Тройной подвох. Или как обмануть светлых магов, будучи шпионом тёмной стороны?

Двери темницы в действительности оказались такими же прочными, какими я их представлял. Проверил на всякий случай. Хотелось верить, что «совместная мастурбация» — нормальное дело для двух друзей, но верилось с трудом. Что на счет замка? Хм. Как-то стыдно признавать. Его можно взломать простой железкой в волосах. Какое бы сильное намерение не имел маг, против магловских штучек, простое заклятие «запирания» не сработает. Заблокировать дверь для первокурсника мага? Пожалуйста! Что? Замок может вскрыть обученный магл? Парадокс? Ну… это магия! И все дела. Так что, сдался я тогда быстро. И не жалею о сим решении. Не признаюсь Габриэлю, но и жалеть не буду. Сравнивая с началом приключений, дальнейшая их часть прошла буднично. До определенного момента. Квест взаправду пропитан похабными моментами различных масштабов. Например, задание придумать анекдот. Или стишок с явным подтекстом. В случае, если зрителю — начинаю подозревать наличие соглядатаев, что не прочь передернуть на двух милых трапиков — он понравится, откроется сундук. Ежели нет, да и черт с ним! Первым оказался Габриэль, естественно, с решительностью аристократа, желающий показать все свои литературные познания. Это если не считать мое Хокку. — Большой член… Заслонил собой весь горизонт… Великий конец.

Получено достижение 🧔стихотворец🧔 ур.1

Не знаю почему, однако, замок не щелкнул. Габи вот оценил мои навыки великого хоккуиста коротким прытким смехом. Впрочем, его попытка также закончилась ничем. — Любовной жаждою томим, средь люда скучного влачился, но вот прекрасный страстный Джинн, будто во сне ко мне явился. Дланью нежною, сквозь стон, моих исподней коснулся он… Немного высоковато, конечно. Для смысла, вкладываемого в эти слова, достаточно низшего речитатива. Частушки — самое то. Зато искренне. И, блин, почему стих звучит так, словно я какой-то демон? Стих явно про наше недавнее более близкое знакомство. Меж тем Габриэль, сверкая своей одухотворенной моськой, продолжал слагать пошловатый, но все же, неплохой стишок. — … вскрылись страстные раздумья, как у распущенной колдуньи, моей души коснулся он, — меня наполнил сладкий звон. И внял я грешника преданью, И его шепота полет, И грязных нег медовый плод, И нежных пальцев воспитанье. И он к устам моим приник, и обвил грешный мой язык — сладострастный и лукавый, Джинн желание вложил… Трогательные потуги блондина в высокое творчество, думаю, позабавили волшебный ящик с неизвестным содержимым. Стих был наполнен непристойным смыслом, однако, слишком неочевидно. От нас хотели не этого. — Вот бака, — вздохнув, Габриэль смерил взглядом проклятый сундук, — возможно, высокий слог — правда не мое? И обиженный на весь мир взгляд голубых глаз. Кавай. — Да нет, неплохо получилось. — Правда? — азартная улыбка. — Конечно, просто… в словах не хватает чего-то более очевидного. Тонкая бровь иронично приподнялась, Габриэль явно вспомнил о «более очевидном». О моем Хокку, да. — Дай-ка я еще раз попробую. Анекдоты мы еще не пробовали, — дождавшись пожатия плечиками, перевожу взгляд на сундук. Он смотрит на меня, я смотрю на него. Так, чего там можно перевести в более горизонтальную плоскость. Что-нибудь неочевидное. Хм… а почему бы и нет? — Заходит как-то Штирлиц в раздевалку… Габриэль дергает бровью а там, играя мышцами, сидит Мюллер после тренировки. Когда Штирлиц подходит к шкафчику, Мюллер смеряет его насмешливым взглядом: — Ты ошибся дверью, мальчик, клуб любителей кожевенного ремесла двумя блоками ниже. — Пошел в жопу, — отвечает Штирлиц. — Сейчас пойду, — с готовностью поднимается Мюллер, — в твою. — Что-то не сработало, — откровенно веселясь, улыбается мне блондин. Пожимаю плечами. Попыток еще много.        А как насчет… — Штирлиц, что это у тебя? — Это сиськи, Мюллер. Пьяный Мюллер с удивлением смотрит на своего закадычного товарища. Хотя нет, не товарища. Все же, у них тут не СССР. Он смотрит на своего bester Freund. Так говорят у них в Deutschland! — Но откуда у тебя сиськи? — удивляется немец, — у мужика ведь нет сисек! — Теперь есть, — самодовольно усмехается Штирлиц. Он мысленно потирал руки. Превосходно! Его план навязать арийским кругам истинно европейские ценности шел семимильными шагами. Уже через год каждый югенд будет светить отменной грудью и подтянутыми ножками, да еще и облаченными в дорогую ткань высоких чулок. Скоро они — фембои- захватят сначала германию, а затем пойдут на весь мир! Кто бы мог подумать, что самым ужасным событием для Германии в сорок первом, да и для мира в целом, станет попаданец-трап. Советскому союзу еще предстоит придумать, как бороться со своим же шпионом.        На шестом анекдоте сундук сдался. Вряд ли от качества юмора, скорее, организаторы устали наблюдать за погруженным в попытки развеселить публику мной. Замок щелкнул и… наши запасы пополнились небольшим мешком с тремя зельями. Еще запиской, описывающей содержимое небольших колбочек. Они повышали… выносливость. Мда, о какой еще награде нужно думать в такие моменты?! Комнаты сменяли друг друга. У каждой из них есть свой смысл, дизайн и даже что-то вроде прошлого. Где-то угадывался кабинет мага с кучей различного, обычно, бесполезного барахла. Например, в отделе «запретных артефактов», мы с Габриэлем наткнулись на ящик с… анальными пробками. Судя по переписи, находившейся рядом с ящиком, эти взрослые игрушки служили «Артефактом скрытности». Могут ли они пригодиться на пути по квесту? Хрен знает. Хотелось думать — нет. Блондин размышлял иначе, по бесенятам в веселых глазах, становилось ясно, в какой именно плоскости могли находиться мысли юноши. В тихом омуте… Он их взял, чуть порозовел и бросил, мол, эти «штучки» еще могут пригодиться. Ну-ну. Еще запомнился примечательный момент. Это произошло незадолго до игры в стишки, однако, перед тем, как мы наткнулись на склад с интересным содержимым. Мы шли по прохладным коридорам, по красному торжественному ковру — из темницы мы успели выйти, попав в основную часть замка — с каждым шагом блондин все чаще бросал на меня быстрые взгляды. В какой-то момент мы вошли в комнату то ли прислуги, то ли охраны, и он, наконец, решил прояснить свое внутреннее состояние. Неожиданно серьезно на меня посмотрел и кивком головы указал на подол японского наряда. — Ты ведь еще… чувствуешь себя разгоряченно, да? «Разгоряченно»? Немного. Точнее — чуть больше, чем немного, зато не чувствую прохладу замка. Впрочем, хочется иногда подразнить Габриэля, он такой милашка, особенно, когда из его изумительного ротика срываются непристойные слова. — Разгорячённо? — непонимающе хлопаю ресницами. Габриэль возводит очи к небу. — Возбужденно, Джек. Возбужденно! Ты ведь явно не о облачках думал, когда мне дрочил мой член. Веко дернулось. — Это было грязно, Габи, — под его насмешливым взглядом, морщусь, — я думал, ты будешь откровенен, но с присущим аристократам честолюбием. — Если тебе будет угодно… Мистер Фишер, спешу заметить, что вас явно тронул мой невинный лик, тающий под жадными движениями развратного баловства. Ваш непристойный взгляд. Ах! Он заставили мое сердечко трепетать, особенно, когда под вашими умелыми ласками горели мои бедра, а нефритовый стержень плавился, поддавшись сладкой истоме золотых пальчиков!.. Так нормально? — Я тебя понял, Габриэль. В тебе умирает поэт. — Если желаешь, буду петь тебе серенады под одеялом. — Не откажусь. Но, желательно, когда этого не будут видеть наши соседи. В противном случае, Тому начнут сниться кошмары, а грязные странички манги под кроватью Лонгботтома, про которые, он думает, никто не знает, станут хранить в себе не светлый лик похотливых грудастых служанок, а яркие улыбки невинных мальчиков с фигурами прекрасных дев…       — Неплохо завернул, — Габи переступил с ноги на ногу, умно покивав головой, — еще немного и начнешь говорить высокопарно. Сразу видно мое положительное влияение, — его улыбка стала какой-то возбужденной, — но, сейчас не об этом. Скажи мне, Джеки, ты ведь хочешь избавиться от внутреннего напряжения? Я неохотно кивнул. Спорить с правдой бесполезно. К тому же, не тогда, когда перед твоим лицом поигрывают маленькими ловкими пальчиками. — Хочешь, чтобы я тебе помог? — и блеск в голубых омутах. Еще один кивок. — Хорошо, — от чего-то крайне довольно произнес Габриэль. Пугающе довольно. В этот раз вел он. И путь наш лежал к кровати, достаточно мягкой, скорее всего, поставленной сюда организаторами для совершенно понятных целей. Для секса. Габриэль приземлился на одеяла, примостив на них свою прелестную попку. Меня поставил напротив себя, его голова как раз оказалась где-то на уровне живота. По чуть затуманенному взгляду голубых глаз, неуверенной, но озорной улыбке и мягкому румянцу, — становилось понятно, что шалость для него сродни подвигу, на который он зачем-то пошел. Развязанный пояс отпустил полы кимоно, открывая ему вид на девичий животик. Красивый, несмотря на то, что он не был таким же тренированным, как у блондина. Лишь небольшие линии пресса. Чуть ниже — полуэрегированный член с подрагивающей головкой. Полные густого семени яички. — Хм, миленько, — мне кажется, или у меня чувство де-жа-вю? Не хватает фразы Эмбер: «я думала, он больше». Комплекс неполноценности налицо… Голубые зенки поднялись ко мне. — Честно говоря, я впервые трогаю чье-то мужское достоинство, — задумчиво переходит на высокопарный слог, — помимо своего, естественно. Так что, не уверен, что тебе понравится… — Ты так говоришь, как будто это целая наука. Как ты заметил, у меня вполне получилось. Кончил ты быстро. — Есть такое, — не стал спорить он, неуверенно коснувшись основания члена. Ох, какие нежные пальчики! — но, ты — это ты. А я — это я. Прозвучало так, словно, я сотни раз трогал чужие пиписьки! Хмурюсь, впрочем, ненадолго, на него просто невозможно долго обижаться. К тому же, его пальцы с немалым любопытством задвигались. Стали исследовать мое тело. Став комментировать свои действия, Габриэль вгонял в краску не только себя, но и меня. — У тебя очень ласковая кожа, Джек. Даже лучше, чем у моей кузины. — Кузины?! На мой удивленный взгляд последовал нервный ответ. — А чем еще заняться в родовом особняке двум скучающим детям, когда вокруг только книги и шпаги? Матушка про это не знала, но моя кузина… любила по ночам ко мне приходить. Он сдавил мою попку. С губ сорвался неожиданный писк, вызвав похоть на изумленном лице. — Ничего серьезного. Мы не заходили слишком далеко, да и я, если честно, тогда не знал, чем мы вообще занимаемся. Она просто хотела от меня теплых прикосновений, а мне нравилось спать, когда сзади обнимает кто-то мягкий и нежный. Мы даже немного целовались, а еще я научился делать вот так! К колечку ануса злостной змейкой скользнули пальчики. Они не зашли туда, куда я пока не хотел впускать ничего, ограничившись массирующими движениями. Ощущения гуляющих пальчиков рядом с заветной дырочкой отдавали странной волной в пах. Заставили член налиться кровью. — Вижу, с мальчиками это тоже работает! — улыбка. Подушечки чуть надавили на сжавшееся колечко. Безуспешно, — или не очень, — он остановился, поменяв руки, сжав в руке уже другую часть задницы. И нахмурился. — Джек, я надеюсь, ты помылся. Эй! Конечно, я, блин, помылся перед свиданием! Чего это еще за намеки такие! Хотя, видя сейчас поблескивающую влагой ладонь парня, которая недавно блуждала рядом с входом в мою попку, отворачиваю взгляд, буркнув: — Особенность тела. — Хм? — и выжидающая улыбка. — Я не совсем человек, — шепотом признаю, показывая взглядом, что сейчас об этом лучше не говорить. Довериться можно. Рано или поздно тот узнает мою суть. Но… за нами могут наблюдать. Так что, вернемся к этой теме после, — так что, моя… кхм, задняя часть выделяет небольшое количество лубриканта. Удивление. И любопытство. Кто бы мог подумать, что он так сразу мне поверит. Маглорожденный. Не человек. Интересное сочетание, верно?.. — Как скажешь, но, надеюсь, потом, наедине, ты мне расскажешь о себе побольше. Идет? — Конечно, — отвечаю вполне покладисто. Да и как тут не ответить, когда твой член требовательно сжимает чья-то рука? Вгоняющие в краску комментарии, между тем, продолжились, наседая непрерывным потоком. Любопытная мордашка одного юного любителя своих кузин, казалось, хотела узнать о каждой детали моего тела. Его ручки неумело, но настойчиво гуляли по напряженному стволу. Сначала медленно. В нем явно оставалась непомерная робость. Затем быстрее. К смущающим словам добавились непристойные звуки. Из уретры начал выделяться густой секрет, близкий по своей консистенции к сперме. — Красиво блестит, — он остановился. Пальцы сжали член за уздечку, приподняв тот к животу, позволяя рассмотреть моего «дружка» во всей красе, — ты не собираешься кончить? И такой веселый взгляд хитрых глаз. — Габриэль… — вздыхаю. Волна желания слегка схлынула. Приятное напряжение, потеряв в красках, потускнело, — я, конечно, все понимаю. Но давай ты не будешь останавливаться на половине пути к райским вратам, спрашивая, когда я кончу, а возьмешь на себя ответственность и закончишь свое дело! — Как-как? «К райским вратам»? Нет, я определенно недооценил этого чертенка. Только взял член в руки, уже научился дразнить своего партнера. По невинному личику незаметно, тем не менее, уверен, это не случайность. Вспоминая картину, возникшую немногим ранее — тогда я тоже не сразу перешел к самому сладкому, желая сначала пощупать его за соски. Ладно, прощаю… Считай, квиты. — Да, Габи, к Райским вратам! И… ты можешь не делать такое серьезное лицо, когда мой Джеки-младший практически упирается в твою щеку. Это вызывает определенный диссонанс! — Хе. И, сменив мягкую улыбку на выражение заядлого пакостника, прижал мой член к моему же животу. Лежащая на ягодицах рука сжалась, потянув меня немного вниз и, чтобы не свалиться, мне пришлось упереть ладоши в его хрупкие плечи. Ага, хрупкие. Если он и заметил дискомфорт от навалившегося веса, виду не подал. Пришлось поджать колени. Для чего — догадаться нетрудно. Хотя, мне потребовалось время, а, когда догадка возникла, горячий язык уже коснулся заветного мешочка. Ощущение, как Габриэль жадно, как по шарику ванильного мороженного, проходится по яичкам, всколыхнуло разум. Заставило пискнуть. Громко и как-то по-девичьи. — Ты нефкуфный, Дзек, — недовольно заметил блондин. Но не остановился. Левая ладошка начала медленно надрачивать мокренький ствол, а правая, переместившись на мои ляжки, позволила юноше опереться. Неумело. Зато с немалым огоньком в глазах, Габриэль лизал мои яйца. Звуки «поедания мороженого», картина припавшего меж моих ног красивого парня, ощущения внезапной, странной, но очень приятной сырости под основанием пениса, — все это засасывало меня в мир ярких ощущений. Прошел небольшой промежуток времени. Кажется, все, что натекло из уретры к яичкам, Габи успел вылизать. С удовольствием и, в это же время, внутренне морщась. Его возбуждала сама мысль… он — парень, наследник древнего рода, смакует солоноватый густой и тяжелый вкус приэкулянта. Неслыханная мысль. Но такая чарующая. Создающая внутри него настоящую жажду, жажду попробовать еще… Наваждение схлынуло. Габриэль, смотря на выжидающую в томлении головку, нехотя оторвался от «угощения». Тяжелое дыхание. Горячее. Ее отголоски успевают остановиться на моей коже, давая понять, насколько возбужден мой друг. Со всем этом непотребством совершенно забыл две вещи. О своей эмпатии, неожиданно проявившейся во время минутной слабости. О мутноватой жидкости, которая медленно вытекает из дырочки. По чувствам Габи становилось ясно. Он — хочет продолжения. Жаждет его. Но, ему нужно совсем немного времени для передышки. Это его личная ко мне симпатия, помноженная на проглоченное «семя». Сколько успел слизать? Думаю, достаточно. Теперь, пока он не кончит, будет похож на меня во время худшего проявления демонической сути. Афродизиак — не шутки. И, кстати, я был не против помочь другу кончить. Кстати, интересное ощущение от эмпатии… еще немного, и я бы поверил, что лижу собственные яйца. Кхм. А вообще, говоря откровенно, есть желание зайти гораздо дальше. Все же, одного язычка на мошонке недостаточно, чтобы заставить тело суккуба излиться. Несмотря на мою неопытность. Блондинчик, кстати, уже в моей власти. Вот он, уже распахнул ротик, готовый принять в него всю небогатую, впрочем, и не бедную, длину блестящего смазкой члена. При этом, ему тоже нужно излиться. Иначе действие возбудителя не пройдет. Картина возникла в голове быстро. И от картины этой бросало в развратную дрожь. — Как на счет 69? — голос подрагивал. Я шептал, не мог говорить в полный голос. Он — тоже. Последовал завороженный кивок. Неуклюже, сгорая от нетерпения, перемещаемся на кровать. Я лег снизу. Потолок заволокла круглая попка в мягких трусиках. Сквозь них недвусмысленно просматривается эрегированный член. Аппетитным бугорком видны полные яички. Помогаю другу стянуть лишнюю ткань, тот нехотя, но поддается. Его уже манит прильнуть к моей гордости. Взгляд, немного восторженный, наблюдает за розовой дырочкой ануса. Красивая, гладенькая, совершенно невинная, совсем как у девочки. Хотелось залезть туда язычком, но, не успеваю. Прогнув спину, Габриэль передвигается чуть назад, уводя от взгляда свою попку, зато позволив взглянуть на красивые яички в полной красе. Странное ощущение — смотреть на явно не девичьи чресла, как на красивую киску. Они не отторгают, наоборот, всецело получает мое внимание. Ход мыслей прерывается. Габриэль ухватился за основание собственного члена, достаточно большого, чтобы одновременно напугать своими размерами, и создать желание его поглотить. Пальчики опускают пульсирующий орган. Теперь его упругая головка практически смотрит на линию губ. Через секунд бедра опускаются. На губах появляется манящий жар. Его нельзя проигнорировать. Никак. Поэтому, дождавшись раскрытия маленького ротика, такой желанный член медленно погружается в меня. Упругий. Своенравный, создающий странную гармонию несравнимых друг с другом эмоций. Он скользнул по язычку в сторону глотки, но, наткнувшись на преграду, покладисто остановился. Ловкие бедра блондина задвигались в такт желаниям хозяна, став мягко водить членом вдоль объятиям язычка. Между тем, Габи не забывал, зачем все это начал. Мальчишеская неуверенность быстро сгорела. Ее сжег азарт. Обволакивающая сырость, горячая, подобно дыханию виверны, нежная и ласковая, как объятия женщины, отразилась на кончике моей головки. Я хотел застонать, но смог издать лишь нечто отдаленно похожее на мычание. Сложно издавать какие-либо звуки, когда твой ротик принимает в себя упитанный пенис друга. Снова это двустороннее чувство. Ненасытность покорного суккуба. Он хотел пустить в себя эту аппетитную змею. Кто бы мог подумать, что под трусиками милого мальчика могла скрываться настоящая анаконда, длинная, около девятнадцати сантиметров в длину, толстая, живая и страстная. С другой стороны становилось как-то стыдно. Столько противиться внутреннему демону, чтобы в один день искупаться в грязном океане запретных эмоций. В груди полыхало. Смешалось два наслаждения. Габи уже набрался смелости, и теперь его чувственные губы скользили по моему члену, вверх-вниз, небыстро и неопытно, зато пылко. Язычок служил для него объятиями невинной девы. Невинной и милой, но, именно в этом был самый сок. Габи старался держать свои зубки в узде, иногда прерываясь, чтобы взять упругую головку за щеку. Тихо чмокнуть. Понаблюдать, как его мокрые ладошки водят по ласковой плоти. И снова заглотнуть его, практически беря мой член в собственную глотку. Наши руки с интересом исследовали прелести друг друга. Прежде всего, меня интересовала попка. Смазать пальчики не получалось — страстные бедра просто не позволяли мне продохнуть, трахая мой ротик — а насухо вводить их в девственную попку нельзя. Я же не хочу причинить дискомфорт моему милому другу? Поэтому, пальцы жадно мяли девичью задницу. Иногда, чтобы подразнить, проходились по прекрасной ложбинке. Останавливались. Они надавливали на беззащитное розовое колечко. И я чувствовал, как оно трепетало. Габриэлю явно приглянулся мой Джеки-младший. Он ни разу не отпустил член. Позволяя гулять ему внутри своего ротика, он помогал ладошками. Чаще, держал меня за яички. Реже, останавливался, чтобы перевести дух, и, выпуская в данный момент наиболее желанную для себя штучку из объятия губ, жадно глотал воздух. При этом, продолжая мне дрочить. Мне значительно снесло башню. Иначе почему в голову пришла нездоровая мысль проверить собственные способности в минете? Вернее, не способности. Инстинкты. Я — суккуб, чем подтверждается просто таки ненормальное желание держать во рту длинный член друга. Ощущать на языке хищный вес. Чувствовать ни с чем несравнимый вкус. Желать ему угодить. Значит, что-то во мне все-таки есть, главное, начать медленно. Потом само пойдет. И оно пошло! Габи застонал, а мое горло стало расширяться, принимая в свои глубины горячую плоть. Шея превратилась в перчатку. Внутренние стенки ощутили всю полноту. Всю мощь и, вместе с тем, нежность длинного ствола. Кажется, я даже могу различить место, где заканчивалась головка и начиналась уздечка. Могу насладиться каждой венкой, скользящей по моему горлу. Наполненность. Прекрасная наполненность. Вот как я мог это охарактерировать. — Мгх! — снова стон, заглушенный, поскольку Габриэль продолжал сосать. А теперь застонал уже я. Не знаю, почему, мозг взорвало новое чувство. Меня накрыло оргазмом. Накрыло от того, что мне засадили член по самую глотку, так, что яйца Габриэля оказались на моих глазах Брызнуло густое семя. Это стало последней для него каплей. Вдавив член еще глубже, Габи задрожал. Я начал захлебываться. Новой порцией эйфории, поскольку понимание, что в меня, в прямом смысле, сейчас кончают, сносило все рамки разумного. С другой стороны, членом, что, ведомый спермой, текущей по каналику уретры, разбух еще сильнее. Густое семя, прямо на пути к моему желудку. Что до Габи, то он не смог принять все. За первыми честно проглоченными каплями последовала волна вторых. Затем третьих. Чтобы не подавиться блондину пришлось отстраниться. Продолжать работать ручками и наблюдать, как ему на спину, по широкой дуге, летят длинные струйки. И, с тихим шлепком ударяясь о покалывающую кожу, растекаются густым ручейком. А я онемел. Невидящие глаза от наслаждения закатились. Рот, с торчащим наружу кончиком язычка, был гостеприимно раскрыт. Явно рад, что смог сослужить приятную службу. Рад и, в будущем, не откажется послужить еще. Но сейчас, он просто позволял толстому стволу погрузиться в свои глубокие недра. От кончика головки до яичек, почти опустошенных. Поскольку почти все семя уже оказалось в меня излито. Меня опустошило. Эйфория потихоньку спадала. Демоническая суть перерабатывала непристойную энергию в силу бездны. Подобное убирало ненужные мысли. Оставляло лишь ощущение полного удовлетворения. Габриэль отошел быстрее. Он аккуратно приподнял задницу, вытащив из меня свой детородный орган. Заметно обмякший. Не напряженный, но, все еще длинный. От его головки ко рту тянулись сотни блудливых ниточек. Смесь семени и слюней. Красиво и грязно. Я прикрыл глаза. Эта картина еще долго будет капать мне на разум. Но это будет потом. Сейчас же я могу запечатлеть ее. Сохранить в памяти. Чтобы в моменты одиночества было, чем насладиться. Он лег рядом, разве что, головой к моим ногам. Тихо вздохнул. Хмыкнул. И, с заметным смущением, проговорил. — А знаешь, не думал, что сам скажу это. Но… надо как-нибудь повторить!