Ах, юность!

Ки Хаолинь дёрнул бровями, бросая взгляд на маленького хомяка с Аньдин. Шэнь Цзю глянул на него с недоумением и потянулся к маленькому чайничку, чтобы подлить гостю ещё немного чаю. Глава Цинцзин прикрыл глаза, размышляя, не подменили ли его старшего ученика: вмиг он совсем перестал понимать его совершенно прозрачные намёки. Или притворяется, что перестал. Шан Хуа заинтересованно ждал развития событий в этой маленькой семейной драме. Юноша даже чуть повернул голову к окну, чтобы дать Ки Хаолиню пространство для манёвров. Тот, конечно же, воспользовался предоставленной возможностью, беззвучно открывая рот. П-О-Д-Р-У-Ж-И-С-Ь-С-Н-И-М! Шэнь Юань моргнул, не понимая, какого чёрта творит прославленный господин Ки, но на всякий случай попытался перевести. К сожалению, читал по губам он не слишком хорошо — повода попрактиковаться в мире, где все орут тебе в ухо, пока ты не оглохнешь, не было. «Очу... Ому... Моту... Что?» Шэнь Юань пожал плечами; должно быть, это не так уж и важно. Пока спина Шан Хуа тряслась от сдерживаемого хохота, Ки Хаолинь понял, что пора ходить козырями. — Я бы хотел написать письмо главе Аньдин, — сказал Ки Хаолинь, обращаясь к гостю. — Подожди меня здесь. Старший ученик Шэнь составит тебе компанию. Учитель сбежал достаточно стремительно, чтобы никто не успел ничего сказать. Тем не менее, никто и не собирался: почувствовав отсутствие третьей пары глаз, две маленькие детские руки потянулись к засахаренным орехам. Шэнь Юань глупо хихикнул, когда их руки соприкоснулись над маленькой чашечкой: несмотря на то, что на самом деле они гораздо старше, их желания всё равно остановились на сладостях. К тому же, ему предстояло наблюдать премилое зрелище. Ел Шан Хуа презабавно: хватал орех за щеку и прожевывал быстрыми движениями, как настоящий грызун. Раньше это совсем не бросалось в глаза! Они молча сидели, пытаясь придумать тему для "первого" разговора, когда раздался стук. Кто-то ещё пожаловал в бамбуковый домик; услышав это из соседней комнаты, Ки Хаолинь тяжело вздохнул — они ведь и словом не перекинулись, ну что за напасть. Тем не менее, спешно открыв дверь вперед растерянного скоростью престарелого учителя старшего ученика, он почувствовал невероятное воодушевление. Первым, что бросалось в глаза, была копна светло-шоколадных, невероятно пышных и кудрявых волос. Нельзя было сказать, были ли они хоть условно собраны, но торчащая из пряди мятная веточка кричала, что дитя не знакомо с гребнями. А это в самом деле было дитя. Ученик Цяньцяо лет восьми. У него было милое, но ужасно хмурое лицо и надутые губы. Он неумело поклонился Ки Хаолиню, стараясь удержать в руках бумажный свёрток с печатью своего пика. Его жёлтые одежды выглядели небрежно; скорее, не от наплевательского отношения. Вероятно, он даже не смог разобраться, как правильно завязывать этот чудовищный пояс. — Здравствуйте, господин Ки, — пробубнил он нехотя. — Это ваши травы для сна от учителя. — Благодарю, — кивнул глава Цинцзин, забирая свёрток с травами и отошёл от двери. — Заходи, заходи, мой старший ученик нальёт тебе чаю. Последние слова были произнесены с нажимом, и Шэнь Юаню не оставалось ничего, кроме как встать и потянуться за ещё одной чашкой. Дитя с Цяньцяо выглядело растерянно. Очевидно, он собирался возвращаться на свой пик, да и вообще не был слишком доволен нахождением здесь, но он не мог отказать Ки Хаолиню, когда тот по-отечески хлопнул его по плечам, усаживая за столик. — Подожди меня здесь. Я напишу твоему учителю, это совсем недолго. Ки Хаолинь, мастер воспитания трудных и социально-неловких детей, снова испарился, оставляя восьмилетнего мальца наедине с двумя почти-подростками. — Я не знаю, что нашло на учителя сегодня, — выдохнул Шэнь Юань под двумя взглядами: по-детски сердитым и радостно смеющимся. — Я Шэнь Цзю, старший ученик Цинцзин. — Шан Хуа с Аньдин, — махнул рукой Самолёт, как следующий по старшинству. Мальчик глянул на них слегка обиженно и опустил руки, сжимая кулачками подол одежд. — Я... Му Фан с пика Цяньцяо.