АРКА 6. Предрождественские приключения
Первые зимние деньки начались как раз к тому моменту, когда некие устрашающие личности, те самые, к коим я по глупой случайности как-то заглянул во время своей ночной вылазки, — вынудили меня таки вступить в один из академических кружков. И, несмотря на все моим препирательства, длившиеся практически полторы недели, эти личности оказались очень убедительными, причем, убедительными не из-за хорошего словарного запаса, высокого интеллекта или личного меркантильного плюсика для меня. Совсем нет! Убедительными оказались, во-первых, Фрэнк Беггинс — глава gym кружка — огромный мускулистый шестикурсник, по совместительству, самый сильный студент нашей славной академии, а, во-вторых, сам кружок, среди известных членов которого числились не только Гарри Поттер с Роном Уизли, ставшие с недавних пор знаменитостями, но и куда более известные личности, что тоже, имея все силы атлантов и желание гопников, могли закатать в бетон кого угодно, включая меня, близнецов Уизли и даже шваброволосого профессора Снейпа. Ведь это не люди создавали «Качалке» ауру силы и уважения, это «Качалка», по мнению Фрэнка, лепила их в каждом ее члене. Мне, кстати говоря, сомневаться в этом не приходилось, да и за примером далеко ходить было не нужно. Пример этот, в виде напоминания, проявлялся в виде двух голубков — Поттера с Уизли — которые совсем недавно, став в глазах многих любителями мужского анального секса, едва не закрепили за собой дурную славу, но, уже не далее чем через неделю, вступив в качалку, буквально сотворили из себя, своих тел и своего сознания настоящее чудо, на фоне которого, что слава о семье предателей крови Уизли, с детства прилепленная на его спину как скотч; что странные тупые замашки маглорожденного в поведении Поттера, не сумевшего, даже несмотря на славу своего богатого Рода, в первые дни найти себе друзей-аристократов, — как-то сразу терялись на этом фоне. Так что да, прав был Фрэнк в чудодейственности своего детища, как есть прав. И, возвращаясь к его неумолимым просьбам: вступить в ряды невероятных качков, — да приняв во внимание эти два факта, можно с уверенностью заключить, что идти с ним на конфронтацию было бы для меня сродни глупости. Слишком много у них силы и авторитета, слишком, по сравнению со всеми «качками» вместе взятыми, мало их уже у меня. Так что, весь мой авторитет, вся моя сила, на их фоне, выглядели не более ломанного маленького пенни. А вообще, один маленький невероятно милый суккуб, впервые встретившись в этом мире со сложной проблемой, что имела в своей основе неприятные для него последствия, заметил для себя одно немаловажное неприятное известие, говорившее, что он — то есть я — по большому счету, сильно обосрался, постольку поскольку, ее — проблему эту — нельзя было ни уничтожить с помощью магии, ни обмануть благодаря гибкости необычного мышления. В первом случае меня вообще будет ждать Азкабан, ибо скрыть все улики, как это получилось с тремя «Воронами», не выйдет. А, во втором… обманывать Фрэнка мне просто нечем. Вот скажите мне: как можно обмануть качка, желавшего заполучить тебя: миловидного хрупкого мальчика, — в свои большие мускулистые объятия? Сказать ему, что я не подойду для его целей? Так нет же! Не получится, ибо, в отличие от мозгов в голове, глаза на лице у него имелись. Да и мозгов, по большому счету, он тоже лишен не был. Так что ложь: скажи я ему про некое наличие у меня определенной клубной деятельности, — он проверить сможет. Не у меня одного есть связи и возможности этими самыми связями воспользоваться. Короче говоря, отказать Фрэнку мне ни никоем образом не представлялось возможным, причем, не столько из-за его огромных мышц, сколько из-за моего долга. Ага, долга. Сам недавно о нем узнал, еще и удивившись тому, что у меня вообще перед кем-то был неоплаченный долг. Как-то со всеми этими делами я позабыл о произошедших в ту ночь — с Филчем, пьяными старшекурсниками и двумя гриффиндорцами, — вещах, во время которых мне, по своей глупой неосторожности, не повезло не только заглянуть на «чаепитие» к этим самым старшекурсникам, распивавшим на своем «чаепитии» вовсе не чай, а самые настоящие спиртные напитки, но и не повезло не закрыть за собой дверь, из-за чего к ним на огонек зашел шедший всю ночь за мной по пятам мистер Филч. В свою очередь, именно это послужило причиной небольшого разноса со стороны мистера Филча, из-за этого у них изъяли часть движимого алкогольного и недвижимого складского имущества, и из-за этого рост моего, между прочим, до сего момента неизвестного мне долга, так сильно ускорился. А поскольку я, из-за своего страха ко всему имевшему возможность меня отхентаить, всячески избегал желающих со мной поговорить качков, качки, в свою очередь, не получившие ни одного шанса заговорить с одним скользким старостой, начали этому самому старосте к его долгу приписывать по одному процентщику Гешефта, как они сами утверждали, за каждый прожитый мной день. Долг же, в свою очередь, к сегодняшнему дню вырос так сильно, так несопоставимо с изначальным номиналом в виде десятка ящиков пива, что мои глаза, при виде цифры напротив своего имени, не просто полезли на лоб — они буквально по своему размеру увеличились до двух увидевших самого Дьявола огромных блюдец — блюдец, готовых вот-вот треснуть, лишь бы не видеть пугающие до дрожи цифры на долговом бланке. Короче говоря, я, в тот момент поморщившись, выругавшись, и пообещав этому жадному Фрэнку как-нибудь отомстить, решил, что проще уж согласиться год пробыть частью клуба косплееров, чем за раз прощаться с таким внушительным количеством денег. Возвращаясь к вступлению в клуб косплея, где главой был, опять же, лучший друг мистера Беггинса — Льюис Ваковски — можно было уточнить, что ничего плохого ни в мистере Ваковски, ни в его любимом клубе, не было. Да и, несмотря на свое название, клуб не имел большого количества людей, хотя, по словам Фрэнка, скромность количества членов косплея являлось лишь следствием изначального жесткого отбора, не позволявшего брать к себе Льюису кого попало. И, если вспомнить тех невероятно красивых, фотогеничных, ярких и сексуальных девушек, что смогли туда вступить, мне от чего-то сильно верилось в эти слова. А, вообще, жизнь давно научила меня везде искать свои плюсы! Я ведь хотел стать частью какого-нибудь «кружка»? Было такое? Было! Вот, Джек, скажи Фрэнку и мистеру Ваковски большое спасибо, потому как с некоторых пор ты этой самой «частью» стал! Кроме того если вспомнить о моей способности «кроссдрессинга», позволявшего при ношении того или иного женского образа получить те или иные хорошие бонусы, то, по большому счету, все выходило не так уж и плохо. Как минимум, теперь не придется тратиться на наряды самостоятельно. Ведь членство в богатом клубе — это десятки различных качественных образов, сделанных из качественных недешевых нарядов. Все же, финансирование у нашего клуба внушительное, сопоставимое с огромным перечнем наград, когда-либо получаемых его членами. За награды: не важно, фестивальные, праздничные, или сезонные, — Хогвартс, как известно, перечислял в фонд клуба немалое количество баллов, за которые можно было заказать что-нибудь в замке и которые можно было обменять на галлеоны (правда, неликвидно и только у вашего покорного слуги, но можно же!). Хотя, тут стоит отметить, что сделок между клубами за все время своего пребывания в качестве такого себе «контрабандиста» я провел не так уж и много, как осуществил таковые между студентами. Видимо, все нужное для клубной деятельности Хогвартс мог предоставить и так. Еще стоило упомянуть Габриэля, который, только услышав о моем вступлении в клуб косплея, сразу же загорелся энтузиазмом меня поддержать. Конечно, он уже состоял в клубе, однако в Хогвартсе на подобные случаи уже имелись определенные методы, согласно которым, можно было состоять в одном клубе и, при этом, на правах «лица своего кружка», тратить свое человеко-часы в другом. Так что с «переездом» Габриэля под крыло Льюиса не вышло никаких накладок. Более того, клуб фехтования, в коем Габриэль до недавнего времени тратил свои человеко-часы, новость блондина принял с не меньшим энтузиазмом, чем он сам. Все же, иметь свое «лицо» в таком престижном кружке, ко всему прочему, частенько выигрывавшим стимулирующие награды в виде дополнительного финансирования, небольшая часть из которого, кстати, пойдет в клуб-«лицо», — это круто. А сам мистер Ваковски, к слову, оказался очень рад второму переведенному к нему за день кроссдрессеру. Так что с этим у Габриэлья проблем также не возникло. Что до нашего нового «клубного главы»… Что с него взять? Любит он похоже тех, из кого можно было вылепить образ абсолютно любой привлекательной девушки. И его в этом плане можно понять. Трап — это что-то новенькое в его деле, по словам Фрэнка, наше с Габи вступление с большой вероятностью поможет его другу выиграть престижный международный фестиваль магических образов на следующем мировом косплеерском конкурсе, где вот уже седьмой год без исключения победу одерживаю французы, имеющие, в отличие от Хогвартса, не только красивых девушек в своем арсенале, но и сразу несколько милых трапиков в своих закромах. Возвращаясь к клубной деятельности, меня, к слову, оформили точно также, как Габриэля: официально я, будучи теперь уже полноправным членом клуба «Качков», остался под покровительством Фрэнка. Однако, точно также, помимо человеко-часов в качалке, в моем деле появилась другая приписка в этой же графе, в которой, ко всему прочему, упоминалось о моей клубной деятельности в клубе переодеваний. Полноценно же моя жизнь как кроссдрессера… давайте не будет о грустном?.. начнется через несколько дней, сразу после «посвята», который, к слову, пропустить мне не выйдет ну никак. Ибо иначе злой дядюшка Фрэнк, со своим черным другом Марисом, будут так недовольны, так на меня рассержены, что о нашем с ними небольшом договоре, согласно которому они забывали о моем долге, а я являлся их лицом среди косплееров, можно было бы забыть. А это, в свою очередь, принесет мне еще больше масштабных и не менее неприятных проблем на пятую точку. Одно только радует. На этом «посвяте», прийти на который мне придется в одном определенном костюме, являвшимся, как сказал Льюис, моим «истинным духовным образом», — помимо меня будет и мой закадычный друг Габриэль, к слову, тоже должный явиться в своем «духовном» придуманным Льюисом наряде. Наряды нам, как и многие другие в будущем, предоставит клуб. И, вспоминая внешний облик моего «духовного» костюмчика, дороговизну и качество его материалов, мне сразу становилось понятно, что мистер Ваковски никогда на образе своих подчиненных не экономил. Показателен тот факт, что мерки с меня снимала настолько крутая, настолько элегантная женщина из не менее известной компании — из «Золотой Иглы» — что в моей голове сразу обозначились крупные цифры огроменной отвечающей за стоимость сшитого на заказ костюма цифры. Ага. Дорого и красиво. Оттого я и жду, когда Габриэль появится в своем костюме вместе со мной. Очень уж хочется посмотреть, что мистер Ваковски тому приготовил!***
Я, идя по вечернему коридору Хогвартса и редко здороваясь со своими — даже не товарищами — а обычными приятелями, степенно размышлял над своими хитрыми идеями по поводу использования некоторых наиболее глупых качков в своих корыстных целях, заключавшихся не только в идее обзавестись персональной свитой, предающей моему образу еще больший авторитет, как с тем же Малфоем, но и в идее эту самую свиту использовать по назначению, чтобы, значится, некоторые нехорошие люди, захоти они мне напакостить, встретились бы сначала с пудовыми кулаками нескольких верзил, а уж потом, если понадобиться, с моей волшебной палочкой. День сегодня выдался удачный, но скучный. Получилось заключить неплохую сделку с Малфоем, которому резко понадобились баллы, скорее всего, чтобы материально помочь в украшении гостиной Слизерина под новогоднюю тематику а, судя по количеству предоставленных мне галеонов, обновить они — змеи — хотят не только старинный камин, все ковры, кресла и прочую мебель — мебель, между прочим, по словам Эмбер, не менее старую, чем сам Дамблдор — но и, судя по транжирству Драко, изменить всю защитную систему слизеринского общежития, ко всему прочему, добавив к ней личную статую самому Малфою-младшему, ну и, как вишенка на торте, обустроить целый бордель с гриффиндорскими прошмандоваками. Серьезно, на кой хер Малфою столько баллов? Впрочем, это его личное дело. Хрен его знает, на какой ляд ему эти баллы сдались, но, я в чужие дела не лезу — хочет что-то купить, значит есть на что-… Я тихо хмыкнул из-за только одному мне понятной шутки, ибо вряд ли Британские маги успели поиграть в игру про убийство мутантов и поиск хабара, с учетом их отношения к маггловской технике, а также с учетом даты выхода игры, — тем не менее, шутки-шутками, а, помимо дел хороших, произошли со мной дела и плохие, точнее будет сказать, неприятные. С недавних пор кто-то начал точить на меня зубки; подкладывать мне мины — разумеется, в переносном смысле — всячески пакостя мне под руку; а еще, последние несколько дней, ночью, некая невидимая бяка, по всей видимости, та самая связанная с подкладыванием неприятных мин, пыталась кинуть мне в спину какое-нибудь неприятное проклятие из перечня первого-второго курсов, к счастью, по сей день так и не сумев теми сильно меня потрепать. Очень сомневаюсь, что это проделки Фрэнка, ведь мой долг перед ним мы с Фрэнком мягко замяли, да и его характер не предполагал партизанской войны. Если качок захочет бросить мне вызов, он мне его бросит. Открыто и с нахрапа, как это принято у них — «качков». Это же неизвестная точившая на меня зуб падаль действовала совсем по-иному. Близко к тому, как совсем недавно издевались над Гермионой, но куда опаснее и куда более изощренно. Иными словами, у меня появился враг. И враг этот, несмотря на всю его показательную слабость в магии, был опасен. Думаю, с учетом показанных им способностей, он с моего курса. Ибо большая часть второкурсников уже знает более опасные проклятия, а вот первокурсники, только-только понявшие, что «прикасаться к запретному» в определенной мере возможно, недавно начали постигать проклятия со второго курса. Причем, говоря о Тролле, именно после инцидента с его убийством изучать различного рода проклятия вошло на первом курсе в моду. «Если тогда не наказали его, то почему сейчас решат наказать меня?», — как-то так, между делом читая книги по ЗОТИ более старших курсов и постигая оттуда, в гордом одиночестве, опасные для первокурсника проклятия, они, наверное, и думали. Впрочем, я могу им только поаплодировать. Пусть занимаются. Детишки. Знали бы они, сколько нужно сил, времени, знаний и банального дара к магии, чтобы продвинуться в этом деле… ну, хотя бы до моего уровня. Они бы оставили постижение старших проклятий до третьего курса, к моменту которого их магия окрепнет, ловкость рук вырастет, а в голове появятся какие-никакие тем не менее важные теоретические знания. По итогу, из моих мыслей, выстраивалась вот такая небольшая логическая цепочка, теряющая нить в самом-самом своем конце: Мой враг знал проклятия второго курса. Он не использовал более опасные проклятия, либо не желая мне сильно навредить, либо, что более вероятно, попросту те не зная. Соответственно, он начал изучать проклятия недавно. Из чего вытекает то, что он учится со мной на одном курсе. Интересно, кому это я мог так насолить… — Джек. — Идущая впереди Гермиона, немного смурная и уставшая, чуть приветливее, чем обычно, мне кивнула. Я, затолкав свои переживания поглубже, вернул ей дружелюбную улыбку, и, ведомый ее мягким движением запястья, попросившим меня немного ее подождать, остановился, позволив нам с ней поравняться, — Есть минутка? Есть ли у меня минутка, спрашиваешь? На самом деле, свободного времени у меня было не так уж и много: нужно изучить «это»; Потренироваться в «том»; наметить план на ближайшие к изучению заклинания, что мы с Кейем будет осваивать в моем внутреннем мире. Тем не менее, подойдя к девушке практически вплотную, от чего мне в нос ударил приятный, вместе с этим, чуть приторно сладкий прохладный парфюм, содержащий в своем букете вкус молочного шоколада с привкусом жгучей корицы, — я вопросительно изогнул бровь: — Чего, Герми? — все же, мы с ней немного сблизились, поэтому грубо и по фамилии я ее называть практически перестал. Гермиона задумчиво блеснула своими карими похолодевшими глазами. Пожевала губу, нервно потрогав подол чуть укоротившегося за последние полтора месяца школьного платья и, резко схватив меня за руку, что меня сильно удивило и заставило приоткрыть свой маленький ротик, потащила нас куда-то сначала за угол, затем, вверх по соединившимся в случайном порядке лестницам, еще через минут пять — прошедших в полном молчании, сопровождаемым только мягкой поступью наших с Герми ног, — к пустующей аудитории, где у пятого курса, кажется, раз в неделю проходила древняя арифакторика. Гермиона остановилась. Я, немного выдохнув, попросил ее немного обождать с разговорами, ибо мой день и так походил на какой-то бешеный марафон между изучением заклинаний, обменом баллами и сложными делами с некоторыми теневыми личностями, — а после этого непонятного марафона мне вовсе захотелось сдохнуть. Немного отдышавшись и заметив ушедшую в мысли приятельницу, я начал с интересом ее осматривать. Стал подмечать в привлекательной девушке все новые и новые детали, про себя удивляясь тому, как за почти полтора месяца бледная тихоня смогла превратиться в прохладную немного замкнутую в себе, но снаружи — очень горячую красавицу. Ее ставшие куда опрятнее кудрявые волосы приятно отсвечивали рыжим. Глаза, с умело нанесенным вокруг них маггловским макияжем — по оценке Кейя где-то на семь из десяти — с едва заметным задумчивым интересом смотрели куда-то сквозь меня, отражая на своей поверхности яркие рыжие огоньки пламени висевших на стенах факелов. В стиле одежды гриффиндорка тоже нашла, что поменять. Как я уже упоминал ранее — это чуть более короткая, чем обычно, красная юбка-колокольчик, чьи края доходили той чуть выше колен. Ее подтянутые натренированные ежедневной физической нагрузкой хорошенькие ножки, до самых бедер, были укутаны в теплые шерстяные чулки розовато-красных гриффиндорских тонов. Точно таким же цветом, как они, вокруг ее шейки была повязана милая бантик-бабочка, надетая поверх теплого и уютного рыжеватого свитера, под которым, в свою очередь, виднелся небольшой ворот тоненькой приталенной блузочки. Что до ее похорошевшего тела: Гермиона не зря ходила в женский отдел «Качалки» — «Комнату женской тренировки» — вход куда был открыт для всех желающих особей слабого пола. Оттого, что ее прелестные икры, что широкая — в хорошем смысле — подтянутая попка, что сильные бедра, — это итог ее ежедневного тяжкого труда… знаете, если в незапамятные времена у меня возникло стыдливое желание, заключавшееся в сидящей на моем лице немного доминирующей (не смейся Кей! Сукин ты сын! Это нормальное мужское желание, понял?!) Гермионы… то теперь я бы с удовольствием претворил эту мечту в жизнь. Короче говоря, Гермиона сильно преобразилась. Настолько сильно, что у «старого меня» двухмесячной давности, при виде «новой ее», глаза бы полезли на лоб. Пока в моей голове роились самые разные мысли, а я, не скрывая своего любопытства, беззастенчиво рассматривал девушку напротив, и, в общем-то, беззаботно валял дурака, прошло около пяти минут. Мне стало настолько сильно и, вместе с этим, настольно непреодолимо любопытно, почему пламенноволосая ведьмочка, устав после долгой физической тренировки и едва успев принять душ да привести себя в порядок, заинтересовалась моим присутствием, вместо того, чтобы идти на вечерний-предночной отдых, что я не выдержал и, ведомый внутренним демоническим озорством, с интересом спросил: — Так… что ты хотела? Это касается баллов? Или тебе снова нужно помочь с заклинанием? Она лениво покачала головой. — Ни то ни другое, — Сказав это, она тихо зевнула. Ее спина, соблазнительно прямая, с легкостью поддерживающая две просматривающиеся сквозь свитер упругие груди, прислонилась к стене. Но прежде, чем мне ответить, она с небольшой ленцой сделала несколько шагов к выходу из аудитории и зачем-то затворила ведущую в вечерний полумрак коридора дверь. А ее палочка, едва заметно промелькнувшая во ставшей враз темной комнате, вспыхнула своим маленьким кончиком под желанием ее хозяйки сотворить люмос, — дело у меня к тебе есть важное, — таинственно-отчетливым шепотом пояснила Гермиона свои конспирологические действия. Ее серьезная освещаемая одним заклинанием мордашка, хорошо выделяясь на фоне выцветшей комнаты, приковывала к себе все мое внимание, — так что постарайся говорить так, чтобы нас точно не услышали, окей? — Насколько серьезное? — приняв правила игры и перейдя на шепот, вместо ответа, уточил я. — Секретное, — безапелляционно нахмурила бровки гриффиндорка, — нечто, за что нас могут исключить из академии, ну или, по меньшей мере, завалить десятками неприятных отработок у самых разных преподавателей. — И это говоришь мне ты? Ценительница правил? Гермиона, закатив глаза, хмуро уставилась на меня. — Есть вещи, Джек, которые просто нужно сделать. Какие бы плохие они ни были. И это дело, по моему мнению, я сделать просто обязана, — на секунду замолкнув, она украдкой стрельнула в меня своими темными глазками. Ее пухлые аккуратно обрамленные ярко-алой помадой губки искривились в немного презрительной злой усмешке, появившейся в ее арсенале с тех самых пор, как ее язычок познакомился с «длинной палкой Тролля». Гермиона, сделав свой голос елейным и до безобразия ядовитым, решила уточнить: — Я кастрирую того ублюдка, выпустившего в подземелья проклятого Тролля. И если ты, Джек, мне в этом поможешь, в будущем, я буду тебе сильно обязана. — Вот как… — вновь задумавшись, протянул я себе под нос. Как я уже говорил, Гермиона перестала быть доброй девочкой помешанной на правилах. И, смотря на нее сейчас, я мог явственно представить себе в голове этот ее новый злой образ, что с одинаковой в обоих случаях пренебрежительной ехидной улыбкой, может, в первом, пояснить очередному глупому одногруппнику, почему Снейп не принял его эссе; и, во втором, с ненавистью раздавить яйца какому-нибудь ублюдку, по чьей прихоти по подземельям разгуливали горные тролли. «Гермиона — стра-а-ашная», — забавно, звонким голоском, протянул бы один колоритный персонаж книги, но, поскольку я — не он, мне оставалось только добавить: «Но красивая! А, если добавить к физической привлекательности ее новый загадочно-прохладный ореол опасности да не забыть упомянуть томный — жаль, только в моих фантазиях — взгляд ее шоколадных глаз… соглашусь ли я на ее просьбу, или нет — это лишь вопрос времени!» Но, прежде чем дать ей однозначный ответ, мне, к счастью пораскинувшему мозгами, пришло в голову сначала спросить про то, зачем я ей вообще нужен. Гермиона, видимо, ожидавшая такого ответа, охотно мне пояснила: — Видишь ли, Джек, тут дело не только в твоих магических навыках. Тут дело в доверии, — она чуть теплее, чем обычно, улыбнулась на мою приподнятую в шоке бровь, — брось. Как бы ты ко мне не относился, ты хотя бы остаешься человеком. Там, помимо тебя, были еще люди, слышавшие мои крики. Их было немного, но они убежали, сразу как заметили тролля. Да и друзей у меня не осталось. А друзья нужны всем, Джек. Мы с тобой… конечно, не друзья, но — товарищи. И, как это ни прискорбно признавать, больше товарищей, кроме тебя, у меня нет. — А эти… два голубка? На миг ее тонкая улыбка скуксилась будто от съеденного лимона. Глаза, выглядящие из-за подводки немного изящнее и длиннее, посмотрели на меня с нескрываемым скепсисом. — Рон и Поттер? — без всякого дружелюбия с раздраженными нотками уточнила она. — Ну типа. — Забудь о них! — парировала Гермиона, — хотя — нет. Не забудь, — чуть подумав, она быстро отказалась от этих слов, заставив мою левую бровь, от такой быстрой смены мысли, нервно подернуться. Увидев это, она, почему-то тихо хихикнула и неохотно пояснила мне ход своих мыслей: — Эти двое тоже замешаны в этом деле. Косвенно. Если ближе к сути… «То», с чем мне нужна твоя помощь — это два связанных друг с другом события. И, насколько я могу судить, они касаются запретного коридора… ну, знаешь ведь — о котором говорил Дамблдор-… Я действительно припоминал о «запретном коридоре», хоть на то, чтобы про нее вспомнить, мне понадобилось пару секунд. За ходом моих мыслей последовал мой же слабый кивок. Гермиона, получив от меня знак продолжать, вновь заговорила, вводя меня в курс дела: — … так вот, я выяснила, что стоявшая за тем Хэллоуинским инцидентом личность, скорее всего, устроила все это, чтобы отвлечь преподавателей от «Запретного коридора» во время праздника, чтобы проникнуть в одну дверь в том самом коридоре. Еще замечу, что личность, скорее всего, не одна. «Они» — это, как минимум, заинтересованная небольшая группа лиц… и, кстати говоря, о двух из них я уже кое-что знаю! — Угу… и, что это за люди? — Расскажу, если согласишься мне помочь. Ага, сначала стулья, потом деньги, так? — Хорошо. Оставим этот вопрос на потом, — буравя серьезное застывшее в ожидании лицо Гермионы любопытным прищуром я, перетупив с ноги на ногу и подумав, что разговор предвещает оказаться не коротким, примостил свою аккуратную попку на деревянную поверхность стола, после чего, чуть наклонив голову, тихо уточнил, — а что на счет комнаты, зачем она им? — Без комментариев. — Прям совсем? — с мольбой в голосе уточняю. — Без комментариев, — усмехнулась Гермиона, — согласишься — расскажу. Не согласишься — не расскажу. — Ладно-… Прикрыв глаза и сосредоточившись на своих чувствах, мыслях и желаниях, я ненадолго умолк. Дело звучало интересно. Гермиона редко у кого-то просила помощи, тем более, в деле, которое подразумевало хранение вместе с ней общего «тяжелого» секрета, а это, в свою очередь, могло позволить нам с ней, хе-хе, сблизиться. Близкий круг заинтересованных лиц — тоже важная часть обучения в этом месте. Все же, несмотря на большой срок в семь лет, именно в течении этого времени должен собраться костяк моих товарищей. Не подчинённых. Не знакомых. А именно товарищей (или даже друзей), с одной целью, с полным к друг-другу доверием. И именно с ними мне придется реализовать непростой переворот в рамках целой магической Британии. Гермиона, являясь умной, с недавних пор, еще и пламенно красивой сильной девушкой, таким близким товарищем стать могла. А, откажи я ей сейчас в очень важном для нее деле, то не видеть мне ее в кругу своих друзей, как своих ушей. Тем более, особых минусов в положительном ответе нет. Чуть опасное дело? Тем лучше для меня, ибо от бесконечного обучения я уже начинал медленно звереть. Могут исключить? Вряд ли до этого дойдёт. Если уж Гермиона и решила убить того засранца, мне, чтобы исключить ее исключение из академии, прошу прощения за тавтологию, всего лишь придется ее немножечко переубедить. А уж срок в Азкабане освободивший тролля ублюдок точно получит. Этого добиться мне, как неплохому юристу — не зря же я все эти книжки читал — с большой долей вероятности получится. К тому же, мне интересно, чем эта троица в незапамятные времена, когда Поттер, Уизли и Гермиона были друзьями, — занималась. Короче говоря, добро! Тем не менее, кое-чего из этого дела я тоже получу. Назовем это моим «авансом» за оказанную ей услугу. — Хорошо, — разлепив веки, устало киваю, — я помогу тебе с твоими проблемами Герми, но-… Тут она закатила глаза, скорее всего, увидев те мои бросаемые на нее украдкой заинтересованные взгляды, и уставилась на меня в ожидании того, что последует за этим «но», скорее всего, чувствуя в нем какой-нибудь французский поцелуй, однако-… Не на того, блин, напала! — … Ты мне, в свою очередь, поможешь уже с моим дельцем, — с невинной улыбкой протягиваю. — Окей, — она пожимает плечиками, — вряд ли там что-то сложное. Выкладывай. И я ей выложил. Про появившегося личного врага. Про попытки заклясть меня каким-нибудь несложным проклятием. Про угрожающие записки с извращенным недетским содержанием. И, конечно же, про свою просьбу помочь мне в этом деле. Гермиона такому раскладу удивилась. Видимо, никак не смогла уложить в своей голове тот факт, что над «Убийцей Тролля» решился кто-то поиздеваться, при этом, делая это так ловко, так сноровисто, что даже мне так и не удалось до него добраться. Она, не увидев в моей просьбе ничего сложного, с улыбкой кивнула: — Конечно. Если мои навыки как-то тебе помогут, я буду только рада вернуть тебе услугу. Речь, по всей видимости, о спасении ее от полноценного изнасилования. Моя милая мордашка тут же засияла, засветились мои зенки цвета темного изумруда. Губы выдали пакостливую, хитрющую улыбку, всякий раз возникающую на лице Кейя, когда он пытался создать для меня очередную сложную тренировку. Только заметив мое выражение лица, Гермиона сразу устало выдохнула и, закатив глаза, с видом уставшей от проказ своего младшего братика старшей сестры, посмотрела на меня: — Ну? — А еще ты теперь должна мне один поцелуйчик и одно полноценное свидание. Тогда точно по рукам! Чего-чего, а от этого желания я устоять никак не мог. Гермиона страдальчески закатив глаза к потолку, после чего прикрыла лицо ладошкой. Видимо, от испанского стыда, испытываемого ей из-за моего наглого поведения. Но, позволив моей улыбке стать еще шире, она, не став отказывать, тихо произнесла, дав приятный для моих ушек утвердительный ответ: — Хорошо Джек. Но только один. И только на свидании. Понял? — Мерси боку, Гермиона, мерси боку! — И постарайся сделать так, чтобы это свидание мне понравилось. Иначе своей смазливой мордашкой ты точно не отделаешься! Есть в ней что-то дикое, не находите?..