***
– Ладно, – сказал Цзян Чэн, убедившись, что дверь заперта. Они вернулись в их спальню, так как на тот момент это было самое безопасное место. Из предыдущего опыта они знали, что их тела будут светиться золотым светом всякий раз, когда они будут использовать жетон, и прямо сейчас, среди бела дня, когда люди просто ходят вокруг, увидеть их будет несложно. – Хорошо. Обязательно подумайте о ситуации, когда мы сможем узнать больше о Цзинь Гуанъяо. Не Хуайсан поднял глаза: – Почему? – А, – моргнул Цзян Чэн. – Я забыл сказать тебе. Очевидно, эта штука показывает то, что мы хотим видеть. Глаза Хуайсана расширились: – Как удобно. – И не говори. – Ладно-ладно. Можете ли вы, парни, просто прикоснуться к нему? – поторопил Вэй Усянь. Цзян Чэн и Не Хуайсан кивнули и положили руки на жетон. – Три, два, один! Вспыхнул золотой свет.***
Было темно и шёл дождь. Они были в большом зале, который освещали только жёлтые свечи. Где-то далеко прогремел гром. – Где мы? – спросил Цзян Чэн, глядя на зловещее окружающее пространство. – Похоже на храм, – ответил Вэй Усянь, заметив повсюду статуи божеств. Голос Не Хуайсана позвал: – Посмотрите туда! Вэй Усянь и Цзян Чэн повернули головы как раз вовремя, чтобы увидеть человека, чья грудь была густо усеяна уродливыми дырами разного размера. Мужчина торопливо прикрылся, как будто пытался что-то скрыть. Но было уже поздно. Все уже видели то, что он пытался спрятать. – Эти отметины…! – глаза Вэй Усяня расширились, узнав эффект проклятия Тысячи Язв и Сотни Дыр. Проклятие, в совершении которого Цзинь Цзысюнь обвинил его прямо перед тем, как Вэй Усянь убил Цзинь Цзысюаня! В то время он уже знал, что сам не наслал бы такое проклятие, но ему нечем было защитить себя. Однако теперь он видит преступника! – Глава Клана Цзинь, это тоже было частью плана нападения на тропе Цюнци? – Глава клана… – мрачно сказал Цзян Чэн. – Понятно. К этому времени Цзинь Гуаншань тоже должно быть мёртв. Вэй Усянь и Не Хуайсан нахмурились, глядя на сцену. В этом видении было много людей. В этом зале сидели почти все известные им влиятельные фигуры. – Почему ты так думаешь? – спросил Цзинь Гуанъяо. – Неужели надо спрашивать? – холодно сказал Цзян Чэн. – Если бы Цзинь Цзысюнь не был проклят, ничего, что было дальше, не произошло бы! Это нападение помогло тебе избавиться от Цзинь Цзысюаня и Цзинь Цзысюня, которые были одного с тобой поколения. А значит, они были препятствием на пути к главенству в клане Ланьлин Цзинь и должности Верховного Заклинателя. Су Ше стоял за проклятием, и он твой доверенный подчинённый. Неужели нужно спрашивать, чьим приказам он следовал?! Вэй Усянь понял, что только из этих слов можно узнать много информации. Он смотрел, как его будущее я жестоко рассмеялся. Смехом, который никогда не был его. – Я что-нибудь тебе сделал? Я не питал к тебе никакой вражды – я даже не знал тебя! – Господин Вэй, – ответил Цзинь Гуанъяо, – разве вы не должны быть тем, кто знает это лучше всего? Могли бы вы быть в безопасности только потому, что ни к кому не питали вражды? Как такое возможно? В этом мире все начинали без вражды. Но кто-то, в конце концов, наносит первый удар. – Ты вероломный ублюдок!!! – голос Цзян Чэна был пропитан ненавистью. Внезапно Су Ше холодно улыбнулся: – Перестань так высокомерно думать о себе. Кто вам сказал, что я проклял Цзинь Цзысюня, чтобы подставить вас? Тогда я вообще не работал на главу клана. Я проклял его просто потому, что хотел! – Значит, ты испытываешь неприязнь к Цзинь Цзысюню? – спросил его Вэй Усянь. – Таких высокомерных гордецов как Цзинь Цзисюнь, я буду убивать, как только они встретятся на моем пути! – воскликнул Су Ше в ответ. Трио наблюдало, как будущий Вэй Усянь расспрашивал человека о его ненависти к Лань Ванцзи. В ответ этот мужчина, казалось, испытывал иррациональную зависть, основанную на невозможной нетерпимости с его стороны. Так же, как Вэй Усянь в видении, казалось, что-то понял, так и нынешний Вэй Усянь. Он вспомнил, что видел это лицо несколько месяцев назад, когда был в Гусу. – Это ты! – Это он! – воскликнул Вэй Усянь одновременно со своим будущим я. Цзян Чэн и Не Хуайсан вопросительно посмотрели на него. – Он учился с нами в Гусу, помнишь? – объяснил Вэй Усянь. – Парень, потерявший меч в водной бездне! Глаза Цзян Чэна расширились от осознания. Не Хуайсан все ещё выглядел смущённым. Ничего не поделать, так как его не было, когда они отправились на уничтожение гулей, но он, похоже, примерно узнал человека. – Я смутно помню, как видел его лицо в Гусу… – сказал он с сомнением. Вэй Усянь из видения внезапно рассмеялся. Когда он засмеялся, глаза Вэй Усяня покраснели. Он как будто издевался над собой: – Не могу поверить, что это из-за кого-то вроде тебя… по такой нелепой причине! Но Цзинь Гуанъяо, похоже, знал, о чем думает: – Господин Вэй, вам действительно не следует так думать. – О? Ты знаешь, что я думаю? – спросил Вэй Усянь. – Конечно, – ответил Цзинь Гуанъяо. – Это довольно просто. Вы определённо думаете о том, как вам не повезло, что обстоятельства сложились именно так. На самом деле это не так. Даже если Су Шэ не проклял бы Цзинь Цзысюня, господин Вэй, на вас рано или поздно напали бы по какой-то другой причине. – Он улыбнулся. – Потому что вы такой человек. В лучшем случае вы – благородный, неуправляемый герой; в худшем случае – куда бы вы ни пошли, вы задеваете людей и наживаете себе врагов. Если бы все те, кого вы обидели, прожили свою жизнь благополучно, все было бы в порядке. Но как только с ними что-то случится, первым, кого они будут подозревать, будете вы, и вы же будете первым, кому они пойдут мстить. И это то, что вы не можете контролировать. Каким-то образом Вэй Усянь улыбнулся: – Как же быть? По какой-то причине я думаю, что твои слова не лишены смысла. – Нет, черт возьми! – крикнул Цзян Чэн. – Что, черт возьми, не так с этим засранцем? Но даже когда он сказал это, Цзян Чэн знал, что когда-то он был одним из тех самых людей, которые хотели отомстить Вэй Усяню. Артефакт показал это ему, и даже он сам показал это. Только из-за того, как на него смотрели другие. Цзинь Гуанъяо продолжал: – И даже если вы не потеряли контроль на тропе Цюнци, можете ли вы гарантировать, что этого бы не случилось до конца ваших дней? Так что, кому-то вроде вас суждено прожить короткую жизнь. Понимаете? Разве не станет легче, если думаешь об этом именно так? – Это тебе суждено прожить короткую жизнь! – взбесился Цзян Чэн. Цзян Чэн утешился тем, что его взрослое «я» защищало Вэй Усяня в этот момент. – Цзян-сюн, ты выглядишь серьёзно раненым, – заметил Не Хуайсан. – Ты прав… – ответил Цзян Чэн, наблюдая, как его взрослое «я» агрессивно схватило Саньду, только чтобы из раны полилась кровь. Тем не менее, как и в случае с его приступами гнева, его взрослая версия не переставала ругаться. – Ты сын шлюхи, которому чувство стыда вообще незнакомо! Это не ты приказал Су Ше сделать это?! Кого ты пытаешься обмануть?! Цзинь Гуанъяо замер. Он посмотрел на Цзян Чэна. Поразмыслив, он бесстрастно продолжил: – Глава клана Цзян, успокойтесь немного, пожалуйста? Я понимаю, что вы сейчас чувствуете. Вас обуревает гнев только потому, что вы узнали правду о своём Золотом Ядре. Когда вы вспоминаете о том, что вы делали все эти годы, ваше горделивое сердце чувствует укол вины, и поэтому вы стремитесь найти виновника того, что случилось с господином Вэем в его прошлой жизни, злодея, на которого вы можете переложить всю ответственность. Затем вы набросились бы на него, как в отместку за господина Вэя, так и для облегчения вашей совести. – Если ваша уверенность в том, что все, от проклятия Тысячи Язв и Сотни Дыр до атаки на тропе Цюнци, было частью моего единоличного плана, облегчит вашу совесть, тогда не стесняйтесь думать, как хотите. Но вы должны понять, что за то, что в конце концов случилось с господином Вэем, вы тоже несёте ответственность, и на самом деле вы несёте большую ответственность. Почему так много людей выступили в поход против Старейшины Илин? Почему они кричали о своей поддержке, независимо от того, участвовали они в этом или нет? Почему многие односторонне осуждали его? Неужели это их чувство справедливости? Конечно, нет. Отчасти причина была в вас. – …В то время кланы Ланьлин Цзинь, Цинхэ Не и Гусу Лань уже закончили делить между собой большую часть влияния. Остальные могли довольствоваться лишь остатками. Вы же только что восстановили Пристань Лотоса, а за вами стоял неизмеримо опасный Старейшина Илин, Вэй Усянь. Как вы думаете, другие кланы хотели бы видеть молодого главу ордена, который имел бы такие преимущества? К счастью, вы, похоже, не были в хороших отношениях со своим шисюном. Поэтому все думали, что если есть возможность, конечно, они ею воспользуются, и при каждом удобном случае подливали масла в огонь. Несмотря ни на что, ослабление клана Юньмэн Цзян означало усиление самих себя. Глава клана Цзян, если бы только ваше отношение к своему шисюну было немного лучше, показывая всем, что ваш союз был слишком силён, чтобы его можно было разорвать, или если бы вы проявили чуть больше терпимости после того, что произошло, все вышло бы совсем по-другому. О, кстати говоря, вы также были одной из главных сил при осаде горы Луаньцзан… Цзян Чэн застыл на месте, слушая, как этот человек говорит о его будущем и своих действиях в нем. Вэй Усянь и Не Хуайсан повернулись, чтобы обеспокоенно взглянуть на своего друга. Затем было произнесено последнее предложение. – Похоже, звание сына шлюхи, на самом деле является слабым местом главы клана Цзинь, – сказал Вэй Усянь. – Неудивительно, что ты убил Чифен-цзюня. Видение исчезло.***
Они вернулись в спальню в Пристани Лотоса, где солнечные лучи проникали в окна. Это резко контрастировало с тускло освещённым залом, в котором они только что были, и звуком дождя, стучащим по земле, и звучащими голосами. Это было похоже на кошмар. И это был кошмар, который вполне мог случиться. Цзян Чэн неуверенно убрал руку от жетона. Его трясло, но не от истощения, а, скорее, от шока. Он не знал, как выглядит его лицо, но, видя, как его друзья смотрят на него со страхом, оно, вероятно, даже отдалённо не выглядело нормальным. – Цзян Чэн…? – заговорил Вэй Усянь, и Цзян Чэн вздрогнул. В серых глазах Вэй Усяня плескалось беспокойство, и он потянулся к своему брату. Глаза Цзян Чэна расширились, и он ударил по руке, что тянулась к нему. Звук эхом разнёсся по комнате. Глаза Не Хуайсана были широко раскрыты, когда он переводил взгляд с одного юноши на другого. Вэй Усянь удивлённо и обиженно уставился на брата. Цзян Чэн, увидев это выражение лица, понял, что именно он сделал. Его грудь пульсировала тупой болью, когда он увидел, как Вэй Усянь вернул свою руку, выражение его лица упало. – Прости, – наконец сказал Вэй Усянь. Цзян Чэн почувствовал, как его охватила вспышка стыда. – Почему ты извиняешься?! Не извиняйся! Вэй Усянь отшатнулся: – Но я… – Кто здесь тот, кому нужно извиняться? – прервал его Цзян Чэн. – Это я. Мне сейчас так жаль, я даже не могу смотреть на тебя. Я чувствую такой стыд и вину, что даже не знаю, что делать! – Цзян Чэн, – начал Вэй Усянь с отчаянием в голосе. – Ты не сделал ничего из этого. Цзян Чэн стиснул зубы, желая кого-нибудь ударить. Желая ударить себя, он закричал: – Но я мог бы. Я смог. И я сделал это. Даже если я не делал этого здесь. Вэй Усянь мгновенно вспомнил, как отреагировал Цзян Фэнмянь, когда он использовал жетон с ним. Это было точно так же. Они оба чувствовали себя виноватыми, что поступали несправедливо. Цзян Чэн горько рассмеялся: – Осада, – высмеивал он. – Вот как ты умер, Вэй Усянь. Осада. Это был даже не честный бой. Это был ты против армии. Это был ты против меня. И зная тебя, я не пострадал. Ты бы сохранил меня, даже если бы я был главной силой. – Прекрати! – крикнул Вэй Усянь. – Цзян Чэн, перестань! Мы оба знаем, что я сделал что-то плохое. Ты не знал о моих жертвах там. Ты не знал, можно ли мне доверять. Я не виню тебя ни в каком теле, в любой жизни! Цзян Чэн лишь слегка успокоился, но выражение его лица оставалось угрюмым. Затем Вэй Усянь замер, понимая, что его брат на самом деле не спокоен. Гнев Цзян Чэна на себя превратился в печаль. Вэй Усянь понял это, глядя, как слезы текут из глаз брата. – Но ты мне доверял, – сказал Цзян Чэн. – Ты никогда меня не ненавидел. Ты так многим пожертвовал ради меня. – …И я так много у тебя отнял, – мягко возразил Вэй Усянь, опустив глаза. – Может быть, – усмехнулся Цзян Чэн. Затем он неуверенно посмотрел на брата. На его лице было странное выражение. Незнакомое. – …Не переставай доверять мне… пожалуйста. Вэй Усянь несколько раз открыл и закрыл рот, взвешивая, что сказать. Поняв, что ему не нужно так много думать, он заговорил. – Конечно. Ты знаешь, я отдал бы свою жизнь за тебя. Я бы сделал это, потому что ты отдал бы свою жизнь за меня. – Вэй Усянь улыбнулся. Он взял Цзян Чэна за руки и, вспомнив слова своей сестры, добавил, – Наши жизни едины, Цзян Чэн. Цзян Чэн посмотрел на него со слезами на лице и покрасневшими глазами. – Я знаю… что ты должен быть моим хозяином. Что я должен быть твоим слугой. Но ты всегда был для меня большим, Цзян Чэн, – сказал Вэй Усянь. – Ты всегда был моим братом. Вэй Усянь не заметил, как Цзян Чэн набросился на него. В один момент они держались за руки, а в следующий – Цзян Чэн обнимал его. Они никогда не обнимались больше нескольких раз, даже в детстве. И даже тогда Цзян Чэн никогда не был инициатором. Это всегда был Вэй Усянь. Руки Цзян Чэна сжались вокруг Вэй Усяня, когда он отрывисто сказал: – Ты тоже мой брат. Ты никогда не был мне слугой. Вэй Усянь улыбнулся своему брату в плечо и обнял его в ответ. – Угу. Они оставались в таком состоянии несколько мгновений, когда внезапно до них донеслось шмыганье носом. Они расцепились, сначала вопросительно взглянув друг на друга, а затем на источник шума. Лицо Вэй Усяня расслабилось, когда он увидел, как Не Хуайсан шмыгает носом, вытирая слезы, которые текли из его глаз, платком. – Э-это было… так красиво! – плакал он и по его лицу снова текли слезы. – Н-Не-сюн…? – воскликнул Вэй Усянь с неуверенной улыбкой. Он подумал, стоит ли ему потрепать другого юношу по спине или что-то в этом роде. В этой жизни Вэй Усянь никогда не ожидал, что он увидит столько мужчин, плачущих в один и тот же период времени. Включая его самого. Он сердито посмотрел на Цзян Чэна, который закрыл лицо ладонью. – Я не могу в это поверить, – вздохнул наследник клана Цзян. – Этому можно позавидовать… – сказал Хуайсан, сморкаясь и убирая носовой платок. – Ах, я не мог надеяться на подобное от моего брата... Он надулся на несколько мгновений, сокрушаясь на эмоциональную замкнутость своего брата. Внезапно его глаза загорелись, когда он посмотрел на своих друзей. Цзян Чэн и Вэй Усянь неосознанно сделали шаг назад, у обоих появилось плохое предчувствие. – Как насчёт того, чтобы мы трое стали названными братьями? – с волнением предложил Не Хуайсан. – Конечно, нет, – немедленно ответил Цзян Чэн. – Нуу… – начал плакаться Хуайсан. – Давай, Цзян-сюн. Не будь таким букой. Ты принял Вэй-сюна. – Он всегда был моим братом, дурак. Не Хуайсан, не принимая любезно отказ, надулся. Затем его лицо медленно расплылось в ухмылке, прежде чем он повалил Цзян Чэна и Вэй Усяня на пол. – Ну, давай, ну пожалуйста, – умолял он, обнимая их обоих за талию. – Слезь… с меня! – сказал Цзян Чэн, пытаясь оторвать от себя Не Хуайсана, но был прижатым к полу юношей без возможности вырваться. Вэй Усянь расхохотался.***
Той ночью Вэй Усянь, Не Хуайсан и Цзян Чэн (несмотря на его первоначальное сопротивление) дали клятву быть братьями во всем, кроме крови. Они закрепили союз, подняв тост с вином, которое Вэй Усянь прятал под своей кроватью.