Празднование по случаю прибытия новых членов клуба косплея началось в шесть часов вечера: время не раннее и не позднее, а такое, во время которого можно хорошенько надраться и, уснув да выпив перед этим хорошенькую сводящую похмелье на нет микстурку, проснуться на следующий день бодреньким, свеженьким и здоровеньким, как огурчик.
Более того, к шести часам вечера все преподаватели постепенно теряли бдительность (произошедшее во время Хэллоуина — тому пример). Постольку поскольку ужин не являлся тем самым часом, во время которого у кого-то из администрации, где-то в заднице, появилось бы странное желание напрягать свои уставшие ноги и лишний раз бегать за злостными нарушителями, их, преподавателей, бояться нам не приходилось, — а мистер Филч, со своей миссис кошкой (у этих двоих подобное желание наличествует в безисключительном порядке), уже получили несколько бутылок крепкого «Ледяного Виски» и кошачью мяту соответственно, посему в конкретно эту ночь глаза у них закрыты, рты на замок — тоже закрыты, и, вообще, с Филчем у «Качков» с недавних пор все теперь схвачено.
В качестве места сбора, оказавшегося очень необычным, старшекурсники избрали легендарную Выручай-Комнату, слухи о которой ходили не только между студентами первых трех курсов, но и среди матерых семикурсников, знавших, скорее всего если и не большинство недоступных первачкам загадок Хогвартса, то большую их часть — точно, а это уже могло говорить лишь об одном:
Какими «крутыми» перцами были главы «Качалки» и «Косплея». Ибо, сомневаюсь, что кто-то кроме них сумел бы организовать, вроде как, рядовой праздник в честь набора новых членов клуба, не где-нибудь, а в самой настоящей, единственной и неповторимой, Выручай-комнате.
Мероприятие посетили все члены клуба Переодеваний, включая его главу: Мистера Ваковски, и включая его заместителя: прелестную пятикурсницу, с не менее прелестным атлетично сложенным телом, хорошими увесистыми бедрами (как у Гермионы), и с большой грудью. Говоря конкретнее, нас своим дорогим визитом уважила сама миссис Фрида Хоффман (в девичестве, мисс Шульц), женщина, в свои двадцать один, уже занятая, замужняя и, подозреваю, не раз и не два приглашенная на более помпезные мероприятия:
Как-никак, она — аристократка и держится никак не хуже пижона Малфоя, сына одного из самых влиятельных Аристократов современности.
Помимо них и помимо других членов косплея: тоже, по секретику, очень хорошеньких девушек, и, в некоторых случаях, привлекательных (впрочем, не для меня) парней, — на вечеринку, во всем своем «качковом» великолепии, пожаловали мистер Фрэнк Беггинс, пришедший в забавном костюме плюшевого петуха с огромным желтым носом, и мистер… забыл его фамилию… Марис — Черномазый верзила — не в обиду ему, он добрый малый — который счел необходимым переодеться в образ черного Супермена, защитника всея Америки.
Ещё его хорошо знали в качестве любителя сожрать все пончики из буфета перед длительной тяжелой тренировкой, слышали о нем, как о ста килограммах невероятных чёрных мышц, да и, вообще, видели в нем только хорошего вечно добродушно щерящегося своей зубастой улыбкой «Ниггу».
Мне кажется, или я начинаю превращаться в расиста?..
Возвращаясь к самому мероприятию, к его помпезной обстановке — обставлена «Выручай-комната была шикарно».
Стены украшали цветастые, с виду, очень дорогие костюмы из различных рассказов, романов, книг, сериалов и фильмов, — несколько из них, например, платье Красной Шапочки и образ Алисы (из произведения Льюиса Кэрролла), узнал и я, — еще на стенах, на хорошеньких полочках из черного дерева, располагались различные кубки; целая коллекция старинных шляп; фотографии с членами клуба — старыми, давно выпустившимися, думаю, еще лет десять назад, и новыми, которые только-только вступили в команду мистера Ваковски; и еще много чего еще.
По бокам стояли стойки, тоже с различной одеждой; столы для фуршета, все, как один, накрытые белоснежной дорогущей скатертью, на которой, в свою очередь, стояли различные очень красивые яства:
Забугорные разноцветные сочные фрукты, ягоды; сухари, рыба и чипсы к пиву; Пицца с роллами, свеженькие, похоже, только недавно приготовленные коктейли; симпатичные салатики, — и только Бог знает что еще (никак клуб Поварят постарался, приготовил на нас целую гору первоклассной еды).
Боюсь даже узнать, сколько все это стоило: так это красиво и дорого выглядело. А ведь я даже не начал говорить об алкоголе, находившимся, судя по куче холодильников, здесь в избытке.
На секунду говоря, мне даже стало интересно, что Мистер Ваковски будет делать, пожелай члены клуба косплея устроить бедлам и заляпать все эти красивые дорогие наряды, все эти картины и кубки выпивкой и фастфудом… магией, что ли, вернёт все к первоначальному виду? Вполне вероятно, да, вполне вероятно-…
Ах да, говоря о фастфуде! Мне от него, да в таком количестве, сразу же стало не по себе — чего уж там говорить, плохо мне стало, душно и вязко, аж голова закружилась. Вспомнились тяжелые тренировки с моим личным вечно сетующим мне на мое нездоровое питание тренером.
Тренер ведь, гад этакий, за каждый лишний кусочек мяса, за каждый съеденный не по расписанию энергетический батончик, заставлял меня делать лишние пробежки вокруг замка, и лишние подходы (с приседаниями) вне учебного времени. А тут, вокруг меня, не кусочек, не грамм лишнего жира, за который мне пришлось бы делать с сотню приседаний в наказание: да здесь в этих калориях утопиться можно! Умереть от удушья! От внутреннего крика забитой весами фитоняшки!
Сохраняло здравый рассудок только одно: достоверные факт, что я, от этого всего дерьма, благодаря магии суккуба, вряд ли растолстею, ведь полученные от пищи излишки энергии уходили совсем не в лишний жир, а, если верить сидящему в моей душонке Кейю, в мою суккубью энергетику — в ядовитую проклятую ману.
Разумеется, несмотря на все это, моё тело в той или иной степени могло изменяться от количества и качества тренировок и, естественно, оно менялось от поступаемых в организм макро- и микроэлементов, тем не менее, степень этого изменения была очень жёстко ограничена магией. Именно поэтому я все еще хрупкий, с небольшой попкой, и совершенно без груди, — потому как это единственный вариант моего тела иметь в себе не только женские черты, но и остатки (важные, прошу заметить) мужских. Ну, это ладно, мы немного отвлеклись…
Возвращаясь к нашим баранам: большого стола, за которым можно было уютно посидеть, мило побеседовать тет-а-тет, поужинать и выпить, здесь не водилось — стиль мероприятия не тот. Тем не менее, подобный факт нисколечко не мешал присутствующим (а таких было совершенно немного — человек двадцать) наслаждаться атмосферой праздника, более того, они, судя по их довольным лицам, только радовались большому простору для маневра и атмосфере редкого явления, происходящего всего несколько раз в год.
Приглашённые, уже пьяненькие, весело смеялись, постоянно виляли от столика к столику, пробовали на вкус самые разные блюда самых разных кухонь и не забывали при этом мило друг с дружкой беседовать. Кружки по интересам, кстати говоря, от часа к часу, от минуты к минуте, постоянно разнились: всем здесь, друг с другом, было о чем парой словечек, и никто не хотел зажиматься в себе или в одной компании, — оттого даже я успел поговорить практически с каждым членом косплейного клуба:
И с мистером Ваковски обсудить его дальнейшие на меня планы, и с его заместительницей, миссис Хоффман, тесно поболтать, и даже с двумя качками из «Качалки», несмотря на то, что именно они вынудили меня стать членом академического кружка, мне не претило перекинуться парочкой добрых словечек, вроде «Крутой наряд, Джек», «Спасибо, Марис!» «Выпьем, Джеки?», «Выпьем!», «Пьём!» «Бухаем!!!».
Да, весело я с ними побухал, ничего не скажешь…
Конкретно сейчас, с немалым присущим любому самцу любопытством, я рассматривал своего друга, как обычно, захваченного женской аудиторией, — Габриэль сразу приглянулся девочкам, ничего не скажешь! — при этом, во мне уже было немного слабоалкогольного лимонного пива (на вкус оно было, как лимонад, но не терпкий, как это бывает с сидром, а сладкий, на уровне обычной газировки), еще я был уже навеселе и хотел идти на подвиги!
Но, вместо подвигов, рядом находились мои новые приятели, с которыми я как раз сейчас степенно разговаривал, на тему (удивительно) учебы, заклинаний, а также моего личного способа умертвить одного незаконопослушного проклятого тролля.
И да, для проформы сообщу вам, мои дорогие зрители — что только не придёт в пьяную голову на ночь глядя, совсем уже с ума схожу, — что мое «увлечение» переодеваниями, а также телосложение девушки, мы с ними уже обсудили.
Первого звали Роджер, говорил он уверенно, выглядел, как типичный смазливый красавчик с привлекательной для девушек внешностью, имел короткие непослушные светлые волосы, носил костюм сыщика: шапка Шерлока Холмса; Монокль, конечно же, со стеклышком — чисто номинальным; коричневого цвета костюм-тройка и черные туфли, — ну вылитый сыщик! Даже лицо немного вытянутое, с длинным носом, но все еще смазливое. Ну вылитый Шерлок, да?
Второго, тоже привлекательного, правда, немного в другом стиле, звали Джонни. Был Джонни брутальным русым шестикурсником, по которому сохли почти все гриффиндорки, носил он гордую фамилию Уильямс, и, в отличие от Роджера, являлся не таким говорливым, не таким манерным и не таким дико надоедливый пареньком.
Во время нашего разговора он чаще молчал, хотя, было похоже, что парень хотел вклиниться в нашу беседу и задать какой-то свой вопрос. И иногда, пересиливая свою тактичность, отвлекаясь от своей огромной чашки с пенистым пивом, Джонни действительно пытался у нас с Роджером что-то уточнить, делая это в своей странной бутально-задумчивой манере. Вот, например, как сейчас:
— Так, значит, к профессору Квирреллу действительно можно напроситься на дополнительные занятия? Хорошо бы попробовать. А то мне давно хотелось уже попасть на нормальную практику, а не «как обычно», да посмотреть, чего я стою в настоящем бою. Признаться, в прошлом семестре, наш прошлый профессор ЗОТИ, если я хорошо напишу СОВ по его предмету, обещал взять меня на следующий год на практику в «Питомник» — знаете, наверное, что именно там держат часть опасных волшебных зверей в Британии — но, он скоропостижно сдал свой пост в этом году, так что… — Джонни невесело, словно жалея давно почившего человека, покачал своей косматой головой и, в который раз за несколько минут, обескураженно почесав свой огромный затылок, тихо добавил, — тоже, что ли, грохнуть кого-нибудь, чтобы напроситься на дополнительные занятия к Квирреллу…
Роджер проводил взглядом Мону: девушку, тоже из нашего клуба, — с чисто эстетическим интересом оценил ее обтянутую тонкой тканью попку, и закинув в рот увесистый кусочек ролла, азартно затараторил:
— Ну ты найди еще одного Тролля в Хогвартсе и завали его! Ты так это говоришь, Джон, будто у нас здесь троллей немерено! — одновременно пережевывая рис, рыбу, кунжут и авокадо, говорил Роджер. Помнится, я говорил про его манеры? Так вот, забудьте о манерах. Я беспардонно ошибся — в нем их попросту нет, — а, вообще, я бы посмотрел, как ты в своем костюмчике, да со своей брутальной улыбкой, угандошишь какого-нибудь опасного тролля! На тебя, Джек, к слову, я бы тоже посмотрел-…
— Ага, было бы забавно, — признал Джонни.
— Не то слово: «забавно»! Было бы супер-забавно! Прикинь, — он по-дружески толкнул меня в плечо, вынудив меня вежливо осклабиться, — Джон, с двумя волшебными палочками на изготовку, как в ковбойских фильмах, бренчит своими ковбойскими железяками на жилетке и пуляет в огромного верзилу «бомбардами»! Не, ну прикольно же, а, Джек?
Мне пришлось с ним согласиться:
— Угу, прикольно.
— Да, Джон?
Джон, — тут мне стоило уточнить, что, судя по виду нашего косматого «брутала», ему было совсем не интересно слушать весь тот произнесенный Роджером бред про ковбоев и троллей, — задумчиво кивнул, затем, почесав за ухом, кинул свой скучающий взгляд в практически пустую чашку, в которой раньше плескалось пенистое пиво, тихо недовольно выдохнул (потому как пиво почти кончилось) и, осушив жалкие остатки одним крутым глотком, тихо срыгнул.
Ему, как и мне, не очень нравилась эта странная манера Роджера говорить. Откровенно говоря, она его попросту раздражала. Однако, что Джонни, что я, сносно терпели его недостатки, вежливо ему кивали, улыбались, и проявляли интерес к его нисколечко несмешным шуткам, по кое-каким немаловажным, связанным с социумом, причинам. Мы терпели его также, как он терпел нас: большого косматого алкоголика и трапа-цундере. Это — часть выживания. Это — основы.
Но, видимо, всему терпению был свой предел. Еще раз взвесив в руке едва ли наполненную тару с пойлом, Джонни скривил неудовлетворенную рожу, а рожа у него, скажу я вам, была очень говорящая — даже Роджер понял своего приятеля без слов. После чего, как бы извиняясь, Джонни улыбнулся в свою мохнатую бороду, посмотрел в сторону холодильника с разливным пивом, и, бросив нам пару слов на прощание: «Извините, работяги, вынужден вас покинуть», — степенно удалился, зашагав к холодильнику со сладким пивом.
Я тоже не горел желанием дальше общаться со своим новым приятелем. Устал уже — наобщался. Посему, улыбнувшись и стукнув ему кулачком по плечу, я проговорил:
— Ладно, Роджер, я тоже, наверное, пойду. Посмотрю, чем там Габриэль занимается. Думаю, еще пересечемся.
— Ага! Бывай! — все так же весело ответил он.
Фух, а теперь, пойду действительно переговорю с Габриэлем. Потерялись мы как-то в новых знакомствах, даже с самого сюда прихода почти не разговаривали. Не дело это — не разговаривать со своим лучшим другом, особенно, на столь милом празднике, особенно, когда он, мой друг, расхаживает в столь милом наряде.
Кстати, о нарядах! Они: и мой костюм, и костюмчик Габи, — точно друг друга стоили! Как обычно, начнем с вашего покорного слуги, то бишь, с меня!
Уж не знаю, о чем, заказывая у мастера пошив, в тот яркий день думал Мистер Ваковски: может быть, о птичках, может, о воронах, которые умеют превращаться в зеркало (брал тут на досуге одну книжечку), а, возможно, он вообще ни о чем не думал, тем не менее, его воображаемый взгляд, при виде меня, почему-то лег в сторону уборки:
Туда, где находились черные нейлоновые чулки (с кружевом, двумя эротичными бантиками, и подвязками), туда, где блистало черно-белое приталенной лёгкое платьице, с открытыми плечиками и грудью, с коротким кружевным подолом и очень уж, на манер передника, с открытой спинкой. Ну и куда-то в сторону кружевного белья, куда же без него?
Короче говоря, выдав мне созданный на заказ костюм Мейдочки — огорошил меня мистер Ваковски, до самой глубины души огорошил! — он тогда сказал, мол:
Вот тебе твой «Духовный наряд», мистер Фишер! Носи его с честью! На все праздники носи, потому что теперь он — твой главный козырной образ, и носить ты его должен на все официальные важные мероприятия! Но только на важные, понимаешь? Ты ведь не придёшь в бар в дорогом начищенном костюме-тройке? Но и на визит к Королеве ты в трениках не придёшь, верно? Вот и носи его на здоровье! Понял, да? На здоровье!
И я его прекрасно понял, клято его, вечно улыбчивого и немного задумчивого Мистера Ваковски, завершив: что, да, носить буду — не дурак. Да и никаких особых проблем с платьем у меня не возникло, так как женская одежда перестала быть для меня чем-то запретным. Костюм Французской Горничной, в некоторой степени сексуализированный, конечно, заставлял сверкающего в нем белыми ножками меня немного смущаться, тем не менее, я бы не сказал, что мне это: любопытствующие взгляды присутствующих, — не нравилось. Хороший наряд, более чем великолепный, да и бонусы, которые он мне давал из-за класса кроссдрессера, поражали воображение-…
Пока я шел и не отводил взгляда от милого лица Габриэля, в голове то и дело крутился придуманный, опять же, вечно задумчивым господином Ваковски, образ.
Как и у меня, он оказался довольно сексуализированным, как и у меня, в нем присутствовала юбка и чулочки. Еще там была синяя спортивная маечка с большой буквой «C», кроссовки и разноцветные браслетики на руках.
А как сверкали его белые ножки! Как, при резких поворотах, когда приподнималась короткая юбчонка, светилась его милая попка! И животик: какой у него был мускулистый животик!
В общем, Мистер Ваковски знал толк в переодеваниях, ага. А еще умел хорошо подбирать костюм к тому или иному члену клуба, потому как образ американской Чирлидерши сел на моего позитивного блондинчика, как влитой!
— О, Джек, ты то нам и нужен! — только завидев меня, Эльза (милая первокурсница со слизерина) расплылась в азартной улыбке. Она ухватила пьяненького блондина за плечо, засверкала своими зелеными зенками и, сменив тон на заговорщицкий шепоток, воодушевленно продолжила, — а это правда, что вы встречаетесь?
Ожидаемая фраза, заставившая меня остановиться прямо перед небольшой процессией из четырех человек: перед пьяненьким Габриэлем, перед пьяненькой Моной, перед Эльзой и перед хорошенькой каштановолосой хаффлпаффкой, Анной, сестрой-близняшкой Эльзы, — от брошенной фразы мне захотелось фыркнуть, но я, даже не закативши глаза, смиренно сдержался.
— Мисс Дэвис-…
— Слушаю, — тут же перебила меня Эльза и ехидно мне улыбнулась.
— А я тоже Дэвис! — пьяно заметила Анна.
— Как бы там ни было, мисс Дэвис… и вы, мисс Дэвис… некоторые вещи должны оставаться за кулисами. О некоторых вещах вы не станете говорить своим родителям и даже своим самым близким друзьям. Вот, например, я же не спрашиваю у вас, чем вы там занимаетесь по ночам, когда вам скучно, и когда в душевой, той, которая в подвалах, никого нет… и да, Анна, я частенько гуляю по ночному Хогвартсу, так что прекрасно вижу, когда ты, думая, что тебя никто не видит, выныриваешь из гостиной Хаффлпаффа.
Близняшки, под заинтересованными взглядами Моны и Габриэля, переглянулись. Анна, улыбнувшись, пьяненько сверкнула своими милыми ямочками на худых щечках, и хихикнула. В глазах ехидной Эльзы, казалось, азартных ноток стало только больше.
— А тебе интересно, чем могут по ночам заниматься милые девочки, да, Джеки?..
— Так, известно, чем, — поддержала сестренку Анна.
Она схватила со стола увесистую креветку и, подойдя к своей родственнице, засунула ту в ее маленький ротик. Наверное, это должно было выглядеть сексуально, однако, Анна была слишком неуклюжей, и слишком пьяной, поэтому, от увиденного я лишь легонечко, краешком губ, улыбнулся.
Эльза креветку с удовольствием прожевала, затем, сделав вид «леди», пьяной правда, но все же «леди», продолжила вести наш информативный диалог:
— Ты ведь сам знаешь, Джек, что вместе изучение магии, «ик», происходит куда как лучше, чем в одиночестве… ну, потому как магия, похоть и все такое прочее. Так что, многие девочки этим занимаются! И парни, подозреваю, тоже!
Я скривился. Габриэль скривился. Роджер, прошедший мимо нас, тоже недовольно скривился. Думаю, будь сейчас два качка где-нибудь неподалеку, а не рядом с огромной бочкой с холодным пивом, они бы тоже скривились.
— Парни такими вещами не занимаются! — сказал высвободившийся из горячей хватки Эльзы Габриэль.
— Вот-вот! — поддержал его я.
— И чем же вы тогда вместе занимаетесь? — в унисон спросили Анна с Эльзой.
Ах они так? — весело подумал я, а моя улыбка, при этой мысли, стала лисьей-лисьей, ну ничего, посмотрим, кто кого!
— Предлагаю сыграть в одну игру, — я, переглянувшись с Габриэлем, лукаво прищурился.
— Это в какую же? — также лукаво, также как и мы, переглянувшись, уточнили у меня близняшки.
— Сейчас и узнаете-…
***
На самом деле, в изначальной моей идее: предложить близняшкам, Габриэлю и Моне поиграть в правду или действие, — крылся вполне очевидный подтекст. Я хотел, с помощью Габриэля, вернее, с ним в команде, вместе раздеть двух пройдох, да так, чтобы они перестали задавать нам глупые провокационные вопросы.
Однако, как говорится, «Ты» предполагаешь, а Дьявол располагает. Небольшая игра из пяти человек, через некоторое время, переросла в грандиозную пьяную неадекватную вечеринку, участниками которой стали все здесь присутствующие студиозусы. Даже изначальные правила игры переменились до неузнаваемости.
Теперь победить в игре стало до жути непросто: здравый смысл, при приходе качков, стерся. За невыполнение предложенного действия, а также за несказанную правду, теперь приходилось пить большой глоток «Огневиски», а в случае, если тебе все же хватит духу сделать что-нибудь этакое: станцевав джигу; раздеться до гола; покукарекать гимн Хогвартса в костюме петуха; устроить магическую дуэль на заклинаниях-красителях; — пить большой глоток из бутылки придется задавшему тебе правду или действие человеку.
Чем дольше мы играли, тем меньше в наших действиях было смысла. Хотя, к моей гордости, я держался лучше всех!
— Д-джек, — пьяно, без крупицы смысла в глазах, обратился ко мне Марис, — «пр-р-равда» или «д-действие»?
Я прищурился. Пока мои мысли были заняты своими воспоминаниями, наполовину опустевшая бутылка виски, с горячо-оранжевой светящейся жидкостью, на вкус, между прочем, невероятно вкусным, остановилась. Ее черный колпачок задержался на мне.
Точно ли на мне?.. Сквозь замыленный полупьяный взгляд, и бутылку, и ее колпачок, было едва ли видно-…
Кей!.. Ну-ка поглоти часть алкоголя! А то я начинаю действовать неадекватно!
— Конечно неадекватно! — знакомый голос прозвучал невероятно укоризненно и неимоверно ехидно, — ты выжрал столько бутылок, что у любого добропорядочного пьяницы возник бы вопрос, как тебе, при твоем весе, удается столько пить и не засыпать!
Кей! Не сейчас! Хватит меня пилить! Ты лучше оберни алкоголь в энергию, как ты это сделал до этого… ну ты понял, да? Оберни алкоголь!
— Ну ты бес.
Я суккуб!
— Ладно, хрен с тобой, на-…
При этих словах восприятие мира, в каком-то своем извращенном смысле, ко мне вернулось. Как минимум, я сумел распознать лица окружающих меня людей (до этого, распознавал я только Мариса, потому что он был «ниггой»). Да и, как оказалось, лиц вокруг приуменьшилось. Из тех, кто «стоял на ногах», остались всего пятеро: Я, Марис с Фрэнком, одна из близняшек — Эльза, и мистер Ваковски. Остальные ребята (двадцать с лишним человек) дрыхли беспробудным сном прямо на полу, друг на друге, в обнимочку. Ну а некоторые, имевшие определенное преимущество перед другими, удобно устроились у кого-нибудь на коленочках, как, например, разморившийся на моих ляжках мило посапывающий Габриэль, или устроившаяся на плече главы Косплей-кружка миссис Хоффман.
— Эй! Ты там ус-снул что ли? — с укором спросил меня Марис.
— Скорее приуныл, — признался я.
Роллами что ли еще раз закинуться? Где же они там…
— Так «правда» или «действие»?
— Действие, конечно же, — в конце концов правда меня уже порядком достала.
— Гм, чтобы такое придумать…
— Предложи ему выпить целую бутылку «Леденящего виски» залпом! — предложила весьма пьяненькая и гадко улыбающаяся Эльза.
— Дура! — резко, поправив свои квадратные очки, вставил слово мистер Ваковски, — ему ведь гораздо проще отказаться от, «ик», «действия» и выпить всего лишь стопку «Огневиски»!
— Тише ты, все веселье портишь! Бе-бе-бе.
— А ты не спаивай моего мальчика! — между делом, поиграв своей мощной мускулатурой, грозно нахмурил брови мистер Фрэнк Бэггинс, через миг угрожающе продолжив, — иначе мы с Марисом покажем тебе, почему оставаться в обществе «Качков» — опасно для здоровья!
Ну и придурки…
А веселье, меж тем, продолжалось…
***
— Аккуратно его клади! Вот так, да! Молодец!
Недавно проснувшийся от алкогольного сна Роджер, только-только опустивший посапывающего Габриэля, устало разогнулся. Как бы там ни было, а, несмотря на всю свою миниатюрность, весил Габриэль достаточно, посему даже Роджеру было непросто такого таскать. Роджер вздохнул, сладко зевнул и, отойдя в сторону, с любопытным интересом осмотрел дело рук своих: Габриэль, раньше мило посапывающий на моих коленочках, ныне устроился меж соблазнительных булочек Моны, которая также, как и он, только опустив свое лицо в чью-то спину, беспробудно спала.
— Теперь нам нужен стажёр! — сказал Марис.
— Может, сторож? — уточнил у него мистер Ваковски.
Марис почесал свою лысую ныне прятавшуюся под костюмом супермена башку. Вопрос поставил его в тупик, однако, уже через секунды три, видимо, придя к какому-то своему неочевидному выводу, он согласно закивал:
— Да, сторож, сторож! А то, не дай Мерлин, кто-то зайдет сюда и, значится, решив воспользоваться ситуацией, всех здесь изнасилует!
Эльза с сомнением посмотрела на «Ниггу».
— Даже Джонни?
— Даже Джонни, — сказал Марис, тихо добавив, — вообще всех здесь изнасилует! Но это не главное.
— А что главное? — лениво пережевывая ролл, с интересом у него спрашиваю.
— Похуй на всех! Пиво! Если они выпьют все мое пиво, как дальше жить-то?!
— Резонно…
— Но, все же, изнасилование — тоже плохо, — смягчился Марис, — посему, надо придумать, как защитить наших друзей от лап злостных… гхм.
— Педиков, — подсказал ему голос с пола. Кажется, говорил Джонии, которому давеча грозили изнасилованием.
— Да! Злостных педиков!
Все задумались. Оставлять кучу заспанных тел несмотря на то, что находились они все в Выручай-Комнате, куда просто так, по слухам, не попасть, действительно было неразумно: а ну как зайдет сюда какой-нибудь Дамблдор, да изнасилует всех спящих своей засохшей сарделькой, поэтому, надо было решить, кого оставить здесь в качестве стражника Вайтрана.
— Я останусь.
Все без исключения повернулись к Фрэнку Бэггинсу и взглянули на него, как на героя. Мистер Ваковски, едва не сорвав со своего лица квадратные очки (так он старался), даже пожал ему его квадратную мускулистую руку.
— Спасибо тебе! Спасибо тебе, братан! — с небольшим акцентом (то ли французским, то ли канадским) говорил мистер Ваковски. Фрэд, почесывая свою лысую репу, заторможенно отвечал:
— Да как же я мог вас бросить!.. Да ни в жизнь! Конечно, братан, для меня это большая честь!..
Кажется, они сами не понимали, о чем они говорили. Но, в любом случае, это было не так уж и важно! Раз с сторожем наших дорогих гостей мы определились, у нас появлялась возможность отправиться выполнять наши, хе-хе, пьяные квестики!
Джек, ты, когда проснешься, точно не станешь воспринимать свои «хе-хе квестики» так весело!
Не бурчи! — весело отвечаю, — мы точно повеселимся! Вот увидишь!
Уже вижу…
Жди нас, ночной Хогвартс, сегодня мы будем играть в «правду или действие» всю ночь!
