Осколок Карна

*** Ветер уносил прочь страхи и сомнения, и было хорошо. Свободно. Бриз никогда еще не чувствовал себя таким свободным, таким счастливым. Что-то оставалось в прошлом, что-то, что когда-то было важным. Но он не помнил. И не хотел вспоминать. Ураган кипел в крови безбрежным, каким-то всепоглощающим счастьем и стирал все — наносное, лишнее. Бриз растворялся в нем. Потом что-то изменилось — надоедливое, неприятное — встало стеной, мешаясь, препятствуя ветру. Золотая мембрана. Бриз не видел ее глазами, все заслоняли потоки ветра, но будто видел ее воздухом вокруг — тот стал продолжением Бриза. Преграда сомкнулась вокруг, заперла внутри — и его, и его ураган. И Бриз закричал, ударил бездумно. Ветер рвался прочь — снова стать свободным. Лететь и разрушать. Перемалывать в песок горы, сносить города. Что-то было неправильное в этой мысли. Но он уже не помнил, что. И само его имя, все, чем был он сам — все это тоже обращалось в пыль. Бриз… Бри… з «Карн», — шептал ему ветер. И это слово обволакивало спокойствием и удовольствием. Бри… Бр…и Карн. Одиночество, сомнения — все исчезало. Все, чего он боялся раньше. Бр… Б… Карн. Потом он увидел терновник — круглую клетку, ощетинившуюся шипами, укутанную туманом, в которую не мог пробиться ветер. И внутри… Высокая и худая, несгибаемая фигура. Развевались на ветру рукава серой мантии. Ладони простерлись над алтарем. И на алтаре был… Карн не помнил. Кто-то крохотный, но очень важный, кого он видел когда-то давно. Эта память была укутана в тревоги и страхи, и Карн ударил потоком воздуха, обрушился силой урагана — стереть эту память вместе с теми, кто заставлял воспоминания возвращаться. Освободиться. Раз и навсегда. Теперь он знал, кто он. Знал, для чего создан — быть свободным. Фигура в терновой клетке занесла руку над алтарем, в ладони возник клинок. И слова вспороли воздух. Заставили вдруг все остановиться. — Возвращайся, Бриз! Возвращайся. Или я убью его. Это «Бриз» отдалось эхом, набатом. Взорвалось внутри, заставляя ветер помедлить. Замереть нерешительно. Тот же самый голос шептал ему когда-то — успокаивал. Вызывал страх и дарил безопасность. Столько всего ему дал, что Карн… Кар… н… Бриз. Это вибрировало, рвалось наружу откуда-то из самой его сути. Собирало по крупицам память — первые прикосновения, первые объятья. Сердце в ладони. Страх и надежда на спасение. Тихое «семья». Ка… рн… не хотел этого, хотел оставить все позади. Бриз. Бриз хотел помнить. Хотел жить и быть частью мира, своей семьи. Лир уже заносил нож над их сыном. И в любой момент все могло закончиться. Ветер подчинялся неохотно. Нашептывал, что он сила Карна, только Карна. Но в тот момент это не имело значения. Важен был только Пушок, и его жизнь, которая вот-вот могла оборваться. Опускался клинок. Бриз потянулся к ветру — к голодному, злому ветру, что разрушал и наслаждался этим. К ветру, который так сильно его пугал, и который мог сделать его абсолютно свободным. Но в тот момент ничего не было ему нужно — ни свобода, ни радость. Только спасти одну единственную жизнь. Карн… Карн… Карн… — завывал ураган. Но Бриз схватил его и шепнул. Вложил свои слова, как вкладывал, когда давал сыну имя: Бриз. И сила Карна стала силой Бриза. Вспыхнула внутри пониманием, словно что-то давно сломанное со щелчком встало на место. Сила. Бриза. Злая и голодная, разрушительная, но тоже его. Он ударил. Терновая сфера разлетелась на осколки, нож отлетел в сторону. И ласковый ветер выхватил Пушка, принес его Бризу. И сквозь вой ветра прозвучало тихое: «Мам?» Ветер стих. Бриз прижимал к себе сына, утыкался в него лицом и судорожно дышал, цепляясь за мысль — жив. Он жив, он здесь. Мягкий, настоящий. Вдруг навалилась усталость, безграничная, всепоглощающая — словно кандалы. И какая-то часть внутри горевала — ты мог бы быть свободным. Оставить страхи позади. Лететь куда угодно и никогда ничего не бояться. Но и она словно отдалялась. Бриз почувствовал, как глаза застилает темнота. Осознал, что падает. Отстраненно подумал, что надо защитить Пушка, но сил не было. А в следующее мгновение его поймали сильные жесткие руки, и он потерял сознание. *** Бриза подхватил Ламмар — возник рядом с ним, отлетел назад, перед тем, как Лир успел приблизиться. Пушок притих, крутил мордочкой по сторонам, и Лир старался не смотреть на него. Знал, что не имеет права, и что ничего уже не будет прежним. — Отпусти их. Он вложил в слова силу, и они громыхнули в воздухе предупреждением. Отпусти. Или я нападу. Ламмар беззаботно рассмеялся: — Зачем мне, Лир? Я держу в руках всю твою жизнь. Он легко удерживал Бриза на одной руке, как ребенка. Второй коснулся его лица. Бриз был бледен, не отреагировал и не пошевелился. Но он был жив, и он был здесь. Лир чувствовал его силу, ветер в его венах — сила Карна все-таки стала силой Бриза. Трансформация, которая началась в Озере, завершилась. — Крохотный дух, — Ламмар вдруг обратился к притихшему Пушку. — Твой отец хотел убить тебя. Променял твою жизнь на жизнь мальчишки. Разве это правильно? — Мы разберемся сами, — холодно отозвался Лир, создал колесницу у себя под ногами и полетел вперед. — Разберетесь, — легко отозвался Ламмар. — Если я их отпущу. Но я еще не решил. Ты угрожал мне столько раз, шантажировал… я подумал, наверное, это весело. И решил попробовать. Лир молчал и выжидал момент, чтобы напасть. Ламмару не стоило ему угрожать. Тем более, не стоило угрожать его близким. — Кого бы мне взять в заложники? Щенка или мальчишку? Боюсь, твой выбор был слишком нагляден. Ты совсем не любишь сына. Лир чувствовал взгляд Пушка, не мог позволить себе показать слабость. И не рассчитывал на прощение. — Отпусти их обоих, — велел он. — Раз уж ты так хочешь контролировать Короля Страха, контролируй лично. Или же однажды я приду с армией и заберу свое. — О, точно, — Ламмар ядовито улыбнулся. — Семья делает тебя амбициозным. Ты раньше не мечтал о троне. Лир высокомерно усмехнулся: — Это ты помешан на власти, Ламмар. У меня есть мой Храм и все страхи мира. И я знаю, чего ты боишься. Даже ты — боишься. Ламмар окинул его беззаботным взглядом, но Лир слишком давно его знал, читал его напряжение и его нервозность. Наслаждался ими. — И чем тебе помогут мои страхи, мой монстр? Если у меня будет заложник. Пойдешь ко мне, крохотный дух? — он опустил голову, улыбнулся Пушку. Тот оскалил клыки, потом бросил быстрый взгляд на Лира, и потупился. И ничего нельзя было ему ответить, никак нельзя было искупить то, что Лир сделал. — Соглашайся, — сказал Ламмар. — Куда же еще ты пойдешь? В Храм твоего отца? Лир был готов убить тебя сегодня, может сделать это и завтра. Ты ничего не значил для него, и он сделал тебе больно. И будет делать снова. — Ты ничего не знаешь, — зло выдохнул Лир. Ламмар рассмеялся: — Так опровергни. Скажи, что я не прав. Посмотри в глаза своему осколку, осколку, которого сам готов был убить. И скажи, что любишь его. Лир знал, что не сможет. Он был готов принести сына в жертву, рискнул им. И тот боялся, трясся в его руках. Умолял: «Папа, папа!» Лир не остановился. Так какое право он имел теперь говорить, что любит. — Молчишь, — довольно сказал Ламмар, улыбнулся Пушку снова. — Видишь, крохотный дух. Он молчит. Он отвратительный отец и ему нечего тебе дать. Если задуматься, не удивительно. Тысячи лет Лир жил без любви. Просто старый равнодушный монстр. И когда он полюбил, полюбил не тебя. Лир оскалил клыки, увидел, как вздрогнул Пушок, как сжался. Отвращение к себе накатило волной. Действительно, просто старый монстр. — Мне не стоило заводить осколок. Он сказал не подумав, сказал самому себе, но Пушок услышал. Замер и стало так тихо. В этой тишине ломалось то, что еще оставалось целым. «П-пап… пап, ты же не… ты же не всерьез? Ты не мог так сказать…» Он казался таким растерянным. Таким уязвимым. Лир вырвал бы ради него сердце. Но его сердце ничего бы не исправило, не сделало бы лучше. «Н-ненавижу тебя…» Больно было это слышать. Лир не ждал иного, и все равно — больно. «Ненавижу тебя! Ненавижу, ненавижу! Тебе только мама нужна… только Бриз! А на меня наплевать!» Лир не мог ему ответить. Не имел права утешить. — Какая ужасная семейная драма, — с улыбкой сказал Ламмар. Потом одной рукой мгновенно перехватил Пушка, другой легко швырнул Бриза вперед — Лир едва успел подхватить, прижать к себе. Бриз все еще был без сознания, но это не удивляло. Тот потратил очень много сил. «Отпусти!» — взвился Пушок, попытался вырваться, но Ламмар тут же пересадил его на руку, перестал удерживать. — Осторожно, не свались. И Пушок застыл. — Ты ведь знаешь, я не уйду без заложника, Лир, — сказал Ламмар. — Но думаю, выбор и так сделан. Ты сделал его заранее. А вот твой сын… Крохотный дух, я забираю тебя с собой. В роскошный дворец Владыки, где будет много еды, и где о тебе будут заботиться. «Никуда я с тобой не пойду! У меня еще мама есть! Я хочу остаться с мамой!» — А разве твоя «мама» не выберет Лира вместо тебя. Присмотрись сам, они так одержимы друг другом. Что на тебя просто не хватает ни места, ни любви. — Бриз не выбрал бы меня, — холодно отозвался Лир. — Бриз уже не выбрал меня. Он посмотрел сыну в глаза и добавил. — Твоя жизнь для Бриза была дороже. И он готов был дать мне умереть. Ненавидь меня, ты будешь прав. Но не его. «Я хочу уйти», — дрожащим голосом сказал Пушок. — «Уйти далеко-далеко, где нет тебя. Я…» Он вскинул мордочку и посмотрел на Ламмара: «Забери меня с собой». — Ты не можешь ему доверять, — зло вмешался Лир. — А тебе? — покачал головой Ламмар. — Лир-Лир… к тому же, ты и сам мне доверяешь. Все время просишь моей помощи. Все время используешь. Словно я не первый из королей, а твой личный слуга, мальчик на побегушках. Я вел себя смирно. Теперь твоя очередь. Его фигура засветилась золотом изнутри, и в этом золоте таял его силуэт и силуэт Пушка у него на руках. — Подумай об этом, Лир. А мы с твоим сыном пока поживем вместе. Бедный осколок наконец-то получит хоть немного заботы. И когда они исчезли, Лир не бросился в погоню. И не стал их останавливать. --------------------------------- Я пишу этот текст по правилу 100 рублей: суть его в том, что, если хотя бы один человек пришлет мне хотя бы 100 рублей на Яндекс. Деньги: money.yandex.ru/to/410016407141638 я выложу новую главу «Осколка Карна» через неделю 01.04.2022) ±несколько часов (главы порой задерживаются, если я не успеваю дописать) Даже если никто ничего не пришлет, я продолжу выкладываться, просто реже, так что все пожертвования строго добровольные.