addiction

      Дружеское времяпровождение заканчивается предложением Чонгука остаться Хосоку вместе с Юнги на ночь, поскольку нетрезвое состояние первого начинает волновать. Главным вопросом становится: сможет ли парень, в принципе, выдержать дорогу до дома в спокойствии, без ужасного приступа рвоты или ещё чего?       Тэхён тем временем, будучи не менее пьяным (но всё равно определённо лучше), ответственно умывается перед сном, пока Юнги в компании Чонгука пытается заставить Хосока занять горизонтальное положение на постели юноши, что по чистой дружбе одалживает гостям свою комнату. Тэхён без лишних слов идёт спать в свою постель, заваливается под одеяло и достаточно быстро проваливается в сон.       За ночь он просыпается всего лишь один раз, потому что сушняк начинает давить неимоверно. Тэхён в первые минуты своего пробуждения старается игнорировать чувство неимоверной жажды, предпринимая попытки снова уснуть, но ничего не выходит. Сухость поражает горло до того, что даже слюны не оказывается. Потому молодой человек с кряхтением выбирается из кровати и, нахмурившись, направляется на кухню.       Он чувствует себя определённо лучше, чем прежде. Впрочем, Тэхён выпил намного меньше Хосока, тем более, обычного пива, градус которого в среднем составляет шесть процентов. По сравнению с самбукой, градус которой составляет тридцать восемь процентов.       И с этой мыслью Тэхён, включив свет на кухне и с непривычки насупившись, наливает себе стакан фильтрованной воды. Он облокачивается поясницей на кухонную тумбочку, выпивая два стакана залпом. В квартире царит тишина, даже чужого сопения не слышно, хотя Тэхён отчего-то был уверен, что Хосок храпит как паровоз. Пожалуй, кто его знает, может Юнги нарочно уткнул его носом в подушку, чтобы шуму было меньше.       Посмеявшись над комичностью развернувшейся в голове сцены, Тэхён споласкивает использованную посуду под холодной струёй воды и ставит на сушилку, после чего вытирает руки насухо. Он разворачивается на пятках к двери, собираясь уже вернуться в кровать и продолжить сон, но вдруг задумчиво бросает взгляд на гостиную. Должно быть, Чонгук лёг прямо там. Один.       Если так подумать, начиная со вчерашнего утра они друг с другом практически не контактировали, хотя это совершенно не похоже на Тэхёна. Тот, будучи человеком любвеобильным и безумно тактильным, из них двоих чаще навязывается на объятия и поцелуи, ведь ему сложно себя сдерживать при виде Чонгука. Он его безумно любит, поэтому выражает собственные чувства буквально двадцать четыре на семь. Но за последние сутки прикасаться к нему оказывается отчего-то неловко, хотя непонимание здесь ни к чему — всё и так написано чёрным по белому.       Чонгука наверняка задели его слова, сказанные на эмоциях, и извинения здесь абсолютно бесполезны. Тэхёну не хочется оправдываться, потому что это невероятно унизительно. Единственное, что он может — это тайком забираться под одеяло Чонгука. Конечно, на не разложенном диване места намного меньше, но Тэхёну комфортно там, где есть Чонгук, а теснота не играет особой важности.       На удивление, та самая стопка, предложенная Хосоком, не становится для не закалённого юноши какой-либо проблемой. Непонятно, что вообще становится причиной такой ясности ума. Вероятнее всего, Намджун и его несчастная попытка накачать Чонгука высокоградусным спиртным на сегодняшний день помогают ему переносить алкоголь, облегчая боль, но юноша старается об этом не думать. Неприятный «подарочек» со стороны мало знакомого ему человека вызывает у него лишь отвращение. В любом случае, Чонгук просто посылает этого парня к чертям и открывает глаза.       Юноша будто оказывается в прошлом, потому что чувствует то же, что чувствовал прошлой ночью. Холодный сумрак и невероятно сильное тепло обожаемого тела. Тэхён вновь оказывается рядом и будит Чонгука своим присутствием, но ни в коем случае не злит. Даже наоборот, Чонгук чувствует себя в несколько раз спокойнее, потому что подобное поведение со стороны хёна кажется ему до невозможности милым.       — Что такое, хён? — Чонгук аккуратно приподнимается на локтях и подпирает щёку рукой, нежно зарываясь худыми пальцами в невероятно мягкую на ощупь макушку. Тэхён явно чем-то обеспокоен, и Чонгук может почувствовать это, находясь на другом конце Земли. Потому он спешит поинтересоваться, позабыв про сон.       Хриплый, только проснувшийся баритон Чонгука вместе с заманивающим прикосновением к волосам вызывают неописуемый трепет в груди. Тэхён поднимает взгляд на тёмный силуэт перед собой, что нависает над ним.       Кругом ничего не разглядеть; даже луна, являющаяся единственным источником света, скрывается за густыми облаками, медленно плывущими по иссиня-чёрному небу. Но Тэхёну кажется, что так намного лучше, ведь ему необязательно видеть, — ему достаточно чувствовать присутствие Чона, тепло которого окутывает тело, словно собственное.       — Ничего, — полушёпотом отвечает ему молодой человек, будто их разговор может разбудить гостей, пускай те спят в другой комнате.       Рассуждая о собственной недоговорённости, Тэхён прикусывает кончик языка и неторопливо переворачивается на бок, перекидывая руку через чужую талию и кончиками пальцев прогуливаясь по позвонкам поясницы.       — Честно, — короткая пауза, — я просто соскучился…       С одной стороны Чонгук не понимает того, о чем говорит хён. С другой — чувствует то же самое.       Да, они провели время вместе, немного выпив. Даже больше — они успели провести время вместе ещё вчера. Господи, они видят друг друга каждый божий день, но всё равно скучают, и Чонгук признаёт это. Но не знает причину подобных странностей.       Или же знает?       Он ненавидит задавать себе этот вопрос.       Хосок частенько рассказывал о том, что у психологов есть такой пугающий, но действенный приём, который вынуждает их пациентов говорить. Говорить всё, не скрывая правды. Сначала клиент рассказывает о своем состоянии, а потом произносит: «я правда не знаю, что со мной». А психолого отвечает: «мне кажется, что вы знаете». И это сводит с ума, потому что заставляет понять и принять то, от чего ты огораживал себя всё это чёртово время. Ты знал, но боялся признать, — вот так комедия!       И Чонгук честно признаётся самому себе в том, что что-то не так. Будто они с Тэхёном слишком долго были обижены друг на друга, а теперь соскучились, потому что устали выстраивать вокруг себя мраморные стены. И создателем самой крупной из них оказывается именно Чонгук.       — Я тоже, хён… — на выдохе соглашается юноша и нежно проводит кончиками пальцев по бархатной коже чужой щеки. — Несмотря на то, что мы были вместе всё это время…       У Тэхёна болезненно-приятно сжимается сердце из-за услышанных слов, которые становятся толчком для неописуемого тепла, что разливается в груди. И это тепло напоминает тягучий мёд, такой приторный и золотисто-жёлтый.       Отчего-то становится мгновенно спокойно, словно тяжёлые мысли покидают голову по щелчку пальцев, и лёгкая эйфория приходит на смену. Тэхён на долю секунды прикрывает веки, вслушиваясь в чужое биение сердца, в окружающую тишину, которое прерывается размеренным дыхание Чонгука.       Он пододвигается ближе к возлюбленному, утыкается носом в его шею и вбирает полные лёгкие его аромат — практически выветрившийся одеколон, фруктовая отдушка геля для душа и что-то ещё, совсем домашнее и уютное, как имбирное печение.       — Я иногда могу быть навязчивым и упёртым, могу говорить резкие вещи и не думать, что чувствуешь ты, — чистосердечно признаётся Тэхён, что прохладным кончиком носа ведёт по яремной ямке, поднимаясь к кадыку.– Извини меня, Чонгук. Я очень-очень-очень сильно тебя люблю. Ты не представляешь насколько.       Но Чонгук представляет; представляет то, насколько сильно Тэхён влюблен в него. Однако в извинениях Чонгук не нуждается. Тэхёну не за что извиняться.       Вероятнее всего, он думает о том, что те слова, сказанные со злости, как-то задели юношу. Но это не так. Чонгук сорвался, Тэхён поступил точно также. Такое бывает, ведь все мы люди. Эмоции управляют нами, как куклами, и мы не можем пойти «против» своей природы. Но и оправданием для беспочвенных конфликтов подобное умозаключение не является.       В любом случае, Чонгук уже давным-давно переступил через это. Он прекрасно понимает то, что Тэхён не хотел обидеть его. А потому Чонгук не акцентирует на этом должного внимания. Вероятнее всего, причиной подобного смирения становится тот факт, что Чонгук не раз сталкивался с оскорблениями в свою сторону. Потому сейчас он относится к ним скептически.       — Я… — юноша прикрывает веки и делает глубокий вдох, собираясь с мыслями. — Я тоже очень сильно люблю тебя, хён. Но я бы хотел поговорить. У меня складывается впечатление, будто мы…       Как эгоистично.       — Будто я что-то недоговариваю, и это сказывается на тебе. Ты думаешь, что я тебе не доверяю, но это не так. Я о многом не рассказываю, потому думаю о том, «а что изменится, если я скажу об этом хёну?». Пуф, ничего, — Чонгук легко пожимает плечами. — Это просто пережитые события, горький опыт которых мне посчастливилось испытать на собственной шкуре. Зачем тебе знать о том, как меня обливали горячими напитками? Марали одежду? Рвали тетради у меня на глазах? Или ломали флешки? Зачем тебе знать о том, как я ненавидел весь мир, но продолжал молчать? Я знаю, ты меня не осудишь. Но некоторые вещи мне бы хотелось оставить в тайне. Точнее… — Чонгук уводит взгляд в сторону, замолкая. — Просто забыть о них, как о страшном сне. Я хочу стать лучше. Я хочу, чтобы ты… Гордился мной.       Тэхён проводит кончиками пальцев по гладкой коже чонгуковых лопаток, безмолвно выслушивая юношу. Он старается не акцентировать внимания на напряжённом сердцебиении Чонгука; на том, как натянуто вздрагивает его кадык, потому что у самого дыхание спирает. Осознание собственного неведения накрывает его волной, а в голове не остаётся ничего, кроме: «а вдруг я совсем ничего о тебе не знаю?».       Они с Чонгуком были лучшими друзьями на протяжении пяти лет, четыре из которых Тэхён мирился со своей влюблённостью, но Чонгук ни разу не рассказывал о своих делах в университете. На каждый вопрос, касаемый учёбы, он отвечал среднестатистическое: «нормально», хотя нормально ничего не было от слова «совсем». Сложно представить, как он переживал это непростое время.       И немного отстранившись от Чонгук, чтобы иметь возможность взглянуть ему в глаза, Тэхён тяжело вздыхает и укладывает ладонь на чужую макушку, принимаясь поглаживать немного взъерошенные, но всё равно мягкие волосы. Чонгук заслуживает похвалы. Чонгук заслуживает внимания и любви. Тэхён это знает как никто другой, потому что помнит прогулянные уроки физкультуры на детской площадке; помнит жаркое лето и фруктовый лёд, а ещё помнит Чон Чонгука, — ученика старшей школы, — который как-то раз решился поделиться своими отношениями с семьёй.       — Я всегда горжусь тобой, — тихо шепчет юноша. — Начиная со школы и заканчивая настоящим временем. Ты, наверное, не замечаешь этого, но ты сильно меняешься… Я иногда начинаю скучать по своему мальчику Гукки, который смущается от всего и смотрит на меня невинными, большими глазками, — беззлобно усмехается тот.       — Да, — наигранно улыбается Чонгук, легонько кивая. — А я-то как скучаю по тем временам… По временам, когда я думал о смерти больше, чем о чем-либо. Так и хочется вернуться на несколько лет назад и повеситься.       Чонгук сам не знает, почему язвит. Но он не источает эту гнилую ауру ненависти и злобы. Он говорит о прошлом с улыбкой на губах, но ясно даёт понять, что лучше бы Тэхёну позабыть о том, что было тогда.       «Какой милый, чувственный мальчик! Его кукольные черты лица так похожи на женские! А этот невинный взгляд… Он прямо как крохотный зверёк! Крольчонок!»       Крольчонок, оказавшийся растерзанным на тарелке высокомерной знати. Вы думаете, что это мило? Вы думаете, что чувствительные люди — «милые»? Они как дети, — пробуждают в окружающих материнские инстинкты. Только вот никто броситься на помощь не спешит. Тэхён был единственным человеком, не обесценивающим проблемы слабохарактерного юноши. Все остальные же осуждали Чонгука за то, что он вёл себя не как мужчина. И ему не становится легче от осознания того, что ни один человек в его окружении так и не смог ему помочь.       Впрочем, никто и не был ему обязан.       Тэхён не понимает Чонгука; его поведения и его слов, которые звучат резко. Ему это определённо не нравится, но говорить что-то желания нет. Точнее, странное предчувствие того, что это сейчас абсолютно никому не нужно, заставляет его прикусить язык.       Однако успокаивающе гладить чужую макушку он всё равно прекращает, поэтому ладонью плавно опускается сначала к затылку и только потом прижимает обе руки к своей груди. Он делает это по большей части из-за затёкшего запястья, под кожей которого собирается неприятный шум.       — И что ты хочешь от меня? — Тэхён направляет на Чонгука серьёзный взгляд.       Юноша виновато поджимает губы, ведь ни в коем случае не имеет ничего подобного в виду. Вероятнее всего, прямо сейчас он просто давит на жалость; демонстрирует свою ничего не стоящую роль жертвы. А может, таким образом, он пытается донести до Тэхёна одну не маловажную вещь?       Чонгук просто не может спокойно думать о прошлом. Он ненавидит его до мозга костей. Но Тэхён вспоминает о средней школе с улыбкой на губах, и это странно. Чонгук находится на другой стороне баррикады, потому сходит с ума из-за неопределённости. С одной стороны ему хочется поддержать хёна и посмеяться вместе с ним… Но он не может. Мысли об этом провоцируют в нем какую-то химическую реакцию. И у него сводит челюсть.       — Нет, что ты, хён… — Чонгук старается не смотреть Тэхёну в глаза. — Мне ничего не нужно. Я… Наверное, я просто завидую, вот и всё. Завидую людям, у которых всё было хорошо. Завидую детям, у которых былая любящая семья и свобода слова. И когда я думаю об этом… Столько негативных эмоций просыпается во мне, что я просто срываюсь, как собака с цепи… Прости.       В грудной клетке, словно по щелчку пальцев, поселяется спазм и боль вскоре распространяется по всем органам с молниеносной скоростью, словно вирус. Тэхён буквально ощущает, как постепенно превращается в мешок с костями из-за переполняющих его чувств, потому что ему безумно не нравится, когда Чонгук просит прощения, а его поникший вид — тем более. Только вот в этом и заключается настоящий Чонгук, со своими тараканами в голове и настоящими эмоциями.       Тэхён со школы знает его семью; знает какие родители его порой чересчур требовательные и строгие. Их отношения всегда напоминали и не перестают напоминать взаимоотношения начальства и подчинённого, который выполняет строго отведённые ему обязанности.       В Чонгуке никогда не видели ребёнка: к нему не проявляли любви и ласки, мама его не целовала на ночь в щёку и не провожала в школу, а отец не играл с ним в футбол и не давал шутливые уроки кокетничества с девчонками.       И Тэхён, несмотря на свой юный возраст, старался восполнить этот недостаток внимания в Чонгуке: внеурочное время зазывал на футбольное поле или в какое-нибудь кафе, чтобы вместе поесть и заодно позаниматься математикой. Наверное, в тот период он впервые взглянул на Чонгука, как на другого человека; как на парня; как на предмет воздыхания. И это было странно. Это вызывало диссонанс и заставляло кричать в подушку, потому что сам факт его неправильных чувств угнетал.       Первое время было страшно смотреть Чонгуку в глаза. Сам страх того, что тот может что-нибудь заподозрить, а затем отвернуться, заставлял кровь в жилах стыть. — Чонгук, — на выдохе произносит чужое имя Тэхён и переворачивается на живот, а после, уперевшись локтями в диван, зарывается лицом в раскрытые ладони, прежде чем вновь вернуться взглядом к сглаженным чертам лица. — Что ты думаешь о себе сейчас? Ты мог бы назвать себя счастливым человеком?       Тэхён прекрасно знает, что Чонгук не любит своих родителей; что злится на них и не понимает, чем мог заслужить такое отношение к себе, будучи совсем невинным ребёнком. Это, вероятно, никогда не исправится, во всяком случае, потому что это сложно — пережить и простить по сути самых близких тебе людей — родителей, которые даже не раскаиваются, считая своё воспитание определённо верным.       Но что тогда насчёт настоящего времени?..       — Ты счастлив со мной?       — Да, — без доли сомнения отвечает Чонгук, чувствуя себя самым уверенным человеком на планете. Он ни минуты не сомневается в том, что он счастлив рядом с человеком, который стал для него кем-то невероятно особенным.       Тэхён стал для него целой Вселенной.       Это глупо — сомневаться в своём возлюбленном, и Чонгук не понимает, почему Тэхён выглядит таким обеспокоенным. Конечно же, он счастлив. Но сейчас Чонгуку впервые за долгое время удаётся открыться, и крайне непривычный образ обычно сдержанного юноши смущает хёна. Ему непривычно видеть Чонгука таким, поэтому он думает, что что-то не так. Скорее всего, именно эта маловероятная догадка закрывает Чонгуку рот. Но может всё проще, чем кажется?       Может, Тэхён просто-напросто сомневается в себе?       Он думает о том, что не смог помочь Чонгуку забыть о тех не простых временах его тяжёлой жизни. Он думает о том, что это его вина, а потому ищет опровержение.       — Что я думаю о себе сейчас, да? — юноша задумчиво уводит взгляд в сторону и демонстративно прищуривается, словно актёр. — Я думаю о том, что я прекрасный мужчина. У меня отличное тело. Я достаточно умён. У меня есть крыша над головой и все необходимые для самостоятельного проживания умения. Но кое-чем я горжусь больше всего на свете… — Чонгук расплывается во влюблённой улыбке и принимает сидячее положение. Юноша слегка толкает Тэхёна коленкой в бедро, тем самым переворачивая хёна на спину, седлает чужие бёдра, аккуратно накрывает бархатную кожу чужих щёк шероховатыми ладонями и шепчет тихое: — Ты. Ты — самое дорогое, что у меня есть. И я считаю, что мне очень повезло с тобой.       Тэхён, смутившийся из-за чужой искренности, уводит взгляд в сторону от пленительно тёмно-карих ирисов, в которых хочется утонуть, как несчастному моряку броситься в объятия сирены. Это странно, реагировать на такие мелочи, коими оба делятся практически каждый день в любой подходящий или не подходящий момент, но сердце всё равно ни за что не хочет успокоиться.       Ведь Тэхён чувствует абсолютно тоже самое.       Чонгук для него такой же особенный и значимый человек, как семья.       Он укладывает ладони на чужие колени и подушечками пальцев оглаживает натянутые мышцы бёдер, горячая кожа которых приятно контрастирует с собственной прохладой.       Как и любому другому, ему нравится видеть в Чонгуке изменения; замечать эту уверенность, что плещется в его глазах золотистым янтарём. Этот блеск определённо ему подходит, он делает из него безумно привлекательного молодого человека, и Тэхёну становится стыдно от ревнивой мысли, что промелькивает в его голове на долю секунды.       — Это мне повезло с тобой, — совсем тихо признаётся тот, разглядывая чужой торс, потому что смотреть в глаза оказывается до невозможности неловко. — Вообще, если сегодня вечер откровения, — Тэхён прикусывает нижнюю губу, метаясь между «за» и «против», ведь ему тоже есть что рассказать. Единственный вопрос, который не перестаёт его мучать: «стоит ли?», пускай ответ очевидней некуда.       — Я никогда не говорил об этом, — юноша бросает короткий взгляд на Чонгука, тяжело вздохнув. — Это, конечно, сейчас совсем не имеет значения, но я хочу рассказать тебе о… О своих чувствах… В старшей школе ты меня привлёк больше остальных. Мы даже быстро сдружились. Это произошло не сразу. Я влюбился в тебя спустя полгода нашего знакомства. Помню это так отчётливо, — непроизвольно усмехнувшись, шепчет Тэхён и аккуратно снимает чужие ладони со своих щёк, крепко сжимая их в пальцах. — Мы тогда занимались математикой в кафе. Я просто взглянул на тебя… И моё сердце забилось, как бешеное…       Чонгук прищуривается, словно хищный лис, пытаясь вспомнить тот самый день, который стал для Тэхёна роковым. Но скрывать ему оказывается нечего. Ведь Чонгук помнит каждый день, проведенный в компании хёна. А потому ему не составит труда пораскинуть мозгами и представить тот самый смущенный взгляд юноши. Чонгук помнит, как тогда нервничал по поводу экзаменов. Он смотрел в тетрадь, видел огромное количество цифр и не понимал ничего. Не понимал зачем нужны эти дурацкие формулы, кто их придумал и почему они так сложны. Он ведь из кожи вон лез, чтобы получить этот высший балл, так сильно сказывающийся на всеобщей успеваемости. Но думать об этом сейчас было невероятно глупо. Школьные годы давным-давно позади, а потому беспокоиться было больше не о чем.       Однако признание Тэхёна сбивает юношу с толку.       Чонгук не прикидывается, когда раскрывает глаза в невероятном изумлении. Он правда не может поверить в то, что Тэхён влюбился в него ещё тогда… Сколько лет назад? Прошло так много времени с тех пор, как они начали дружить. Вероятнее всего, лет пять, а то и больше. И Тэхён всё это время был в него влюблен?       — Боже…       Чонгук вдруг ощущает себя полным дерьмом, когда вспоминает о своих девушках, мило представленных Тэхёну, который…       Всё это время был влюблён.       — Хён, я… — Чонгук виновато поджимает губы. Ему становится невероятно тяжело дышать. — Мне так жаль. Я и не думал, что ты… Был влюблен в меня тогда, — юноша делает короткую паузу, прежде чем сделать глубокий вдох и спокойно продолжить. — Я думал, что твоя забота была на уровне «дружеской». Возможно, «родительской». Я уважал тебя. Подражал тебе. Потому что восхищался! Ты всегда был моим хёном, и я даже подумать не мог о…       Что-то застревает у Чонгука в горле, и он тактично замолкает.       Тэхён, откровенно говоря, не видит причины для чужого извинения, ведь это… глупо. Это пройденный этап; практически позабывшееся прошлое, хотя такое, безусловно, сложно вычеркнуть из жизни.       Воспоминания о его безответной на тот момент любви всё ещё остаются болезненными. Так фальшиво улыбаться Чонгуку, когда тот приглашает на встречу ради знакомства с новой девушкой, было отвратительно. Однако его девушки никогда не вызывали внутри чувства гнева, несправедливости или чего хуже. Каждая была отличным собеседником, хорошим слушателем и понимающим человеком, самое главное — добрым и ласковым, ведь именно любви Чонгук заслуживает больше всех.       Тэхёну собственная ложь казалось правильной до тех пор, пока в тёмно-карих глазах появлялся невероятной красоты блеск, как только речь заходила об очередном свидании, пока во внешних уголках глаз собирались очаровательные морщинки, когда Чонгук искренне улыбался.       Наверное, впервые он взглянул трезвыми глазами на собственную жизнь, как только проснулся в постели с другим. Это убивало его — медленно, но определённо верно. Однако ощущение «правильности» никак не могло покинуть его тело, словно происходящее вокруг него было вполне себе заслуженным наказанием.       — Чонгук, — сквозь тишину зовёт Тэхён и медленно переплетает чужие пальцы с собственными, дурея от глупой мысли, что может запросто прикасаться к возлюбленному. Это ощущается странным выбросом эндорфинов, от которого в груди теплеет, а сердце начинает биться чаще. — Я всё равно не перестаю быть плохим человеком… Вопрос Хосока про моего бывшего… Я частично соврал, даже не зная по какой причине, — он задумчиво замолкает, прежде чем продолжить говорить. — Просто мы не встречались, это было всё спонтанно. Я пытался отвлечься от своих чувств, а он вызвался добровольцем, — поджимает губы Тэхён, утопая в ненависти к самому себе. — Мы просто спали, не более, но его чувства… Он определённо был неравнодушен ко мне. Как только я переехал к тебе, он попытался меня уговорить переехать к нему. Я не отвечал на его сообщения и звонки, чтобы не думать об этом. Это был определённо не самый лучший мой поступок, ведь у него такие же чувства. Он ревновал меня. А ревность отравляет, ты ведь понимаешь о чём я? — обращаясь к Чонгуку, спрашивает Тэхён, разглядывая аккуратные черты чужого лица. — Извини, что я говорю о нём. Наверное, тебе неприятно вообще что-то знать об этом человеке, — все ещё не афишируя именем Джебома, неловко смеётся парень, считая себя настоящим дураком.       Возможно, это прозвучит странно, но Чонгук ничего не чувствует. Он принимает всё как должное, ведь… Он понимает Тэхёна. Игнорирование чужих чувств не становится оправданием для хёна и его поступков. Но Чонгук понимает, что Тэхёну нужно было что-то сделать, чтобы прийти в себя. Избавиться от навязчивых мыслей, похожих на нити, которые сплетаются в клубок и терзают бедную душонку. Чонгук понимает, какого это — ненавидеть. В особенности, самого себя.       История о неизвестной личности помогает юноше кое-что понять. Он не злится: ни на Тэхёна, ни на его партнёра. В какой-то степени он даже понимает его, ведь не влюбиться в Тэхёна просто невозможно. И Чонгук вдруг осознаёт, что такой человек был рядом с ним на протяжении нескольких чёртовых лет. А он всё искал и искал «ту самую». Пытался познакомиться с девушками, ведь парни должны встречаться с девушками, верно? Но ему было не комфортно. Девушки казались ему непонятными. Слишком сложными. Их мировоззрение пугало его, и он отступал. Иногда по какой-то непонятной причине девушки бросали его первыми. Ничего не предвещало беды, отношения были просто замечательными и спокойными, но… Недолгими. И Чонгук не мог понять почему.       — Сегодня вечером слово «извини» и «прости» противозаконны. Так что не извиняйся передо мной за то, что ты просто-напросто поделился со мной чем-то важным. Я правда ценю это, и я хочу знать о тебе всё, — кивает юноша и хмурит брови, не отрывая от Тэхёна глаз. — Если ещё раз посмеешь извиниться за это, — Чонгук имеет в виду бывшего парня, чьё имя остаётся для него загадкой. — Я заставлю тебя пожалеть о своих словах, — совсем безобидно произносит юноша, словно ребёнок, совсем не умеющий угрожать людям. — Я понимаю, что он любил тебя. И ты думаешь, что ты — плохой человек, но это не так. Ты не можешь заставить своё сердце биться чаще при виде определенного человека. Это не в твоей власти. С таким же успехом можно было бы винить себя в природных катаклизмах, убивающих людей и животных. Ты не можешь контролировать погоду, а потому это перестает быть твоей виной. Да, тебе жаль. Но ты не виноват, и я надеюсь на то, что ты это понимаешь, — задумчиво поджимает губы Чонгук и гулко сглатывает.       Ему становится не по себе от одной только мысли о том самом вечере…       Чонгук вдруг останавливается на мысли о том, что ему тоже стоит поделиться с Тэхёном чем-то важным. Но он боится. А пьяное ощущение чужих губ, так жадно впивающихся в собственные, не придают уверенности. Чонгук заставляет себя выкинуть из головы Намджуна и его мерзкую выходку.       Тэхён понимает, что Чонгук хочет донести. Он говорит правильные вещи, и эта поддержка с его стороны взаправду придаёт сил. Наверное, будь всё иначе, Тэхён определённо мог бы загнаться, либо посчитать свои оправдания — глупой попыткой показаться хорошим человеком в собственных глазах или в глазах Чонгука. Ведь его мнение по большей части волнует молодого человека больше; он просто не может не считаться с его точкой зрения после стольких лет дружбы и отношений.       И просто словами не передать, насколько сильно в такие моменты, — щепетильные и непростые, — ему помогает Чонгук.       Он — тот самый человек, который никогда не оставит тебя; который протянет тебе руку помощи, пускай другие убегут прочь, как только человек станет для них недостаточно удобным.       — Я люблю тебя больше трёх лет, Чонгук. Ты ведь понимаешь почему? — скорее риторически задаётся вопросом Тэхён, поглаживая мягкую кожу чужих ладоней и наслаждаясь их теплом, пока губы его растягиваются в тёплой улыбке. — Я выложил перед тобой все карты. Что насчёт тебя? Есть то, что тебя тяготит?..       — Да! — опережая собственные мысли, произносит Чонгук, таким образом перекрывая пути отступления. Он должен рассказать. Нет. Он хочет рассказать. Ему правда тяжело нести это бремя в одиночку. И сама мысль о том, что он скрывает что-то от Тэхёна, лжёт ему в глаза, пугает его. — Да, есть… — неуверенно повторяет сказанное Чон и опускает взгляд.       Они ведь любят друг друга. Они хотят быть вместе. И они знают, что счастье, сплетенное нитями судьбы с любовью, блестит у них в глазах, словно бриллиант. А потому они должны знать друг о друге всё. Ворота их влюблённых душ должны быть открыты. Но Чонгук не идёт навстречу. И он твёрдо решает избавиться от этой глупой привычки — думать о себе, как о чёртовой проблеме.       — Это произошло недавно. Пару недель назад, — тихо начинает он и судорожно выдыхает. — Помнишь, когда я ушёл? Напился в стельку? Я не вернулся, и ты очень сильно испугался за меня. Но позвонил я тебе только утром, — Чонгук с ног до головы оказывается в квартире Джина — парня, который спас его от сексуального домогательства и его последствий. Чонгук помнит мягкий диван, красивую кухню. Квартира была светлой, чистой. Вероятнее всего, Джин любил поддерживать порядок. Он был человеком, находящимся на стороне морали. Идеальный парень, пусть Чонгук не знал о нём достаточно. — Я… Когда я зашел в бар, у меня ничего не было. Ни денег, ни телефона, и какой-то парень угостил меня выпивкой. Мы разговорились, а потом… Я был так глуп. Он подливал стопку за стопкой, а я даже не замечал этого…       Чонгук оказывается в крайне нестабильном состоянии. Чувство тревоги овладевает им с ног до головы, и он вдруг осознаёт, что ощущает себя потерянным в супермаркете ребёнком. Безысходность одолевает его хрупкое сердце, а глаза наливаются слезами. Но он не плачет.       — У меня просто не осталось сил на какое-либо сопротивление. Он сжал мои запястья и…       Юноша предпринимает попытку сделать глубокий вдох. И к счастью, ему удаётся прийти в себя достаточно быстро, чтобы продолжить.       — Но мне повезло. Джин оказался рядом и спас меня. А потом отвёз к себе домой и позаботился обо мне. Он оказался хорошим человеком, — кивает чему-то своему Чонгук и расплывается в лёгкой улыбке.       Тэхён растерян. История, которую ему рассказывает Чонгук, кажется на первый взгляд неправдой; какой-то выдумкой. И эта мысль придушивает Тэхёна быстрее остальных, хотя кому захочется верить в подобное? Его парня домогались. К Чонгуку кто-то приставал, и это всё могло обернуться катастрофой. Ужасные последствия промелькивают перед глазами, как страшный сон, и Тэхён нервно вздыхает.       Он совершенно не злится на Чонгука, никак не хочет заставить его ощущать чувство вины, ведь это просто-напросто немыслимо: изворачивать ситуацию в угоду насильнику. Страшно подумать, о чём Чонгук мог думать до этого откровенного момента. Что он ощущал рядом с Тэхёном? Быть может, неловкость, стыд, смущение или страх?       Его мальчик в очередной раз проживает такие ужасные периоды собственной жизни в одиночестве, и это больше всего гложет Тэхёна. Как только он замечает слёзы на чужих глазах — тем более.       Выпустив немного взмокшие ладони из собственных, молодой человек смачивает слюной губы и укладывает руки на чужие бёдра, разглядывая своего парня с полной печалью в глазах, пока сердце в груди его сжимается до колющей боли.       — Я ведь даже ни о чём не подозревал, — произносит он одними губами, прикрывая глаз на долю секунды. — Утром мы созвонились и всё было как обычно… Мне так показалось…       С трудом выбравшись из-под Чонгука, Тэхён присаживается, оттолкнувшись руками от пружинистого дивана, дабы уткнуться носом в чужую шею, вобрав полные лёгкие аромата карамельной кожи.       — Я и так чувствовал невероятный стыд. Попасть в такую ситуацию можно было только по собственной глупости. Я чувствовал себя… Грязным. Использованным. И я не хотел, чтобы ты узнал о случившемся, — Чонгук неосознанно ловит себя на мысли о том, что ему всё-таки удалось обмануть Тэхёна, скрыв от него правду. И он этим не гордится. Просто констатирует факт и обещает себе больше не лгать. Ведь Тэхён — не его родитель. Следовательно, Чонгуку нечего бояться. Никто не накричит на него, не унизит и не оскорбит. Тэхён, скорее, заключит плаксивого юношу в тёплые объятия и убедит в том, что всё будет хорошо. А Чонгук поверит, ведь он знает, что всё правда будет хорошо. С Тэхёном по-другому не бывает. — И я знаю, что я таковым не являюсь. Я виноват лишь в том, что оказался недостаточно внимательным и чересчур наивным, — делает здравое умозаключение Чонгук и поднимает на Тэхёна глаза, так сильно похожие на щенячьи. Он правда сожалел о том, что напился до такой степени, что не мог даже оказать сопротивления. Ему не стоило поступать настолько безрассудно.       Но сейчас он смотрит Тэхёну в глаза и ждёт чуда.       Вздохнув, юноша обеими руками окольцовывает стройную талию Чонгука, ласково ведёт ладонями вдоль ровного позвоночника, наслаждаясь приятным теплом. Тишина вокруг и медленное дыхание молодого человека рядом убаюкивают, вызывая неописуемое ощущение спокойствия и умиротворения.       Тэхён губами утыкается в ключицу Чонгука, задумавшись над его словами, ведь тот действительно считает себя виноватым, словно отвергает принятие другой, абсолютно верной правды — подонок тот, кто хотел им воспользоваться. И сложно представить, что мог сделать с ним Тэхён, будь в тот момент рядом. Да, дерётся он ужасно, но люди в ярости неконтролируемы: кто-то в состоянии аффекта способен даже на убийство.       — Чонгук, — шёпотом зовёт молодого человека Тэхён, обе руки расположив на чужих боках. — Ты должен понимать, что твоей вины здесь нет, — он заглядывает в глаза практически чёрные, тыкаясь носом в чонов. — Виноват здесь исключительно тот человек, которому захотелось лёгкой наживы, понимаешь? К сожалению, таких уродов полно и управы на всех нет.       На губах Чонгука расцветает тёплая улыбка, после чего он уверенно валит Тэхёна на спину и ставит руки по бокам от чужого лица.       Будем надеяться на то, что Хосок с Юнги спят достаточно крепко, чтобы не услышать Тэхёна, сильно сжимающего мягкую ткань пуховой подушки, в которой теряется тихий стон.