***
Как и ожидалось, вторглись Вэни. К счастью, установленный барьер вокруг лагеря был довольно широким, и они не смогли найти точное местоположение. Вэй Усянь, который бросился в бой вслед за Двумя Нефритами, сумел поднять армию мертвецов за считанные минуты. Позже к ним присоединились Цзян Чэн и Не Хуайсан. Они использовали свои комбинированные атаки, которые без Вэй Усяня и его Суйбяня были менее эффективными, но были сильнее их одиночных атак. Где-то на фоне событий Цзинь Цзысюань также вступил в бой, командуя своими людьми, как лидер, и помогая раненым попасть в более безопасные места вместе с Двумя Нефритами. Сражение длилось целый день, в ходе которого многие получили ранения, но лишь некоторые из них были критическими. Это была грандиозная победа.***
– Сестра Яньли, мне скучно, – заныл Сюэ Ян. Всё, что оставалось лекарям, – это находиться рядом с войсками. Они будут стоять в стороне, чтобы лечить раненых. Из-за этого три человека пока что были предоставлены сами себе, поскольку они не были ни опытными целителями, ни воинами. В данный момент Сы-Сы разливала мазь по разным ёмкостям и бросала на мальчика осуждающие взгляды: – Я слежу за тобой, А-Ян. Если будешь беспокоить А-Ли, в следующий раз я заставлю тебя смешивать самые вонючие мази. Сюэ Ян фыркнул. – Чем бы ты хотел заняться? – мягко спросила Цзян Яньли. Ей было не по себе из-за продолжающейся битвы, и она терпеливо ждала, пока не начнут поступать раненые. Девушка была рада отвлечься на что угодно. – Расскажи мне историю, – усмехнулся Сюэ Ян, демонстрируя свои клычки. – Я не уверена, насколько хорошо я могу рассказывать истории, – мягко улыбнулась Цзян Яньли, – но я сделаю все, что в моих силах. Какую историю ты хотел бы услышать? – Любую. Это ни капли не помогло, поэтому она начала думать. – Тогда вот одна история, – сказала Цзян Яньли и повернулась к мальчику лицом. Сюэ Ян продолжал отдыхать, не удосужившись правильно сесть, пока она говорила. – Жила-была девушка. Её родители были известны своей силой, но сама девушка была ничем не примечательной. Она была обручена с красивым молодым парнем, и хотя он не любил её, она его любила. И она эгоистично притворялась, что обручение было идеальным, хотя её суженый не хотел иметь с ней ничего общего, потому что он был намного красивее и талантливее. – Если бы я был на её месте, я бы просто пнул его и сказал, что он уродлив, – ухмыльнулся Сюэ Ян. – Чтобы выпнуть его с пьедестала. – Эта девушка никогда не смогла бы сделать что-то подобное, – засмеялась Цзян Яньли. – Но однажды она встретила ещё одного мальчика. У него была солнечная улыбка, и он был немного ребёнком. Он вступился за неё и поссорился с её суженым. Все закончилось не очень хорошо, и в конце концов отец девушки расторг помолвку. Брови Сюэ Яна приподнялись, и он сел: – Это тупая и скучная история. – А-Ян, следи за языком! – раздался негодующий голос Сы-Сы с другого конца палатки. – Да, полагаю, это так, – сказала Цзян Яньли с грустной улыбкой. – Извини, я могу рассказать другую. Но Сюэ Яну были неинтересны другие истории. Он наклонился вперёд, как будто собирался поделиться чем-то тайным с Цзян Яньли: – Эта история о тебе, не так ли? А парнем, который ударил твоего тупого жениха, был Вэй Усянь. Думаю, он был прав, но этого не должно было случиться! – Не должно было? – брови Цзян Яньли приподнялись. – Нет. Тебе следовало ударить его. Или сделать что-нибудь получше! – сказал Сюэ Ян. – Если он думает, что ты выглядишь плохо, то вырежи ему глаза. Если он считает себя более талантливым, то отрежь ему ноги. Здесь много вариантов, сестра. Цзян Яньли покачала головой, а затем положила руку на голову мальчика, нежно поглаживая его: – Нет, никто никогда не должен прибегать к подобному. Глубоко внутри у всех есть раны; и у всех есть усталость сражаться в битвах, которые не увидят другие. Я уверена, что для него это верно, и я знаю, что это также верно и для тебя. Вот почему я хотела бы не причинять другим боль больше, чем они уже причинили сами. Сюэ Ян нахмурился и ускользнул от её руки, но в нем не было злого умысла. Он сердился; редкое и необычное выражение на его лице. Цзян Яньли одарила его мягкой, широкой улыбкой и порылась в рукаве: – А-Ян, открой рот. Автоматически Сюэ Ян сделал, как она сказала, и девушка положила маленький шарообразный предмет ему на язык. Мальчик закрыл рот и стал жевать, его глаза загорелись. – Дыня! – воскликнул он, смакуя вкус конфеты. С тех пор, как он стал её охранять, Цзян Яньли всегда носила с собой сладости, чтобы успокаивать Сюэ Яна. Много раз она запихивала ему в рот конфеты без всякой причины. Вот почему мальчик так доверял ей и без вопросов открывал рот, даже если она ещё не просила его об этом. Прошло несколько мгновений, и вдруг послышался шум снаружи. Было слышно много криков и лязг металла, пока занавес палатки не поднялся, впуская поток раненых солдат. – Сы-Сы-цзе, – позвала Цзян Яньли и сразу же встала. Через несколько секунд Сы-Сы была рядом с ней с повязками: – Я уже тут. Давайте начнём нашу битву?***
Вэй Усянь рухнул на свою постель и задёрнул полог, не желая, чтобы его беспокоили. Он вытащил Стигийскую Тигриную Печать и золотой жетон и положил их рядом с собой. Головная боль, которую вызывала тёмная энергия Печати, была немедленно нейтрализована духовной энергией золотого жетона. Вэй Усянь посмотрел на оба артефакта и почувствовал, что его глаза закрываются. Он так устал от непрерывных боев. Прошли дни с тех пор, как он спал за один раз больше, чем несколько часов, и, вероятно, мог заснуть в любое время, даже если время было всего семь часов вечера. Но, как раз как он собирался заснуть, он услышал звуки двух людей, забирающихся в палатку, и навострил уши. – Какое безрассудство! – донёсся сердитый голос Цзян Чэна. Вэй Усянь немного приподнялся, когда другой, более мягкий голос произнёс: – Я прошу прощения. Я уверен, что вести меня так далеко было непросто. – Лань Сичэнь, вы думаете, меня это волнует?! – распекал собеседника Цзян Чэн, – О чем вы думали, защищая меня от меча своим собственным телом? Посмотрите на рану! Вам надо будет наложить швы. Первый ученик клана Цзян слушал с любопытством. Он мог бы заявить о своём присутствии, но, ох, это казалось намного веселее. Он ликующе смотрел сквозь занавески, стараясь спрятаться за нагромождением вещей тут и там. Наследника клана Лань опустили на подушку для сидения, и Цзян Чэн сердито посмотрел на него. Лань Сичэнь извиняюще улыбался, терпеливо принимая все упрёки одетого в пурпур человека: – Извините, полагаю, я не… думал. – Перестаньте извиняться, – проворчал Цзян Чэн, идя за аптечкой, – это меня ещё больше расстраивает. Все лекари заняты другими воинами – даже моя сестра, которая совсем не лекарь. Я пока окажу вам первую помощь, а потом мы можем пойти и попросить кого-нибудь взглянуть на рану. Глаза Первого Нефрита внимательно следили за Цзян Чэном, не отрываясь ни на мгновение. Однако в тот момент, когда Цзян Чэн повернулся, чтобы посмотреть на него, Лань Сичэнь отвёл взгляд. Вэй Усянь заметил это событие, быстро моргнув. – Ладно, не двигайтесь, – сказал Цзян Чэн, принеся повязки. Он протянул руку и позволил одежде легко соскользнуть с тела Лань Сичэня. Старший юноша, казалось, замер и покраснел от этого, инстинктивно подняв руку, чтобы удержать свою одежду на месте. Цзян Чэн бросил на него раздражённый взгляд: – Чтобы осмотреть рану, мне нужно, чтобы ваша одежда была снята, первый молодой господин Лань. Подумав об этом, Лань Сичэнь сглотнул, а затем позволил левой части своего одеяния раздвинуться, обнажив совершенную белоснежную кожу на внушительно мускулистом торсе. Единственным исключением была рана на боку, которая кровоточила на одежду вокруг. Цзян Чэн зашипел, увидев это: – Вы сказали, что это не так уж плохо! Тут нужно больше, чем несколько стежков! Лань Сичэнь закрыл глаза и отвернулся, и если бы Вэй Усянь не видел это своим глазами, то подумал бы, что ему показалось, что Первый Нефрит смутился. – Она скоро заживёт, – мягко сказал он. – Мои меридианы и тело подготовлены к такому. – Да, да, и это отличный повод подвергнуть себя опасности. В этом есть смысл, – язвительно протянул Цзян Чэн. – Вас могли ранить, – сказал Лань Сичэнь. – Это не было опасно для жизни, – возразил Цзян Чэн. – Представьте себе, «луч надежды» для слабых в мире совершенствующихся ранен, защищая заклинателя, который должен быть в состоянии защитить себя сам. Сказав это, он приступил к работе. Он протёр рану влажной тканью и неумело нанёс немного мази. Затем он вынул повязку и открыл её используя зубы и правую руку, готовясь перевязать рану. Сразу после этого он вздрогнул. Это было знакомое движение, которое Цзян Чэн очень часто делал. Были времена, когда он внезапно замирал или выглядел так, будто собирался что-то сделать, но в конечном итоге ничего не делал. Когда Вэй Усянь понял, почему это так, чувство вины, которое его охватило, было неизмеримо тяжёлым. По-видимому, Лань Сичэнь тоже понял, что это означало. – …Вы приспособились так хорошо, как только возможно, – сказал он успокаивающе. Цзян Чэн одарил его самоуничижительной улыбкой: – Итак, вы поняли… Верно, я все ещё не приспособился. Тот факт, что у меня только одна рука, иногда настолько навязчив в моих мыслях, что это все, о чем я могу думать. В других случаях я все время забываю об этом и пытаюсь использовать руку, только чтобы вспомнить, что её нет. Я думал, что привыкну к этому, но интересно, сколько времени это займёт? Вэй Усянь слушал это с тяжёлым сердцем. Цзян Чэн всегда вёл себя так, будто потеря руки для него ничего не значила, но Вэй Усянь знал, что это не то, о чем можно так просто забыть. В конце концов, потеря его золотого Ядра так же давила на его разум, поэтому, естественно, они оба очень хорошо знали, что чувствует другой. Когда ты спишь, ты мог забыть об этом, но в тот момент, когда ты просыпаешься и не чувствуешь этого, пустота даёт о себе знать. Эта беспомощность, осознание того, что ты никогда не станешь прежним, были тем, что Два Героя Юньмэна понимали больше, чем кто-либо. – Я единственный, кто это знает? – спросил Лань Сичэнь, помогая Цзян Чэну держать часть повязки, пока он работал. – Кому я ещё мог это сказать? – усмехнулся в ответ юноша. – Молодой господин Вэй? Вэй Усянь за занавеской замер и затаил дыхание. Цзян Чэн сделал паузу, а затем снова заговорил: – Возможно, это не выглядит так, но у Вэй Ина хватает своих собственных проблем. По сравнению с его заботами – это мелочь. – Понятно, – кивнул Лань Сичэнь в ответ. Он не стал больше расспрашивать о проблемах Вэй Усяня, которые якобы были более серьёзными. Он принял их, но, похоже, не полностью согласился. Тем не менее, поскольку Цзян Чэн, похоже, не был готов поделиться чем-либо ещё, он не пытался спросить. – Я веду себя непристойно, – вздохнул Цзян Чэн. – Вам не стоит это слушать. – Нет, я… это честь для меня, – ответил Лань Сичэнь. – Что вы доверяете мне такое. В палатке воцарилась тишина, и Цзян Чэн почувствовал стыд за то, что внезапно переложил свои заботы на плечи другого человека. Но Лань Сичэнь терпеливо слушал и ни капли не осуждал. Это частично смягчило его беспокойство. Понимая, что дело сделано, он отстранился от другого человека. – Хорошо, – вздохнул Цзян Чэн, вставая. Он часто изо всех сил пытался встать из-за несбалансированности его веса с одной стороны, но в последнее время это стало менее заметно. – Я пойду посмотрю, может ли кто-нибудь сюда подойти. Будет слишком заметно, если бы один из Нефритов был зашит в общем лазарете. – Я не возражаю, – сказал Лань Сичэнь спокойно. Цзян Чэн бросил на него предостерегающий взгляд: – У нас есть образы воинов, которые нужно сохранить. Останьтесь здесь, пока я не вернусь. Саньду Шэншоу вышел из палатки, оставив Лань Сичэня смотреть во след. Он вздохнул и кончиками пальцев пробежался по небрежной повязке. – Он ушёл слишком быстро. Это был наш самый продолжительный разговор, – Лань Сичэнь вздохнул, не осознавая, что говорит вслух. Затем он остановился, что-то обдумывая. – Должен ли я позволить себе снова получить рану в следующий раз? Он не заметил фигуру позади него, пока этот человек радостно не пропел: – Я всё слышал ~ Лань Сичэнь резко повернул голову к этому голосу, изумлённый. Он был достаточно изящен, чтобы не упасть на пол от удивления, когда к нему подошла фигура в чёрной мантии с широкой хищной ухмылкой на лице. – Молодой господин Вэй! – Это я! – с радостью ответил Вэй Усянь. Лань Сичэнь откинулся назад, когда подошёл Вэй Усянь, громко хихикая: – Что же это? Вот я, обессиленный после битвы, готовый уснуть, и тут приходит мой брат с бесподобным Первым Нефритом! Если я не удивился тому, насколько вы были близки, я определённо был удивлён, когда вы подумывали о том, чтобы получить рану, просто чтобы снова поболтать с ним. Цзэу-цзюнь, вы меня удивляете! Лань Сичэнь даже запнулся на следующей фразе, что для него было очень нетипично: – Вы… все слышали? – Нет, я все видел, – лукаво ухмыльнулся Вэй Усянь. – Ха-ха-ха! Сразу скажу, такого я не ожидал! Что вы думаете о моем брате, Цзэу-цзюнь? То, как вы на него смотрели… Вэй Усянь многозначительно приподнял брови, и Лань Сичэнь покраснел. – Молодой господин Вэй, пожалуйста. Нет никаких причин для подобных вопросов, – запротестовал Первый Нефрит и по его щекам разлился лёгкий румянец. Лань Сичэнь обычно не был человеком, которого легко смутить. У него всегда была безмятежная улыбка, как будто его лицо было вырезано самим Буддой, и если не улыбка, то это были другие мягкие выражения лица. Но сейчас он был так смущён, что отвернулся и попытался сохранить спокойное выражение. Тот факт, что причиной этого было влияние Цзян Чэна, безмерно волновал Вэй Усяня. – Никаких причин? – невинно спросил он. – Я только… очень им восхищаюсь, – ответил Лань Сичэнь. Это был не тот ответ, которого он ожидал. Искреннее выражение лица старшего юноши заставило Вэй Усяня озадаченно взглянуть на него. Сначала он подумал, что это был спектакль, но все на свете знали, что у Ланей не было таких актерских способностей. – Восхищение, – сухо повторил он, чувствуя лёгкое недоверие. – Именно так, – кивнул Лань Сичэнь, закашлявшись в кулак. – Он храбрый, сильный, верный… у него есть чему поучиться. Он всегда выражает своё беспокойство гневом, но это довольно мило, не правда ли? Его люди тянутся к нему из-за чувства безопасности, которое они получают в его присутствии. Я считаю, что это образцовое качество лидера. И его взгляд решителен – всегда прям и правдив. Молодой господин Цзян очень завораживающий и достойный восхищения. Он сказал это с искорками в глазах, и теперь Вэй Усянь был убеждён, что Лань Сичэнь действительно думал, что то, что он чувствовал, было именно тем, чем он считал. Тем не менее, то, как он говорил, было так похоже на молодую деву, читающую стихи о своей единственной настоящей любви, что Вэй Усяню очень захотелось уронить лицо в ладонь. На самом деле он был настолько разочарован, что тем же сухим тоном, что и раньше, просто повторил ещё раз: – Восхищение. Безмятежная, сдержанная улыбка снова появилась на лице Лань Сичэня, и он спокойно повернулся к Вэй Усяню: – Вы уже какое-то время повторяете это слово, молодой господин Вэй. – Точно, – ответил Вэй Усянь. Недоверчивое выражение его лица не изменилось. – Цзэу-цзюнь, вы когда-нибудь были влюблены раньше? Лань Сичэнь моргнул: – Не могу сказать, что был. Я уверен, что узнаю, когда это произойдёт. «Нет, вы явно не узнаете» – раздражённо подумал Вэй Усянь. – Это напомнило мне, молодой господин Вэй, – снова начал Лань Сичэнь, – вы спрашивали меня о моих мыслях, но я должен спросить о ваших. – У меня нет никаких планов на Цзян Чэна, – насмешливо фыркнул Вэй Усянь. – Я имел в виду Ванцзи. – Лань Чжань? – Вэй Усянь замер. Затем он жёстко рассмеялся. – Какие планы там могут быть? Лань Сичэнь бросил на него неодобрительный взгляд, и Вэй Усянь очень скучал по тому, когда сам задавал вопросы: – Молодой господин Вэй, мой брат очень искренен по отношению к вам. Вы дразните его и подходите очень близко, а затем внезапно отдаляетесь. Вы можете делать это легко, но Ванцзи не умеет вам лгать. – Конечно, не умеет, – согласился Вэй Усянь, – Не волнуйтесь, Цзэу-цзюнь. Все уже знают, и я тоже это знаю. Лань Чжань честный и добрый. Если есть что-то, чего он не может терпеть, то это потому, что это неправильно. Лань Сичэнь с сочувствием посмотрел на него, очевидно, поняв, что он имел в виду: – Он не думает, что вы поступаете неправильно. – Это действительно так? – криво улыбнулся Вэй Усянь. – Я видел его лицо сегодня. Ему не нравилось смотреть, как я сражаюсь. То, как он смотрел на меня на поле боя… – Он беспокоится. Молодой господин Вэй, Ванцзи всегда был высокого мнения о вас. Как вы к нему относитесь? – Я? – удивлённо произнёс Вэй Усянь. – Разве это не очевидно? – Надеюсь, вы на самом деле так не думаете. Я тоже в замешательстве. Он вам нравится? Вы его ненавидите? – Может ли кто-нибудь на самом деле ненавидеть Лань Чжаня? – спросил Вэй Усянь и посмотрел на Лань Сичэня, нахмурив брови. – Не думаю, что когда-нибудь я смогу. – Есть люди, кто не одобряют его. То, что вы говорите, показывает, что вы не один из них, – Лань Сичэнь улыбнулся. – Молодой господин Вэй, вам с моим братом давно надо поговорить. – …Возможно, в следующий раз, – сказал Вэй Усянь. Затем он встал. – Думаю, сейчас я лучше посплю. Я действительно устал. Понимая, что Вэй Усянь не желает продолжать этот разговор, Лань Сичэнь только спокойно наблюдал, как он забрался на кровать и задёрнул полог.***
– Большое спасибо, молодая госпожа Цзян, – сказал ученик клана Цзинь, когда Цзян Яньли закончила закреплять вывихнутую лодыжку и перевязывать открытые раны. – Я рада помочь. Пожалуйста, вы не обязаны меня благодарить, – она доброжелательно улыбнулась. Многие адепты, которых она только что лечила, включая этого, были готовы поклониться к её ногам. Сы-Сы, которая была рядом с ней, помогла ей нести большую часть припасов, а также помогала лечить лёгкие травмы. Многие воины надеялись, что они будут следующими в очереди, чтобы получить прикосновение её рук, пока они смотрели на её прекрасное лицо с красивыми глазами с длинными ресницами, прямым носом и красными губами. Женщина потакала их маленькому счастью. Теперь она повела Цзян Яньли к следующему пациенту: – Только что привезли ещё двоих, так что мне нужно найти место, где можно их разместить, А-Ли. Сможете ли вы обойтись немного без меня? – Не беспокойтесь обо мне, – сказала ей Цзян Яньли. – Идите, помогите им. Сы-Сы кивнула и устремилась прочь. Цзян Яньли подошла к одной из немногих кроватей в лазарете и поняла, почему этому пациенту разрешили лечь на неё. Его фигура действительно создавала поразительный образ с его тонкими чертами лица и дорогой одеждой. Золотые мантии выглядели гораздо более царственно, чем другие одежды клана Цзинь, а выражение его лица было надменным. Киноварная точка на его лбу была смазана по́том и грязью. Это был никто иной, как наследник клана Цзинь: Цзинь Цзысюань. Цзян Яньли на мгновение остановилась в нерешительности. Затем она увидела его окровавленную голову и порезы на теле, и сердце её дрогнуло. Это был мужчина, который в другой вселенной целовал её в лоб и благодарил за то, что она родила его сына. Он смеялся вместе с ней и любил её там. Он был тем, от кого она не должна была убегать, когда он ранен. Она сжала зубы и решительно подошла к нему. Цзинь Цзысюань поднял глаза, когда заметил, что кто-то подошёл, и сузил глаза, когда понял, кто это был. – Дева Цзян, – поздоровался он отстранённо, холодным, но не ледяным тоном. – Молодой господин Цзинь, – вернула привествие Цзян Яньли, поставив корзину с мазями на прикроватный стул и ведро с тёплой водой на землю. Она начала осматривать его раны. Травма головы до сих пор выглядела наиболее кровоточащей. – Могу я осмотреть вашу рану на голове? – Делайте, что надо, – грубо ответил Цзинь Цзысюань и отвёл взгляд. Она нерешительно проверила голову. Довольно много крови запеклось в его волосах, и она забеспокоилась. Цзинь Цзысюань ненавидел выглядеть неприглядно и не хотел бы чтобы его волосы были острижены. Она взяла полотенце и окунула его в ведро, выжимая лишнюю воду. – Это может быть больно, молодой господин Цзинь. У вас кровь свернулась, поэтому мне нужно на некоторое время намочить её тёплой водой. Цзинь Цзысюань не ответил ей. Он решительно игнорировал все, что она говорила, и поэтому она просто делала свою работу. Цзян Яньли осторожно и терпеливо промокнула всю кровь и осторожно промыла рану. Чтобы убрать волосы из раны и разжижить кровь, потребовалось довольно много времени. Рана на голове была не такой большой, как казалось, и она чуть не вздохнула с облегчением. Девушка осторожно перевязала её, прежде чем перейти к ранам на его руках и ногах. Когда все было вымыто, обработано лекарствами и перевязано, она откинулась назад. Цзинь Цзысюань держал глаза закрытыми с застывшим стоическим выражением лица, как будто он ожидал, когда очередная рана внезапно очистится. Это было самое худшее, так как он горел во время этого. Это выражение сделало его намного моложе, и Цзян Яньли нашла его ещё более привлекательным. Она улыбнулась: – Готово, молодой господин Цзинь. – Тогда почему вы все ещё здесь? – спросил Цзинь Цзысюань, открыв глаза. Улыбка Янли упала, и она сглотнула. Набравшись смелости, она зарылась в рукав и достала конфету. – Пожалуйста, возьмите это, – предложила Цзян Яньли, протягивая конфету. – Сладкое придаёт сил. Цзинь Цзысюань посмотрел на конфету, которая была на открытой ладони девушки, а затем снова на её лицо, выражение его потемнело: – Вы… здесь есть другие раненые. Прекратите эти бессмысленные вещи и помогите им, если хотите что-то сделать! Цзян Яньли отпрянула, и, чувствуя стыд, она начала прятать руку. В этот момент их прервал напевающий голос: – Сестра Яньли, дай мне ~ Сюэ Ян подошёл к старшей сестре Цзян и схватил её за запястье, поднеся конфету ко рту. Он выпрямился и начал жевать сладость, приговаривая: – Твои конфеты самые лучшие! – А-Ян! – воскликнула Цзян Яньли, напуганная этим внезапным появлением. Однако мальчик выглядел незаинтересованным в том, чтобы говорить ей какие-либо слова прямо сейчас. Он улыбнулся Цзинь Цзысюаню, его красные глаза изогнулись полумесяцами. Это выражение было очень знакомо Цзян Яньли – Сюэ Ян был зол. – Ублюдок, – сказал мальчик сладко, тон его голоса был абсолютно противоположен со смыслом слов. – Ты думаешь, что ты так хорош, что заставляешь эту сестру так долго протягивать руку. Думаешь, во время войны такие вещи легко достать? Она сама делает эти сладости из любых фруктов, которые может найти поблизости, и раздаёт их каждому солдату, которого лечит. Не думай, что ты такой особенный, засранец! Лицо Цзинь Цзысюаня покраснело. Когда он рос, его всегда хвалили и высоко отзывались о нём, так что это был первый раз, когда на него так наговаривали и отчитывали. Он ощетинился: – Какого ты… – Как ты смеешь! – крикнул один из воинов клана Цзинь. – Кем ты себя возомнил, мальчишка?! А затем группа учеников Цзинь начала повышать голоса: – Как вы думаете, вы достойны так говорить с молодым господином? – Он – уличный мальчишка, вот что я слышал. Никаких манер! Сюэ Ян не обратил внимания ни на кого из них. Он только усмехнулся Цзинь Цзысюаню, прежде чем повернуться к Цзян Яньли. Он обнял её за талию и уткнулся головой в живот. – Сестра! Цзян Яньли обняла его и погладила по голове: – Пожалуйста, успокойтесь. Он всего лишь мальчик. Неужто вы не можете простить слова ребёнка? Ученики действительно успокоились, услышав её голос, но всё ещё негодовали: – Но Дева Цзян! – Ох, заткнитесь! – оборвал всех голос Сы-Сы, когда она ворвалась на сцену. – Вы, люди, такие неприличные. Каждый из вас взрослый мужчина и, к тому же, многие ранены! Что вы хотите сделать с одиннадцатилеткой? – Мне почти двенадцать! – раздался голос Сюэ Яна, но Сы-Сы проигнорировала его. – Ложитесь обратно, все вы, прежде чем я приду и заставлю вас лечь! – сказала она, отбрасывая волосы рукой, и воины уставились, очарованные. Когда все были отвлечены, она повернулась к Цзян Яньли. – А-Ли, закончите здесь. А-Ян, ты – маленький назойливый тролль, ты пойдёшь со мной! – Отойди от меня, уродка! – Сюэ Ян отвернулся и попытался крепче обхватить руками талию Цзян Яньли. Сы-Сы не проявила пощады и потянула его за воротник, придушая и заставляя его ослабить хватку: – Кого ты назвал уродливой? Я чертовски великолепна! И даже пока она тащила его, Сюэ Ян делал жесты перерезания горла Цзинь Цзысюаню. Цзян Яньли низко поклонилась молодому господину клана Цзинь: – Я прошу прощения за его поведение. У него было трудное детство, поэтому, пожалуйста, не сердитесь, молодой господин Цзинь. Цзинь Цзысюань снова собирался отругать Цзян Яньли, но, услышав это извинение, его гнев утих, и он откинулся назад: – Оставьте. Он обдумывал, как извиниться за то, что накричал на неё всего несколько минут назад, ведь он никогда ни перед кем не извинялся за всю свою жизнь. Тем не менее, прежде чем он смог придумать ответ, Цзян Яньли мягко улыбнулась ему и ушла. Он смотрел ей вслед, слегка нахмурившись.Заметки автора:
Вэй Усянь: Бро, ты, невнимательный болван. Лань Сичэнь: Нет. Автор: Вы оба тупые, пожалуйста, просто остановитесь. Итак, на данный момент это так: мы все знаем, насколько глупый Вэй Усянь, поэтому давайте отложим это в сторону, но для Лань Сичэня это больше похоже на то, что он достаточно умён, чтобы увидеть проблемы других людей, но когда дело доходит до него, он… ну, вы видели. Кроме того, Сюэ Яна так весело писать, что я просто не могу.