– Как дева Цзян? – спросил Лань Сичэнь, идя рядом с Цзян Чэном.
– Она перестала плакать, – мрачно ответил его собеседник. – Она даже улыбнулась нам и сказала, что с ней все в порядке, но…
– Я понимаю, – кивнул Лань Сичэнь. – Она старшая. Конечно, она предпочла бы проявлять как можно меньше слабостей. Особенно, когда её младшим братьям и без того приходится нелегко.
Цзян Чэн произнёс после небольшой паузы:
– Вы когда-нибудь чувствовали это?
– С Ванцзи? – Лань Сичэнь беспомощно улыбнулся. – Конечно, он мало говорит. Даже если его что-то беспокоит, он не скажет. Чем больше вы пытаетесь его понять, тем дальше он будет отдаляться. Мне всегда нужно было смотреть глубже.
– Вот почему у вас эта странная способность, – фыркнул Цзян Чэн.
– Способность?
– Да, способность. Лань Ванцзи ничего не говорит, и даже его лицо ничего не выражает, но вы просто
знаете?
– Ах.
– Хотел бы я так понимать Вэй Ина, – вздохнул Цзян Чэн, пиная камень на своём пути. – Он тоже ничего не говорит.
Лань Сичэнь мягко сказал:
– Это гордость старшего брата. Для этого не нужно быть слишком строгим к себе. Я думаю, что молодой господин Цзян уже делает превосходную работу.
В этот момент налетел порыв ветра, взметнувший несколько ярких листьев.
Глядя на изящную фигуру и мягкий взгляд Цзян Чэну показалось, что он смотрит на великолепную картину, а не на человека, когда он смотрел на Лань Сичэня. Он моргнул несколько раз, но видение все ещё было слишком ярким.
– Это был довольно сильный ветер, не так ли? – спросил Первый Нефрит, посмотрев на него с ангельской улыбкой.
Брови Цзян Чэна нахмурились,
действительно Первый Нефрит.
Старший брат Лань немного пугал. Ему даже удалось заставить сердце Цзян Чэна биться быстрее, несмотря на то, что он был мужчиной. Молодой человек задавался вопросом, что в таком случае чувствовал Вэй Ин, глядя на Лань Ванцзи? Или Лань Ванцзи глядя на Вэй Ина? Возможно, он был слишком неопытен в сердечных делах, чтобы пытаться понять.
Наследник клана Цзян прочистил горло, внезапно почувствовав смущение под взглядом старшего юноши:
– Значит, вы скоро уйдёте, Цзэу-цзюнь?
– Да, – ответил Лань Сичэнь, его улыбка слегка потускнела. – В Ланлине сейчас спокойно. Мы должны снова укрепить границы Гусу, а потом…
– Соберёмся вместе, чтобы вторгнуться в Безночный город, – завершил Цзян Чэн. – Интересно, мы видим конец или начало?
– Мы не узнаем, пока не достигнем Цишаня, – ответил Лань Сичэнь. – Но это будет непросто. Ещё несколько месяцев и будет год…
– … Много всего случилось.
Год. Целый год прошёл с тех пор, как Пристань Лотоса была разрушена. Год с тех пор, как он слышал голос своей матери. За этот короткий год произошло так много всего. Цзян Чэну порой казалось, что прошло уже десять лет.
Затем Лань Сичэнь снова заговорил, но в его голосе проскальзывали нотки нервозности:
– Молодой господин Цзян, я… я надеялся, что и после этой войны, возможно, мы сможем… продолжать общаться вот так?
– Со мной? – спросил Цзян Чэн, удивлённый.
Лань Сичэнь кивнул.
– Вы хотите? – ещё раз спросил Цзян Чэн.
Лань Сичэнь снова кивнул, на этот раз немного медленнее.
– Но почему? – непонимание одетого в пурпур юноши все возрастало.
Когда лицо Лань Сичэня стало розовым, Цзян Чэн почувствовал себя идиотом и продолжил:
– Нет, я имею в виду – я не понимаю. Вы можете поговорить с кем угодно. Подружиться с кем угодно. Почему я?
– Почему не вы? – последовал простой ответ.
Цзян Чэн остановился.
– Почему не вы? – спросил ещё раз Лань Сичэнь с искренностью в голосе. – Мне нравится ваша компания. Я бы не предлагал этого, если бы не хотел.
Цзян Чэн открыл было рот, чтобы ответить, но вместо этого до них донёсся разъярённый голос Сюэ Яна:
– Почему ты не можешь? Ты можешь!
Голос был довольно близок, и Цзян Чэн увидел, что чуть дальше Сюэ Ян был окружён несколькими стоящими мертвецами и кричал на усталого Вэй Усяня. Лань Ванцзи стоял в нескольких
чжанах позади него.
– Ян-эр, не надо, – говорил предупреждающе Вэй Усянь.
– Не надо чего? – холодно улыбнулся Сюэ Ян. – Даже если ты меня не научишь, я все равно буду учиться. Видишь? Я уже могу так хорошо управлять мертвецами
без твоей помощи. С тобой я определённо научусь лучше и быстрее.
– Тёмную энергию нелегко контролировать! – крикнул Вэй Усянь. – Тебе только что удалось сформировать золотое ядро. Если ты начнёшь собирать тёмную энергию, ты навредишь своему сердцу!
Сюэ Ян выглядел скучающим, он слышал это множество раз до этого.
– Моё сердце уже сильно разрушено, – сказал он, все ещё улыбаясь, как будто улыбка была приклеена к его лицу. – С тобой или без тебя я
буду использовать её. И тогда я тоже буду драться.
– Почему ты так настаиваешь на участии в битвах?! – крикнул Вэй Усянь, чьё терпение практически истощилось.
– А как насчёт тебя?! – крикнул в ответ Сюэ Ян, такой же раздражённый.
Затем они остановились на мгновение.
Мальчик сжал губы в тонкую линию, улыбка, наконец, исчезла с его лица:
– Как бы ты себя чувствовал, если бы ты был единственным, кто не мог сражаться? Не смог сделать хоть
что-нибудь?!
– Тебе не нужно думать, – начал Вэй Усянь мягким голосом, – что ты должен работать на том же уровне, что и мы. Ты уже и так многое делаешь, оставаясь рядом с шицзе.
Сюэ Яна это совсем не успокоило. Он оторвал у одного из мертвецов плохо прикреплённую руку и швырнул ей в Вэй Усяня, который прикрылся предплечьем.
– Ненавижу тебя! – закричал мальчишка и убежал, его спина казалась очень маленькой, когда он удалялся.
– Чэнмэй, этот засранец, – фыркнул Цзян Чэн на это зрелище.
Когда он ушёл, Вэй Усянь вздохнул и наклонился к земле, взяв руку:
– Теперь я должен прикрепить её обратно. Дети – это такая радость, не так ли?
Когда Вэй Усянь начал прикреплять руку обратно, Лань Ванцзи осторожно подошёл к нему.
– Вэй Ин.
У Цзян Чэна уже было плохое предчувствие, но его брат просто улыбнулся Второму Нефриту.
– Ах, Лань Чжань. Извини, что тебе пришлось это увидеть. Это просто бунтарский период, я говорю…
– Ты сказал, что это было нелегко.
Вэй Усянь замолчал:
– Что? Тёмная энергия? О, нет, это было бы трудно для
него. А для
меня – нормально.
Казалось, разочарование Лань Ванцзи нарастало:
– Вэй Ин.
Вэй Усянь взглянул на ученика Лань сузившимися глазами:
– Что? Что ты хочешь сказать?
Но Лань Ванцзи хранил молчание и Вэй Усянь вспыхнул:
– Ну что же это?! Ты всегда такой! Откуда мне знать, что ты хочешь сказать, если ты не говоришь? Я не умею читать мысли!
– Вэй Ин… твой самоконтроль становится хуже. Ты тоже это заметил.
– Ты делаешь хуже! – взбесился Вэй Усянь.
– Прекрати практиковать этот Тёмный путь.
Это вызвало холодный недоверчивый смех первого ученика клана Цзян:
– Прекратить? Скажи мне,
Хангуан-цзюнь, как ты думаешь, мы сможем выиграть эту войну без помощи тёмной энергии? Без Тигриной Печати? Мы не сможем! Нам нужна помощь людей, которые не могут умереть. Тех, кто уже
мертвы. Я
единственный, кто может это сделать!
– Мальчик наблюдает за тобой и копирует! Другие тоже будут наблюдать за тобой и учиться. Вэй Ин, этот путь, по которому ты идёшь, имеет свою цену.
– Пока ценой является моя собственная жизнь, мне все равно!
Время для Цзян Чэна замедлилось, когда слова Вэй Усяня повторились в его голове, как навязчивое пение. Прежде чем он это понял, он начал двигаться. Он смутно слышал, что Лань Сичэнь зовёт его по имени, но был настолько захвачен гневом, что не мог ничего осознать.
– ВЭЙ! УСЯНЬ! – рявкнул Цзян Чэн, подойдя к Вэй Усяню, и скрипнул зубами.
Как только его брат повернулся, чтобы посмотреть на него, Цзян Чэн ударил его кулаком по лицу. Юноша упал на землю, от удара поднялись листья и пыль.
– Цзян… Чэн? – Вэй Усянь в шоке взглянул на своего шиди, потирая покалеченную щеку.
Глаза Лань Ванцзи также немного расширились, и Лань Сичэнь понял, что он был одновременно удивлён и в негодовании за Вэй Усяня.
Лицо Цзян Чэна было разъярённым.
– Как ты
посмел! – он схватил Вэй Усяня за левый лацкан мантии. – Что ты сказал? Пока
цена твоя собственная жизнь?? Ты забыл о том, кто останется скорбеть о тебе? Почему твоя жизнь так мало стоит только для
тебя!?
Этим он снова толкнул Вэй Усяня, но на этот раз Лань Сичэнь поймал его, прежде чем он снова упал на землю:
– Молодой господин Цзян…
– Цзэу-цзюнь, пожалуйста, отойдите в сторону! – сказал Цзян Чэн менее сердито, но, тем не менее, яростно. – Вэй Ин, ты… если ты не исправишь своё отношение к этому прямо сейчас,
я воспользуюсь Стигийской Тигриной Печатью
вместо тебя!
– Цзян Чэн, ты не можешь! – воскликнул Вэй Усянь.
– Кто сказал, что не могу?
Ты? Все потому, что ты так говоришь? На этот раз все будет по-другому, потому что
я так говорю!
Брови Цзян Чэна нахмурились, когда фигура в белом внезапно затмила его взгляд, и он увидел, что Лань Ванцзи стоит перед ним. Он занял позицию между Цзян Чэном и Вэй Усянем, возможно, в попытке спрятать другого человека от нового нападения.
Однако вместо того, чтобы остановить гнев Цзян Чэна, Лань Ванцзи лишь перенаправил его на себя:
– А
ты! Ты пойдёшь со мной.
Он трансформировал своё кольцо, и рукоять Цзыдяня оказалась в ладони Цзян Чэна, а его хвост размотался, чтобы обернуться вокруг запястья Лань Ванцзи. Второй Нефрит коротко взглянул на кнут, прежде чем его взгляд метнулся назад к наследнику клана Цзян, у которого было чёткое намерение увести Лань Ванцзи туда, куда он хотел.
– Молодой господин Цзян! – обеспокоенно позвал Лань Сичэнь.
Цзян Чэн остановился исключительно из-за своего уважения к этому человеку:
– Цзэу-цзюнь, не волнуйтесь. Я не буду с ним драться. Теперь я знаю, что Второй молодой господин Лань не умеет нормально общаться. Поскольку Вэй Ин ничем не отличается, я сделаю это вместо него. Надеюсь, я могу попросить вас присмотреть за ним некоторое время?
Лань Сичэнь посмотрел в глаза Цзян Чэну, но, видя, что они были такими же прямыми, как всегда, доверчиво кивнул. Лицо Цзян Чэна смягчилось, и он пошёл прочь, Лань Ванцзи последовал за ним без каких-либо возражений.
***
Лань Ванцзи был доставлен в хижину Героев Юньмэна, где Цзян Чэн наконец вернул Цзыдянь обратно в кольцо. Второй Нефрит мог разглядеть, что его гнев утих, но не раздражение.
– Лань Ванцзи, я действительно должен спросить, каковы твои намерения в отношении Вэй Ина? – начал Цзян Чэн, не теряя времени. – Я разговаривал с Цзэу-цзюнем. Он сказал мне, что чем больше мы пытаемся поговорить с тобой, тем меньше вероятность, что ты ответишь. Но боюсь, я не дам тебе это сделать. С меня хватит.
Цзян Чэн снял плащ и повесил его на ближайший крючок. Глаза Лань Ванцзи мельком взглянули на пустой рукав, свисающий с его плеча, но затем он снова обратил внимание на лицо этого человека.
– Присядь и устраивайся поудобнее, – сказал он с натянутой улыбкой, усаживаясь за столом.
Лань Ванцзи медленно опустился по другую сторону столешницы.
– Мне жаль, что у меня сейчас нет чая, чтобы тебе предложить, но я все равно не думаю, что у нас есть такая роскошь, – сказал Цзян Чэн, теребя Цзыдянь большим пальцем. – Второй молодой господин Лань, ты помнишь, когда давным-давно ты использовал золотой жетон с Вэй Усянем в пещере Сюаньу?
Лань Ванцзи напрягся, а Цзян Чэн язвительно улыбнулся:
– Что? Ты не думал, что я знаю? Я использовал этот жетон с Вэй Усянем много лет – задолго до тебя. Я уверен, ты знаешь, что он показывает не просто что-то. В своих видениях жетон показывает будущее. Он когда-нибудь рассказывал тебе о том, как ты относился к нему в тех видениях?
Лань Ванцзи вспомнил слова Вэй Усяня из пещеры и терпеливо ответил:
– Он сказал, что… Я очень хорошо к нему отношусь. Поддерживаю его.
– Действительно поддерживаешь, – кивнул Цзян Чэн. – Ты знаешь почему?
Ученик Лань просто смотрел, и Цзян Чэн решил воспринять это как отрицательный ответ и ответил на свой же вопрос:
– Вэй Ин умер. Ты знаешь это, не так ли?
Другой юноша твёрдо кивнул, и Цзян Чэн постучал пальцами по столу:
– Он умер ужасной смертью. Люди боялись его силы… Они не могли оставить его в покое. И в той другой реальности… даже меня не было рядом с ним. Я не хочу, чтобы все повторялось так.
– Как я мог хорошо к нему относиться, если…
Цзян Чэн сразу понял, о чем он хотел спросить:
– Он возродился. Его призвали в чужое тело. Правда, в его первой жизни у вас были более неблагополучные отношения. Но я полагаю, что тринадцать лет дали тебе возможность пересмотреть свои поступки и твоё отношение к нему изменилось. – Юноша сделал паузу, прежде чем продолжить. – Прими во внимание, Лань Ванцзи, что у нас нет возможности узнать, повторится ли то же самое снова. Если он уйдёт, он может быть утерян навсегда, и я не собираюсь допускать возможности, чтобы это произошло. Я не хочу, чтобы кто-то в моей семье страдал.
– Я не хочу причинять боль Вэй Ину, – сказал Лань Ванцзи.
– У тебя плохо получается, – отозвался Цзян Чэн.
Ученик Лань при этом замолчал. Затем, почти умоляюще, он спросил:
– Как я могу этого избежать?
Этот прямой вопрос застал Цзян Чэна врасплох. Тем более что об этом спрашивал Лань Ванцзи. Он посмотрел прямо на Цзян Чэна, ожидая ответа на свой вопрос.
Наследник клана Цзян некоторое время боролся с собой, прежде чем вздохнуть со словами:
– И ты, и Вэй Ин доставляете мне столько хлопот. А теперь слушай, – Цзян Чэн серьёзно посмотрел на Лань Ванцзи, не собираясь нигде подслащивать свои слова. – В следующий раз, когда мы встретимся, тебе следует расставить приоритеты. Является ли то, что Вэй Ин занимается тёмным совершенствованием такой проблемой? Затем найди способ обойти это. В другом мире ты довольно сильно его баловал. По сути, мой брат делал все, что угодно; будь то тёмное совершенствование или пьянство в Облачных Глубинах. Он спроецировал на тебя этого более зрелого Лань Ванцзи и это причиняет ему боль.
Лицо Лань Ванцзи становилось все холоднее и холоднее, пока Цзян Чэн говорил, но он проигнорировал это. Вместо этого он положил руку на стол и не спеша встал.
Ещё раз пристально взглянув на Лань Ванцзи, Цзян Чэн сказал:
– Если тебе не нравится Вэй Ин, держись от него подальше. Если это не так, поскорее извинись перед ним. Вы уезжаете сегодня и можете не увидеться до конца этой войны. Не делай ситуацию сложнее, чем она есть.
Прямо перед тем, как Цзян Чэн вышел из комнаты, Лань Ванцзи сумел задать последний вопрос, очевидно, приложив немало усилий, чтобы сформулировать его:
– Вэй Ин… ненавидит меня?
Цзян Чэн застыл, придерживая рукой дверь, удивлённый и задумчивый одновременно.
Он подавленно вздохнул и ответил:
– Даже если бы ты ударил его словами или ножом, Вэй Ин никогда не смог бы тебя ненавидеть. Вместо этого он найдёт способ обвинить в этом самого себя.
***
– Хэй, брат Сичень. Разве вам не следует больше волноваться? – заныл Вэй Усянь, развалившись на том, что, по всей видимости, было кроватью Лань Ванцзи, в то время как Лань Сичэнь искал противовоспалительное тонизирующее средство. – Цзян Чэн утащил Лань Чжаня своим Цзыдянем и их уже давно нет.
– Да, я так завидую, – пробормотал себе под нос Лань Сичэнь, не удержавшись.
– Что? – воскликнул Вэй Усянь.
– Хм? – улыбнулся Лань Сичэнь. – О, я нашёл тоник.
– Вам действительно не нужно было этого делать, – засмеялся Вэй Усянь, – Цзян Чэн очень добр ко мне. Его удар даже ничего не повредил, понимаете? Никакого воспаления.
Лань Сичэнь подошёл к нему с пузырьком в руке:
– Все равно выпейте. Если ему случайно удастся оставить след, никому из вас это не понравится.
Вэй Усянь кивнул и взял лекарство у Лань Сичэня, выпив его залпом.
Он вытер остатки в уголках губ рукавом, поморщившись от вкуса. Затем он снова повернулся к Сичэню:
– Извините, что прервали. Вероятно, вы хотели провести больше времени с Цзян Чэном.
– Нет, – вздохнул Лань Сичэнь, – я не могу быть эгоистом. Дружба не должна основываться на монополизации. Я понимаю, что у него есть другие дела. Я буду терпеливым.
Вэй Усянь поклялся, что именно в этот момент он увидел свет, исходящий от Лань Сичэня, и ему пришлось потереть глаза, чтобы убедиться, что у него нет галлюцинаций. Но, что было ещё более невероятным, так это то, как Лань Сичэнь мог так
не осознавать свои чувства.
Наверняка это должно быть из-за учений клана Гусу Лань и всех их правил самоограничения. Они превратили самого красивого мужчину во всем Китае в такой чистый цветок, что даже снежинки по сравнению с ним казались грязными!
Такой чистый! Такой ослепительный!
«Ах, но Лань Чжань определённо единственный, кто может заставить моё сердце биться чаще», – безнадёжно подумал Вэй Усянь, его сердце трепетало от мыслей о Втором Нефрите.
– Я прошу прощения за Ванцзи, молодой господин Вэй. Он действительно только беспокоится о вас, – мягко сказал Лань Сичэнь. – Даже слова, которые вы сказали тогда, ничем не помогли.
Вспоминая это сейчас, Вэй Усянь действительно чувствовал, что эти слова были самоуверенными с его стороны.
Он попытался беспечно отмахнуться от этого:
– Да, я сам знаю, что это было неуместно. Я должен извиниться перед Лань Чжанем.
– Ванцзи простит вам почти все, – улыбка Лань Сичэня стала мягче.
– Ложь запрещена правилами, – невесело произнёс Вэй Усянь и фыркнул.
Его собеседник рассмеялся:
– Значит, я не лгу. В любом случае, я считаю, что тот, кто сейчас больше всего заслуживает извинений, – это молодой господин Цзян. Его сердце было разбито, услышав ваши слова.
– Что? – Вэй Усянь замолчал, недоверчиво глядя на Лань Сичэня.
Первый Нефрит вспомнил тот момент, когда слова Вэй Усяня проникли в голову Цзян Чэна. Момент, когда казалось, что его брата совершенно не заботит его жизнь.
Лицо наследника клана Цзян стало настолько трагичным, что сердце Лань Сичэня разбилось при взгляде на него. Как будто в тот момент он винил себя. Как будто он не смог сделать что-то настолько важное, что от этого навсегда осталась кровоточащая рана.
– Почему я всегда так с ним поступаю? – вздохнул Вэй Усянь.
– Это часть человеческого бытия, – мягко сказал Лань Сичэнь. – Те, кто больше всего причиняет нам боль, всегда будут теми, кого мы любим. И исцеляют нас те же люди. Я уверен, что когда вы произнесли эти слова, молодой господин Цзян представлял себе мир без вас, и это напугало его до гнева.
Вэй Усянь слегка улыбнулся, вспомнив слова Лань Сичэня: «Он выражает своё беспокойство через гнев».
– Действительно.
Примечания переводчика:
Арт от автора с Цзян Чэном в плаще по ссылке https://mobile.twitter.com/murasaki_hina/status/1258647263666032646
