addiction

      Стрелки часов режут без ножа: Чонгук смотрит на время и не понимает того, что видит. В его голове целый косяк мыслей, но он не может уловить и одной. Он лишь смотрит на конверт, лежащий на столе, и гулко сглатывает, не желая знать о том, что находится внутри. Это похоже на приглашение.       Приглашение на какое-то мероприятие… Вероятно, людное мероприятие, раз уж Чонгука тоже пригласили. Родители никогда не гордились им и никогда не любили. Они никогда по нему не скучали и никогда не считали его своим сыном. Чонгук всегда был «недостаточно»: недостаточно талантлив, красив, умён и богат. Они никогда не приглашали его куда-либо, чтобы провести время всей семьёй, только если это не общественное мероприятие. Его семья всегда заботилась о своей репутации.       Чонгуку казалось, что это единственное, о чем она заботилась.       Однако избежать подобной участи Чонгук не может: он не может опозорить семью, став причиной неприятных слухов, что и произойдет, если он не соизволит явиться.       Юноша берёт конверт в руки, раскрывает его и достаёт оттуда приглашение на свадьбу.       Свадьбу своего старшего брата.       Старшего брата номер один. Сына, которым гордится вся семья Чон. Мужчины, который многого достиг. Интеллектуала, который многое знает. И наследника, который нашел себе достойную жену.       Что уж говорить о Чонгуке?       Он не подходит не под одно описание.       Всё срабатывает, как чёртов триггер, и Чонгук делает глубокий вдох, поднимая взгляд к потолку. Слёзы пропадают быстрее, чем успевают появиться. Он пробегается глазами по основной информации, находящейся в приглашении, а после откладывает конверт в сторону, зарываясь пальцами в копну густых волос.       Мысли о предстоящем стрессе начинают сводить его с ума.       — Чонгук? — Тэхён, вошедший на кухню после ванны, смотрит на парня обеспокоенно. Он убирает сырую челку за уши, осторожно подходит к Чонгуку со спины, присматривается к напряжённому силуэту, прежде чем наклониться ближе, чмокнув родинку на загривке. — Ты плачешь? Что-то случилось? — над ухом осторожничает Тэхён, но потом замечает развернутый конверт с серебряной надписью «Приглашение».       Любопытство берёт верх: он берёт плотную бумагу в руки, глазами пробегает по тексту и вновь смотрит на Чонгука. Многое становится понятным.       Тэхён помнит боль, принесенную Чонгуку его семьей, что уж говорить о его хёне. Поэтому неудивительно, что Чонгук напряжён. Он ведь надеялся, что больше не столкнётся с этими людьми.       Чонгук не знает, что сказать. Он не хочет быть там: не хочет проводить время с семьёй и выдавливать из себя радость и улыбку. Но он знает, что ему придётся, и осознание, словно химическое отложение в лёгких, лишает возможности дышать. Чем он вообще будет заниматься? Он никого не знает. А если и знает, то на уровне возраста и имени — не более. Чонгук уже представляет то, как он будет слоняться с места на место, здороваясь с гостями, произнесёт тост, которому родители с осуждением похлопают, и уйдет, будто его никогда здесь и не было. Никто не станет его провожать. Никто даже не поинтересуется, как у него дела. Он будет чужим; лишним. И это ни капли неприятно.       Чонгук не хочет испытывать это чувство отчуждения снова. Он всю жизнь бежал от него; бежал со всех ног, но что в итоге? Его, словно магнитом, возвращает обратно.       — Я не хочу идти туда один, — честно признается Чонгук, надеясь на то, что Тэхён сможет составить ему компанию. Его семья никогда не была против Тэхёна: они считали его хорошим мальчиком, но до невозможности простым. Они сочувствовали его утрате, но Чонгук не знает было ли это искренне. Вероятно, они относились к Тэхёну хорошо лишь из жалости. — Могу ли я… Попросить тебя поехать со мной?       Чонгук смотрит на Тэхёна с надеждой.       Отказать самому ценному человеку — сложно, когда он полагается на тебя. Тэхёну знакомо это чувство. Ему даже кажется, что приглашение Чонгука на свадьбу — глупая формальность, возможно, способ в очередной раз ткнуть носом в счастье старшего сына. Тэхёну искренне жаль, что его родители прибегают к методу «конкурса», не понимая или игнорируя ментальное состояние Чонгука.       Со старшей школы и до сих пор видеть его наполненные страхом глаза, когда дело касается встречи с родственниками, больно. И Тэхён не может оставаться в стороне, понимая, чем подобный вечер может окончиться.       — Конечно, — Тэхён, отложив конверт в сторону, мягко улыбается Чонгуку, пальцами поправляет чужую взъерошенную челку, приглаживает пряди. — Надеюсь, твои родители не шибко расстроятся моим появлением.       — Плевать, — пожимает плечами Чонгук, переплетая пальцы собственных рук. На удивление, ему действительно оказывается плевать на то, как родители отреагируют на Тэхёна и его неожиданное появление. У Чонгука появляется желание рассказать о том, что Тэхён теперь его чёртов парень, и он невероятно счастлив с ним. И реакция родителей теперь его совершенно не заботит. Но это не так. Он всё ещё боится; боится, что родители откажутся от него, лишат свободы, вновь отругают или ударят. Боится, как маленький мальчик, который прячется в шкафу и сдерживает слёзы, потому что слёзы — признак слабости.       «Мальчики не плачут, Чонгук», — говорил отец.       «Почему ты не можешь быть нормальным?» — говорила мать.       «В тебе столько же соплей, сколько и жалости», — язвил старший брат.       Воспоминания из детства душат. И Чонгук боится, что в день свадьбы его губы посинеют, а дышать больше будет нечем.       Однако он ведь уже не маленький. Он может за себя постоять. Он имеет на это полное право. Он…       Боится.       Как же сильно он боится.       Его руки непроизвольно тянутся к Тэхёну, и он прижимается к нему всем телом, заключая хёна в объятия. Сейчас ему как никогда нужна поддержка, и он искренне рад тому, что у него есть Тэхён и его любовь.       Тэхён тяжело вздыхает, по спине поглаживает Чонгука и смотрит на его темную макушку. Сердце в груди разрывается при виде такого подавленного Чонгука, который жмётся к нему, будто бездомный котенок, дрожащий от холода и голода.       Возможно, это до глупого банально, но Тэхён хочет сделать его по-настоящему счастливым, избавить от этого страха, дать ясно понять, что останется рядом, что бы не случилось.       — Может, тебе заварить чай? — Тэхён массажирует проколотую мочку уха кончиками пальцев, задумчиво поглядывая в сторону приглашения.       — Да, пожалуйста… — шепчет Чонгук и утыкается носом в изгиб чужой шеи.       На какое-то время ему становится гораздо легче.

💕💕💕

      Стоило Чонгуку прийти сюда; сделать шаг в сторону родного дома и весь негатив этого подземного мира обрушился на него смертельным градом. Он помнит, как сердце вдруг сжалось, а мышцы рук и ног буквально свело. Прекрасно подготовленная лужайка, дом и декорации не смогли помочь Чонгуку расслабиться. Всё выглядело чудесно.       Однако у Чонгука вызывало рвотный позыв.       Верить тому, что ты видишь — глупо. Нужно верить тому, что чувствуешь. Наш мозг и наша нервная система, которая непосредственно с ним связана, намного умнее наших глаз. Ели они чувствуют что-то неладное — беги. Беги со всех ног. Как можно дальше.       Тем не менее, Чонгук идёт прямиком в волчью пасть.       Его встречают неодобрительные взгляды родственников: отца, матери, брата. А его жена… Такая же, как и он: смотрит на него свысока, мешая с грязью.       Чонгук уважительно кланяется, приветствуя всех, после чего ознакамливается с планом проведения свадьбы. Ему мало что говорят. Но он внимает каждому слову, спокойно помалкивая. Говорить в такие моменты слишком опасно — легко спровоцировать ненужный Чонгуку конфликт.       Гостей становится всё больше: он улыбается каждому, но искренне улыбается только Тэхёну, который приходит вовремя, а выглядит как с иголочки. На секунду Чонгук даже смущается, а после позволяет себе гордо представить родителям своего «лучшего друга детства».       Тэхён, видевший родителей Чонгука всего лишь раз, всё равно нервничает в их присутствии. Отец Чонгука, господин Чон Мунсик, суровый человек с тяжелым взглядом, в отличии от матери Чонгука, госпожи Чон Хэсу, что встречает Тэхёна без улыбки. Он лишь пожимает ладонь отца крепкой хваткой, от который становится не по себе.       Сомнений нет — делать на чужом празднике ему нечего. Находиться в напряжённой обстановке, где даже гости смотрят на тебя, как стервятники на сырое мясо, неприятно. Тэхёну это чуждо. Он привык находится в компании Чонгука, лежать в объятиях за просмотром кинофильма и чувствовать при этом спокойствие. Но сейчас Чонгук нуждается в его поддержке, поэтому Тэхён готов немного потерпеть. Все ради него.       Он старается не отходить от него ни на шаг: боится потерять его в толпе незнакомых ему людей. Подумать только, что на подобных мероприятиях может присутствовать столько гостей.       Наверное, на их с Чонгуком свадьбе будут только друзья. И место проведения точно будет тихим, где не будет лишнего галдежа и столпотворения.       Мысли об этом успокаивают.       Чонгук, откровенно говоря, устаёт находиться здесь. Он ловит себя на мысли о том, что никогда ещё не был настолько истощён. Даже после самых тяжёлых тренировок и нестерпимых наказаний он не чувствовал себя так плохо, как сейчас. Каждая нервная клетка его тела иссыхает на глазах: он чувствует слабость, а улыбка на губах становится всё бледнее и бледнее.       Чонгук облокачивается на стол, берёт в руки пустой стакан и наливает туда воды, выпивая её залпом.       Присутствие Тэхёна успокаивает его.       Тэхён смотрит на Чонгука с сожалением. Ему хочется взять его за руку, прошептать что-нибудь поддерживающее на ухо, но нельзя. По крайней мере, не у всех на виду.       — Устал? — Тэхён засовывает руки в карманы брюк.       — Да, есть такое… — соглашается Чонгук, однако стоит ему взглянуть на Тэхёна, как на кукольных губах расцветает улыбка. Уставшая и измученная, но поистине искренняя улыбка. — Спасибо тебе.       Чонгук благодарит Тэхёна от всего сердца, а после отводит взгляд в сторону, нежно касаясь кончиками пальцев чужого плеча.       Тэхён прячет улыбку, поджав губы в тонкую линию, пальцами чешет кончик носа, всматриваясь в толпу гостей.       — Можем выйти в туалет, если хочешь передохнуть от шума, — предлагает он.       — Было бы неплохо, — признается Чонгук, прежде чем оглядеть столы и людей, расположившихся вокруг них. Старший брат и его невеста сразу бросаются в глаза. Её белое платье смотрится чудесно, и Чонгук невольно представляет Тэхёна. Не в платье, конечно, хотя оно ему безусловно бы подошло, ха-ха. Чонгук представляет Тэхёна в белом костюме с брошкой в виде красной розы у груди. Эта фантазия нравится ему, как никогда, и он, кивая в сторону девушки всеобщего внимания, обращается к Тэхёну. — Ты бы хотел примерить нечто подобное?       Тэхён смотрит на молодоженов, окруженных родственниками, что улыбаются и жмут руки каждому второму, кто желает им крепкой любви (какая банальщина). Но потом переводит недоумевающий взгляд на Чонгука:       — Платье? — его брови приподнимаются. — Даже не мечтай! — фыркает молодой человек, направившись в сторону санузла.       — Нет, я не про платье! — Чонгук идёт за Тэхёном следом, словно ребёнок. Тревожность сходит на нет, а чувство постоянного страха со временем исчезает. Чонгуку становится легче дышать, и на какую-то долю секунды он даже забывает о том, где находится. — Я про… Я про свадьбу, — набирается сил юноша, прежде чем взять Тэхёна за руку. — Хотел бы ты…       «Выйти за меня».       Чонгуку не хватает духа озвучить свою мысль.       Тэхён поворачивается лицом к Чонгуку, обращая внимания на его розовые щеки. Этот парень в смущение такой очаровательный, что Тэхёну каждый такой раз хочется его зацеловать. Но только не сейчас. Вероятно, вернувшись домой, он получит своё.       — Тогда, — Тэхён поджимает губы, прежде чем сделать наш навстречу, склонившись к чужому уху. — На брачную ночь мне точно стоит надеть платье, — шепчет он, а затем несдержанно улыбается Чонгуку.       Подобная фантазия сводит Чонгука с ума. Он представляет Тэхёна и его образ в детальных подробностях: красная помада, белая подвязка на бедре и шикарное платье, подчеркивающее талию. Чонгук стягивает повязку зубами, пальцами касается нежной кожи чужого бедра. На его члене остаются красные следы из-за помады, а всё тело горит от возбуждения.       Чонгука удивляют лишь то, как много мыслей проносится в его голове за каких-то пару секунд абсолютного молчания. Он смущён, но больше возбуждён: его выдают кончики ушей и абсолютно потерянный взгляд, направленный на Тэхёна и его улыбку.       — Это… Было бы чудесно… — растерянно произносит Чонгук и гулко сглатывает: слюни так и текут.       У Тэхёна самого грудная клетка тяжелее при этих мыслях и при виде взбудораженного Чонгука. Ему хочется поцеловать его, нежно коснуться нижней губы собственными, а потом заключить в крепкие объятия. Но даже в коридоре туда-сюда расхаживают гости, потому Тэхён силком тянет Чонгука за собой, скорее в санузел, подальше от лишних глаз.       И как только дверь за ними захлопывается, он укладывает ладони на чужие щеки, заставляя Чонгука подойти ближе, вовлекая в поцелуй.       Чонгук такого поворота событий никак не ожидает, однако сердце замирает в ту же секунду, и он с любовью касается желанных губ, прикрывая глаза от удовольствия. Его одолевают сомнения: а что если кто-то их увидит? Вдруг это будут родители? И они… Господи, что они с ним сделают? Убьют?       Чонгук боится последствий, но вдруг ловит себя на мысли о том, что он уже устал бояться чего-либо. Он устал бояться родителей, чувства свободы, собственных решений. Он уже достаточно взрослый, чтобы жить независимо от людей, которые никогда не считали его частью своей семьи. Почему Чонгук должен идти на поводу у людей, которые никогда его не любили? Он никогда не считал их своими родителями. Они были палачами. Каждый день был пыткой, они не дали ему ничего.       Так почему он их боится? Почему их мнение стоит на первом месте в списке чёртовой важности? Почему Чонгук не может просто любить того, кого он хочет любить? Почему он должен бояться?       Эмоции преобладают над его разумом, и Чонгук прижимает Тэхёна к стене, а после принимается расстегивать бляшку чужого ремня, продолжая настойчиво целовать возлюбленного. Зверский нрав в постели всегда был частью Чонгука. Откуда он? Даже Чонгук не знает, но он слетает с катушек, а потому хочет избавиться от мыслей и просто отдаться процессу.       Он хочет Тэхёна.       Прямо здесь и сейчас.       Тэхён ладонями гладит плечи Чонгука, кончиками пальцев мнимо касается горячей кожи шеи, почти задыхаясь под чужой настойчивостью. Он открывает рот шире, позволяет Чонгуку углубиться, наслаждаясь его языком. Низ живота наливается жаром, но здравый смысл пресекает возбуждение вовремя.       Тэхён руками опускается к чужим, окольцовывая запястья Чонгука, тем самым вынуждая убрать руки со своей ширинки.       — Нам нельзя, — шепчет в губы напротив. — Если мы задержимся, могут что-нибудь заподозрить. Ладно я, но твои родители точно будут искать тебя.       — Неужели? — Чонгук уверенно улыбается. — И что они сделают? Поставят меня в угол? — его нервная система даёт сбой. Чонгук сам начинает верить в то, что говорит. С одной стороны, он прав: ему уже не пять лет, чтобы родители ругали его за непристойное поведение. Но с другой стороны, Чонгук слишком уязвим. В особенности, материально, хотя это его не пугает.       Когда дело касается Тэхёна, Чонгук готов на многое. Он готов стать другим человеком; готов сделать всё, что нужно, чтобы быть с Тэхёном рядом. И даже его собственные кошмары кажутся не такими мрачными, как возможный вариант развития событий в виде одиночества и разрывающего на куски расставания. Он совершал много ошибок, но ещё одну совершать не станет.       С него хватит.       Если родители заставят его встать перед выбором, то он без сомнений выберет Тэхёна. Даже если он потеряет все, что связывает его с фамилией «Чон».       — Никто не заметит… — Чонгук закрывает дверь на щеколду и целует Тэхёна в уголок алых губ. Его пальцы скользят по коже чужой поясницы и касаются ложбинки мягких ягодиц, оказываясь интимно близко к мышечному сфинктеру. — Пожалуйста, хён…       У Тэхёна, как будто ожоги остаются в местах, где прикасался Чонгук, и голова кругом идет от взгляда темно-карих глаз, наполненных желанием.       Смысла врать себе нет — он хочет Чонгука прямо сейчас. Ему плевать на морали, на то, что они находятся в родительском доме семьи Чон, в их туалете, пока снаружи происходит церемония бракосочетания дорогого им сына — чуткий момент, создание новой ячейки общества, а они с Чонгуком, закрывшись от других, наслаждаются поцелуями друг друга.       — У тебя есть презерватив? — Тэхён поддается навстречу парню, прижимается к его паху собственным, создавая от нетерпения трение между их ширинками.

«Что?!» — проносится в голове у старшего брата Чонгука, стоящего за дверью.