Yearning for Miles

– Сезон хурмы наконец-то наступил! – воскликнула Мо Фан в восторге, разглядывая фруктовый сад клана Цзинь, простирающийся на несколько акров от комнаты мадам Цзинь. Сама мадам в это время поправляла макияж и надевала украшения. Она оставалась равнодушной, даже когда Мо Фан продолжала говорить. – Я люблю хурму. На самом деле я ела её только один раз, пока была жива моя мать, – объяснила женщина. – Но они так отличаются от других фруктов, и я все ещё помню. Вам нравится хурма, мадам Линь? Мадам Цзинь бросила на неё взгляд и проигнорировала вопрос: – Мой сын ждёт меня на западном балконе. Если хочешь, тоже можешь пойти. – Да, мадам! – широко улыбнулась Мо Фан в ответ. Западный балкон находился недалеко от комнаты мадам Цзинь и находился в месте, идеально подходящем для наблюдения за фруктовыми садами в сезон, а также, чтобы полюбоваться на вечерний закат. Именно здесь мадам Цзинь и Цзинь Цзысюань часто садились пить чай во время разговора – что происходило не так часто, как хотелось бы Линь Лицинь. К тому времени, как она пришла, Цзинь Цзысюань уже был там, а Мо Сюаньюй был возле перил, вместе с учениками, которые были у двери. Здесь в каждом углу росли гроздья пионов, создавая очень живописную картину. Цзинь Цзысюань встал и приподнял брови, заметив Мо Фан, шедшую за его матерью: – Мама… госпожа Мо. Мо Сюаньюй заметил присутствие своей матери, но прекрасно знал, что сверстники его не любили, невзирая на его юный возраст, поэтому он не побежал к ней и остался там, где он стоял. – Молодой господин Цзинь, спасибо, что нашли время обучать А-Юя, – сказал Мо Фан и изящно поклонилась, прежде чем повернуться к своему сыну, – ты прилежно занимаешься, А-Юй? Мо Сюаньюй взглянул на своего брата, прежде чем застенчиво кивнуть: – Да, мама… старший брат умён. Ученики, стоявшие рядом, сразу же напряглись и медленно посмотрели на мадам Цзинь, ожидая, что она выйдет из себя из-за ребёнка или его матери, из-за такого самовольного обращения к молодому господину. Тем не менее, когда она просто села напротив Цзинь Цзысюаня, они с любопытством посмотрели друг на друга. Служанка, которая была поблизости, пришла, чтобы подать чай своим хозяевам. Цзинь Цзысюань заметил: – Мама, твои волосы… они великолепны. – Разве это не всегда так? – спросила мадам Цзинь, поднимая чашку, чтобы сделать глоток. Пока Цзинь Цзысюань, казалось, искал ответ, она криво улыбнулась. – Как твои занятия, А-Сюань? – Как обычно, мама. Утром я тренируюсь с учениками, а вечером занимаюсь с А-Юем, – ответил Цзинь Цзысюань со спокойной улыбкой. Мать и сын некоторое время говорили на разные темы, пока разговор не сделал полный круг и не вернулся к учёбе. Цзинь Цзысюань заявил с некоторой гордостью: – Я, конечно, быстро учился, но А-Юй настолько умён, что к тому времени, когда ему исполнится шестнадцать, он может иметь те же знания, что и старший совершенствующийся. Глаза Мо Фан расширились при этом, и она воскликнула с удивлением: – Правда? Ты слышал это, А-Юй? Разве я не говорила, что ты сможешь это сделать? Молодой господин Цзинь, большое вам спасибо. Вы так добры, что занимаетесь с ним, и я должна была ожидать этого, ведь вы сын мадам Линь! Все служанки и ученики, которые стояли в пределах радиуса слышимости, насторожились, когда услышали, что Мо Фан так свободно говорит. Подумать только, что кто-то, кого так много раз ударила мадам Цзинь, все ещё мог быть таким бесстрашным перед ней! Они дрожали от волнения, предсказывая ещё одно подобное зрелище. Но, когда ничего не произошло, они обменялись недоуменными взглядами. Цзинь Цзысюань тоже был изумлён происходящим. Не то чтобы обе женщины вели себя странно, но, тем не менее, их поведение было другим. Его мать не пылала гневом, а просто бесстрастно потягивала чай, а Мо Фан стояла позади неё, солнечно улыбаясь. Младшая служанка с корзиной прервала молчание в этот момент. Она низко поклонилась и сказала: – Мадам Цзинь, вот несколько сортов хурмы, собранных сегодня утром. Должна ли я разрезать их для вас? Горничная поставила корзину на стол и сняла покрывающую её ткань, обнажив золотисто-оранжевые фрукты. Их поверхность блестела в лучах полуденного солнца и соблазняла всех, кто её видел. Глаза Линь Лицинь сузились при виде горничной: – Я заявляла, что желаю их? Служанка сразу застыла, и отступила, склонив голову: – Нет, мадам, но их собирали сегодня утром… – И?! – сказала она, хлопнув рукой по столу. Служанка опустила голову и решила промолчать, но лицо её побледнело. Мо Фан торопливо вмешалась: – Мадам, хурма определённо должна быть очень хороша, если её собирали сегодня утром. Пожалуйста, простите эту юную девушку. Мадам Цзинь ухмыльнулась, прежде чем схватить корзину за ручку и чуть ли не швырнуть её в Мо Фан. Другая женщина оступилась, поймав корзину, но на этот раз не упала на землю. – Я должна идти. Завтра мы снова попьём чай, Цзысюань, – сообщила своему сыну мадам Цзинь, вставая. Она повернулась к Мо Фан, которая держал корзину с ошеломлённым выражением на лице. – И если ты думаешь, что они так хороши, то ты и ешь их. С этими словами она изящно поправила мантию и направилась к Башне. Цзинь Цзысюань встал и посмотрел на Мо Фан: – Госпожа Мо, вы… Первоначально он планировал спросить, в порядке ли она, но остановился, когда увидел, что лицо Мо Фан вспыхнуло от счастья. Её глаза сверкали, когда она смотрела вслед Линь Лицинь. – Как чудесно, мадам Линь! Цзинь Цзысюань приподнял бровь: – А… госпожа Мо? Вы в порядке? – Более чем! – ответила Мо Фан и мечтательно улыбнулась Цзинь Цзысюаню, крепко прижимая к себе корзину. – Я не могу в это поверить! Мадам Линь дала мне эту корзину хурмы, потому что она знала, что я люблю их! Поистине такая изумительная женщина. Прекрасна и лицом, и сердцем! Цзинь Цзысюань был совершенно сбит с толку. Он понятия не имел, как можно было истолковать вспышку его матери таким образом, но ничего не сказал, так как Мо Фан выглядела чрезвычайно счастливой. – Подойди, А-Юй! – позвала сына Мо Фан и сунула ему в руку один из фруктов. – Возьми один. Вы тоже возьмите, молодой господин Цзинь. Прежде чем Цзинь Цзысюань смог отказаться, его ладонь сомкнулась на гладкой восковой поверхности осеннего фрукта. Мо Фан ярко улыбнулась ему, прежде чем повернуться, чтобы поговорить с сыном. Со своего места он мог видеть, как ученики склоняются друг к другу и шепчутся. – Она что, бредит? Мадам Цзинь не будет так много думать о такой прислуге, как она! – сказал кто-то из учеников. Затем ученик нахмурил бровь. – Подожди, она сказала «мадам Линь»? Кто такая мадам Линь? Может ли она иметь в виду мадам Цзинь? Другой ученик рядом с ним наклонился: – Может, Мо Фан неправильно произнесла? К разговору присоединился третий: – Могли ли вы двое не быть такими глупыми? Если бы она произнесла неправильно, мадам Цзинь отрубила бы ей голову! Пока они продолжали обсуждать, Цзинь Цзысюань внезапно подумал, что, возможно, Мо Фан была права. Его мать действительно отдала хурму ей. Похоже, его мать питала слабость к кому-то, кроме него самого, в Башне Золотого Карпа.

***

Когда ему сказали, что мадам Юй проснулась, Вэй Усянь, очевидно, сразу же пошёл увидеть её. Но в тот момент, когда он подошёл к двери, он услышал, как вся семья внутри плачет от счастья, и внезапно почувствовал себя незваным гостем. Он приоткрыл дверь и увидел внутри Цзян Чэна и Цзян Яньли, по их лицам катились слезы, когда они держались за руку своей матери. Юй Цзыюань посмотрела на них, её веки все ещё были тяжёлыми ото сна. Цзян Фэнмянь был рядом с супругой, поддерживая её за плечи, хотя сам все ещё оставался пациентом. При осмотре Вэнь Цин также была там, вместе с Цзиньчжу и Иньчжу. – Мадам Юй, – мягко сказала Вэнь Цин, – ваше тело все ещё слабое, поэтому вы не можете сразу встать. Но не беспокойтесь. Ваши служанки, по-видимому, приходили к вам каждый день и разминали ваши конечности и тело, чтобы ваши мышцы не отмирали. Благодаря этому вы в конечном итоге полностью выздоровеете. Вэй Усянь все ещё был в шоке, когда увидел, что мадам Юй проснулась, и даже больше, когда она заговорила, её голос явно стал хриплым от долгого неиспользования: – Я чувствую усталость… – Тогда, пожалуйста, выспитесь, мадам. Веки мадам Юй скользнули вниз: – Вы из… клана Вэнь? – Да, но мы союзники, – ответила Вэнь Цин после короткой паузы. – Союзники из клана Вэнь… – она скривила губы в чем-то напоминающем её знаменитую саркастическую улыбку. – Как странно… Затем лицо женщины расслабилось, а тело снова обмякло. – Вэнь Цин! – позвал в панике Цзян Фэнмянь. – Она всего лишь спит, глава клана Цзян, – сразу же успокоила Вэнь Цин. – Не нужно паниковать. Я работаю над некоторыми лекарствами, которые увеличат её энергию и помогут вернуться к прежней жизни. Но результаты не будут мгновенными. Мы должны быть терпеливыми. Цзян Яньли повернулась к Вэнь Цин: – Почему мы не можем позволить ей увидеть А-Мэй? Вэнь Цин вздохнула: – …Это из-за шока, дева Цзян. Для Мадам Юй, только вчера Вэнь Чжао прибыл на Пристань Лотоса. Её разум ещё недостаточно стабилен, чтобы понять ситуацию. Я сама объясню ей это и буду делать это постепенно. – Когда она снова проснётся? – спросил Цзян Чэн, поджав губы. – Очень скоро, для этого есть хорошие предпосылки, – улыбнулась Вэнь Цин. – Её выздоровление исключительно быстрое. Скорее всего, она проснётся завтра утром и сможет бодрствовать дольше. Возможно, через неделю она снова сможет вести нормальные разговоры. – Это благодаря золотому ядру Вэй Ина, не так ли? – мягким голосом спросил Цзян Чэн, заставив Вэнь Цин тщательно обдумать свой ответ. – Да, – ответила она после раздумий. Вэй Усянь закрыл дверь, прежде чем он успел услышать что-нибудь ещё.

***

Когда Вэй Усянь возвращался в комнату Вэнь Нина, мальчик, который пришёл ранее, чтобы сообщить ему о мадам Юй, сидел за дверью на веранде. – Ты по-прежнему здесь? – спросил Вэй Усянь, приподняв бровь. Мальчик бросил на него невесёлый взгляд. Присмотревшись, Вэй Усянь подумал, что он был моложе, чем раньше казалось. Возможно, лет пятнадцать. – Дашисюн, ты меня забыл? Я знаю, что ты провёл слишком много времени вдали от нас. Теперь ты забыл меня! – сказал мальчик, вставая с совершенно оскорблённым видом. И ужасная память Вэй Усяня снова стала причиной неудобства. – Э-э… – Это я! Цзян Син? Дашисюн! Пожалуйста, не говори, что ты даже забыл моё имя! Когда юноша встал, он оказался довольно высоким. Хотя и не так сильно, как Вэй Усянь, но в какой-то момент они будут одного роста. – Цзян Син… Цзян Син… о! А-Син! – наконец вспомнил Вэй Усянь. Он был его шестым шиди, когда Вэй Усянь был Первым учеником клана Цзян. – Почему ты все ещё называешь меня дашисюн? Я больше не Первый ученик. Действительно, не так давно он был освобождён от этого титула, так как уже не мог поддерживать его. – Хорошо, шисюн, – нахмурился Цзян Син. – Я пришёл сюда только для того, чтобы кое-что тебе сказать, но теперь, когда ты меня забыл, я не хочу. Интерес Вэй Усяня был пробуждён. У него была слабость к секретам, и он всегда хотел знать, что люди скрывают от него, поэтому он обнял Цзян Сина и наклонился ближе. – Пойдём, раз уж ты здесь, почему бы тебе не сказать это? Цзян Син сбоку посмотрел на него и слегка улыбнулся. Он поклонился Вэй Усяню со словами: – Этот неопытный Первый ученик приветствует своего старшего. – Первый ученик! По моим следам! – воскликнул Вэй Усянь, разинув рот. Цзян Син закатил глаза и улыбнулся, но моргнул, когда увидел, что его шисюн кружит вокруг него, как орёл, нацелившийся на свою добычу. – Хорошо, очень хорошо, – говорил Вэй Усянь. – Ты изменился! Раньше ты был таким маленьким и застенчивым. Посмотри на себя сейчас! Ты стал таким взрослым. Этому старшему грустно. Цзян Син вздохнул с привязанностью: – С тех пор, как ты пошёл учиться в Гусу, ты никогда не проводил с нами время. Если тебе было грустно, тебе следовало прийти к нам. Я наверняка буду лучшим Первым учеником, чем ты! Вэй Усянь рассмеялся, потому что ему нечего было сказать, ведь его шиди был прав. Затем он заметил, что мальчик держит тканевый мешочек, в котором, казалось, что-то было. – Что это? – спросил Вэй Усянь, указывая на мешочек. – О, это для Сюэ Яна, – ответил Цзян Син. – Могу ли я увидеть его? Брови Вэй Усяня нахмурились, но он повёл мальчика в комнату Вэнь Нина, где Сюэ Ян определённо просто бездельничал. В тот момент, когда он открыл дверь, он убедился, что был прав. – Гэ-гэ, я так устал~, – заскулил Сюэ Ян. Он скрестил руки на коленях Вэнь Нина и упёрся в них подбородком, вытянувшись на всю длину ног другого человека, удобно устроившись на подголовнике своей кровати. Вэнь Нин только моргнул, не зная, стоит ли утешать его или нет. Однако для Вэй Усяня было ясно, что он чувствует себя неуютно. – Эй, слезай с моего лучшего друга, засранец! Сюэ Ян бросил на Вэй Усяня раздражённый взгляд: – Разве молодой господин «горячая голова» не твой лучший друг? – Он мой брат, – отбрил Вэй Усянь. – А теперь сойди с Вэнь Нина и иди сюда. У твоего шисюна есть кое-что для тебя. Сюэ Ян стал более упрямым в ответ и обнял Вэнь Нина за талию, цепляясь за него ещё сильнее. Это заставило последнего в панике взглянуть на Вэй Усяня. – Не делай этого, – отругал его Вэй Усянь и потянул за воротник. Видя, что Сюэ Ян был готов начать драку, Вэнь Нин быстро вмешался: – Сяо Ян, пожалуйста, сделай то, что тебе говорит молодой господин Вэй. Он определённо делает это для твоего блага. Сюэ Ян был настолько упрям, что редко кого-то слушал. До сих пор единственным человеком, к которому он относился исключительно хорошо, всегда была Цзян Яньли, но даже она не всегда могла его контролировать. Но одно слово от Вэнь Нина, и он немедленно повиновался. – Хорошо, ладно, – надулся Сюэ Ян, спрыгнув с колен мужчины и подошёл к слегка заинтригованному Вэй Усяню. – Что такое? – Я не уверен, – ответил старший после паузы. – А-Син, что ты хотел ему подарить? Цзян Син, стоявший позади Вэй Усяня, поднял тканевый мешочек: – Я слышал, что мой шиди учился игре на музыкальном инструменте, но определённо потерпел неудачу. Сюэ Ян возмущённо крикнул: – Кто потерпел неудачу? Сам попробуй сыграть на флейте, я посмеюсь над тобой! Вэй Усянь впился взглядом в Сюэ Яна, но Цзян Син просто рассмеялся: – Нет, я бы не осмелился. Флейта требует самоотдачи, и я знаю, что у тебя это плохо получается, иначе ты продолжил бы развивать своё золотое ядро вместе с нами. Шисюн не посвящает себя ничему, но не все могут быть такими талантливыми. – Верно! – согласился Вэй Усянь и тоже засмеялся. Цзян Син открыл сумку и вытащил что-то, что заставило Вэй Усяня перестать смеяться. Новый Первый ученик протянул предмет в руках и улыбнулся глядя на широко раскрытые глаза Сюэ Яна: – Я играл на этом в детстве, могу научить тебя. Это совсем не сложно. Что скажешь? Медленно уголки губ Сюэ Яна превратились в сияющую ухмылку, демонстрирующую его большие клыки, а его красные глаза изогнулись: – Что ж, это выглядит многообещающе.

***

Когда прибыла четвертая тележка с подарками, Не Хуайсан знал, что ему нужно делать. – Отправьте их обратно, – сказал он посылному. Слуга, естественно, удивился: – Но это для Ляньфан-цзуня. – И он мой подчинённый. Отправьте их обратно и убедитесь, что вы это сделаете, пройдя через чёрный ход. Вас не должны увидеть. Если есть другие подобные тележки, не надо их сюда привозить. На этот раз тележка была намного больше и полнее, чем три предыдущих. Не Хуайсан знал наверняка, что если он пропустит эти дары, Мэн Яо обязательно растает. Он любил тех, кто любил его. Это была слабость этого человека. Владелец веера стиснул зубы, думая о любящих глазах Мэн Яо всякий раз, когда он смотрел на подарки и чувствовал, как его сердце темнеет. Не важно как, но он не мог позволить Цинь Су приблизиться к Мэн Яо. Мужчина колебался, но не мог не подчиниться прямому приказу хозяина дома. Он поклонился перед тем, как увести тележку. Через несколько мгновений он вернулся в здание, пройдя по коридорам и залам. С другой стороны он увидел, как Мэн Яо быстро идёт к нему. Шаг другого человека замедлился, когда он увидел Не Хуайсана. Он улыбнулся, но улыбка была тревожной и обнадёживающей: – Хуайсан, тележка прибыла сегодня? Кто-то видел, как кто-то вошёл сегодня утром. Хуайсан неосознанно моргнул: – Правда? Я просто был там во дворе, но ничего… о! Да, я заказывал материалы для своих работ. Возможно, это была та тележка, которую видели. – Ой, – сказал Мэн Яо, нерешительно улыбаясь. – В таком случае… если вам что-то будет известно… пожалуйста, дайте мне знать. Не Хуайсан тепло улыбнулся, но его сердце застыло: – Конечно. Лицо невысокого мужчины снова прояснилось, и он положил руку на плечо Хуайсана: – Я попросил приготовить чай. Пойдёмте, посидим в саду? Я знаю, как вам нравится смотреть на летающих птиц. Да, Не Хуайсану понравилось за этим наблюдать. Тем не менее, он все ещё держал в своей комнате канарейку в клетке. – Да пошли, – улыбнулся он, изгнав образ запертой птицы, которая все ещё сладко пела каждый день. Когда они шли к саду, он задумался, о чем пела птица.

***

– Вэй Ин. Голос мадам Юй заставил Вэй Усяня замереть, как и в детстве. Прошло уже больше полумесяца с тех пор, как мадам Юй очнулась, и, как и было обещано, Вэнь Цин медленно проинформировала её о том, сколько времени она была без сознания. Когда она могла нормально сидеть, первое, что сделала женщина, – попросила о встрече с Цзян Цзэмэй, но была убеждена, что сможет сделать это позже. Затем она спросила о плаще Цзян Чэна, который он плотно прикрывал, и пытался максимально ограничить движение. Для неё это был только вопрос времени начать подозревать, и когда она это сделала, ей сказали правду о войне. Мадам Юй нелегко отнеслась к потере времени. Она немедленно потребовала увидеть Цзян Цзэмэй и была ошеломлена, увидев, насколько она выросла. И даже если она, по крайней мере, скептически относилась к этому, она все равно была в ужасе от потери руки Цзян Чэна, которую он назвал всего лишь «боевой раной». Хотя он сам этого не видел, Вэй Усянь был уверен, что она плакала, судя по тому, как долго комната была заперта после этого, только приглушенный шёпот Цзян Фэнмяня доносился из-за двери. Сейчас Вэнь Цин только что закончила давать Юй Цзыюань своё ежедневное тонизирующее средство, и, поскольку Цзян Чэн был занят, Вэй Усяню нужно было проинформировать брата о прогрессе. Он планировал остаться только на мгновение и уйти как можно скорее – прямо за Вэнь Цин, – но Юй Цзыюань, похоже, имела другие планы. – Да, мадам Юй? – сказал Вэй Усянь, сложив ладони и послушно поклонился. – Почему ты до сих пор не пришёл поприветствовать меня? – сухо спросила она. – Что это значит? Вэй Усянь сглотнул, но спокойно ответил: – Я был занят, мадам. У нас есть непослушный ученик, и мне было поручено обучать его. – Чему его учить? Тёмному Пути?! – зарычала Юй Цзыюань. – Моя госпожа! – в шоке воскликнул Цзян Фэнмянь. Даже Вэй Усянь был шокирован. Он никогда не ожидал, что мадам Юй узнает об этом. Кто мог ей сказать, если никто не осмелился упомянуть что-либо, касающееся пересадки ядра? – Вэй Ин, ты, должно быть, думаешь, что я совсем тупая, – усмехнулась Юй Цзыюань. – Даже так я все ещё чувствую тёмную энергию вокруг Пристани Лотоса. Я чувствую, как она отзывается и принимает форму каждый раз, когда звучит твоя флейта. Флейта на поясе. Цзян Фэнмянь отчаянно пытался успокоить свою жену: – Моя госпожа, пожалуйста… вы должны сохранять спокойствие. Вы ещё не совсем здоровы… – Вэй Ин, где твой меч? – спросила Юй Цзыюань, проигнорировав слова мужа. От этого вопроса оба мужчины в комнате замерли, их сердца сильно забились. Они вспомнили, что сказала Вэнь Цин, когда мадам Юй впервые открыла глаза. – Госпожа не должна знать о пересадке ядра. Её меридианы могут снова отвергнуть ядро Вэй Усяня, – сказала им лекарь, когда все, кто знал об операции, собрались в одной комнате. Цзян Фэнмянь задал вопрос, который все хотели задать: – Вэнь Цин… что, если это произойдёт? Вэнь Цин серьёзно посмотрела на них: – На этот раз она может не проснуться. Будет безопаснее сказать ей по прошествии некоторого времени. – И сколько ещё это будет длиться? – спросил хмурый Цзян Чэн. Вэнь Цин молчала, но Цзян Яньли и Сы-Сы, казалось, сразу все поняли. Сы-Сы ответила за неё: – Кажется, это может быть довольно долго. Цзян Яньли взяла Вэй Усяня за руку, пытаясь приободрить его. Но, честно говоря, он все равно никогда не хотел говорить мадам Юй. Теперь, когда он столкнулся с ней лицом к лицу, это было ещё труднее. – Итак? – спросила Мадам Юй. – Что случилось с твоим нелепым мечом? Не говори мне, что ты оставил духовный путь только для того, чтобы иметь возможность управлять армией мертвецов? И теперь ты учишь этому других?? У тебя совсем нет стыда? – Моя госпожа! – воскликнул Цзян Фэнмянь. – Что случилось, Фэнмянь? Скажи мне! Скажи мне, чем можно оправдать его использование темной энергии! Какими другие кланы должны видеть нас сейчас? Укрывательство первого тёмного заклинателя, которого мир до сих пор пытался предотвратить! Вэй Усянь все это время хранил молчание. Как только показалось, что они проиграли битву, открылась дверь и вошёл Цзян Чэн: – Мама, как ты себя чувствуешь? Я только что встретил Вэнь Цин. Мне жаль, что я опоздал сегодня, я тренировал учеников… Вэй Ин? Вэй Усянь повернулся, и его бледное лицо расслабилось. Как только он смог, он поприветствовал глав своего клана и вышел из комнаты, прямо мимо Цзян Чэна. Он проигнорировал все крики мадам Юй. Как только дверь закрылась, в неё бросили лампу, которая разбилась, ударившись о дверь, и упала на землю. К счастью, пожара не случилось. – Что думает этот ребёнок??! Я была без сознания несколько лет, так что теперь он может игнорировать меня? – кричала Юй Цзыюань. – Как ты мог позволить ему уйти, А-Чэн? Как вы позволили ему использовать тёмную энергию?? Цзян Фэнмянь взял свою жену за руку: – Цзыюань, с ним все будет в порядке. Пожалуйста, не задавай ему таких вопросов. А-Ин нам очень помог. – И это извиняет всё? – ответила она. – Вы только посмотрите, как он сейчас действует. Он раньше прыгал, как дурак, и никогда не пытался фильтровать свои слова. А теперь? Он достаточно тихий, чтобы молчать, и перестал носить наши фиолетовые одежды. Волосы у него распущены, как у крестьянина, а одежда – серая и чёрная! Цзян Чэн подошёл к матери: – Мама, пожалуйста. Война изменила всех нас. – Нет, А-Чэн. Тёмное заклинательство повредило его ядро. Я знаю это. Он выглядит иначе. Он не выглядит на семнадцать! Когда лицо Цзян Фэнмянь побледнело, Цзян Чэн расслабился и улыбнулся: – Мама, он не выглядит так. Ему сейчас двадцать лет. Конечно, он должен выглядеть не на семнадцать. Лицо Юй Цзыюань лишилось гнева, но теперь оно было немного встревожено: – Но не ты. – …Что? – спросил Цзян Чэн. – Ты выглядишь точно так же, как я видела тебя в последний раз, – ответила его мать со вздохом. И теперь Цзян Чэн понял, почему его отец выглядел напуганным. Юй Цзыюань снова заговорила: – …Только Вэй Ин выглядит старше.

***

Лань Ванцзи посмотрел на страницы, залитые, вероятно, слезами. Он подходил к концу последнего дневника и изо всех сил старался понять каждое слово. Лань Ань, очевидно, плакал от глубочайшей боли, когда писал это. Вы не поймёте, как это ужасно… как это абсолютно разрушительно – потерять того, кого любишь всем сердцем. Что вы больше никогда не услышите её голос и не увидите её улыбки. Каждое маленькое раздражение, которое казалось большим, когда этот человек был жив, превращается в ничто, когда её больше нет. И я бы пошёл на все, отдал бы что угодно, лишь бы ещё раз увидеть свою А-Юнь. Теперь я понимаю, через что прошёл Вэй Ин. Я потерял А-Юнь. Эта боль невыносима – сколько ему пришлось потерять в своей жизни снова и снова? Каждый раз новое лицо, которое он никогда больше не увидит. Я не мог представить себе эту агонию, когда меня мучили так, как сейчас. Слова в следующих нескольких строках теперь стали гораздо более размытыми, и Лань Ванцзи вообще не мог их разобрать. Он продолжил до конца страницы, молясь, чтобы было что-нибудь… что-нибудь, что поможет ему понять. Понять, что происходит. Я вернусь в храм моего детства. Место, где я родился, и продолжаю своё служение, пока не смогу снова воссоединиться с А-Юнь. Дорогой читатель, если кто-то нашёл и прочитал эти записи, я надеюсь, что вы поможете Вэй Ину. Найдите того, кого он ищет, и помогите ему. Помогите моему другу, так как я не мог помочь. Вы найдёте его с Баошань-санжень. Это конец моего пути. Последнее предложение было написано довольно криво, что бередило разум Лань Ванцзи. Его глаза горели, глядя на это. Затем он закрыл книгу. Сейчас у Лань Ванцзи было много вопросов, но он не мог отрицать, что главным в его голове было: Как Вэй Ин мог быть с Баошань-санжэнь и… …И он ещё с ней?

***

Вернувшись в свою комнату, Вэй Усянь сел на кровать и посмотрел на спящего Вэнь Юаня. Он протянул руку и нежно погладил мальчика по голове, говоря: – Вэнь Юань… Лань Юань. Лань… Сычжуй… Ребёнок пробормотал что-то во сне и схватился за руку Вэй Усяня, удовлетворённо улыбаясь, держа его руку рядом с собой. Молодой мужчина улыбнулся в ответ и лёг рядом с сыном. Он закрыл глаза и вздохнул: – А-Юань… Я скучаю по Лань Чжаню.