Ах, юность!

Шэнь Юань всхлипнул, и Лю-шиди со вздохом убрал обмотанный в ткань пучок трав. Они расположились на одной из кроватей в снятой на постоялом дворе комнате. Маленькое помещение, два спальных места, небольшое мутное окно и таз с водой, стоящий на полу. Цинцю развалился на сероватых простынях, время от времени хмурясь и ворча что-то о длиннющих женских ногтях, в то время как Шан Хуа, снабдив Лю Минъгэ травами и водой, юркнул за дверь, чтобы забрать ужин. И перекинуться парой слов с Цинци. Ну в конце-то концов, хоть кто-то из этих гладиаторов недоделанных должен быть благоразумным. Не то чтобы он питал какие-то надежды относительно человека, который проворонил весь сюжет и даже этого не заметил. Вернулся Шан Хуа быстро. Толкнул дверь плечом и радостно окликнул товарищей, едва удерживая в руках поднос. Шэнь Юань моментально весь подобрался и протянул руки к небольшой миске, наполненной тёплым рисом. — Ай-яй, кто-то разве не был слишком уставшим, чтобы встать? — фыркнул Шан Хуа. — Шисюн Шан, перестань! — жалобно позвал Лю Минъгэ, подвигая еду поближе к Цинцю. Тот благодарно кивнул, хватая палочки. — Шицзе Ци старше нас, у неё крепкий кулак, позвольте шисюну Шэнь отдохнуть. — Как мы заговорили! — засмеялся ученик Аньдин. — Не защищай этого лентяя! Насупившись, Шэнь Юань запустил в собрата-попаданца веер. Прежние умения не подкачали — тот попал прямо в точку между бровей, вызвав разгневанный вскрик. Прежде чем Цинцю задумался о том, откуда у него вообще взялся веер (хоть и совсем дешёвый), ему на голову прилетел подголовный валик, и старший ученик Цин Цзин снова повалился на кровать. На этот раз он кряхтел гораздо правдоподобнее. На следующее утро Ци Чжуци цвела и пахла. Лю Минъге, которому единогласно выделили вторую одиночную комнату, тоже, а вот о братцах-трансмигрантах нельзя было сказать то же самое. По крайней мере, потому что, валяясь носами к стенке, они переписывались во встроенном чате системы, которая отчего-то запретила им говорить о перерождении, системе и прочих секретных вещах вслух. Ло Бинхэ и Мобэй-цзюнь наблюдали, как их маленькие мужья спят, не догадываясь, что всё не так, как выглядит. — Ну наконец-то идём назад, — выдохнул Шэнь Юань, заработав смешок о Ци Чжуци. — Неженка, — махнула рукой девушка. — Стоит только разок переночевать не в уютной комнате старшего ученика, как ты уже ноешь? Тучи сгустились. Шэнь Цинцю нахмурился, оборачиваясь к Цинци. Синяк под его глазом красноречиво говорил о том, что без ущерба ни одна ссора с этой леди не пройдёт. Прежде чем он открыл рот, Шан Хуа спохватился и вклинился между ними. — Ну что это такое, вы что, дети малые? Уже подрались вчера, а вам всё мало? Совсем никакой гордости! Какое из вас лицо секты, если вы так себя ведёте? Смотрите, уже и люди косятся! — Ш-шисю-ю-юн... — всхлипнул Минъгэ, растроганный ворчанием старшего. — Я не ною, — тихо сказал Цинцю, отворачиваясь. Чжуци гаденько хихикнула. — А я не бью маленьких немощных детей.

***

С Шан Хуа расставались на грустной ноте. Его выловил долговязый загорелый ученик Аньдин, причитавший что-то о злой госпоже пика, которая чуть ли не шкуры там со всех сдирает. Не дойдя до радужного моста, квартет лишился одного связующего звена, утащенного за шкирку. Минъгэ, выдохшийся в дороге, в панике крутил головой, поворачиваясь то к Ци-цзе, то к шисюну, и надеялся, что уж на финишной прямой-то ничего не случится. Это напоминало то, как маленькие дети расходятся после школы. В самом деле, Шэнь Юань хихикнул про себя, глядя, как кто-то из старших с Сяньшу утаскивает Чжуци, тихо ругаясь. После сбежал и Минъгэ. Его никто не забирал. На Байчжань дети вообще росли, как сорняки. Выжил — хорошо. Помер? Да и ладно, с кем не бывает. Вот ещё, таскаться за мелкими пакостниками. Цинцю искренне уважал Лю Цингэ за то, что он окончил обучение и выбился в лорды, но мысли о необходимости реформы образования иногда его одолевали. Сам Цинцю брёл на Цинцзин в одиночестве, но Ки Хаолинь, возможно, самый ответственный учитель за всю историю Двенадцати Пиков, виднелся где-то на конце моста высокой фигурой в одеяниях цвета цин. Заметив взгляд "Шэнь Цзю", он кивнул ему, подзывая. — Шицзунь, — поклонился Шэнь Юань. Ки Хаолинь улыбнулся и махнул рукой. — Рад видеть тебя... в добром здравии, — сказал он, с сомнением глядя на разукрашенное детское лицо. — Надеюсь, ты нашёл общий язык с товарищами? В будущем ты будешь выходить на задания чаще, и тебе стоит подходить к этому со всей ответственностью. Цинцю отвёл взгляд. — Всё прошло хорошо. Этот ученик благодарен за наставления. — Да? — бровь шицзуня выгнулась. — Отчего же твоё лицо выглядит не так, как обычно? Скажешь, что пристрастился к краскам для лица, которыми пользуются леди? Кто тебя ударил, не призрак ведь? — Простите... — скуксился Шэнь Юань. — Мы с шицзе Ци не сошлись во мнениях. Ки Хаолинь нахмурился. Со сведёнными бровями он даже выглядел грозно, чего Цинцю не мог сказать раньше, видя на лице наставника неизменную полуулыбку или снисхождение. — С девушкой, да ещё и старшей ученицей Сяньшу... — покачал головой шицзунь. — Шэнь Цзю, раньше ты не позволял себе такого. Ты мой самый дисциплинированный ученик, разве ж так можно? Отдохни с дороги, а потом займись переписыванием учебников для младших учеников. Три экземпляра. Шэнь Юань поклонился, прикусив губу. Раньше он был любимым младшим сыном и тихим избалованным ребёнком, затем переродился в горного лорда. Подумать только, его просто взяли и наказали! Да сотню лет такого не случалось! Ай-яй, идиот, раньше надо было думать. — Прежде чем ты уйдёшь, — позвал шицзунь, словно о чём-то вспомнив. — Старший ученик главы секты приходил к тебе. Кажется, он собирался тебя ждать. Шэнь Юань фыркнул. Только Ци Гэ для счастья не хватало, да?