Половина пустоты

      Путники шли по следам нарушителей — по широкой запущенной дороге, ведущей с востока на запад. В квадратные каменные плиты, будто ясные клинки, вонзались лучи солнца из прорех в облаках. Между плит пробивались травинки и цветки, раздавленные тележными колёсами, на сломанных ветвях терновника по обочинам Ранион примечал нитки, выдранные из зацепившихся плащей и штанин.       — Большой отряд, — бормотал следопыт. — Шли по обе стороны повозки, позади и впереди… Хм, нет, телег было аж две… А это прямой путь на Аннуминас… Что им понадобилось в нашей священной столице?       Курундил пожимал плечами. Ранион был благодарен эльфу за то, что он сразу согласился свернуть с намеченного пути, чтобы помочь товарищу. Однако перед тем как пуститься в погоню Курундил предупредил: «Если завяжется драка, я не стану убивать людей. Чтобы держать сильмарил, я должен быть незапятнан». «Не волнуйся, я не собираюсь сражаться с целой оравой, — сказал ему Ранион. — Нам бы только взять языка да выяснить, зачем они сюда заехали. Может, ничего злого они и не задумали, и всё обойдётся миром».       Между тем Хлодвиг отставал — на коротких хоббитских ножках ему было трудно поспевать за Громадинами. К чести полурослика, он не жаловался и не просил передышки, лишь пыхтел всё громче и громче.       В сумерках Ранион, и сам уже чувствующий необходимость перевести дух и подкрепиться, скомандовал привал. Странники уселись под раскидистой елью у южной обочины. Хлодвиг отхлебнул из фляги и закашлялся: от жадной жажды вода попала не в то горло, — потом налёг на сухари. Ранион быстро пережёвывал полоску вяленого мяса да тревожно поглядывал на сереющую в сумраке дорогу. Вдруг Курундил указал на северо-запад:       — Оттуда слышен звук спущенной тетивы. Наверно, охотятся. Если людей так много, как ты говоришь, им нужно часто пополнять припасы.       Ранион судорожно проглотил мясо и обратился к Хлодвигу:       — Держись поодаль. Когда чужаки будут рядом, прячься и не высовывайся. Понял?       Хоббит кивнул. Укрыв мешки с провизией под разлапистой хвоей, путники перебежали дорогу наискосок.       За северной обочиной холмов было меньше, а деревьев больше — считай, что лес. Ранион с Курундилом ступали споро и бесшумно, в десяти шагах за ними крался Хлодвиг, почти невидимый в сгустившейся темени.       — Слушайте, — шепнул Ранион, замерев.       Спереди и чуть слева донёсся шорох шагов и неразборчивое ворчание. Немного пройдя на звук, путники распластались на земле за гнилым поваленным стволом. Неподалёку раздались голоса. Ранион осторожно поднял голову и различил четыре тени, бредущие в вечерней хмари среди деревьев. Охотники приглушённо сетовали на своего главаря: дескать, могли бы сейчас греться у лагерного костра с остальными, но он послал их добыть свежего мяса. «Удачно, — подумал Ранион. — Настигнем их и допросим, пока они в отрыве от соратников».       Следопыт велел Хлодвигу не покидать укрытия, а Курундила поманил за собой. Громадины, пригибаясь, побежали к теням.       Вскоре чужаков удалось рассмотреть. Один, здоровенный толстяк, держал наготове рогатину, а на ремне у него висела тяжёлая булава. Трое других были вооружены луками, опоясаны мечами и кинжалами.       Ранион наложил стрелу, натянул тетиву и прицелился в невысокого щетинистого мужичка, за спиной которого был приторочен круглый щит. «По виду они не слишком-то мирные, — рассудил следопыт, — но мы пока не знаем наверняка, что они лиходеи. Негоже нападать исподтишка, не разобравшись». Не опуская лука и оставаясь в хвойной сени, Ранион провозгласил зычно и хрипло:       — Сложите оружие и ответьте, по какому праву вы вторглись в заповедный край дунэдайн!       Вместо ответа на голос следопыта полетели стрелы. «Ясно», — сокрушённо подумал Ранион и спустил тетиву. Один из охотников упал, поражённый в грудь. Одновременно первая вражья стрела с глухим стуком клюнула ближайшую сосну. Другая просвистела возле уха. Третью Курундил отбил длинным кинжалом.       Двое оставшихся лучников продолжили стрелять наугад, а пузатый громила грузно потопал вправо — хотел зайти следопыту сбоку.       — Перехвачу его, — бросил Курундил и побежал по дуге наперерез здоровяку.       Едва Ранион вновь нацелился, острый наконечник царапнул его плечо — пустяк, но достаточный, чтобы пущенная дунаданом стрела пролетела мимо. Ранион юркнул за сосновый ствол. Услышал, как в дерево воткнулись ещё две стрелы. Бесшумно перебежал за соседнюю ель и снова вскинул лук, выглянув из укрытия.       Справа, за спинами разбойников, из лесной гущи вылетел Курундил. Упал навзничь, но кинжалов не выронил. Следом за ним показался толстяк. Он пытался проткнуть эльфа рогатиной, а тот перекатывался — заострённое дерево било в землю, вырывая чёрные комья.       — Вертлявая паскуда! — ярился здоровяк, опять и опять не попадая в цель. Но шанса встать у Курундила не было.       Остальные двое: сухощавый верзила ростом выше толстяка и коротышка со щитом за спиной, — обернулись на звук драки. Ранион выстрелил в здоровяка, но тот как раз замахнулся рогатиной, и вместо глаза стрела следопыта воткнулась в палку, расщепив её.       — Он там! — вскричал верзила, указав в сторону Раниона.       — Давите его уже! — велел коротышка.       Верзила, орудующий широким мечом, и здоровяк объединились против Курундила. Воспользовавшись мгновенной заминкой, тот вскочил на ноги и теперь отбивал выпады верзилы и уклонялся от размашистых ударов булавы толстяка.       Коротышка прикрылся щитом и побежал на следопыта: похоже его колчан опустел. У Раниона ещё был запас, но все выпущенные им стрелы попали в щит. Обнажив клинок, дунанан вышел навстречу врагу.       Противник попался опытный. Он неизменно отбивал щитом удары следопыта и раз чуть не пронзил ему живот, но всё же Ранион теснил его. В конце концов, он выбил у коротышки меч.       — Помоги! — крикнул тот верзиле. Быстро попятился, закрываясь щитом, и достал из ножен за поясом кинжал.       Ранион узнал красный змеистый узор на клинке — работа кузнецов древнего Арнора, заклятая на погибель силам Тьмы! Разбойник мог добыть такое оружие, только убив владеющего им дунадана, разграбив могильник или схрон. Подтверждая догадку, коротышка осклабился:       — Так вас одних послали в погоню? Всего двоих? Ха! Знатно же мы вас, колобродов, потрепали!       «Значит, они таки с боем прорвались через нашу заставу на востоке. Положили моих братьев», — сообразил следопыт и процедил:       — Ты пожалеешь о своей насмешке, ибо опасно навлекать на себя гнев дунэдайн.       «Однако и поддаваться гневу опасно», — одёрнул он себя, и движения его остались скупыми и точными. Он отражал выпады коротышки и подоспевшего на подмогу верзилы.       Курундил тем временем боролся со здоровяком. Прыгал вокруг врага, ловко уворачиваясь от взмахов булавы да изредка оставляя порезы. Рубаха на толстом пузе покрылась тёмными полосами, но разбойник не обращал на это внимания: зарекшись убивать Детей Эру, эльф лишь неглубоко царапал его жир. На краю сознания Раниона промелькнула мысль: «Курундилу сложно не сдерживать натиск противника, а сдерживаться самому. Не упорствуй он в желании добыть сильмарил, он давно бы прикончил толстяка… Что ж, пусть этот увалень выживёт и всё нам расскажет».       Ранион выбил у верзилы клинок, но следующий его удар пришёлся на щит коротышки — тот успел заслонить подельника. Следопыт уклонился от быстрого выпада кинжала и снова ушёл в оборону.       Верзила нагнулся подобрать меч, как вдруг из-за большого пня поодаль выпрыгнул Хлодвиг. Подскочил, ударил его посохом по боку и выронил оружие. Верзила взревел, завертелся и, приметив полурослика, схватил его за шиворот. Хлодвиг бессильно махал руками и дрыгал ногами, пытаясь вырваться.       — Твой зверёныш? — рыкнул верзила и приставил клинок к горлу хоббита. — Сдавайтесь, пока я его не прирезал!       Хлодвиг прекратил дёргаться. Курундил бросил кинжалы и отступил от толстяка — тот тяжело дышал, покачивался и держался левой рукой за грудь, не сводя с эльфа злобного взгляда.       — Простите, — пискнул Хлодвиг. — Я хотел помочь. Я думал, трое против двоих нечес…       — Заткнись, — шикнул верзила, и полурослик присмирел. — Ну же! Или я прикончу крысёныша!       — Гадство, — выдохнул Ранион и воткнул меч в землю.       Как ни досадно было сдаваться, следопыт не мог пренебречь жизнью крошки-хоббита. Но если удастся как-то выкрутиться, разговор с Хлодвигом предстоит серьёзный.       Коротышка стащил ремни с Курундила и Раниона и связал им руки за спиной. Верзила, наконец, убрал меч от шеи Хлодвига и перехватил маленького заложника покрепче.       — Недомерка тоже надо, чтоб не рыпался, — сказал он.       Коротышка со вздохом опустился на корточки возле своего подельника, убитого Ранионом, снял с него пояс и накрепко обмотал запястья хоббиту. Обернулся к здоровяку:       — Ты как?       Громила неуверенно покивал. Его рубаху покрывали тёмные в ночи кровавые полосы, а рукава были совершенно черны и влажно поблёскивали. Курундил пристально следил за своим противником — кажется, боялся, что не рассчитал сил, и тот истечёт кровью, ибо порезов было слишком много, и, похоже, не все их них — поверхностные. Коротышка с арнорским кинжалом распорол рубаху на трупе, нарезал из неё жгутов и кое-как перевязал раны толстяка. Кажется, Курундил ненароком вспорол тому вену.       Затем разбойники подобрали оружие — своё и чужое, — и повели пленников к лагерю. Впереди шагал низкорослый щитоносец, следом — Ранион, Курундил и держащий Хлодвига верзила. Последним ковылял толстяк.       Вскоре вернулись на дорогу и пошли по ней на запад. Слева возвышались чёрные стены холмов, справа — колючая тьма хвойного леса. В небе светились бледный месяц и синие звёзды.       — Хлодвиг, ты живой? — шепнул Ранион, обернувшись; получил подзатыльник от бандита, снова уставился вперёд и процедил: — Что вы здесь забыли?       — Земли в рот набью, — посулил лиходей. — Прибереги болтовню для нашего главного, у него к тебе будет парочка вопросов.       Некоторое время шли в молчании. Ветер доносил издалека водный плеск, позади пыхтел изрезанный Курундилом толстяк.       Вдруг верзила за спиной Раниона вскрикнул. Следопыт оглянулся: Хлодвиг укусил разбойника. Пользуясь тем, что от боли верзила ослабил хватку, хоббит дёрнулся, вырвался и плюхнулся на каменные плиты. И тут же снова укусил Громадину — впился зубами в щиколотку.       Ранион пнул в спину коротышку перед собой и навалился сверху придавив к дороге. Курундил рванулся назад, подсечкой завалил измотанного здоровяка.       — Наших бьют! — возопил верзила, отшвырнув Хлодвига и схватившись за меч.       — Á ataleyla! — приказал Курундил хоббиту, прыгнул на верзилу и ударил его лбом в затылок.       — Беги! — вторил эльфу следопыт, сидящий на коротышке.       Увы, они были уже очень близко к лагерю: спереди послышался гомон, слитный топот, тьму прожгли рыжие огни факелов.       Полтора десятка головорезов окружили Раниона и Курундила. Следопыта вздёрнули на ноги, коротышка поднялся и в отместку ударил его под дых. В глазах у Ранион потемнело, он согнулся, пытаясь вдохнуть.       Быстро справившись с болью, он не подал виду — продолжил хрипло «задыхаться», а сам украдкой осматривался.       Курундила держали трое: двое — под локти, верзила — со спины, сдавив ему шею согнутой рукой. Эльф брыкался, по-звериному щерился и рычал сквозь зубы.       А Хлодвига нигде не было — ускользнул в суматохе. Лиходеи обсуждали, нужно ли преследовать полурослика. Верзила настаивал, что кусачего крысёныша следует непременно изловить, остальные не желали размениваться на мелочи. С другой стороны, кто это вообще? На ребёнка не похож, но вроде и не гном. А вдруг тут таких много? Вдруг он дружков приведёт?       — Тупой трусливый слабак! — воскликнул Ранион, выпрямившись; для убедительности ударил ногой воздух и воззрился на Курундила: — Я же говорил тебе, что такому слюнтяю не место в походе! Ну, и подлянку он нам устроил! Навлёк на нас беду — и смылся, поминай, как звали! Небось, забьётся теперь в свою нору и будет год трястись там от страха!       Прекратив сопротивление, Курундил нахмурился, и следопыт не понимал, что это значит. Подыгрывает ли эльф его лицедейству, притворно осуждая Хлодвига, или осуждает дунадана за внезапно резкие слова, или искренне согласен с ними?       Как бы то ни было, хитрость удалась. Разбойники велели Раниону заткнуться и потащили пленников к лагерю, уверившись в ничтожности и безвредности сбежавшего полурослика. Без погони у Хлодвига будет больше шансов выжить.       Лиходеи устроились на ночлег на ровном месте неподалёку от дороги. Давным-давно здесь располагался дворец или площадь: земля была мощена широкими мраморными плитами, расколотыми и выщербленными. Горело несколько костров, поодаль стояли две больших телеги со скарбом, запряжённые парами лошадей. Там и сям бродили разбойники. Изредка кто-то опасливо косился на нависающую над лагерем статую воина с копьём и ростовым щитом.       Раниона и Курундила подвели к телеге, в которой сидел главарь головорезов, плечистый, плешивый, с красной мордой, заросшей сивой бородой. Для начала он встал и, не спрыгнув с повозки, съездил сапогом по головам пленников. У Раниона хрустнули зубы.       — Что, только вы двое выжили? — спросил главарь. — Или оставшиеся подранки слишком покалечены для погони?       «Похоже, они погубили многих на нашей заставе, раз их главарь ведёт такие речи, — с горечью подумал Ранион. — Но где видано, чтобы какие-то разбойники одолели следопытов? Разве что их было гораздо больше, чем сейчас осталось».       — Отвечай, — потребовал бородач.       Ранион молчал.       — Что с орками? — не унимался главарь. — Вы там перебили друг друга, что ли? Или они свалили, бросив вас подыхать?       «Им помогали орки? — озадачился Ранион. — Снова, заразы, просочились в Эриадор!.. Однако, не всякий грабитель станет знаться с этими тварями… Получается, мы угодили в лапы настоящих злыдней».       — По-хорошему не хочешь? — грозно спросил главарь, спустился наземь и встал к Раниону вплонтую, обдав чесночным запахом изо рта: — Последний шанс. Говори, что было, и умрёшь быстро.       Ранион промолчал. Курундил, стоящий справа от него, плюнул главарю в ухо.       — Научите-ка их вести вежливую беседу, парни, — распорядился тут, утёршись; уселся на край телеги и, по-детски болтая ногами, стал смотреть, как его прихвостни избивают пленников.       Раниона и Курундила повалили наземь, лупили, скорчившихся, ногами и кнутами, постоянно повторяя вопросы об орках. Следопыт был отнюдь не стеклянным, а всё же думать под градом ударов трудновато.       Кажется, лиходеи дружили с орками не крепче, чем с дунаданами, а вот боялись их намного сильнее: главарь надеялся получить подтверждение, что орки перебиты, или их ряды сильно прорежены. Увы, на понимание того, что всё это значит, сил у Раниона не хватало.       Как он ни старался не радовать бандитов выказыванием боли, сдержать вскрик или стон удавалось не всегда. Курундил же не издавал ни звука — даже будто не дышал.       — Услужил же вам ваш карлик, — насмешливо оскалился верзила, охаживая эльфа плетью.       — Стойте! — вскинул руку главарь. — Какой карлик?       Избиение прервалось. Главарю объяснили, что был и третий пленник, и он вскричал:       — Дурачины! Если эти уроды сложили оружие, когда вы пригрозили убить их дружка, значит, он им ценен. Сами-то они стойкие, но наверняка разговорились бы, будь на кону шкура недомерка. Теперь ищи его свищи!.. Слышь, колоброд, — главарь потыкал носком в бок Раниона. — Как думаешь, может, ваш приятель сам явится вам на выручку?       «Он не такой, как мы. Просто случайный попутчик. Он струсил и убежал», — хотел было ответить следопыт. Однако бородач не зря был главарём — он явно поумнее подельников: если молчаливый узник вдруг заговорит, когда дело коснётся полурослика, разбойник лишь укрепится во мнении, что полурослик важен, и тогда уж точно прикажет найти и пытать его. Поэтоу Ранион и рта не раскрыл.       — Ладно, пусть посидят ночку, — буркнул главарь. — Пить-есть не давать, путы потуже. Глядишь, к утру языки у них развяжутся.       Пленников привязали к обломанной гранитной колонне.       — Ты в порядке? — шепнул Ранион на синдарине.       С трудом повернув голову, Курундил выразительно посмотрел на спутника. Левый глаз эльфа опух и побагровел, губа была разбита, на остром подбородке засыхала кровь.       Вряд ли Ранион выглядел лучше. Следопыта мутило, у него трещала голова, болела спина и рёбра, но он упорно не терял сознания, а наблюдал за происходящим в лагере.       Главарь с частью разбойников обсуждал, насколько всё-таки целесообразно искать полурослика. Пузатый громила, с которым сражался Курундил, лежал у костра, а вокруг него толклись другие лиходеи. Из их толпы показался низкорослый щитоносец, приблизился к пленникам и, нагнувшись, поднёс кулак к носу Курундила:       — Двоих моих братанов сгубили, паскуды. Ничего, и вам недолго осталось. До завтрашнего вечера не доживёте. А может, и до полудня.       С этим словами коротышка вернулся к испустившему дух толстяку.       Курундил зарычал и принялся биться затылком о колонну.       — Тихо-тихо, — сказал Ранион. — Хватит, не теряй надежды.       — Надежды на что? — прошипел нолдо, злобно зыркнув на следопыта. — Нет у меня больше надежды! Дорого же мне обошлась дружба с тобой, дунадан. Из-за неё я запятнан! Плохого или хорошего, а я убил одного из Детей Эру: залитые его кровью ладони не смогут удержать сильмарил.       «Так вот он о чём», — сообразил Ранион и подивился, что смерть разбойника волнует Курундила больше, чем плен и собственная скорая гибель. Притом в эльфе не чувствовалось ни раскаяния, ни жалости к отнятой жизни: толстяк был для него лишь лужей грязи, неосторожно вступив в которую он «запачкался».       — Я благодарен, что ты согласился биться вместе со мной, — сказал Ранион. — По-моему, нельзя оскверниться, помогая в правом деле… Ты сделал всё, чтобы сохранить этому человеку жизнь, но вынужден был обороняться… Однако миролюбие твоё вызвано не состраданием к живущим, а холодным расчётом, и это, на мой взгляд, уже скверно. Пусть ты не творил зла, но оно кипит в тебе, и разве сильмарил дастся в руки тому, у кого такие помыслы? Думаю, даже без сегодняшних неприятностей ты всё равно не смог бы взять камень, не обжегшись.       — Теперь мы этого уже не узнаем, — проворчал Курундил. — Сильмарил точно меня обожжёт, и поди разбери, из-за убийства или из-за… вот этой невнятной нелепицы, которую ты придумал. Мысли не могут быть важнее действий.       — Скорей уж мы этого не узнаем, потому что нас завтра убьют, — поправил эльфа Ранион, криво ухмыльнувшись.       — Нет, Хлодвиг нас спасёт, — неожиданно заявил нолдо.       — Да что ты! — удивился следопыт. — Он, наверно, сейчас прячется в каком-нибудь овраге, переводит дух, думает, как вернуться домой.       — Так ты не лукавил? — вытаращился Курундил. — Я думал, ты обзываешь Хлодвига трусом, чтобы разбойники…       — Да-да, так и было! — подтвердил Ранион. — Но он всё-таки маленький хоббит, а не воин. Ему попросту неразумно идти за нами: он смышлёный, он это понимает.       — Он выбрал свою судьбу, — возразил нолдо. — Он стал членом нашего отряда. Я напрасно сомневался в полуросликах: пусть они не так могучи, как большие народы, но доброты в них хватит на троих. Разве верность — не добродетель? Хлодвиг не предаст нас.       — Да ты ведь сам велел ему бежать.       — Я велел отступать. Есть разница.       В гранит над головами пленников врезался камешек, один из головорезов крикнул:       — Что разворковались, голубки? Если уж говорите, так давайте по-нашенски, а не своей шепелявой тарабарщиной! Ну что? Будете говорить? Позвать главного?       Ранион и Курундил замолкли. Измотанный следопыт уронил голову на грудь и погрузился в муторную дрёму.       Когда Ранион пробудился, была ещё ночь. Разбойники спали вповалку у костров и в телегах, по лагерю бродили двое караульных: знакомый коротышка с ворованным арнорским кинжалом за поясом и какой-то другой лиходей. Ранион принялся считать спящих, чтобы понять, не уменьшилось ли их число — не отправилась ли их часть не поиски полурослика? Увы, снесённые удары по голове мало способствовали цепкости внимания: следопыт никак не мог сообразить, сколько человек он насчитал до того, как лишился сознания.       — Смотри, — шепнул Курундил.       Ранион попытался повернуть голову, чтобы проследить взгляд эльфа. Затёкшая покрытая синяками шея отозвалась болью.       — Не крутись. Искоса, — остерёг нолдо и довольно пояснил: — Он здесь.       — Хлодвиг? — опешил Ранион: «Неужто хоббит и впрямь явился на подмогу? Да только что мы втроём сможем? Особенно, в таком состоянии».       — Опять вошкаетесь? — осведомился коротышка, подойдя к пленникам. — Не хотите тратить на сон оставшееся вам время? Пха! Перед смертью не набодрствуешься.       Курундил ожёг его взглядом и зловеще процедил:       — Может, я умру скоро, но позабочусь, чтобы ты сдох раньше.       Коротышка, конечно, не понял квенья, но на всякий случай отошёл. Вскоре он крикнул напарнику-дозорному:       — Я ща! — и скрылся за статуей воителя.       Минуло несколько больше мгновений, чем требуется, чтобы справить нужду. Второй караульный окликнул:       — Ты там по большому, что ли?       «Неужели Хлодвиг сумел подкрасться к супостату и вырубить или пришибить его? — задумался Ранион. — Ай да хоббит!» С одной стороны следопыт гордился маленьким спутником, переборовшим робость, чтобы выручить друзей. С другой — ему было горько от тщетности этого, ибо шанс ускользнуть от разбойников исчезающе мал. Чем напрасно рисковать, лучше бы Хлодвиг озаботился тем, чтобы вернуться домой, не попавшись по пути бандитам.       Из-за статуи донеслось кряхтение. Досадливо сплюнув, стражник продолжил расхаживать по лагерю.       «А может, Курундилу привиделось? — вздохнул Ранион. — Может, у коротышки и впрямь живот прихватило, и теперь он пачкает наш древний памятник?»       — Сколько можно гадить? — проворчал дозорный и направился к статуе. — Заснул там, что ли?       Тут слева от следопыта выскочил Хлодвиг с арнорским кинжалом в руке. Он разоружил разбойника! Ранион улыбнулся полурослику, но тут же резко велел:       — Спрячься. Увидят.       Хлодвиг шмыгнул за колонну, к которой были привязаны пленники, и принялся разрезать верёвки. Освобождённые, Ранион и Курундил поднялись, опираясь о колонну и друг о друга. Хлодвиг протянул им кинжал, но ни эльф, ни следопыт не успели взять его.       — Караул! Напали! — раздался зычный крик из-за статуи.       Бандиты мигом повскакали, взялись мечи, ножи и кистени. На пленников нацелилось полдюжины луков.       — Не двигаться! — гаркнул главарь. — Бросить оружие!       Хлодвиг выронил кинжал, червлёная сталь зазвенела о мраморные плиты.       И тут в глаз верзилы вонзилась стрела.       — Хлодвиг, прячься! — скомандовал Ранион.       Хоббит схоронился за колонной, а эльф и следопыт устремились в бой. Из темноты справа со свистом вылетали новые и новые стрелы, разбойники падали замертво, и Ранион с Курундилом подхватили клинки с первых попавшихся трупов.       На лагерную площадь высыпали высокие воины в серых и зелёных плащах — сородичи-дунэдайн! Ранион был рад, что вопреки словам лиходеев, не все его братья сгинули, но ни радоваться, ни скорбеть о павших было некогда.       Над лагерем гремел железный лязг, звучали выкрики, разносилось ржание испуганных лошадей. Каждое движение избитого следопыта отдавалось болью, и ему бы несдобровать, если б Курундил не держался подле него, разя подступающих врагов без пощады.       Ранион мельком подумал, что, ненароком убив жирного разбойника, нолдо решил, что теперь у него развязаны руки: дескать, одним убийством больше, одним меньше — уже неважно, ведь он всё равно «запятнан». Если так, его нравственный компас сбит напрочь. Будто кто-то выдал Курундилу список правил, как дóлжно поступать хорошему человеку, и до сих пор он слепо следовал им, не понимая и не чувствуя их сути.       Впрочем, сейчас проявлять милосердие к противникам имело смысл только, чтобы было, кого потом допросить.       Битва кончилась.       Среди заваленной трупами площади стояли Ранион с Курундилом и два десятка дунэдайн. Их предводитель держал за грудки главаря разбойников и хлестал его ладонью по лицу.       — Браголдир, ты ли это? — позвал Ранион, спешно пошагав к соратникам.       Курундил остался на месте. Опустив голову, он оглядывал поверженных врагов под ногами и кривился: то ли сожалел, что дал волю ярости, то ли от брезгливости.       Высокий дунадан толкнул главаря в руки сородичей и откинул капюшон. Ранион узнал смуглое морщинистое лицо и полосатую голову: у Браголдира поседела, казалось, ровно половина волос: серебристые пряди чередовались с чёрными, и про него шутили, что он похож на харадскую зебру.       — Ранион! — воскликнул Браголдир и крепко обнял младшего родича. — Как славно, что ты в добром здравии! В смысле, вижу, что владыка Элронд исцелил твой недуг. Видок-то у тебя не очень. Как ты здесь очутился?       Все следопыты, кроме двоих, держащих разбойничьего главаря, обступили Раниона: Бронвэ, Пармандил, Арандур… А где же Гортадион, например? Голова кругом, не разобрать… Раниона хлопали по плечам, обнимали, жали руку, наперебой задавали вопросы. Он был так счастлив встретить товарищей, что улыбался, хотя лицо жутко болело.       — Гэндальф дал мне поручение, — наконец, выдавил он и указал и неприкаянно бродящего поодаль Курундила. — Провожаю этого нолдо кое-куда… Позже объясню, сперва надо проверить…       Выскользнув из дружеских объятий, Ранион направился к колонне, за которой спрятался Хлодвиг. Он надеялся, что хоббит извлёк урок, не полез на рожон и найдётся там, где следопыт его оставил… а не среди убитых лиходеев.       Хлодвиг был на месте — похоже, в полуобморочном состоянии. Дрожал, сжавшись в крохотный комочек, и не поднимал головы. Присев рядом на корточки, Ранион положил руку хоббиту на плечо, и он вздрогнул.       — Всё кончилось, — мягко сказал следопыт.       — П-п-прости меня, — захныкал Хлодвиг. — Из-за м-меня в-вас…       — Тише, друг. Всё уже хорошо, — утешил Ранион.       Он обнял хоббита, и тот сразу лишился чувств.       С полуросликом на руках следопыт привалился к колонне. «Как странно, — подумал он. — Не более часа назад, я был тут привязан и уверен, что скоро умру. А теперь сижу здесь, отдыхаю под защитой верных друзей… Кстати, надо предупредить Благолдира, что, возможно, поблизости рыщут ещё разбйники — те, кого отправили ловить хоббита. Если, конечно, отправили… И с Курундилом надо потолковать: раз он хотел добыть сильмарил, чтобы показать всем, что священный камень не обжигает его, значит, после сегодняшнего его искания утратили смысл».       Но у Раниона не осталось ни сил, ни воли, чтобы подняться или хотя бы подать голос. Тяжёлые веки опустились, и он уснул.

***

      Очнулся Ранион бодрым, ощущая свежий аромат атэласа — пока он спал, кто-то позаботился о его ранах. Рядом мирно посапывал Хлодвиг, при нём лежали подаренный Бандобрасом посох, трофейный арнорский кинжал и сумки с провизией, которые путники бросили накануне вечером — верно, следопыты нашли их и принесли в лагерь.       «Натерпелся вчера бедняга. Пусть отдохнёт хорошенько», — пожалел полурослика Ранион. Укрыл его плащом и пошёл искать Браголдира.       Занимался рассвет, воздух был прохладен и влажен. Следопыты вырыли глубокую яму и стаскивали в неё бандитские трупы, разгребали содержимое воровских повозок, расчёсывали и подкармливали по-прежнему запряжённых в них лошадей. Под статуей воителя Ранион заприметил Браголдира и Курундила и направился к ним.       Эльф выглядел лучше, чем вчера, но смотрел мрачно и исподлобья. Не иначе как Браголдир досаждал ему расспросами о цели похода.       — Я не пропустил ничего важного? — нарочито небрежно полюбопытствовал Ранион, приветливо улыбнувшись товарищам.       — Пропустил, — сказал Браголдир. — Пока ты спал, объявился ещё десяток лиходеев, но мы быстро с ними разобрались.       — Значит, Хлодвига всё-таки пытались выследить, — пробормотал Ранион и, встретив заинтересованный взгляд сородича, рассказал о походе через Шир и знакомстве с хоббитами.       — Так куда же вы идёте? — спросил Браголдир. — Твой друг-нолдо не слишком словоохотлив.       — Это мои родичи, — сказал Ранион Курундилу. — Им можно доверять, они надёжные.       — Не их дело, — отрезал эльф.       Не желая ссориться с Курундилом, Ранион не стал настаивать. К тому же, его волновали другие вещи.       — Что случилось на востоке? — обратился он к Браголдиру. — Разбойники говорили что-то об орках, о том, что наших перебили.       Пожилой следопыт тяжко вздохнул, открыл было рот, но тут подошёл Хлодвиг. Полурослик затравленно озирался, разглядывая кучу Громадин вокруг, в его безвольно повисшей руке был арнорский кинжал, и острие скребло оземь.       — Доброе утро, господа, — поклонился хоббит, даже в нынешних обстоятельствах не забыв о вежливости.       Ранион представил его Браголдиру, и тот одобрительно улыбнулся:       — Ранион говорит, ты помог освободиться ему и вашему другу-эльфу.       — Но сказал ли он, что из-за меня их и схватили? — хмуро спросил Хлодвиг.       — Давай-ка это мы с тобой попозже обсудим, — сказал Ранион. — Браголдир как раз собирался поведать, что за лиходеи на нас напали… Кстати, Хлодвиг, не стоит расхаживать с оружием наголо. Потом я поищу ножны по размеру, а пока заткни его хоть за пояс.       Хлодвиг покачал головой и протянул клинок Раниону:       — Возьми лучше себе. Он… красивый. То есть, не похож на злодейское оружие. Мне кажется, тот Громадина… которого я убил, нашёл его в каких-нибудь местных развалинах. Этот кинжал принадлежит твоему народу.       — А ты смекалистый, — похвалил Браголдир. — Это арнорский кинжал, выкованный в дни нашей славы для борьбы с тёмными силами.       — И пусть отныне он служит тебе, — добавил Ранион. — В пути пригодится оружие.       Хлодвиг не шибко обрадовался, но послушно засунул кинжал за пояс. Непривычному к битвам полурослику вчера пришлось особенно туго, и сейчас он, похоже, не хотел брать клинок, потому что взять его — значит принять, что всё случилось не понарошку, и поход на север — не увеселительная прогулка.       Втроём они уселись на ящики, вытащенные следопытами из повозок, и Браголдир повёл рассказ:       — Всё началось, когда мы заметили этих подлецов на Зелёном Тракте. Они назвались беженцами: якобы на их хутор напали орки. Мы, конечно, всполошились: если орки снова проникают в Эриадор, дело серьёзное, — и поспешили изгнать тварей, не заподозрив коварства. «Хуторяне» и впрямь выглядели измученными и несчастными, и некоторые были сильно избиты, вот мы им и поверили, и оставили с ними всего троих: Парфиона, Корондура и Гортадиона… В указанном месте действительно были орки, правда, куда меньше, чем расписывали «хуторяне». Когда мы вернулись на заставу, нашли её пустой и разорённой, а троих наших братьев — убитыми.       «То-то я вчера не увидел Гортадиона», — подумал Ранион, склонил голову и провёл по глазам ладонью.       — О, горе. Вечная память нашим братьям.       — Вечная память, — глухо отозвался Браголдир и продолжил: — Тут мы и поняли, что нас провели: шайка знала, что мы не пустим их по дороге на Аннуминас, поэтому устроили так, чтобы большинство покинуло заставу, и разделались с оставшимися. Мы послали гонца уведомить вождя Арассуила, а сами пустились в погоню.       — Зачем же бандитам сюда приспичило? — проворчал Ранион.       — Пока ты спал, я допросил их главного. Он сознался, что их заставили те орки, что мы перебили. Выискивать и потом переплавлять то, что они назвали «магическим оружием» — древние клинки вроде твоего, Хлодвиг. Как я уже говорил, такие клинки нарочно выкованы, чтобы разить порождений тьмы вроде орков, варгов и прочих чудищ.       — Этот кинжал волшебный? — подскочил Хлодвиг. — Так тем более мне его не стоит… Сказывают, от магии одни неприятности.       — Это у Врага магия, — поправил Браголдир. — А этот и ему подобные клинки просто созданы вольным — не рабским — трудом, доброй сталью и с благими намерениями… Ну, и с парой рун на погибель Тёмному Властелину. Словом, орки боятся такого оружия до одури, потому и послали людей.       — Даже мы наверняка забыли о многих схронах, сокровищницах и оружейнях, которые здесь есть, — проговорил Ранион. — А кто-то вот озаботился. И зачем? Видать, готовится очередное вторжение чёрных тварей, и Враг решил заранее избавиться от особо опасного для его рабов оружия.       — Я тоже так думаю, — согласился Браголдир. — Надо предупредить Гэндальфа. Он сейчас в Ривенделле?       — Последний раз видел его там, — кивнул Ранион. — Но он ведь нигде подолгу не сидит.       — Попробую послать птиц на поиски Митрандира, — вызвался Курундил.       — О, славно. Благодарю за помощь, господин нолдо, — сказал ему Браголдир.       Все разбрелись по делам, а Ранион остался с Хлодвигом.       Выяснилось, что удирая прошлой ночью от разбойников, хоббит неудачно упал и расколол себе зуб. Затем, сумев вырваться из пут, поспешил выручать спутников, оказавшихся в опасности из-за него. Бандита, отошедшего за статую, Хлодвиг поразил, метнув ему в голову камень, забрал арнорский клинок и побежал освобождать друзей.       Глядя на понурого хоббита, мучимого стыдом за вчерашнюю глупую выходку и ещё не оправившегося от пережитого страха, Ранион не мог заставить себя отчитать малыша: он и без строгих слов всё понимал.       Следопыт нитью выдрал Хлодвигу осколки зуба — полурослик мычал от боли, но терпел, — затем дал остатки отвара атэласа и велел хорошенько прополоскать рот.       Потом присоединился к сородичам. Они закончили хоронить разбойников, закопали общую могилу и накрыли её загодя аккуратно срезанным дёрном. Ранион искал среди вражьего скарба обещанные ножны да беседовал с Бронвэ и Пармандилом, вспоминая троих сгинувших собратьев и узнавая, как поживали дунэдайн, пока он лечился в Имладрисе и странствовал с Курундилом.       «Кстати, где он? — покрутил головой Ранион. — Пожалуй, осанвэ даётся ему трудновато, раз до сих пор заклинает птиц. Однако приятно, что ради борьбы с всеобщим Врагом Курундил готов отринуть неприязнь к волшебнику… Только что же выходит?..»       — Что же выходит? — спросил Ранион Бронвэ. — Тёмный Властелин нужен миру, потому что Свободные Народы могут преодолеть разногласия лишь перед лицом неоспоримого зла? Без Врагов эльфы постоянно грызлись бы с гномами, а многочисленные людские племена — друг с другом? Каждому обществу нужен Враг, чтобы объединиться?       — Опять ты со своими пустыми разглагольствованиями, — попенял родичу Бронвэ. — То мол орков нельзя осуждать, ибо у них нет выбора, хорошо поступать, или дурно. То теперь ещё чего-то выдумал. Ну, допустим ты прав. И что? Орки от этого перестают быть опасными кровожадными тварями? Или мы должны чествовать Тёмных Владык за то, что они объединяют нас против себя?       — Да нет, я просто говорю, — пожал плечами Ранион. — Так, к слову. Разве не интересно попробовать познать замысел Творца?       — Ага, очень интересно, — насмешливо поддакнул Пармандил. — Вот ведь, как всё умно и гармонично в мире устроено: у нас дырки в голове как раз там же, где глаза, а будь дырки на затылке, мы б ничего не видели.       — Эх, каждый дунадан в Эриадоре на счету, — вздохнул Бронвэ. — А то посоветовал бы тебе податься в Минас Тирит. Там, говорят, много мудрых книг собрано. Ты бы их все прочёл и написал собственный трактат.       — А вот возьму и подамся, — заявил Ранион. — На старости лет, когда толку в бою от меня уже не будет.       Товарищи расхохотались, но сразу притихли и опустили глаза. Пример несчастных Парфиона, Корондура и Гортадиона показывал, что не всем следопытам суждено состариться.       Время с друзьями летит незаметно. Солнце скрылось, на сизом небе проявлялись месяц и звёзды.       Ранион нашёл подходящие ножны, но вспомнил о полурослике, лишь когда к костру, у которого кашеварили следопыты, подошёл Курундил.       — Отправил двух галок и кречета, — доложил нолдо. — Где Хлодвиг?       Взяв три миски каши, Ранион и Курундил пошли за хоббитом.       Тот сидел под обломанной гранитной колонной и задумчиво курил. Ранион вручил ему ножны с ремешком и попросил примерить. Хлодвиг покорно подпоясался, вложил клинок в ножны и осторожно походил туда-сюда, боясь споткнуться. Невесело пробормотал:       — Спасибо.       «Может, он всё ждёт, когда я начну на него ругаться? — предположил Ранион. — Не отчитаю — так и будет кукситься. Что ж, похоже, без воспитательного момента не обойтись».       — Итак, насчёт вчерашнего… — начал Ранион, но Хлодвиг перебил его, затараторив:       — Мне нельзя с вами дальше. Из-за моей глупости нас схватили, а потом я едва не бросил вас. А когда вернулся, ничего не смог сделать. Если б не твои братья, Ранион, нам бы конец. Вдруг что-то подобное стрясётся снова? Даже если я постараюсь впредь не подставляться, нас всё равно могут убить. И… в этот раз я победил страх только благодяра чувству вины, а если в следующей беде я виноват не буду, наверняка опять струшу. Да я и сейчас трушу. Не гожусь я для приключений.       Курундил посмотрел на хоббита с жалостью, а Ранион сказал:       — Хотел я тебя пожурить, да вижу, ты и сам отлично справился. Ещё и эвон, куда завернул — не годишься. Эх, знал бы ты, какого маху я давал по молодости, тоже всё думал: «Не гожусь в следопыты, не сумею не посрамить чести предков», — а уж в первом своём настоящем бою так и вообще… стыдно рассказывать. Никто в одночасье не становится героем, а ты, если не считать дурацкой выходки в лесу, повёл себя очень достойно. Как ты ловко укусил того верзилу, а? И поверь, мы бы не осерчали, если бы ты за нами не вернулся — мы ведь обязались беречь тебя. Но ты сам пришёл нам на выручку.       — Толку-то? — горько воскликнул Хлодвиг. — Нас бы убили, если б не явились следопыты… Нет, знаешь, Ранион, я вру. Про «не гожусь», «боюсь вас подвести» — это всё отговорки. Я просто боюсь. Боли и смерти. За себя, а не за вас. Можете ненавидеть меня за то, что втёрся вам в доверие, а теперь бросаю… и будете правы. Но я не могу с вами. Я хочу домой.       Хлодвиг обхватил голову руками, уткнулся лицом в колени и зарыдал. Ранион и Курундил молчали, давая ему выплакаться. Потом нолдо тихонько пропел:

Ai, Varda Elentintala Mi mirilyala lannё loss’, Alcar menelo élinqua, Ar nanуё palantírala Taurello aldarinqua! Tennoioloss’, len linduvan Falassello pal’ ёaro, Sínomё et Endorello.

      Это было старинное воззвание к Элберет Гилтониэль, известное всем эльфам и всем друзьям эльфов, только исполненное не на синдарине, а, как водится у Курундила, на квенья. Ранион объяснил это Хлодвигу и добавил:       — Эльфы верят, что даже в самые чёрные дни Элберет смотрит на них здесь, в Средиземье, и её взор пронзает тьму и даёт им надежду. Курундил и я верим в тебя, Хлодвиг. Осталось тебе самому в себя поверить.       Увы, на сей раз эльфийское пение не воодушевило Хлодвига. Всхлипнув в последний раз, он утёр лицо рукавом и решительно поглядел на спутников красными глазами:       — Не уговаривайте меня. Если только вы не свяжете меня и не потащите за собой в мешке, я вернусь домой.       — Да будет так. Ты ни в чём нам не клялся, и мы не вправе ограничивать твою волю, — печально сказал Ранион и, натянув улыбку, обратился к Курундилу: — Не стоит ли и нам повернуть назад? Проводим Хлодвига до Шира — не так уж много времени это займёт, — а там посмотрим… Если ты теперь «запятнан», то, наверно, тебе больше нет смысла искать сильмарил, так ведь?       — Я начатое на полпути не бросаю, — процедил Курундил; смерил хоббита и следопыта ледяным взглядом, поднялся и пошёл прочь.       Ранион ещё немного посидел с Хлодвигом, утешая его и заверяя, что не держит зла и не осуждает его за малодушие. Он предлагал выделить хоббиту провожатого из числа следопытов, но тот отказывался — понимал, что в Эриадоре назревает нечто нехорошее, и дунэдайн не время размениваться на мелочи вроде сопровождения одного жалкого полурослика.       — Ты чересчур самоотвержен для «труса», — грустно улыбнулся Ранион. — Часть наших останется здесь, чтобы отыскать и забрать арноркое оружие, а часть Браголдир завтра пошлёт обратно на заставу. Они проводят тебя на восток до Тракта, а там уж иди на юг один, если не хочешь быть обузой моим братьям. К утру я нарисую тебе карту, чтобы ты не заплутал, а сейчас ложись отдыхать. Обычно дорога домой кажется короче, но силы на неё всё равно понадобятся.       Покинув Хлодвига, Ранион пошёл предупредить Браголдира, что завтра полурослик отправится со следопытами к заставе. Также надо было побеседовать с Курундилом: как бы «предательство» Хлодвига не положило конец недавно обретённому добродушию эльфа.       Курундил, скрестив ноги, сидел на траве, под которой упокоились тела разбойников, и вострил свои кинжалы с таким видом, будто лично убил каждого в этой могиле.       Ранион примостился напротив него, но нолдо и ухом не повёл, сосредоточенно вжикая точильным камнем по клинку.       — Вернёмся с Хлодвигом в Шир, — снова предложил Ранион. — Или давай останемся здесь и поможем моим братьям.       — Я от обещанного не отступаюсь, — упрямо повторил Курундил. — Сказал, что добуду сильмарил, — и добуду.       — Да зачем он тебе теперь? Ты же считаешь, что после вчерашнего не сможешь к нему прикоснуться и доказать свою невинность.       — Дело не в камне, а в том, что мои слова имеют цену. В отличие от ваших, которые не стоят ничего. То он хочет с нами, то не хочет…       — Пожалуйста, не сердись на Хлодвига, — попросил Ранион. — Ты же видел, как ему совестно. Но он просто не может…       — Не хочет. А знаешь, почему? Он уже получил всё, за чем отправлялся в поход: пережил приключение, поборол страх, явившись спасать нас, хотя мог сбежать. Вернётся героем к своей зазнобе, наплетёт ей о битвах и дальних странствиях и заживёт счастливо. А на нас плевать! Мы своё отслужили! Неблагодарный крысёныш!       — Помнится, в гостях у Бандобраса ты говорил, что Хлодвиг вправе сам выбирать свою судьбу, — прищурился Ранион. — Отчего же ты теперь отказываешься принимать его выбор?       — Потому что он уже выбрал! Он сам пожелал быть нашим спутником! Идти на попятный — предательство. Он предал не только нас, но и себя — своё собственное решение, свой благородный порыв.       — А если Хлодвиг пойдёт с нами дальше и сгинет на севере? — спросил Ранион. — Ты готов нести ответственность за его смерть?       — Да, — ответил Курундил. — Чувство вины поглотит меня. Возможно, я умру от горя, скорби и стыда, что не уберёг верного друга. Но до паршивых предателей мне нет дела. Если полурослик пойдёт обратно на юг, пусть его в пути хоть волки сожрут.       — Тьфу на тебя! — вспылил Ранион. — Ты так привязался к хоббиту? Он так тебе нужен? Так пойди и объясни ему это всеобщим языком, а не строй из себя не пойми что!       — Беда не в том, что я в нём нуждаюсь, а в том, что ему я не нужен, — с нажимом сказал Курундил. — Я был не нужен сверстникам в Эрегионе, не нужен матери, не нужен нандор, не нужен жене…       — Ты жалуешься на одиночество, но ведь ты сам постоянно всех отталкиваешь, — заметил Ранион.       — И как же я оттолкнул Хлодвига? Что плохого я ему сделал? Разве он не смотрел мне и тебе в рот всю дорогу? По-моему, ему с нами очень нравилось: было весело, а главное — полезно. Но ныне наша для него полезность исчерапана. «Прощай, Ранион, прости, Курундил! Всего вам доброго, хорошего настроения и здоровья!»       — Хватит паясничать, — поморщился следопыт.       — Хватит оправдывать эту мелочь пузатую. Если он так мил тебе, проваливай вместе с ним. Обойдусь без вас обоих. Я не боюсь одиночества — я живу в нём, сколько себя помню. Мне не нужны… — Курундил скривился и презрительно выплюнул: — друзья. Особенно те, чья дружба стоит так дёшево. Но уж не обессудь, что я гневаюсь, когда вы сами набиваетесь мне в товарищи, а потом отрекаетесь. Не очень-то приятно, когда тебя держат за игрушку, с которой можно поразвлечься и забросить в дальний угол, когда надоест.       «Как бы он в запале не проклял Хлодвига, — обеспокоился Ранион. — Вон уже пожелал, чтоб его волки съели. Хоть и ёрничал, а всё-таки квенья — сильный древний язык, да и сам он вроде бы потомок Феанора. Надо умерить его враждебность к полурослику».       — А по-моему, ты сам видишь в хоббите лишь игрушку, — сказал следопыт. — Ты должен понять, что у него есть своя жизнь, свои устремления…       — Ну, так и жил бы своей жизнью, а не вторгался в мою, — прошипел Курундил и издевательски закивал: — Но да, конечно, я должен понять его и простить, должен войти в его положение, должен унять свой гнев, должен быть терпеливее… Я столько всего должен! Но почему же мне никто никогда ничего не должен в ответ? Хоббит добился своего за мой счёт, а что получил я от него? Пару весёлых дней? Ничтожное мгновенье для бессмертного!       — Так что, нести мешок? — хмуро усмехнулся Ранион. — Сунем в него Хлодвига и потащим с собой?       Курундил резко сник. Пробормотал, повесив голову:       — Нет. Если он не желает больше быть с нами, то смысл его присутствия теряется.       — Ты твердишь, что тебе никто не нужен, — проговорил Ранион, — но сам ты хочешь быть нужным. Так вот, ты нужен нам здесь — в борьбе с вражьими кознями. Останься со мной и братьями. Ты же слышал: над Эриадором нависла новая угроза. Давай сразимся с ней плечом к плечу.       — Давай, — буркнул Курундил. — Когда я отыщу сильмарил, его свет будет испепелять орков.       Почувствовав, что разговор пошёл по второму кругу, Ранион подумал: «Утро вечера мудренее. Авось, Курундил проспится и образумится».       — Ладно, поглядим, — вздохнул следопыт. — Спокойных снов.       Нолдо не ответил.

***

      Усевшись у костра, за ночь Ранион начертил угольком примерную карту на клочке бумаги.       Зябким утром, когда небо едва начало бледнеть, он разбудил Хлодвига и вручил ему карту да кулёк сушёного атэласа впридачу — на всякий случай.       Заспанный хоббит тёр глаза, слушая наставления следопыта о дороге и о том, как применять целебную траву. Кругом, собираясь в путь, ходили прочие дунэдайн: некоторые, с кем отправлялся и полурослик, возвращались на заставу, остальных Браголдир уводил к Аннуминасу.       — Спасибо тебе, — сказал Хлодвиг, спрятав карту и кулёк в карман жилета.       Тут со спины к Раниону подошёл Курундил. Нолдо молчал. Совестливый хоббит низко поклонился Громадинам и повторил:       — Спасибо вам за всё. Я не смею просить у вас прощения, но мне очень жаль, что я оказался недостоин быть вашим спутником. Пусть удача сопутствует вам.       — Прощай, Хлодвиг, сын Виллибада, — сказал Ранион. — Хочется верить, что когда-нибудь свидимся, ибо, как ни горько с тобой расставаться, надеюсь, мы расстаёмся друзьями.       Ранион покосился на эльфа, и тот бросил:       — Бывай.       — Выдвигаемся! — издали махнул рукой Бронвэ. — Господин полурослик, ты с нами, или раздумал?       Хлодвиг в последний раз стыдливо взглянул на Раниона и Курундила и спешно пошагал за уходящими следопытами.       Вскоре, погрузвшись в трофейные телеги, уехали и остальные. На прощание Браголдир сказал Раниону:       — Какое бы тайное задание ни поручил тебе Гэндальф, да увенчается оно успехом. В добрый путь.       Ранион и Курундил остались на площади вдвоём — так же, как начали свой поход. Стало непривычно пусто; знакомство с Хлодвигом и его хлебосольными сородичами, стычка с разбойниками и встреча с братьями-дунэдайн почудились Раниону ускользающим сном.       К удивлению следопыта, Курундил не торопился продолжить путь — сидел у подножия статуи и хмурился, погружённый в раздумья. Ранион не решался их прерывать: чем дольше нолдо не идёт на север, тем лучше.       Над площадью повисла гнетущая тишина. Солнце перевалило зенит и припекало почти по-летнему. Над каменными плитами подрагивал воздух, под еле ощутимым ветерком шевелились пробивающиеся меж ними пыльные травинки. Прогудела изумрудная стрекоза. Тень статуи часовой стрелкой поползла по площади.       Курундил встал и обнажил кинжалы.       — Доставай меч, — велел он Раниону. — Будем биться.       Следопыт вздрогнул, сообразив: «Он ждал, пока мои родичи окажутся подальше отсюда! Чтобы они не помешали поединку!»       — Зачем? — спросил Ранион, поборов естественный позыв коснуться рукояти меча в ножнах. — Что на тебя нашло?       — Я хочу, чтобы ты ушёл, — объяснил Курундил. — Но ты не оставишь меня, ибо тебя приставил ко мне Митрандир. Значит, единственный способ избавиться от тебя — убить. Дружба с тобой уже вынудила меня отнять несколько жизней: я запятнан кровью Детей Эру, так что мне больше нет смысла щадить тебя… Ты же, с другой стороны, хочешь, чтобы я прекратил поиски сильмарила. Но я верен своим намерениям, поэтому меня остановит лишь смерть. Итак, давай сразимся и навсегда разрешим наши разногласия.       «Он совсем обезумел, — поразился Ранион. — И как ужасно, что окончательно сломили его не тяготы многовековой жизни, не настоящие предательства и презрение, а то, что от него отвернулся один маленький невинный хоббит, который вовсе не желал ему зла и сам сгорал со стыда от того, что уходит… И это моя вина. Гэндальф наказал мне заботиться о душевном состоянии Курундила — и я не справился. Я должен был проявить твёрдость и не позволить Хлодвигу покинуть Шир, но я слишком уповал на благотворное действие хоббитов. Может, Курундил и прав, желая остаться в одиночестве: рядом с друзьями ты невольно полагаешься на них, расслабляешься, совершаешь ошибки и отучаешься думать своей головой…»       Курундил терпеливо ждал, стоя в десяти шагах от Раниона.       — Я не подниму на тебя оружие, — сказал, наконец, следопыт. — Да, я здесь по просьбе Гэндальфа, но он просил не шпионить, а всего лишь стать твоим другом. Я пойду за тобой, как обещал ему и тебе.       Курундил шевельнулся, и Ранион непроизвольно отступил на шаг. Однако нолдо ещё не пал так низко, чтобы убивать безоружных. Вложив кинжалы в ножны, он фыркнул:       — Обещания легко нарушить. Хочешь идти со мной — тогда присягни мне на верность, ибо я сын владыки Келебримбора и владычицы Галадриэль, а значит, тоже владыка, и вправе иметь подданных.       Курундил словно преобразился — вырос, выпрямившись, и Ранион впервые понял, как часто эльф прежде сутулился. Тень статуи наползла на левую половину его тела, и его левый глаз, синяк вокруг которого ещё не вполне рассосался, почудился Раниону пустым чёрным провалом, дырой в черепе умертвия. Правая же половина, озарённая дневным светом, принадлежала прекрасному воителю-нолдо, искусному и благородному, горделивому и властному. Угольные волосы лоснились под солнечными лучами, серый глаз сиял чистым слепящим серебром.       — Поклянись кровью нуменорцев, что будешь служить мне, и великие горести постигнут твой род, если ты предашь меня, — потребовал Курундил.       — Нет, — твёрдо сказал Ранион. — Я отказываюсь верить, что тебе нужны не друзья, а рабы, покорные твоей воле. Ты выше этого. Быть может, ты пережил такие горькие измены, что разучился доверять людям, но это не значит, что мир населён сплошь предателями. Позволь помочь тебе вспомнить, как доверяться…       — Сколько раз? — перебил Курундил.       — Что? — не уловил Ранион. Он моргнул, и наваждение минуло: перед ним стоял обычный знакомый эльф, несчастный и запутавшийся.       — Сколько раз я должен подставить спину перед тем, как встречу того, кто не вонзит в неё нож? — спросил Курундил. — Назови точное число — и я исполню.       — Какое ещё число? — всплеснул руками следопыт. — Люди ведь не машины. Никто не даст тебе подробного чертежа, где расписано, как с ними управляться, чтобы работали и не ломались.       — Жаль, — вздохнул Курундил и вновь повелел: — Клянись мне.       Ранион покачал головой.       — Тогда у меня нет выбора, — сказал нолдо, опять обнажая клинки.       Ранион не коснулся меча, не двинулся с места.       — Я убью тебя! — воскликнул Курундил, и голос его дрогнул: — Дерись же! Или убирайся!       — Нет. И нет.       Ранион вовсе не спешил погибать, но был уверен, что нолдо не опустится до того, чтобы убить честного дунадана. Попытается — и осознает, что не может, что есть разница между убийством лиходея в бою и хладнокровным убийством друга. «Он поймёт, — мысленно повторял следопыт. — Поймёт, что мы друзья».       Курундил резко подался вперёд. Сбил Раниона с ног, навалившись ему на грудь, и приставил к горлу кинжалы, скрещенные ножницами. Острые лезвия царапнули кожу, больно проскребли по кадыку, когда следопыт сглотнул.       Над ним нависло искажённое яростью лицо Курундила. Длинные чёрные волосы скользнули вниз, закрыв солнечный свет, образовав будто глухой коридор, на одном краю которого был поверженный дунадан, на другом — оседлавший его нолдо. И ничего больше нет, лишь тьма вокруг.       На щёку Раниона упала слеза эльфа.       — Я не желаю тебе смерти, — прошептал он. — Но если меня предают даже добрые хоббиты, как я могу доверять человеку? Молю, свяжи себя клятвой, чтобы я в тебе не сомневался, чтобы знал, что на тебя можно положиться, что ты не покинешь меня в тот миг, когда будешь больше всего нужен, не вонзишь нож в спину. Знаю, ты убеждён, что клятвы навлекают беды… Но я переступил через свои убеждения ради тебя — разил твоих врагов. Как ты смеешь называться моим другом, если отказываешься сделать для меня то же, что я сделал для тебя? Докажи свою дружбу — поклянись, что всегда будешь на моей стороне.       То ли Курундил бредил, то ли сталь у горла мешала думать: Раниону было сложновато уследить за ходом мысли эльфа.       — Я и так на твоей стороне, — ответил он.       — По наущению Митрандира. Мне нет толка от тех, кто верен кому-то, кроме меня.       Лицо Курундила успокоилось: гнев и горечь пропали с него, глаза высохли. Смотря в неподвижную бледную маску, Ранион почувствовал, что нолдо больше не станет колебаться.       Курундил мог не верить, сколько угодно, но Ранион отдал бы за него жизнь, как и за всех прочих своих друзей, соратников и мирный люд, который оберегали дунэдайн. Однако сейчас смерть следопыта лишь навредила бы нолдо: из воина он превратился бы в убийцу.       — Стой, — выдохнул Ранион. — Твоя взяла. Я поклянусь.       Курундил слез со следопыта и вложил кинжалы в ножны. В глаза Раниона вновь ударило солнце, помстившееся в два раза ярче после пребывания на волосок от смерти. Дунадан поднялся. Сощурившись и потирая шею, шутливо погрозил пальцем:       — Только не думай, что я струсил. Я делаю это, чтобы ты избег зла.       — Довольно болтовни, — мрачно сказал Курундил. — Клянись, и наш путь продолжится.