Если не боишься

Всему свое время. Все начинается и заканчивается в свой час. Какаши чутко прислушивается к звукам, окружающим его: тихому плеску волн огибающей деревню речушки, шелесту листвы растущего неподалеку дерева, всхлипам Сакуры, шепчущей что-то в плечо сидящего рядом Саске, в его тихое сопение и негромкие попытки успокоить свою… невесту… Прислушивается к звуку собственного сердца, ухающему где-то в глубине. Болезненно тяжело и слишком медленно. Слишком… — Боже, Саске, я так испугалась… — Все уже позади, успокойся. — Не могу… не могу! Если бы не ты… боже… — Сакура, уймись. — Но… — Лучше посмотри, как там Какаши. — Да-да, сейчас! Слышно, как она резко разворачивается и в одно движение оказывается рядом. Трогает его лоб ладошкой, отводя к макушке длинные пряди, проверяет пульс, перебирая пальцами чувствительное запястье, включает сканирование. Нужно «очнуться». Нужно посмотреть на нее и Саске еще раз, он должен увидеть. Черт. Какаши накрывает ладонью ее дрожащие пальцы и прижимает к груди. Слегка сжимает знакомую тонкость, чувствуя каждую костяшку. — Все хорошо. Я в порядке. Почти сразу отпускает. Падает рукой на холодную землю. Улыбается. Открывает глаза. Блестящий от слез взгляд Сакуры напротив. Скорбь в ее лице мешается с ужасом и радостью — безумный коктейль. Хотел бы не видеть, как она оборачивается к Саске, счастливо улыбаясь, но Какаши смотрит, не в силах оторваться. Через боль и накатывающее отчаяние. Саске уже на ногах, в правом глазу активирован шаринган, бледно-сиреневым светится риннеган сквозь черные пряди челки. — Отлично. Мы должны разобраться с этим. Сейчас. Ты как, можешь идти? Сакура вскакивает первая, осознав сказанное, и отрицательно качает головой. Держит Какаши за сгиб локтя, тянет к себе, пытается закрыть своим телом. В безумном коктейле чувств — лишь концентрированный ужас. Застигнутая врасплох, она шепчет, срываясь на крик: — Ему нельзя, Саске. Ты же видел, он только что чуть не умер… я не пущу! Какаши, я не пущу тебя! Приходится встать. Отодвинуть испуганную Сакуру твердой рукой, сдержав желание скользнуть кончиками пальцев по щеке. Сделать два шага и подойти ближе к бывшему ученику. Дурашливо улыбнуться, скрывая выжигающую нутро боль, прежде чем натянуть на лицо привычную маску, и протянуть Саске ладонь. — Все хорошо, Сакура. Со мной… все хорошо. Позже поговорим. Рукопожатие Саске теплое и сильное. Мгновенное. Какаши успевает лишь подмигнуть Сакуре на прощание, как он снова на площади перед резиденцией Мизукаге. Пустой, заполненной обломками веток, обрывками одежд. Кое-где догорают участки обоженной катоном земли. Тут и там валяются без сознания анбу и шиноби. Один угол крыши словно накренился назад. В ярком свете золотящего все вокруг солнца разрушения выглядят картинками из детской книжки. Но Какаши помнит, как еще десять минут назад здесь стояла толпа, готовая его линчевать. — Твоих рук дело, Саске? — Да. Пришлось объяснять по-быстрому. — Ясно. Они замирают посреди площади, чутко сканируя окружающее пространство. Либо рядом и впрямь никого, либо засевшие в засаде шиноби умело скрывают чакру. Лучше момента, чтобы поделиться информацией и не придумать. Бой может завязаться в любой момент, надо быть готовыми. — Ты писал о провокации на турнире. Это она? Какаши осматривает растущие недалеко от угла резиденции кусты. Странно темные, слишком темные для первой половины дня. Саске кивает, запуская молнию в расположенную невдалеке пристройку, из которой тут же выскакивает пара напуганных кошек. — Вы знаете некоего Кё Матуцке? Служил когда-то в АНБУ корня, руководил отрядом личной охраны господина Шимуры. А потом был изгнан за какую-то ошибку на миссии. Какаши молчит, вспоминая невысокого темноволосого мужчину, всегда носившего повязку на одном глазу. Да уж, прошлое постоянно напоминает о себе не вовремя. Этот Матуцке, это же он пытался убить Третьего Хокаге. И именно Какаши лишил его глаза, когда Матуцке пытался отомстить за свой провал. Но прошло сколько? Наверное, почти двадцать лет. Неужели он ждал так долго, чтобы вернуть должок? Прошлое…черт… Легкого кивка головы достаточно, чтобы Саске продолжил. — Он был верен Данзо до самой его смерти. Но после того, как я убил Шимуру, Кё и еще несколько шиноби ушли из деревни. Долгое время все думали, что они погибли во время четвертой мировой войны. А совсем недавно они всплыли в охране Коюки Казахана. — Коюки? Дайме страны Снега? Красивая, с бледной кожей и длинными темными волосами, знаменитая на весь мир актриса, отомстившая родному дяде за смерть отца. Растопившая лед своего сердца благодаря Наруто, — она не могла участвовать во всем этом. Только не она… — Да. Она должна дать представление в последний день турнира. Как раз во время показательных боев, на одном из которых вы согласились драться. Знаете, кто должен был стать вашим противником? Какаши складывает в уме быстро все имеющиеся сведения, но ответ все равно ускользает. — Догадываюсь, но все равно не понимаю, зачем было убивать столько шиноби? Саске отбивает летящую в него связку взрывных печатей быстрым движением катаны. Шар огня устремляется в сторону, откуда прилетели смертоносные листочки. Два крика поверженных врагов. И снова зловещая, полная опасности тишина. Какаши все еще настороженно вглядывается в те самые кусты, над которыми сгущается тень, хотя солнце начинает припекать. — Это не совсем убийства. У Кё нет чакры. Он утратил ее давно, когда пытался составить формулу, чтобы увеличить свою силу. Уже тогда ему хотелось победить вас, но его запасов точно не хватило бы, чтобы одержать победу. Оказалось, что он не просто отличный боец, но и ученый. Одно время был на хорошем счету у Данзо, составляя для того комбинации, уменьшающие расход чакры из-за пересаженных шаринганов. Вместо этого он случайно создал яд, способный высосать чакру из любого шиноби, для гражданских он безвреден. Мне понадобилось несколько дней, чтобы выяснить, как они травили на турнире людей. Чтобы выбить из них противоядие. Я бы приехал раньше, но подельники Кё почти все предпочли покончить с собой. Еще две короткие одиночные атаки они успевают отбить, прежде чем Саске перемещает их на крыльцо резиденции. «Нужно рассказать об этом совету каге. Нужно убедить их, нужно» … и все же один вопрос не дает покоя. — Как? Как они смогли отравить незаметно так много людей? Саске говорит на ходу, распахивая высокие двери и делая первые шаги внутрь. — За воротами разбит лагерь, там есть палатка со сладостями, все знают, что вы любите… Быстрое воспоминание женщины, торгующей данго. И то, как сам Какаши все время пытался накормить сладостями Сакуру. И как она, хвала Ками, даже не притронулась к его угощению! На какие-то секунды он выпадает из разговора, слишком испуганный открывшимся пониманием. — …они собирались убить вас так или иначе. Либо с помощью яда, либо добив на турнире, если вдруг запасы вашей чакры окажутся слишком большими, и яд не подействует. Либо подставив. Сделать так, чтобы все подумали, будто это ваших рук дело. Ведь вы единственный, кто не умер, имея те же симптомы. Сегодня утром, когда вы пришли к Мизукаге, кто вас встретил? — Кто-то из ее помощников. Я видел его на турнире раз или два. Темные волосы, опущенный к земле взгляд, чуть сгорбленная фигура. Какаши пытается вспомнить поточнее лицо мужчины, принесшего поднос с завтраком. Но так и не может, образы смазанные, нечеткие. — Это был человек Кё. Он давал вам что-нибудь? Угощал чем-то? Какаши молча идет следом по гулкому коридору. Собственная доверчивость и глупость заставляют сжать кулаки. — Да. Мне вынесли чай и сладости, пока я ожидал Мизукаге. Это обычная вежливость, я даже не подумал. Саске ухмыляется, словно хочет сказать: «А я говорил, что никому нельзя доверять. Мира не существует. Альянс и этот турнир — только иллюзия. Всякий раз нужно оглядываться и всех проверять, потому что кругом враги!» — На то и расчет. Никто не думает. А яд не проявляется сразу, так что до самой смерти жертва будет просто мучиться от головной боли, сваливая свою слабость на тяжелую работу и усталость. Я думаю, они не ожидали, что вы сможете побороть действие яда, вот и ускорили отравление техникой, чтобы вы не смогли сопротивляться. И значит этот Кё был где-то здесь, в резиденции или рядом. Поэтому действовать нужно быстро, нельзя дать ему восполнить запас чакры, высосав других отравленных. — Ясно. Знаешь, где он сейчас? — Только примерно. Жаль, что у него больше нет собственной чакры, было бы проще его вычислить. Почему-то после этих слов все начинает двигаться безумно, быстро, непредсказуемо. В пустых коридорах становится слишком тесно. Какаши отбивает бесконечные атаки клонов Кё, появляющихся отовсюду. Саске рядом тоже крошит их, пуская в ход меч, техники молнии и огня. Звон металла, хлопки, с которыми исчезают убитые копии, крики… ревущая толпа вооруженных до зубов клонов вытесняет их в главный зал, приготовленный для сегодняшней церемонии закрытия турнира. Смотреть, как исчезает великолепное убранство после очередной техники, некогда, но Какаши успевает представить разгневанное лицо Мизукаге… кстати, а где она? — Слева! Саске кричит, предупреждая. Какаши складывает печать земли и стена грязи пробивает узорчатый паркет пола, закрывая от летящих тучей кунаев. Группа нападающих прыгает сверху, одновременно метая сюрикены. Приходится отступить, выискивая удобную позицию для обороны. Чидори звучат почти непрерывно, мешаясь со звуками журчащей воды в технике Струящегося водопада. Испарение воды от огненных шаров Саске заволакивает помещение паром, усложняя бой и заставляя концентрировать внимание не только на противнике. За пять минут сражения чакры остается чуть больше половины. Если так пойдет и дальше, скоро им останется лишь тайдзюцу, а с такой плотностью и нескончаемостью клонов перспектива победить становится очень туманной. А значит… значит надо действовать иначе. «Посмотри, найди его», — Какаши оказывается рядом с Саске лишь на мгновенье, позволяет заглянуть в себя шаринганом, чтобы передать ему послание, чтобы он смог увидеть в деталях план. Клонов не победить, пока не будет побежден создавший их. Саске кивает, перемещаясь в другой конец комнаты, и только хлопки исчезающих клонов сопровождают траекторию его движения. Какаши стоит у стены, ослабевший, отбивает атаки едва справляясь с натиском. Резкий удар — он отлетает к стене, больно бьется головой и оседает на пол. И вдруг все заканчивается. Так же быстро, как и началось. Клоны замирают, подчиняясь чужой воле, и откуда-то из толпы доносится довольный смех. — Попались! Мышки угодили в мою ловушку! Довольные лица всех до единого Кё выглядят жутковато. Говорит кто-то один из них, но кажется, будто разом все. — Наконец-то сам великий Копирующий ниндзя Какаши попался. Какая удача! О, небеса милостивы ко мне! И убийца моего дорогого учителя тоже здесь! В моих руках! Скрипучий смех, мало похожий на злодейский, обрывается под потолком, в котором местами зияют дыры, оставленные сражением. Стоящие в двух шагах клоны утираются и пытаются восстановить дыхание, сбитое схваткой. Краткая передышка может закончиться в любой момент, но пока есть хоть один шанс, хоть малейшая возможность, Какаши будет тянуть время. Разговорить злодея, считающего, что победа у него в кармане, — это любимое. — Так и будешь прятаться за спинами своих клонов? Все так же трусишь открытого боя? Бьет по больному, намекая на старые стычки. Заставляет вспомнить. Раздражает своей заносчивостью. Обычно это работает. Но противный голос не меняется, продолжая поскрипывать злорадством. — Чего мне бояться? Сейчас во мне чакры больше, чем в вас обоих вместе взятых. Будь тут сам Наруто Узумаки, и ему пришлось бы плохо, несмотря на то, что он джинчурики. Так что страх — это не про меня… — Поэтому спрятался и не выходишь? Куда подевался Саске? Разве он не должен по плану переместиться к настоящему Кё и убить его? Холодное предчувствие обливает потом спину. Нет. Его не могли убить. Только не жалкие клоны сумасшедшего приспешника Данзо. — Ищешь своего дружка? Этого? Думаешь, ты все еще самый умный? Сквозь толпу под разрывающий пространство мерзкий смех проталкивают сильно избитого, словно на него разом навалилась сотня человек, Саске. Вид его настолько плох, что Какаши протягивает руки и подхватывает его, не давая упасть. — Тебе это так не сойдет! Здесь находятся каге других деревень, лучшие шиноби Альянса, самые сильные… Договорить Какаши не успевает. Откуда-то сбоку прилетает кулак, бьет прицельно в голову, и сознание плывет. А над ним нависает ухмыляющаяся от уха до уха сильно обезображенная рожа одного из Кё. — Они все в моих руках. Все. До единого. Отравленные, готовенькие к тому, чтобы я пил их чакру, прекрасные, нереально огромные запасы чакры. Они станут моим оружием в борьбе за лучший мир. И ты мне в этом очень помог, самый глупый Хокаге. Какаши не улыбается, глядя в глаза своему кровному врагу. Ох уж эти зацикленные на своей мести маньяки, ну никогда не могут сдержаться. Всегда появляются, обманутые видимостью полной победы. — Саске… Успевает подкинуть казавшееся беспомощным тело бывшего ученика и увидеть ослепительный пучок молний, прежде чем сползти по стене, блаженно закрыв глаза. «Этот настоящий, теперь все…» Остекленевший взгляд и струйка крови по уголкам рта. Кё валится к ногам стоящих у стенки Какаши и Саске. Вот только… если он был настоящий, почему же тогда копии не исчезают? Почему техника не развеивается? Чья чакра поддерживает ее? Что происходит? Гаденький смех змеится по толпе, кажется, будто злорадствует каждый из сотен все еще стоящих спокойно клонов. И так же хором звучит издевательское: — Так и не понял, да, Хатаке? Изумление читается даже на обычно бесстрастном лице последнего Учиха. Что за?.. — Шаннаро! Мощный удар сотрясает дом, выворачивая камнями пол, обрушая стены и крышу. В плотной дымке множественных смертей не разобрать, кричит ли кто-то помимо клонов, но в безумии творящегося хаоса Какаши кажется, что он слышит Сакуру. Слышит, прежде чем куда-то под ребра впивается холодная сталь клинка. — Какаши, ты?.. Вопрос, который он не успевает дослушать и на который уже не сможет ответить. Силы вытекают с кровью, пульсируя в ране под чудом не задетым сердцем. Саске падает на колени рядом, удерживая его заваливающееся тело за плечо, и смотрит в глаза пристально, несколько секунд считывает сознание активным шаринганом. Все, что удавалось блокировать раньше, все тайны, его невозможная любовь, — теперь на поверхности, бери и смотри. Все. Каждая мысль. Каждое бережно хранимое воспоминание. Саске вдруг улыбается, опуская взгляд: — Вот как… А в следующую секунду на груди горящие ярко-зеленым ирьениндзюцу тонкие ладошки. Легкая рябь перемещения — и вместо Саске перед ним на корточках Она. — Какаши! Тепло, изгоняющее резкую боль, протягивает все тело. По лицу Сакуры расползается печать бьякуго, поток чакры становится сильнее. Она сосредоточена и серьезна. Сердитые глаза под нахмуренными бровями угрожающе смотрят в тонкий раствор век. Какаши теряет контроль, утопая в тягучей, выворачивающей ломоте. Глаза закрываются сами, хотя хочется смотреть. Хочется видеть. Хочется до последнего мгновения быть с ней. — Какаши, взгляни на меня! Все будет хорошо! Я смогу! Это неопасная рана! Открой глаза! Какаши! Сакура чуть придавливает грудную клетку, заставляя захлебнуться режущей болью, когда одним ловким движением вытаскивает из раны острый клинок. Какаши тянется телом за ее движением, неосознанно пытаясь избежать шока. — Все будет хорошо! Слышишь! Не смей отключаться! Я вылечу тебя! Ты не можешь умереть! Остатки клонов атакуют вразнобой, целясь в сидящих у стены Какаши и занятую его лечением Сакуру. Они совсем близко, в двух секундах от первого удара. На обдумывания, сомнение, планы нет и мгновенья. Все, что остается, все, что он может сделать… — Уходи… Собирая остатки сил, толкает Сакуру в сторону, пытаясь прикрыть собой. — Ты…