***
Кампания Аннигиляция Солнца, наконец, началась. Это должно будет войти в историю как союз четырёх великих кланов – Цинхэ Не, Ланьлин Цзинь, Гусу Лань и Юньмэн Цзян – которые поведут в общей сложности восемь тысяч солдат на штурм Цишань Вэнь, чтобы принести справедливость всему миру. Клан Вэнь, однако, был слишком могущественным, и Вэнь Жохань только насмехался над их намерениями свергнуть Безночный город. Он сравнивал их с муравьём, пытающимся потрясти дерево. Клан Ланьлин Цзинь был направлен в Ланъя, где они терпели одно поражение за другим. В случае с кланом Юньмэн Цзян, Цзян Ваньинь взял на себя командование, поскольку начали появляться слухи об ухудшении здоровья его отца. Юньмэн Цзян потребовалось некоторое время, чтобы, наконец, снова собрать всех своих адептов и организовать военные действия. После того, как ситуация на основных территориях Гусу стабилизировалась, Лань Ванцзи отправился помогать укреплять границы Юньмэн Цзян. Цинхэ Не одержали несомненную победу в своих владениях. Стратегические выкладки Мэн Яо и Не Хуайсана укрепили не только их оборону, но и решимость солдат. Здесь Не Минцзюэ наконец отрубил голову Вэнь Сюю. По мере распространения войны также расползалось и огромное множество слухов. Два из них были о Лань Ванцзи и Цзян Ваньине. Говорили, что Лань Ванцзи был настолько подавлен горем, что его красивое лицо начало худеть. Хотя он был не слишком внушителен, он все ещё был красив, но люди могли различить скорбь, когда видели его. И у всех возникал вопрос «почему?». Никто не знал, что знание о смерти Вэй Усяня преследовало его с того момента, как он увидел видение о будущем, и теперь, более чем когда-либо, это одновременно ослабляло его дух и увеличивало боевой потенциал. С другой стороны, хотя Цзян Ваньинь продолжал демонстративно настаивать на том, что Вэй Усянь все ещё жив, за его спиной многие высмеивали его и его попытки продолжить поиски своего приёмного брата. Его мать не просыпалась, и здоровье главы клана Цзян с каждым днём ухудшалось. Слухи об этом разошлись повсюду. Вэнь Чжао публично высмеял их усилия, с крайней заносчивостью заявив, что Вэй Усянь мёртв вне всяких сомнений. Вэнь Цин, вернувшись в Надзирательный пункт Илина, также получила письмо, в котором говорилось, что её клану приказали сражаться в бою. – Смехотворно! – прогремела она, разрывая бумагу. – Сестра… – отпрянул Вэнь Нин. – Что нам делать? – Конечно, мы не будем сражаться! Запомни, А-Нин. Наша ветвь клана занимается только исцелением. Мы не убийцы. Не забывай об этих принципах даже в разгар битвы! – Да, сестра… Это было трудное время для тех ветвей клана Вэнь, которые не хотели иметь ничего общего с войнами и битвами главного клана Вэнь. С другой стороны, каждый день умирало все больше и больше членов клана Цзян. В какой-то момент Не Хуайсан больше не смог этого выносить. Он умолял своего брата позволить ему помочь клану Юньмэн Цзян. Не Минцзюэ, который всегда знал своего брата как слабого и нуждающегося в защите, отказался и хотел держать его в Облачных Глубинах в безопасности, но после некоторых уговоров Мэн Яо он, наконец, уступил. Они направились в Цзинчу, где Не Хуайсан, впервые с тех пор, как был выкован его боевой веер – Сифэн, использовал его. – Молодой господин Не, пожалуйста, отойдите назад! – сказал однин из воинов клана Не, когда они сражались за контроль над Надзирательным пунктом в Цзинчу. – Нет, – сказал Не Хуайсан, чувствуя, как его волосы встают дыбом, когда все обращаются с ним как с нефритовым цветком. – Вы отойдите. Цзян Чэн и Мэн Яо с предвкушением наблюдали, как второй молодой господин бросился в самую гущу битвы и взмахнул веером. Он раскрыл Сифэн как можно шире. Воины Вэнь потеряли бдительность, увидев лицо такого хрупкого юноши, и немедленно атаковали. Не Хуайсан холодно взмахнул веером один раз, и сильный порыв ветра унёс десятки бегущих к нему солдат. Но он ещё не закончил. Он сложил веер, а затем снова взмахнул рукой, уже по вертикали. При этом каждый воин в непосредственной близости получил порез от резкого ветра. Они закричали, когда Не Хуайсан подбежал к ним и немедленно использовал лезвия на своём веере, чтобы убить их всех, одного за другим. Все присутствующие смотрели на юношу с отвисшими челюстями, в то время как Мэн Яо и Цзян Чэн понимающе ухмылялись. С тех пор появилось больше слухов, и на этот раз они были положительными. – Ты слышал? Второй молодой господин Не на самом деле совсем не трус! – Да, да! Я слышал, он победил сотню врагов одним ударом веера! – Я слышал, это была тысяча! Чем пикантнее сплетни, тем более они раздуты. Они распространились, как лесной пожар, и вскоре достигли ушей самого Не Минцзюэ. – Мой брат что сделал? – спросил он, недоверие окрасило его черты. – Молодой господин Хуайсан был отмечен как довольно сильный воин на поле битвы и утверждают, что он совершенствуется с боевым веером. – Тем, который он держал в своей комнате? – подумал вслух Не Минцзюэ. – Я думал, что это просто веер для его коллекции. Подумать только! Мой брат! Он от души рассмеялся, и его люди в замешательстве и с опаской наблюдали за ним. Не Минцзюэ взял свою саблю и снова решил вернуться в бой, мотивированный своим младшим братом. Он усмехнулся, говоря себе: «Хуайсан, тебе не избежать серьёзного разговора, когда мы встретимся снова».***
Незаметно прошло более двух месяцев с начала кампании Аннигиляции Солнца. Цзян Чэн начал испытывать беспокойство, разъедающее его сердце, из-за того, что до сих пор не появилось ни единого признака Вэй Усяня. Он пытался отгонять эти мысли, как только мог. Хорошей новостью было то, что они получили чью-то помощь. С начала недели происходили странные вещи. В каждом Надзирательном пункте, куда проникали Цзян Чэн и Лань Ванцзи, уже была сделана вся работа. К тому времени, как они приходили, все воины Вэнь были уже мертвы. Странно было то, что они не могли понять, как это произошло. Методы могли быть самыми разными: от резаных ран до полного отсутствия внешних повреждений. Большинство из них действительно выглядели буквально напуганными до смерти. Цзян Чэн, уставший после проникновения в очередной разгромленный Надзирательный пункт, только вернулся в лагерь и был в своей палатке. Он распустил волосы, снял накидку, верхнюю одежду и оставил только брюки, осматривая своё левое плечо. Рана больше не кровоточила, но её все равно нужно было перевязывать хотя бы раз в несколько дней. Он снял старые бинты и как раз почти закончил делать перевязку, когда полог в его палатке открылся и показалась фигура. Цзян Чэн услышал вздох и поднял глаза. Лань Сичэнь в замешательстве стоял у входа в палатку. – Пожалуйста, извините меня, молодой господин Цзян! – сказал Лань Сичэнь и повернулся, чтобы выйти, но Цзян Чэн остановил его. – Не стоит. Мне не нужна такая обходительность, Цзэу-цзюнь. Я ведь не девушка, – сказал Цзян Чэн и правой рукой и зубами попытался завязать последний узел. Лань Сичэнь увидел это краем глаза и снова обернулся: – Я бы… хотел предложить свою помощь. – Я уже закончил, – сказал Цзян Чэн, вздохнув с облегчением, глядя на свою работу. Затем он потянулся к своим волосам и попытался завязать их одной правой рукой. Обычно он просил свою сестру или Сы-Сы делать это за него, но в настоящее время они заботились о раненых, а Сюэ Ян охранял их от любых опасностей. Цзян Чэн слегка улыбнулся, вспомнив тот момент, когда он впервые узнал имя этого паршивца. И он, и его сестра почти ахнули. Они знали из видений, кто он такой и на что способен. Цзян Чэн почти отступил от своего обещания, данного Сюэ Яну, но Цзян Яньли, с её всепрощающим сердцем, не могла оставить ребёнка-сироту на улице. Поэтому они решили не судить его за грехи, которых он ещё даже не совершил. Таким образом, Сюэ Ян присоединился к клану Юньмэн Цзян, и Цзян Чэн принял его, пообещав, что будет держать его под контролем, и, если тот что-то натворит, то вынесет справедливое наказание. Тем не менее, ребёнок действительно очень помог. Он был беспощаден, когда сражался, и неусыпно следил за своим окружением. Он забрал длинный кинжал у воина, которому он разбил череп, и использовал оружие, чтобы охранять Сы-Сы и Цзян Яньли, пока они заботились о раненых. Цзян Чэн вынырнул из своих мыслей, когда почувствовал прохладные кончики пальцев на своей руке. – Молодой господин Цзян? – позвал Лань Сичэнь, его неземное лицо внезапно оказалось очень близко. Цзян Чэн в шоке чуть не отпрыгнул на другую сторону палатки, но никак не показал этого. – Я сказал, что могу вам помочь, по крайней мере. Он заметил, что у Цзян Чэна были проблемы с завязыванием волос одной рукой, и, поспорив с самим собой, решил помочь ему. Цзян Чэн почувствовал себя очень неловко. Он мало что знал о Лань Сичэне, и, честно говоря, Цзян Чэну было очень трудно разговаривать с кем-то, на кого было невозможно рассердиться. В конце концов, его рефлекторной реакцией на многие вещи был гнев. Однако, столкнувшись с таким искренним взглядом, Цзян Чэн не мог не кивнуть: – Большое спасибо. Когда Лань Сичэнь начал умело заплетать волосы в традиционные косы клана Цзян, Цзян Чэн заговорил. – Итак, чему я обязан удовольствием от вашего визита? – спросил Цзян Чэн. Он давно забыл о формальностях со своим поколением заклинателей, в основном потому, что он больше не мог делать должное приветствие. – Мне жаль, что мы обсуждаем это, когда вам трудно отдохнуть, – извиняющимся тоном сказал Лань Сичэнь. – Бросьте. К настоящему времени Гусу Лань и Юньмэн Цзян являются близкими союзниками. Мы с вами оба наследники наших кланов. Если понадобится, я найду время, – ответил Цзян Чэн, но, по правде говоря, он действительно очень устал, а пальцы Лань Сичэня, бережно пробегающие по его волосам, были настолько расслабляющими, что он мог заснуть в любой момент. – Действительно, – согласился Лань Сичэнь, но в душе он почувствовал странное недовольство описанием их отношений, хотя это и была правда. – Я действительно пришёл просить подкрепление для Ланъи. Клан Цзинь в настоящее время не очень хорошо ведёт борьбу. Цзян Чэн нахмурился. Ситуация в Цзинчу тоже была не особенно хороша, но это правда, что у них дела были лучше, чем у Ланьлин Цзинь. – Сколько человек? – На самом деле, только один, – ответил Лань Сичэнь, закалывая косы Цзян Чэна и собирая оставшуюся часть его длинных черных волос в свой фирменный пучок. – Мэн Яо. – Мэн Яо? – повторил Цзян Чэн. Было бы логично, что они хотели Мэн Яо. Он спланировал многие боевые операции, которые привели к победам на территориях клана Цзян. Поразмыслив, он решил, что было бы слишком эгоистично не соглашаться. – Хорошо. Вы можете его забрать. Это было сказано в тот момент, когда Лань Сичэнь закрепил заколку на пучок волос Цзян Чэна. Первый нефрит плавно сел перед наследником клана Цзян и сложил ладони. – Вы желаете закончить эту войну как можно скорее с минимальными потерями среди всех кланов. Я очень это ценю. Цзян Чэн просто добродушно кивнул. Затем он двинулся, чтобы забрать свою мантию и надеть её на себя. Когда он заметил, что Лань Сичэнь все ещё не ушёл, ему стало любопытно. – Что-то ещё? Как будто вырвавшись из оцепенения, Лань Сичэнь поднял глаза, немного ошарашенный: – Я… не мог не вспомнить, когда вы пришли на Совет в Облачных Глубинах. – А что такого? – спросил Цзян Чэн, без промедления одевшись, стараясь быть максимально изящным, используя только одну руку. Ему потребовалось время, чтобы к этому привыкнуть. – Это была превосходная речь. Что вы не будете против, если потеряете ноги или руки и продолжите борьбу. – Я никогда не говорил, что не буду против, – возразил Цзян Чэн, подняв руку. – Я только сказал, что сделаю то, что необходимо. Я не такой уж и превосходный человек, Лань Сичэнь. Если вы хотите увидеть безоговорочную жертву, я прошу посмотреть на Вэй Ина. Лань Сичэнь замешкался, но спросил: – Вы сожалеете о потере руки? Цзян Чэн наконец взял пояс и завязал его. Его рука дрогнула над двумя колокольчиками, которые он теперь постоянно носил. – Я сожалею о многом в своей жизни, но не об этом, – ответил Цзян Чэн. – Это даёт мне доказательство. – Доказательство? Наконец, приняв решение, Цзян Чэн взял колокольчики и, связав их вместе, прикрепил на пояс: – Доказательство… что я тоже могу приносить жертвы. Я всегда хочу быть лучше, но этому редко удаётся случиться. Что-то в душе Лань Сичэня откликнулось на эти слова. Он никогда не делал ничего, что не было бы преувеличенно восхвалено. Тем не менее, кажется, что он делает только то, чего от него ожидают. – Я это понимаю. Цзян Чэн удивленно посмотрел на него. – Понимаете? Лань Сичэнь кивнул: – Я далёк от своего собственного стандарта. Интересно, это высокомерие или я слишком жаден? Он знал, что мог бы быстрее вытащить отца из уединения. Он мог бы спасти свою мать от одинокой смерти. Но это было неприлично. Существовали правила, границы, ожидания, которым он должен был соответствовать. Он сбежал и от матери, и от отца. Никогда не делайте того, на что кто-то может выразить недовольство. Нет необходимости знать вещи, которые были бы безвредными, если бы остались неизвестными. Это были самые постыдные мысли в голове Лань Сичэня. Мысли, которые он никогда ни с кем не мог разделить. Глаза наследника Цзян сверкнули, как будто он знал, о чем думал Первый Нефрит: – Это обнадёживает. Даже если у вас есть куда стремиться, у меня есть что-то общее с прекрасным молодым господином номер один. Лань Сичэнь почувствовал, как по его шее ползёт румянец. Он очень хотел иметь способность брата ограничивать подобные реакции своими ушами. Тем не менее, он никогда не чувствовал себя таким смущённым, поэтому до того самого момента не имел ни малейшего представления о том, каково это. – Молодой господин Цзян… этот список преувеличен. – Где преувеличение? – спросил Цзян Чэн, не в силах ничего с собой поделать. Он поднял плащ и быстро накинул его на плечи. – Лучшая внешность и лучшая личность. Лань Сичэнь продолжил бы возражать, если бы Цзян Чэн внезапно не повернулся и не улыбнулся ему: – Лань Сичэнь, вы заслуживаете того, чтобы чувствовать себя самым лучшим больше, чем кто бы то ни было. С этими словами Цзян Чэн покинул свою палатку, давая понять Лань Сичэню, что он может отдохнуть внутри, если захочет. Он держался за колокольчики, свисающие с его пояса, и чувствовал себя лучше, чем когда-либо за долгое время. Он понятия не имел, что это было, но внезапно он просто понял, что Вэй Усянь должен быть жив. У него не было возможности знать, что позже ему больше никогда не придётся сомневаться в себе. Внутри палатки Лань Сичэнь продолжал стоять с красным лицом и колотящимся сердцем. Он приложил руку к груди и попытался успокоить непослушный орган, но это не помогло. Он закрыл глаза, пытаясь думать о чем-то ещё, но единственное, что оставалось в его разуме, – это память о твёрдом голосе наследника клана Цзян и несгибаемый образ его силуэта. Цзян Чэн был силен, и Лань Сичэнь начал чувствовать слабость.***
Позже на этой неделе Цзян Чэн наблюдал за обучением новых учеников. Они потеряли больше людей, чем приобрели, но Цзян Чэн знал, что, по крайней мере, он не должен проявлять неуверенность. Внутривенный раствор, который Вэнь Цин приготовила для Юй Цзыюань, закончился ранее в том же месяце, но Цзян Яньли знала, как его приготовить, поэтому она неукоснительно продолжала готовить и вводить раствор для питания своей матери. Хотя она и не говорила, Цзян Чэн знал, что его сестра беспокоится о Цзян Цзэмэй, о которой заботилась кормилица. Ничего не поделаешь, так как ребёнку для роста требуется грудное молоко. Поэтому визит Лань Ванцзи был долгожданным отвлечением. – В чём дело? – спросил Цзян Чэн. Лань Ванцзи протянул талисман Цзян Чэну. – Разве это не талисман изгнания нечисти? – спросил наследник клана Цзян, а затем, присмотревшись, ахнул, – Нет… у него больше мазков. – Лишние четыре линии, – кивнул Лань Ванцзи. – Нарисовано человеческой кровью. – Человеческая кровь…? – глаза Цзян Чэна расширились. – Второй молодой господин Лань… может ли быть, что действие этого талисмана противоположно обычному? – Именно так, – ответил Лань Ванцзи и посмотрел на него холодным взглядом. – Обычные талисманы изгоняют нечисть. Этот… призывает. Цзян Чэн почувствовал, будто с сердца сняли тяжеленный камень, и на его лице расплылась улыбка: – Лань Ванцзи, ты действительно держишь свет в своих руках! Лань Ванцзи растерялся при этих словах. Он не понимал, почему Цзян Чэн так сказал, и не знал, почему он выглядел таким счастливым. Он не привык, чтобы этот человек восхвалял его. Затем наследник клана Цзян откинулся назад и весело рассмеялся: – Позвольте мне сказать вам, что вы только что нашли, молодой господин. Этот талисман изобрёл мой брат. Он называл его «Флаг, привлекающий духов». Он поднял его, чтобы Лань Ванцзи внимательно посмотрел. Лицо второго Нефрита мгновенно выразило эмоции, хотя они и были совсем невыразительными – только приподнятая бровь. Глаза Цзян Чэна загорелись радостью: – Вэй Ин… жив!