша заставляет себя встать. Он снимает толстовку и натягивает вместо неё домашнюю футболку, только вот незадача. Тэхён не заходит к нему в комнату.       Чонгук поворачивается в сторону двери и понимает, что хён решил пойти к себе.       Не сказав ни слова.       И это, признаться честно, ранит юношу до глубины души, но он не смеет осуждать хёна за подобное поведение. У него не хватает сил даже на то, чтобы разозлиться или поникнуть. «Наверное, Тэхён тоже устал», делает простое умозаключение Чонгук и встаёт на ноги, не забыв прихватить с собой мобильный.       Юноша подходит к холодильнику, открывает его, а после пробегает глазами по содержимому, печатая небольшую заметку у себя в телефоне, дабы утром встать и купить всё необходимое, не задумываясь лишний раз. Чонгук составляет конкретный список, припоминает название некоторых алкогольных напитков, а после выключает свет, вновь оказываясь в тёплой постели.       Его мозг заканчивает рабочий день и отключается. Как и сам Чонгук, проваливаясь в глубокий сон.

💕💕💕

      Тэхён, совершенно не заметивший каким образом смог уснуть, с неохотой разлепляет веки в кромешной темноте, понимая, что на улице, должно быть, глубокая ночь. Он переворачивается на живот, достаёт из-под подушки телефон, чтобы взглянуть на время, но тут же жалеет об этом, потому что непривычный яркий свет режет глаза. Он вслепую понижает яркость до минимума, понимая, что в одном прав — уже ночь, но не глубокая. Ведь циферблат показывает всего лишь начало двенадцати.       Глубоко вздохнув, юноша переворачивается на спину, прислушиваясь к окружающей тишине и всматриваясь в сумрак перед собой, пока глаза окончательно не привыкают к нему, позволяя разглядеть силуэт мебели. Чонгук наверняка уже спит, задумывается он, пальцами растирая припухшие веки.       Стоит ему присоединиться к нему или всё-таки остаться в своей постели? Они ведь вечером так и не поговорили. Каждый остался при своём, если так можно выразиться, потому что Чонгук определённо пытался вывести Тэхёна на разговор. Вполне вероятно, что он вовсе теперь обижен на него из-за глупого упрямства и вредного характера априори. Но это не означает, что на этом всём кончено.       Откинув пуховое одеяло в сторону, Тэхён садится на край постели, коснувшись босыми ногами теплого пола, прежде чем уверенным шагом направиться к чужой комнате, дверь которой оказывается приоткрыта. Это заставляет на долю секунды замешкаться.       Стоит ли ему сейчас тревожить Чонгука?       На подкорке мозга вертится ответ — определённо да, пускай сердце в грудной клетке неугомонно сжимается в болезненном спазме.       Тэхён забирается к Чонгуку под одеяло, стараясь действовать как можно осторожней, чтобы не создавать лишний шум. Необъятный жар охватывает тело практически сразу, словно самые крепкие объятия. И ведь с Чонгуком всегда так, когда спишь, — его тепло буквально окутывает с ног до головы.       Юноша сонно разлепляет веки, когда чувствует какое-то странное копошение у себя за спиной. В конце концов, его чувствительность во сне — просто запредельная, потому он моментально просыпается, но не полностью. Он чувствует тепло чужого тела, любимых рук и горячего дыхания, а потому без лишних раздумий понимает, что это Тэхён.       Чувство обиды сходит на «нет». Честно говоря, оно успевает сойти ещё по приходу домой, потому Чонгук, не открывая глаз, медленно поворачивается в сторону хёна и обнимает его за талию, прижимаясь к чужой груди, прямо как испуганный до чёртиков котёнок.       Так влюблённые и засыпают.

💕💕💕

      Утром Тэхёна вытягивает из сна аппетитный аромат, что ненавязчиво пробирается через приоткрытую дверь. Он, будучи совершенно сонным, лениво переворачивается на живот и носом зарывается в хлопковую наволочку, вытянув руку на противоположную часть постели. К сожалению, на ней никого не оказывается. Даже малейшего признака на чужое присутствие нет: тому подтверждением становится холодная простынь.       Юноша, несильно огорчившись данному факту, отрывает голову от подушки, с усилием приоткрыв один глаз, чтобы осмотреться по сторонам. Шторы плотно задвинуты, из-за чего солнечный свет никак не попадает внутрь комнаты, утопающей в тишине. Атмосфера самая подходящая для того, чтобы продолжить спать, но Тэхён наотрез отказывает себе в таком удовольствии и заставляет, как минимум, перейти в сидячее положение.       Таким образом, он усаживается по-турецки, скрестив между собой ноги, пока пальцами зарывается в взлохмаченные волосы, нащупывая на затылке петух. Ему требуется ещё минуты три точно, чтобы привести себя в чувства и заставить выбраться из-под тёплого одеяла. Но Тэхён не торопится идти на кухню, как только оказывается в коридоре. Перво-наперво ему стоит умыться, а ещё причесаться, дабы заставить вихрь на голове утихнуть.       Чонгук аккуратно накрывает сковородку, наполненную белковой жидкостью, крышкой, а после поворачивается в сторону тумбочек с целью достать всё необходимое для завтрака. Однако как только Чонгук тянется за тарелкой, он вдруг слышит шаги. Проснувшийся Тэхён сонно ковыляет в ванную, что невольно вынуждает юношу взять ещё одну тарелку и ещё одну пару палочек для еды.       Чонгук накрывает на стол, не думая ни о чем. Вероятнее всего, он просто ждёт, когда Тэхён зайдёт на кухню, и они смогут поговорить по поводу вчерашнего. Хотя, признаться честно, говорить было не о чем. Хён явно был не в обиде — ночное перемещение является тому отличным подтверждением. Да и извиняться Тэхёну было не за что, так что Чонгук не настаивал на этом диалоге. Но почему-то считал правильным всё-таки позволить этому разговору произойти и поинтересоваться мнением возлюбленного. Это было бы разумно.       Не закрывать же им теперь глаза на эту ситуацию.       Закончив с водными процедурами, Тэхён выходит из ванной комнаты. Он тихо прикрывает за собой панельную дверь, всё ещё мокрыми пальцами зарывается в чёлку, стараясь убрать назойливые пряди с глаз, и только потом проходит на кухни.       Взгляд цепляется за Чонгука, накрывающего на стол, и позабытое чувство неловкости даёт о себе знать слишком неожиданно для самого Тэхёна. Сегодняшней ночью ему казалось, что утром всё исправится само собой, но уверенность в этом в настоящую секунду буквально таит на глазах, как пойманная снежинка.       — Доброе утро, — бубнит он и подходит к раковине, наливая стакан воды.       — Доброе, — заканчивая с приготовлением стола, отвечает юноша и одаривает Тэхёна доброй улыбкой. Всё-таки хён по утрам — это восьмое чудо света. Взлохмаченные пряди шелковистых волос приобретают золотистый оттенок благодаря тёплым лучам утреннего солнца. А маленькие родинки, словно созвездия, рассыпаются на бархатной коже возлюбленного. — Как спалось?       Чонгук опирается копчиком на столешницу и любопытно склоняет голову набок. Всё его внимание оказывается за пределами этого мира; Чонгук концентрируется лишь на Тэхёне и его глазах.       Тэхён, чувствующий необоснованную жажду, выпивает стакан воды практически залпом, после чего вытирает подбородок тыльной стороной ладони. Обычно такая потребность в воде, как и у любого другого человека, у него просыпалась именно после употребления алкоголя. Однако вчерашний вечер прошёл трезво: Тэхён и капелькт в рот не взял.       — Нормально, — отвечает он, развернувшись к Чонгуку лицом. — А ты как… спал?       Его глаза внимательно рассматривают парня перед собой с головы до ног, подмечая чужую обыденность. Точнее, Чонгук выглядит так, словно вчерашним днём ничего не стряслось. Хотя, наверное, именно Тэхён здесь преувеличивает эту невероятно глупую ситуацию. Они ведь даже не поругались, хотя были близки к этому.       Тяжесть разговора оседает на чонгуковых плечах плотным камнем, придавливая его к полу.       Почему-то говорить становится тяжело, и причиной тому оказывается, как ни странно, Тэхён. В какой-то момент до Чонгука будто доходит — вот до чего они дожили. Теперь даже обыденной разговор по утрам происходит настолько натянуто, что уже становится неловко. Однако после не долгих размышлений Чонгук лишь издаёт короткий смешок, отбрасывая эти мысли прочь. Наверняка причиной подобного поведения становится вчерашняя ситуация и не умение Тэхёна отпускать произошедшее. Вероятнее всего, он просто-напросто переживает, а потому Чонгук с облегчением выдыхает и отвечает короткое:       — Прекрасно. Чувствую себя отлично. И надеюсь, что ты тоже. Я уже купил всё необходимое в магазине, и… — Чонгук ненадолго замолкает, останавливаясь на мысли о собственном эгоизме, а потому решает спокойно поинтересоваться: — Может, всё-таки поговорим о вчерашнем?       В конце концов, если он сейчас решит за всех, что встреча с друзьями сегодня всё-таки состоится, то это будет крайне по-свинки с его стороны. Так что юноша решает обсудить всё и прийти к какому-то окончательному решению, сохранив при этом позитивный настрой.       Тэхён на выдохе облокачивается на кухонную тумбу позади себя и взгляд уводит куда-то в сторону. Ощущения прямо сейчас смешанные, словно его, маленького шкодливого мальчика, отчитывают за очередную проделку. Это заставляет кончики ушей предательски покраснеть из-за банального стыда. Хотя стыдиться Тэхёну по факту нечего. Но Чонгук, оказывается, умеет убеждать.       В его глазах отчётливо читается совершенно несвойственная ему прямота. Чонгук никогда не являлся человеком упёртым; готовым отстаивать собственные интересы до конца — это Тэхён помнит и знает со школьных времен. Но что-то определённо давным-давно изменилось, и Тэхён совсем упустил это из виду.       Чонгук больше не тот угрюмый, молчаливый мальчик.       — И-и… — Тэхён облизывает покусанные губы, взглянув на парня перед собой. — О чём ты хочешь поговорить? Как по мне, говорить здесь абсолютно не о чем. Я облажался. Вот и всё.       Юноша задумчиво поджимает губы, мысленно соглашаясь с Тэхёном и со всеми, сказанными им, словами. Да, говорить им было совсем не о чем. Да, часть вины также принадлежала Тэхёну, и Чонгук наверное не обратил бы на это никакого внимания, если бы не одно «но».       — Что именно ты сделал не так, хён? — Чонгук вскидывает брови и поворачивается в сторону плиты, дабы следом выключить её и снять крышку. — Опустим саму суть ситуации. Мы попробовали — у нас не получилось, но дело ведь не в этом, верно? — Юноша вновь акцентирует всё свое внимание на возлюбленном, облокачивается на столешницу и скрещивает руки на груди.       — Я не понимаю о чём ты, — честно признаётся Тэхён, нахмурившись.       — Рад, что моё лицо больше тебя не бесит, — поворачиваясь к столу, в какой-то степени обиженно произносит Чонгук и берёт в руки тарелки.       Напоминание Чонгука не упрощает ситуацию от слова «совсем». Скорее, наоборот, ухудшает во много раз. Сложно передать словами, что прямо сейчас чувствует Тэхён. Вина и безумный стыд смешиваются в отвратительный ком, который болезненным спазмом скручивается внизу живота.       Оправдываться сейчас определённо глупое занятие, ведь никакие оправдания не могут заставить Чонгука думать по-другому. Хотя ничего подобного Тэхён не хотел иметь в виду, ведь говорили за него тогда эмоции.       — Чонгук, — юноша прикусывает нижнюю губу, накрыв ладонью собственный загривок. — Я сказал это на эмоциях, извини.       Чонгук берёт в руки плоскую, деревянную ложку и выделяет некоторую часть приготовленного омлета, перемещая его на тарелку.       Очевидно, что он понимает это; понимает, что Тэхён сказал это сгоряча. В конце концов, Чонгук бывал на стороне этой баррикады. Помнится, не так давно он накричал на Тэхёна, выставив его какой-то собачонкой, которая почему-то должна слушать хозяина, то бишь Чонгука, раз уж она живёт в его квартире. Очень неприятная ситуация, Чонгук был бы рад о ней не вспоминать, но ему приходится делать это, чтобы не забыть о чувстве ответственности.       Каждое его слово несёт за собой последствия, и он должен запомнить это раз и навсегда.       Тем не менее, Тэхён — это немного другое. Чонгуково лицо наверняка действительно раздражало его в тот момент, когда юноша вновь решил покомандовать. Тэхён просто сказал правду. Это ведь не значит, что теперь Чонгук раздражает его всё время.       Думать об этом становится просто невыносимо. А потому Чонгук молча кладёт тарелки с едой на стол, а после поднимает на Тэхёна взгляд.       — Приятного аппетита, хён. Давай просто поедим.       Легче, честно говоря, не становится.

***

      Время летит настолько быстро, что Тэхён совсем не замечает его, пока не обращает внимание на настенные часы, стрелки которых указывают на полшестого. Он, ненадолго отрываясь от нарезания овощей, смотрит в окно, где собираются сумерки. Значит, скоро должны прийти Хосок с Юнги, ведь договорились они именно на шесть вечера.       Впрочем, Тэхён надолго не отвлекается; бросает короткий взгляд на Чонгука, а затем снова принимается тонкими ломтиками нарезать морковь. Он скидывает ингредиенты в миску с готовой стеклянной лапшой, хорошенько всё перемешивает и заправляет кунжутным маслом. В принципе, закуска готова.       Чонгук аккуратно ставит бокалы и стопки на стол, а после не забывает оставить около него напитки, среди которых красуется литровая бутылка колы, мохито и остальное — по советам хёна. Чонгук не успел запомнить названия, но единственное, что он успел запомнить, так это то, что это какой-то крепкий алкоголь. Остальное юноше знать было необязательно, ведь он все равно не собирался прикасаться к высокоградусной жидкости. Хотя компания, что ни на есть безопасная.       В любом случае, юноша решает не рисковать.       Он покидает пределы гостиной, чтобы спросить Тэхёна о закуске, но вдруг слышит стук в дверь, что невольно вынуждает его улыбнуться и перестроить маршрут, направившись в сторону входной двери. Лёгкое покалывание на кончиках пальцев оказывается очевидным показателем чонгукового предвкушения. Он не может сдержать улыбки, когда открывает дверь и видит перед собой более-менее здорового Хосока и его, как ранее выяснилось, парня Юнги.       Друзья обмениваются парой слов: Чонгук интересуется состоянием Хосока, спрашивает как дела у Юнги, а после приглашает парней в гостиную, а сам возвращается на кухню.       — Я уверен, что когда суд состоится, — юноша уверенно вздёргивает подбородок, присаживаясь на диван, и горделиво улыбается. — Они пролетят по всем фронтам. Я даже не беспокоюсь о своей победе. И искренне надеюсь, что им влепят штраф. Или даже срок, хотя это маловероятно, — задумчиво поджимает губы Хосок и поправляет ворот чёрного свитера, когда-то подаренного Юнги.       — Тебе налить что-нибудь? — интересуется Хо и осматривает бутылки, стоящие рядом, останавливаясь на мысли о поистине приятном вечере, ожидающем каждого из присутствующих. Давненько Хосок не напивался в компании близких ему людей. Даже любопытно, что из этого получится. — Тут есть кола, мохито. Вау, и самбука тоже, — Хосок любопытно вскидывает брови и расплывается в чеширской улыбке, беря в руки бутылку спиртного, дабы следом хорошенько её осмотреть и поджать губы из-за очевидного нетерпения попробовать.       Хосок пил самбуку когда-то и запомнил её весьма надолго. Итальянский ликёр с ароматом аниса ударил тогда ему прямо в голову, что уже говорит о невероятном действии спиртного, ведь не каждый высокопроцентный алкоголь может учудить такое с Хосоком. Контроль над собой он не потеряет, но станет слегка невменяемым, — вероятнее всего.       Юнги присаживается рядом с Хосоком, окидывает взглядом накрытый стол, подмечая разнообразный выбор алкоголя. Это кажется немного странным, ведь они собрались вместе исключительно ради времяпровождения. Конечно, выпивку тоже можно сюда причислить, но Юнги всё-таки хотелось верить, что они проведут время без неё, ибо пить Хосоку не советуется. Он чувствует себя намного лучше: на его лице нет следов, гематомы на торсе посветлели и, в принципе, не приносят столько боли как раньше, то же самое касается трещин в рёбрах. Но это не говорит о том, что лечение вдруг прекратилось.       — Я буду колу, — не задумываясь, отвечает Юнги. — Но ты, надеюсь, помнишь о своей норме? — он смотрит на парня рядом, подмечает его повеселевший взгляд и решает всё-таки напомнить о немаловажном: — Хосок, тебе нельзя напиваться сейчас. Ты всё ещё не окончательно вылечился.       — Да знаю я, знаю, — недовольно фыркает юноша и глубоко вздыхает, хотя отказывать себе в удовольствии не спешит.       Тэхён обращает внимание на вошедшего Чонгука. Он заканчивает мыть посуду, вытирает руки сухим полотенцем и поворачивается к парню лицом к лицу.       — Чонгук, там доставка должна подъехать через минут десять.       — Хорошо, я понял, — Чонгук берёт в руки приготовленное Тэхёном блюдо, а после открывает нижнюю тумбочку и достаёт оттуда палочки для еды. Юноша ещё раз осматривает кухню с целью убедиться в том, что парни ничего не забыли, а после кивает чему-то своему, возвращаясь в гостиную вместе с Тэхёном.       — А ты от алкоголя не отлипаешь, Хо, — с улыбкой на губах подмечает Чон и ставит тарелку на стол. — Тебе вообще можно пить?       — Можно. У меня нет проблем с печенью, Чонгук, — наотрез отвечает юноша, хмуря брови. И чего о нём все так заботятся? Хотя, какая это забота? Они просто запрещают Хосоку пить. Отбирают у него самое дорогое! — Тоже мне…       Тэхён, внимательно наблюдающий за Хосоком, точнее, за его привычным недовольством, присаживается напротив.       — Выглядишь даже слишком здоровым для человека, пострадавшего от хулиганов, — подмечает тот, наливая себе светлое нефильтрованное.       Юнги бросает взгляд сначала на лучшего друга, а потом на своего парня. Он немного не понимает, почему Тэхён позволяет говорить себе подобным тоном, поэтому смотрит на Чонгука, ожидая долю объяснений.        — Вот значит как, — Хосок без лишних слов принимает вызов, беря в руки стопку, а после наполняя её полупрозрачной жидкостью. — Ты не говорил, что у тебя есть второе образование, мистер Всезнайка. Может, ещё какими-нибудь знаниями блеснёшь? Мы тут все только и ждём твоих «важных» комментариев по поводу моего внешнего вида, — юноша невинно улыбается и выпивает самбуку залпом. Приятное тепло разливается по телу почти мгновенно.       Чонгук ловит на себе взгляд мало знакомых ему глаз и задумчиво поджимает губы, присаживаясь напротив Юнги.       — М-м… Они всегда так, — юноша смеётся из-за невероятного чувства неловкости, а после берёт в руки бутылку с колой и наполняет ею стакан, протягивая его Юнги. — Не взлюбили друг друга в какой-то период своей жизни, и теперь никак не могут помириться.       Юнги благодарит Чонгука за протянутый стакан молчаливым кивком, а затем отпивает немного сладкой газировки.       — Это не похоже на Тэхёна, — отмечает юноша, припоминая то, каким гипердружелюбным и тактильным Тэхён порой бывает.       Парень в свою очередь, сделав большой глоток холодного пива, смотрит на Хосока с непринуждённостью, читающейся во взгляде, словно говорят они о чём-то весьма обыденном, как о погоде или последних политических новостях.       — Я ничего не говорил про твоё лицо. Я про твой рот, который никогда не закрывается.       — А у тебя он впервые чем-то не занят? — Хосок довольно улыбается, прыская в кулак.       — Да… — Чонгук гулко сглатывает, разочарованно наблюдая за своим возлюбленным и лучшим другом, которые продолжают вести себя как дети, не поделившие конфету. — Просто Хосок не доверяет Тэхёну, а Тэхён считает Хосока выскочкой, — неуверенно пожимает плечами Чонгук и берёт в руки стакан. Он следует примеру более разумного хёна, когда заполняет стеклянную ёмкость тёмной газированной и безалкогольной жидкостью, а после делает глоток.       Юнги понятливо кивает. Ему остаётся только гадать, каким будет конец вечера. Конечно, в голову напрашивается мысль о драке, но этого чисто теоретически случиться не может: Тэхён дерётся как девчонка, и Хосок, собственно, не лучше.       — Как видишь, ширинка Чонгука застёгнута, — достаточно хладнокровно отмечает лучший друг, разглядывая всплывающие газированные пузырьки в янтарно-жёлтой жидкости.       Такой комментарий, кажущийся безумно неловким, заставляет Юнги практически подавиться от удивления. Спасает его только собственный инстинкт самосохранения, который контролирует процесс, и парень отдувается всего-навсегда кашлем.       Сложно сказать, насколько такая прямота не свойственна Тэхёну, ведь ему, в принципе, порой сложно удержать язык за зубами. Но это всегда случается непредсказуемо, из-за чего всегда поражает.       — О нет, я ещё не готов говорить о ширинке своего лучшего друга, — Хосок демонстрирует раскрытую ладонью и бросает короткий взгляд в сторону бутылки самбуки. Юноша наполняет небольшую стопку до краёв и вновь опустошает её залпом, и хотя внешне он выглядит так, будто всё под контролем, на деле же всё оказывается иначе. Ещё одна порция высокоградусного пойла — и Хосок оборвёт одну из ниточек, соединяющих его с реальностью, что не есть хорошо. Потому юноша решает сделать небольшой перерыв.       — Может… — Чонгук всё-таки решает вставить своё слово. — Поиграем во что-нибудь?       Тэхён непроизвольно фыркает куда-то сторону. Этот сучий Чон Хосок может выбесить и рассмешить за долю секунды. Единственное, юноша ещё не до конца понимает, раздражает ли его это только больше или же, наоборот.       — Я «за», — соглашается с чужим предложением Юнги, на подкорках сознания понимая, что это, пожалуй, единственный шанс разбавить обстановку и отвлечь обоих парней от бесконечной перепалки. — Во что будем играть?       — В «правду или действие» конечно же, — Хосок отвечает без доли сомнения, окидывая любопытным взглядом присутствующих, словно те оказываются с ним не согласны. — Ещё предложения?       — Идея очень неплохая, — с улыбкой на губах соглашается Чонгук и облегчённо вздыхает. Такой Хосок явно нравится ему больше. В конце концов, напряжение, витающее в воздухе, становится просто невыносимым для тех, кто даже не участвует в этом местном «перетягивании одеяла». Становится страшно просто-напросто обратиться к кому-либо с вопросом. Складывается впечатление, что и на тебя попадёт эта омерзительная на вид желчь, оставив на коже небольшое количество ожогов. Однако дышать становится легче, когда Хосок и Тэхён всё же забывают о существовании друг друга и идут на контакт.       Тэхён допивает оставшееся пиво и ставит стакан на край стола, облизывая губы от хмельного, после чего сморит на каждого, сидящего за столом.       — Но у нас нет пустой бутылки, — напоминает он. — Или чего-то ещё, чем можно определять очередность.       — Звучит как вызов, — Хосок не медлит, когда берёт в руки полюбившуюся бутылку, однако Чонгук не позволяет ему даже прикоснуться к горлышку, буквально выхватив из чужих рук спиртное.       — Определение очереди может быть условным, так что это не так уж и важно, — уверенно произносит юноша, игнорируя разочарованный взгляд друга. — Давайте с Хосока и начнём.       Чонгук расплывается в довольной улыбке и подпирает щёку рукой, любопытно осматривая юношу перед собой. Но Хосок не теряется. Он лишь легко пожимает плечами и щебечет ответное:       — Хорошо, как скажешь.       Тэхён наблюдает за происходящим с нескрываемым любопытством. Он уже давно не присутствовал на похожих мероприятиях, соответственно, давно не играл в подобного рода игры. Единственное, что их перебивает внезапно раздавшийся рингтон телефона, что лежит по правую сторону от Тэхёна. И владельцем незнакомого номера оказывается курьер, сообщающий юноше о том, что он находится уже в здании жилого комплекса, а потому просит выйти и забрать заказ.       — Начинайте без меня, — он предупреждает парней, а затем накидывает поверх домашней футболки мастерку, спускаясь на первый этаж по лестнице, не желая ожидать лифт.       Тэхён возвращается обратно в квартиру буквально через минуту с маленьким пакетом-маечкой, внутри которого лежит два белых контейнера. Юноша передаёт его Чону, а сам уходит в свою комнату, чтобы повесить мастерку на место, прежде чем вернуться к компании.       — Ты сказал начинать без тебя, но вопрос слишком интересный, — Чонгук довольно улыбается, аккуратно ставя контейнеры на стол. Хосок ловко приподнимает крышку одного из них палочками и подхватывает её кончиками сушу, пододвигаясь к столу чуть ближе. — Хосок выбрал правду, так что вопрос такой: Назови одну вещь, которая лучше всего у тебя получается в постели?       Тэхён многозначительно приподнимает брови, удобней устраиваясь на своём месте, непроизвольно взглянув на Юнги. Тот, к слову, смотрит на Чонгука глазами-копейками. Очевидно, поставленный Хосоку вопрос застаёт его врасплох, но это ведь означает, что будет только веселей? Определённо, ведь иначе быть не может.       — О, чёрт, — Хосок вдруг начинает что-то искать, тем самым вводя в заблуждение всех присутствующих. — Чонгук, у тебя есть нитка?       — Нитка? — юноша хмурит густые брови, искренне не понимая, зачем Хосоку вдруг понадобилась нитка. — Ну, должна быть… — Чонгук встаёт со своего места, подходит к тумбочке, расположенной около телевизора, и открывает самую нижнюю, доставая оттуда небольшую коробочку. Тонкое волокно оказывается у Хосока в руках спустя несколько секунд, после чего юноша устраивается поудобнее, очевидно, требуя внимания.       — Смотрите внимательно.       Он подхватывает нитку в своих руках кончиком языка и тянет её внутрь, после чего она скрывается за покрасневшими губами почти трезвого юноши. Хосок что-то делает с ней несколько секунд, а после выуживает, демонстрируя великолепный талант во владении языком.       На швейной нитке появляется небольшой узел, который Хосок горделиво затягивает руками и расплывается в довольной улыбке. Ему нравится внимание, а потому он не скрывает удовольствия, когда нескольких пар удивленных глаз загораются любопытством.       Юнги непроизвольно гулко сглатывает, когда видит собственными глазами узел, затянутый именно языком. Будь это какой-нибудь цирковое шоу, парень определённо задумался о мошенничестве фокусника, но перед ним Чон Хосок. Его язык, очевидно, не имеет костей, пускай подобное выражение применяется определённо к другому кругу лиц. Но кто сказал, что Юнги прямо сейчас интересует значение этой тупой поговорки?       Тэхён на такую показуху хмыкает, пока вновь наполняет опустевший стакан алкоголем, после чего палочками захватывает немного чапчхе.       — Мог сразу сказать, что любишь вылизывать мальчиков, — неторопливо пережёвывая, тихо мямлит Тэхён, запивая закуску пивом.       Чонгуку кажется, что он попал на другую планету. Он чувствует себя немного не комфортно, но талант Хосока, безусловно, поражает его. Комментарий Тэхёна — совсем не радует.       — Хочу, чтобы следующим был Тэхён, — Хосок ни капли краснеет. Слова Тэхёна только раззадоривают красноволосого юношу, ведь если Хосок любит вылизывать мальчиков, то Тэхён, очевидно, любит им отсасывать. И то, и то — до безумия грязно, но они тут и не строят из себя сранных ангелочков. Кому какое дело до твоих грехов, если тебе нравится заниматься какой-нибудь пошлятиной? — Твои попытки меня смутить просто уморительны. Правда или действие?       Юнги совершенно не удивляет поведение Тэхёна, как поведение Хосока, улыбка которого предвещает что-то действительно колкое. И непонятно насколько это хорошо или плохо, но дышать становится определённо сложней; даже не из-за нехватки воздуха, а напряжённой атмосферы.       — Правда, — пожимает плечами Тэхён.       — Кто у тебя был до Чонгука?       Дискомфорт ничего не ожидавшего юноши начинает превышать все возможные границы.       Отношения перед Чонгуком? Неужели у Тэхёна кто-то был? Хотя, вероятнее всего, был, он ведь замечательный человек, а потому кто-то обязательно успел бы влюбиться в него. И Чонгук понимает это; понимает это как никто другой, но думать об этом становится невыносимо больно. Будто кто-то препарирует его сердце без анестезии; режет мышцу, не жалея сил.       Улыбка Тэхёна оказывается для Чонгука особенной, потому что она принадлежит ему. Но когда Чонгук думает о том, что она может быть адресована кому-нибудь ещё — кому угодно — юноша вдруг ловит себя на мысли о том, что он больше не хочет играть в эту игру.       — Пф, мужчина. Или тебе имя сказать? Ты ведь всё равно его не знаешь.       Может показаться, что со стороны Тэхён выглядит совершенно спокойным, но поставленный вопрос определённо выбивает его из колеи. Ведь ему больше всего на свете не хочется вспоминать об Им Джебоме не потому, что он плохой человек, а просто из-за глупой связи между ними.       Они по факту не встречались, Тэхён его не любил, но беспокоился за него каждый раз, когда тот встревал в передрягу. Секретом не для кого не было, что Джей делал это нарочно, чтобы увидеть его хотя бы вне собственной спальни, ведь любил за двоих. Любил настолько, что был готов примчаться в любой момент, стоит только позвонить.       Юнги видит замешательство Тэхёна, ведь единственный, кто знает о чужом секрете. На протяжении долгого времени, пожалуй, до начала отношений Тэхёна и Чонгука, ему не один раз приходилось выслушивать: «Юнги, я ужасен», потому что совесть чужая определённо сжирала парня заживо. Он любил и любит Чонгука со школьных времен, с которых прошло уже больше четырёх лет, но всегда пытался отыскать замену для своего сердца; пытался разлюбить и попытать счастье с кем угодно.       — Нет необходимости.       Хосок бросает короткий взгляд в сторону Чонгука, который уводит взгляд в сторону. Со стороны кажется, будто он смотрит в никуда: взгляд мертвеет, и юноша больше не кажется ему живым. Он точно думает о чем-то, но Хосок не может понять о чем. Вероятнее всего, о чем-то невероятно плохом.       — Ладно, Гук-и, — Хосок довольно потирает ладошки. — Давай теперь…       — Я отойду, — наотрез произносит юноша и встаёт со своего места, направившись в сторону ванной комнаты.       Хосок провожает юношу слегка беспокойным взглядом, а после обращается к Тэхёну.       — Так и знал, — ядовито произносит юноша с привкусом горечи.       Юнги молча провожает Чонгука взглядом, но как только тот скрывается за дверным проёмом, поворачивается к Хосоку, внимательно рассматривая сначала его, а потом Тэхёна. Последний хмурится, словно не понимает, что пытается своими словами сказать Хосок.       — Он из-за вопроса расстроился? — вместо Тэхёна спрашивает Юнги, отставив стакан газировки в сторону.       — Чонгук всегда оказывается слишком сентиментален, когда дело касается Тэхёна, — Хосок неуверенно пожимает плечами, а после тянется за бутылкой, заполняя стеклянную ёмкость сладкой, полупрозрачной жидкостью. — А он так спокойно об этом говорит. Меня аж тошнит. Так и знал, что ты не придашь этому значения. Тебя вообще заботят чувства твоего любимого человека? — Хосок поднимает на Тэхёна раздражённый взгляд и выдыхает куда-то в сторону, опустошая небольшую ёмкость залпом.       Наглости Хосока нет предела, именно так считает Тэхён, губы которого растягиваются в улыбке, но совершенно невесёлой. Этот идиот прямо сейчас собирается переложить всю вину на его плечи? Хотя самолично изъявил желание задать такой вопрос — никто его не тянул за язык.       — Вини меня сколько влезет, если тебе так угодно, — с очевидным недовольством парирует Тэхён.       Он не считает себя виноватым, может быть, лишь отчасти. Но что ему остаётся делать? Врать? Говорить, что он чистый и невинный, когда далеко таковым не является? Чонгук ведь тоже человек; у него тоже были отношения, и Тэхён прекрасно помнит девушек, с которыми тот его знакомил. Ему было бесспорно больно, но юноша точно находился не в том положении, чтобы ревновать, потому что между ним и Чонгуком ничего не было.       Тэхён кажется Хосоку невероятно глупым человеком, который не видит дальше своего носа. Хосок не просил его о лжи, но было бы правильнее, если бы Тэхён проявил хоть каплю сочувствия. Поддержал бы Чонгука или что-нибудь в этом роде. А он просто сказал о том, что у него кто-то был, и всё. Он мог бы добавить что-то из разряда: «но теперешние отношения радуют меня больше всего на свете», или «несмотря ни на что, Чонгука я люблю больше всех». Или «отношения с Чонгуком стали для меня самыми лучшими». Что угодно, что придало бы Чонгуку важности, а не превратило его в очередного партнёра!       — Дело даже не в этом, Тэхён, ты слеп как крот.       Чонгук, явно слегка повеселевший, заходит внутрь, но тяжело вздыхает, когда видит очередную разгорячившуюся ссору. Вероятнее всего, приходить сюда ему вовсе не стоило. Точнее, какое-либо желание находиться здесь отпадает напрочь, но он всё-таки присаживается на место и осторожно интересуется:       — Может, теперь я?       На сей раз Тэхён считает нужным сохранить молчание, поэтому заливает злость алкоголем, сделав пару больших глотков, после чего переводит любопытный взгляд на Чонгука. Он осматривает его с головы до ног, но тот выглядит определённо посвежевшим.       «Притворяется», — больно прикусывает нижнюю губу Тэхён и низко опускает голову, разглядывая стеклянный стакан в руках, на стенках которого до сих пор остаётся белёсая пенка.       Юнги в чужой компании определённо чувствует себя лишним. Наблюдать такую перепалку ему очень неловко, но остановить обоих парней он не пытается. Почему-то на подсознательном уровне догадывается, что смысла в этом нет абсолютно никакого. Но обидно становится как за Тэхёна, так и за Хосока.       — Я с радостью тебе уступлю, — кивает Юнги.       — Я должен выбрать действие, — с улыбкой на губах подмечает Чонгук и поджимает губы из-за очевидного не знания того, что же ему могу загадат. Но Хосок почему-то решает нужным вынудить Чонгука пойти против его воли. Хотя в этом ведь суть игры, верно? Отвечать и делать, даже если тебе это не нравится. А потому юноша наливает небольшую стопку самбуки, а после протягивает её до невозможности удивившемуся Чонгуку со словами:       — Это твоё действие.       — Что я… Должен сделать? — Чонгук строит из себя дурачка, искренне надеясь на то, что это поможет ему избежать очевидного.       — Выпить, Гук-и. Вперёд.       Хосок видит сомнение на дне тёмно-карих глаз, а потому расплывается в доброй улыбке с целью убедить Чонгука в том, что бояться нечего.       — Ну же. Тебя не развезёт от одного глотка. Клянусь, это твоя первая и последняя стопка. Просто попробуй.       Чонгук смотрит на Хосока как на предателя, но не менее секунды. Он ведь никому не рассказывал о произошедшем. Никто в этой грёбанной комнате не знает о том, через что Чонгуку пришлось пройти, а потому обвинять присутствующих оказывается глупым делом. Юноша делает глубокий вдох, уверяя себя в том, что беспокоиться действительно не о чем, берёт в руки небольшую стопку с полупрозрачной жидкостью, принюхивается, а после выпивает её, неприятно жмурясь.       Кажется, будто Чонгук выпивает долбанный огонь.       Тэхён смотрит на Хосока, как на чокнутого, хотя сомнений нет — он и есть чокнутый. Заставлять Чонгука выпивать, причём сразу высокоградусное пойло, что может быть хуже этого? Может быть, Хосок таким образом преследует определённую цель — споить своего друга, воспользовавшись правилами игры, которые отказов не принимают.       — Надо закусить, — Тэхён палочками подхватывает ролл с угрём и подставляет к чужим губам, подмечая нарумянившиеся щёки Чонгука, что заставляет заволноваться. Парень ведь, в принципе, не пьёт, всегда отказывается от предложения Тэхёна выпить вместе, соответственно, абсолютно никакой закалки не имеет.       Чонгук покорно обхватывает закуску губами, недолго пережёвывает и глотает, потому что спешит избавиться от этого странного вакуума, образовавшегося в горле. Какая-то плёнка окутывает внутренние стенки ротовой полости и обжигает, из-за чего юноша запивает высокоградусное спиртное обычной газировкой и с облегчением вздыхает. Ему становится легче, а послевкусие убивает напрочь желание пробовать нечто подобное вновь.       Хосок слегка неуверенно поджимает губы. Да, он жалеет о своём решении, но не показывает этого. Наверное, ему правда не стоило заставлять Чонгука выпивать нечто подобное. Однако совершённого не воротишь, потому Хосок решает остановиться на мысли о том, что Тэхён справится. А если он о чём-то забудет, то Хосок поможет ему. Чонгука не развезёт, и он останется в состоянии полной адекватности, так что переживать было не о чем.       — Юнги, — юноша поворачивается в сторону возлюбленного и любопытно интересуется: — Правда или действие?       Юнги из-за неожиданно прозвучавшего имени переводит на Хосока взгляд, в котором отчётливо читается полное нежелание иметь в этом какое-то участие. Играют эти ребята по-чёрному, но кто сказал, что взрослым парням будет весело отвечать на вопросы из ряда «+6»?       — Эм, ну, — заминается юноша, когда видит сосредоточенно разглядывающего что-то Хосока, в глазах которого уже поселяется что-то отдалённо знакомое; что-то заставляющее задумываться над чужой нетрезвостью.       Он бросает короткий взгляд на Тэхёна с Чонгуком; первый, будучи заинтригованным, обращает внимание на друга практически сразу, пока второй до сих пор старается совладать с пережитыми эмоциями.       — Хорошо, пускай будет действие, — неуверенный тон выдаёт Юнги с потрохами, но он старается держаться до последнего.       — Как смело, — Хосок спокойно принимает на себя роль ведущего и задумчиво уводит взгляд в сторону, размышляя над тем, что же ему такого загадать. В голове возникает невероятно огромное количество мыслей — очевидно, самых пошлых из всевозможных. Но юноша не позволяет себе озвучить хотя бы одну, и правильно делает, хотя слегка пьяное сознание повеселевшего алкоголика явно даёт о себе знать, когда он начинает что-то говорить, но тут же одёргивает себя. Мысли путаются, совсем немного, однако Хосок уверяет себя в том, что переживать не о чем, а потому наливает себе очередную стопку и вновь поворачивается к юноше. — Есть идея. Поменяйся с кем-нибудь верхней одеждой.       Вероятнее всего, Хосока просто-напросто преследует желание позалипать на полуголого Юнги. И да, он оказывается не «против» подобной мысли, ведь когда ему вообще выпадала возможность увидеть Юнги без одежды? Или хотя верхней её части?       Юнги переглядывается со всеми присутствующими и неуверенно прикусывает нижнюю губу, остановившись глазами на Хосоке. Больше всего на свете ему хочется прямо сейчас провалиться сквозь землю, потому что раздеваться он совершенно не готов. По крайней мере, он совсем не пьян, чтобы идти на поводу у чужого желания.       Но что ему остаётся делать? Игра не принимает отказов, Хосок, кстати, тоже. Наверное, он уже чувствует себя настоящим охотником, подстреливающим уток прямо на лету своими провокационными заданиями и вопросами.       Юнги выпрямляется в спине, делает глубокий вдох и тут же выдыхает, коснувшись низа собственной футболки. В голове собирается самая настоящая каша из мыслей, пока сердце в груди отбивает чечётку, когда парень одним рывком решается избавиться от одежды. Он немного ёжится из-за контраста температуры и протягивает свою футболку Хосоку.       По заслугам ему.       Хосок смотрит на футболку перед собой, как на что-то не существующее. Он поднимает на Юнги взгляд, полный непонимания. Это должно быть шутка какая-то? Юнги тут единственный, кто знает, что Хосоку запрещено таскать чужие вещи из-за крайне странной ответной реакции его тела. И что он делает? Решает обменяться вещами с Хосоком? Он мог поменяться одеждой с Тэхёном или Чонгуком, но он поступает как полный мудак.       Хосок не наденет это. Чёрта с два.       Юноша притягивает к себе возлюбленного за шею, но вовсе не ради того, чтобы его поцеловать. Чужое тело, безусловно, поражает. Хосок замечает красивые очертания бледной кожи; подмечает красоту тонких ключиц, мягкого на вид живота и нежно-розовых сосков, но не может насладиться этим видом сполна.       — Ты с ума сошёл? Я не собираюсь сидеть здесь, перед всеми, с блядским стояком, Мин Юнги, — недовольно шепчет Хосок юноше прямо на ухо, не собираясь уступать.       Реакция Хосока весьма оправдана, соглашается с самим собой Юнги, губы которого непроизвольно растягиваются в лёгкой ухмылке. Он даже ощущает себя школьником, который ужасно провинился, когда футбольным мячом выбил окно директорской, но никакого намёка на честное раскаянье не чувствует. Возможно, только на глубоком подсознательном уровне.       Будет действительно неловко, если кто-нибудь из ребят заметит чужое возбуждение. Тогда наверняка появиться куча вопросов. Но кто сказал, что они обязательно заметят?       Хосок не любит играть по собственным правилам, разве это не является главным мухлежом?       — Но как же правила? — в ответ шепчет Юнги, вкладывая свою футболку в чужую руку. — Нельзя отказываться. Просидишь один раунд, а потом поменяемся обратно. Идёт?       Хосок, честно говоря, ожидает худшего. Юнги говорит о законах этой игры, а сердце Хосока сжимается болезненном спазме. Ему становится страшно от одной только мысли о том, как кто-то заглядывается на его пах, замечая что-то неладное. Но следом юноша озвучивает свои условия, и Хосок, безусловно, соглашается на них. В конце концов, один раунд он протянет. Сначала спросят его, затем Тэхёна, Чонгука, Юнги и потом он снова сможет оказаться в комфортных для себя условиях.       Если, конечно, не случится ничего непредвиденного.       — Идёт, — рычит в ответ юноша и снимает с себя чёрный свитер, протягивая его Юнги. Хосок бросает короткий взгляд на собственный торс, окутанный гематомами, но не обращает на это никакого внимания, натягивая на себя чужую футболку, которая становится для худого тела клеткой, прутья которой оказываются напряжены до самого предела.       Хосок гулко сглатывает и бегло произносит:       — Правда.       Чонгук наблюдает за происходящим с неподдельным удовольствием. Он искренне не понимает того, что происходит между этими двумя. Почему они ведут себя так странно? Будто между ними есть какая-то недосягаемая для простых смертных тайна. Конечно, Чонгуку приятно видеть то, как Хосок веселится в компании Юнги. Эти парни находятся на своей волне, и это правда здорово. Но что-то не даёт Чонгуку покоя. Будто что-то не так, и он упускает из виду чужие гематомы. Точнее, он замечает их, но лишь мысленно проявляет сочувствие.       Тэхён становится, возможно, единственным человеком в этой комнате, которому в глаза бросается чужое волнение или некая замкнутость. Это совершенно не свойственно Хосоку. Впрочем, он выпил немалое количество алкоголя, а если учитывать высокий градус в каждой рюмке, то вполне вероятно, что юноша просто-напросто оказывается пьян.       — Хорошо, вопрос задам я, — Тэхён задумчиво дует губы, постукивая металлическими палочками по крышке стола, тем самым пытаясь настроиться и придумать подходящий вопрос. — Чон Хосок, что тебя возбуждает больше всего?       Его янтарного цвета глаза, до этого стреляющие в парня перед собой молнии, сужается до лисьего.       Юнги, просовывавший голову в горловину свитера, вдруг окончательно натягивает на себя кофту и направляет серьёзный взгляд на Тэхёна. Первой мыслью становится: «неужели догадался?», но это просто-напросто невозможно. Какова вероятность того, что можно догадаться о специфичном фетише Хосока? Один процент из ста? Да, точно. Поэтому Юнги отбрасывает навязчивые мысли в сторону, переводя взгляд на Хосока.       — Юнги, — без доли сомнения в голосе отвечает Хосок и выпивает залпом стопку ранее налитого крепкого спиртного. — Теперь моя очередь. Знаешь ли ты о том, что в прошлом году Чонгуку пришлось столкнуться с многочисленными издевательствами со стороны его любимых одногруппников и даже партнёра?       Чонгук широко раскрывает глаза, не веря в услышанное. Озвученный вопрос, по его мнению, относится к списку вопросов, которые вообще не должны быть озвучены. Не сегодня, не завтра, не через неделю, не через месяц и не через год. Никогда. Но Хосок вдруг решает поинтересоваться, и это выводит Чонгука из себя. Он смотрит на лучшего друга и борется с желание ударить его, потому что это нарушает все возможные правила игры или этики. Чонгуку плевать. Хосок просто сказал то, что должен был сохранить в тайне. Хотя парни этого не обсуждали, но очевидно, разве нет? Что этот Хосок вообще себе позволяет? Он хочет надавить на Тэхёна? На его чувства? Показать, что Тэхён многого не знает, а значит, Чонгук не доверяет ему? Или что?       Что, блять, Хосок творит?!       Ответ Хосока заставляет что-то неописуемо странное встрепенуться внизу живота, отчего даже кончики ушей начинают пунцоветь. Но всяческое приятное ощущение испаряется невероятно быстро, стоит Хосоку выдать то ли вопрос, то ли страшный факт (а может всё вместе) Тэхёну.       А тот толком ничего сказать не может после услышанного, потому что определённо ничего подобного не знал.       Чонгук никогда не говорит о своих проблемах, — и это самое ужасное, что есть в их отношениях. Складывается такое впечатление, словно тот совершенно не доверяет Тэхёну, либо прикрывается глупыми иллюзиями о том, что не хочет доставлять проблем. Но между ними уже завязывался разговор на эту тему, и Тэхён определённо чётко дал ему понять, что это оправдание не работает.       Однако что-то ему подсказывает, что одного разговора мало. Речь идёт даже не об отношениях, поскольку Чонгук всегда вёл себя подобным образом: что в школе, что сейчас.       Тэхён всегда узнаёт обо всём последним, и это уничтожает его каждый раз, ведь они знают друг друга намного дольше, чем Хосок, который оказывается всегда в центре событий.       — Почему ты никогда ничего не говоришь мне? — с недовольством шикает парень, пытающийся держать себя в руках, пока глаза его, вдруг покрасневшие, направляются на тёмно-карие.       — Я… Тэхён, я… — Чонгук вдруг теряется, не зная, что и сказать. Он смотрит на Тэхёна и чувствует себя самым виноватым человеком на планете Земля. Ситуация напоминает ему те самые глупые телешоу, когда через несколько лет узнается, что этот человек был отцом этого ребёнка или что-то в этом роде. Чонгук был бы рад забыть о том, что произошло год назад. Он был бы рад просто выбросить из головы этот прогнивший до мозга костей период своей жизни, но Хосок становится болезненным напоминанием. А вот Тэхён… Чонгук не может злиться на него. Он считает, что Тэхён прав. Чонгуку стоит больше рассказывать о себе и делиться своими проблемами. Скорее всего, это невероятно сильно обижает хёна и не даёт их отношениям продвинуться дальше. И Чонгук понимает это; он успел через многое пройти и сильно измениться. Но теперь Хосок выставляет его полным идиотом, который как был закрытым параноиком, так им и остался. — Во-первых. Да, надо мной издевались, но это было давно. И я уже забыл об этом. Я прошёл через это, Тэхён. Потому я не считаю нужным сдирать мясо с зажитых ран. А ты, Хосок. Ведёшь себя как полное уёбище.       Вероятнее всего, сейчас за Чонгука говорит алкоголь. Ну и, конечно же, эмоции, которые переполняют его и льются через край.       Хосок подпирает щёку рукой и натягивает уголки алых губ.       — Всегда стараюсь.       Обида застревает в горле, словно ком, из-за которого дышать становится в несколько раз тяжелей. Тэхён принимает попытки проглотить его; попытаться выкинуть всё из головы, но ничего не выходит. Это оказывается превыше его самого.       Пустословить и выяснять отношения — это то, чего ему хочется меньше всего, поэтому Тэхён лишь отворачивается от Чонгука и доливает оставшееся пиво в стакан. Он бросает короткий взгляд на Хосока, рожа которого становится невыносимо противной. Доля понимания, почему тот мог получить по лицу, возникает в голове как само собой разумеющееся. И Тэхён, возможно, был бы счастлив поучаствовать в этом битье пиньяты, однако здравый рассудок всё ещё при нём.       Если Хосоку угодно выводить людей вокруг себя, а потом получать, то Тэхён никогда не попадётся на эти тупые провокации. Именно поэтому он сохраняет прямо сейчас молчание, пока Чонгук срывается на своего лучшего друга, хотя Тэхён имел таких лучших друзей в задницу.       — Чонгук, правда или действие? — юноша поворачивается к Чону, сделав небольшой глоток пива.       — Очевидно, что действие. Вы снова не оставили мне выбора, — легко пожимая плечами, отвечает Чонгук, аккуратно хватая палочками немного чапчхэ.       — Расскажи самый главный секрет кого-то из присутствующих.       Чонгук на какую-то долю секунды входит в ступор. И дело оказывается далеко не в задании. Юноша осматривает Тэхёна с ног до головы и задумчиво поджимает губы. Знает ли Чонгук что-то о Тэхёне, о чём больше не знает никто из присутствующих? Вероятнее всего, нет. В конце концов, Юнги наверняка знает о Тэхёне больше, чем кто-либо. Да и если говорить начистоту, Чонгук не хочет раскрывать какой-то постыдный или неприятный секрет своего возлюбленного. На то ведь они и секреты, разве нет? Их держат в тайне, потому что люди не должны о них узнать. В любом случае, следом Чонгук задумывается о Юнги.       Но всё оказывается без толку. Чонгук ничего о нем не знает, что уж говорить о каком-нибудь секрете.       Вдобавок ко всему, есть один из вариантов развития событий, в котором Чонгук рассказывает что-то о себе. Однако почему-то юноша решает остановиться на мысли о том, что теперь его очередь вскрывать чужие карты. Чонгук смотрит на Хосока с вызовом, а тот апатично смотрит на лучшего друга в ответ.       Ему не страшно. Даже если Чонгук поделиться историей о его младшем брате, — вперёд. В конце концов, задание есть задание, и Чонгук обязан его выполнить.       Хосок берёт в руки бутылку самбуки и наполняет ею одну четвёртую часть стакана.       Вероятнее всего, завтра ему будет неописуемо хуёво. Но он не думает о будущем, когда добивает себя очередным глотком высокоградусного пойла. Уровень его апатии становится выше из-за высокого процента содержания алкоголя в крови, и он понимает, почему не боится. Он оказывается в настолько не трезвом состоянии, что ему уже плевать на то, какая правда всплывет наружу.       — У Хосока была, очевидно, неудачная попытка суицида.       Неожиданно жуткая правда выбивает Юнги из колеи.       Ровно до этого момента ему казалось, что Хосок раскрыл все свои карты. По всей видимости, этот момент своей жизни ему хотелось унести с собой в могилу, но вот неудача, — Чонгук решает рассказать именно о нём. Насколько это плохо, Юнги затрудняется сказать: у него складывается впечатление, будто Хосок мог и дальше хранить молчание.       Странный спазм, возникший буквально из неоткуда, окутывает грудную клетку за считанные секунды. Становится просто больно думать о чужих мучениях; о том, как Хосок с ними справлялся в одиночестве, — точнее, наоборот, совершенно не справлялся.       Юнги переводит взгляд, полный сочувствия, на парня по правую сторону от себя. Он накрывает чужую ладонь собственной, ласково поглаживая мягкую кожу большим пальцем.       — Хосок… — на выдохе произносит его имя Юнги, а затем незаметно забирает стакан из чужих рук, чтобы убрать его в сторону. Ему уже достаточно, потому что опьянённые глаза выдают юношу с полна.       Тэхён приходит в молчаливый шок, глядя сначала на Чонгука и только потом на Хосока. Честно говоря, последний совсем не выглядит как человек слабой закалки, переживший что-то невероятно сложное для себя. Он всегда плюётся желчью и не видит абсолютно никаких рамок дозволенности. Но прямо сейчас раскрывается совсем другая его сторона — совсем слабая и требующая… любви? Хотя Хосок определённо не тот, кто запросто согласиться на тактильные нежности, но исключение определённо есть.       Мин Юнги.       Хосок в свою очередь не винит Чонгука в содеянном. А причиной крайне не свойственного для Хосока безмолвия оказывается, вероятнее всего, спиртное, но это не означает, что теперь юношу можно не воспринимать всерьёз, махнув на него рукой.       Он ещё не успел потерять связь с реальностью; он все ещё может устоять на ногах, хорошенько подумать или совершить какое-либо действие без каких-либо проблем. Да, его руки предательски дрожат, а сердце сжимается в болезненном спазме. Внутренние органы скручиваются то ли от страха, то ли от волнения, и когда Хосок вспоминает о произошедшем, он закрывает глаза, из-за чего ему кажется будто в комнате загорается яркий свет. Такой свет обычно свойственен реанимационным или операционным комнатам.       Если бы врачи не успели; не спасли… Всё могло бы закончиться смертью ещё одного ребёнка. Справилась бы с таким горем его мать? Отец? Родилась бы Даон?       Хосок погружается в страшный омут нескончаемых мыслей.       Однако чужое прикосновение вырывает его из толщи воспоминаний, и юноша поднимает на Юнги почти мёртвые глаза.       — Я в порядке, — произносит Хосок, не отпуская чужой руки. — Это было давно. Я по собственной глупости наглотался таблеток и попал в реанимацию. Вот и всё.       Юноша решает поскорее с этим покончить.       — Юнги. Правда или действие?       Юнги не нравится, что Хосок говорит о своих проблемах, как о глупости, по крайней мере, именно так он позволяет себе выражаться. Возможно, он таким образом пытается скрыть негативные эмоции или увильнуть от неприятной для себя темы, но это не становится главным его оправданием. Однако злиться на него Юнги тоже не может, ибо ситуация оказывается по-настоящему щепетильной и болезненной.       В каком-то роде он даже может понять, что чувствует Хосок.       — Правда.       Так непривычно вспоминать о прошлом, но так правильно вспоминать о нём именно сейчас. Именно тогда, когда ты немного не в себе. Именно тогда, когда ты подавлен.       Именно тогда, когда ты не счастлив.       Люди всегда вспоминают о прошлом, когда настоящее не превосходит их ожидания. Хосок вспоминает о море. У него на родине было море. Он любил проводить время с семьёй, гуляя по пляжу или морскому дну. Он так любил плавать и нырять. У парней всегда загораются глаза, когда они видят то, что может убить их. Не замечали? Они же как на рожон лезут вперёд, если знают, что их ожидает опасность. Им нравится это азартное чувство; чувство риска. Но Хосок любил море, потому что оно успокаивало его.       Водяная гладь отражает в себе голубое небо, и юноша делает глубокий вдох.       — Ты бы хотел поехать на море? Только честно.       Юнги крепче сжимает ладонь Хосока в собственной, неловко окидывая взглядом присутствующих. Это может показаться странным, но ему прямо сейчас становится до невозможности стыдно; настолько, что сердце готово выпрыгнуть из грудной клетки. Но оставлять вопрос Хосока без ответа нельзя, потому Юнги без лишних слов кивает. Возможно, в опьянённом сознании юноши складывается какой-нибудь очень важный подтекст, но Юнги слишком далек от его понимания.       Тэхён, честно говоря, совершенно не понимает, что происходит. Эта игра в их исполнении напоминает американские гонки: изначально каждый вопрос заставлял кончики пальцев нервно покалывать, но теперь вокруг оказывается даже слишком ламповая атмосфера. И цыкнув собственным мыслям, Тэхён допивает остатки пива, смакуя хмельной напиток на кончике языка. Он совсем немного пьян, его голова незаметно кружится и его начинает клонить в сон, но парень упрямо отказывается от него, заедая алкоголь сушами.       Чонгуку происходящее кажется до безумия странным. Каждый из присутствующих будто оказывается в каком-то своём мире.       Хосок и Юнги держатся за руки, Тэхён держит стакан с пивом, а Чонгук держит себя в руках.