То, что осталось за кадром

2.11.1963 В половине седьмого Азирафаэль подошёл к главному входу в Бетлемскую больницу. Несмотря на холодный дождь, настроение у него было приподнятым: всего каких-то пара часов, и он заберет Кроули из этого ада в новую жизнь. В жизнь без прикрученной к полу мебели, без ремней, без постоянных успокоительных, без безразличных к нему людей. — Рановато Вы, мистер Фолл. Габриэль придет не раньше восьми, а то и девяти, — у дверей, с зажжённой самокруткой в зубах стоял закончивший смену Хастур, который кивком поздоровался с Фоллом. — Ничего-ничего, — Азирафаэль поспешил занять место под козырьком, чтобы не промокнуть окончательно, — подожду. Как Энтони? — Я заглядывал к нему пару раз. Он, кажется, даже не ложился. А вы, значит, решили его забрать? — он затянулся, потом выпустил тонкую струйку дыма перед собой. — И правильно, — продолжил он прежде, чем Азирафаэль успел что-то ответить, — не место ему тут. Фолл удивленно посмотрел на санитара, но ничего ему не ответил и прошел в здание. Больница по большей части еще спала, как заступивший на смену Лигур. Поэтому стучать в дверь, отделявшую блок с потенциально опасными пациентами от общих отделений, пришлось несколько минут. Но вот, ключ в замке провернулся, и Азирафаэль вошел в это отделение, надеясь на то, что это происходит в последний раз. Он нес с собой небольшую сумку, в которой лежали некоторые вещи его сына, что должны были более-менее подойти Кроули по размеру. Или хотя бы были достаточно теплыми, чтобы Энтони не замерз по дороге домой. Лигур снял со связки ключей нужный и протянул его Фоллу. Войдя в палату Азирафаэль на несколько секунд замер: Кроули сидел на постели, забившись в угол, поджав колени к груди и обхватив себя за плечи. Услышав Фолла, он повернулся к нему лицом, глядя абсолютно нечитаемым взглядом. А потом вдруг задрожал всем телом, сжимаясь еще сильнее, вжимаясь еще глубже в угол, словно увидел свой самый страшный кошмар. — Энтони, — осторожно позвал Фолл, тихо подойдя поближе, — Энтони, что случилось? — Ты, ты, — грудная клетка Кроули начала ходить ходуном, быстро поднимаясь и опадая, он дышал тяжело и шумно. Горло сдавливало болезненным спазмом, липкий пот выступил на спине, почти сразу же насквозь пропитав больничную рубашку, — ты… Азирафаэль выглядел испуганным и что-то говорил, Энтони видел, как шевелились его губы, но звуки тонули в ритмичном шуме, в быстрых ударах сердца, что отдавались во всем теле. Вместе с ними по всему телу разливался необъяснимый, холодный ужас. Густой воздух отказывался проникать в легкие. Когда лицо Фолла вдруг стало плохо различимым разноцветным пятном, Кроули попытался закричать. Азирафаэль слышал только сдавленный хрип и видел полные ужаса разноцветные глаза. Он крепко сжал чужие ладони в своих, пытаясь привлечь внимание, просил посмотреть на него, просил дышать, но быстро понял, что Кроули его не слышит. Тогда он потянул Энтони на себя, и тот неловко завалился, все так же то отчаянно хрипя, то жадно хватая воздух ртом. — Ну, же… — словно сквозь вату пробивался голос Азирафаэля, — Энтони… один… — Теплые пальцы осторожно, но твердо взяли его за подбородок, заставив смотреть на цветное пятно, что было лицом Фолла. — Всего… вдох… Энтони… Кроули попытался сделать вдох, такой глубокий, какой только мог, а потом тяжело закашлялся. В груди саднило, в горле саднило, но второй вдох дался проще, а голос Азирафаэля, знакомый и успокаивающий голос, раздававшийся совсем близко, стал ясным. — Вот так, просто дыши. Молодец, молодец. Давай еще раз, — встревоженно просил Фолл. — Ты в порядке, ты в безопасности, я с тобой. Посмотри на меня, пожалуйста. — Ангел, — Кроули перевел прояснившийся взгляд и тяжело сглотнул вязкий комок, — ты настоящий? — Конечно, конечно, я настоящий, — он мягко обнял Кроули за худые, угловатые плечи, — ты в безопасности. Скажи мне, что случилось? — Ты сказал, что передумал, и, — он снова задышал чаще. — Ни за что, — твердо перебил его Азирафаэль, — ни за что на свете. Мы сегодня же едем домой, ты и я. — Домой? — Ну, почти, — Фолл расслабился, понимая, что приступ панической атаки сошел на нет, — дома, совсем дома, мы окажемся через неделю, когда прилетим в Портленд. А пока поживем тут, в Лондоне. Скажи мне, ты спал? — Немного, — Кроули слабо кивнул, — пока не проснулся от того кошмара, — он шмыгнул носом, расслабляясь, отпуская все еще притянутые к груди колени. — Давай ты еще поспишь? — Азирафаэль потянулся за одеялом, чтобы укрыть дрожавшего Энтони. — А я посижу с тобой, хорошо? — Мф… — Кроули заворочался, явно не собираясь покидать теплого кольца рук, — можно я тут? — Отдыхай, — Фолл уселся удобнее, позволяя Энтони забраться себе на колени, уткнуться носом в основание шеи и крепко себя обнять. Проснулся Кроули ближе к обеду, спустя пару часов после того, как Габриэль занес все необходимые документы. В светлом теплом свитере, который был ему явно велик, Энтони производил одновременно забавное и удручающее впечатление. Синие джинсы оказались короче и шире, чем нужно, зато ботинки были нужного размера. Энтони застыл на месте, когда Азирафаэль, забрав документы, вышел из палаты, оставив дверь открытой. Еще через секунду он вернулся, встревоженно глядя на Кроули. — Все в порядке? — Я действительно могу, ну… — Кроули смотрел широко распахнутыми глазами, полными наполовину удивлением, наполовину — ужасом. — Конечно, — ободряюще кивнул Фолл, — мы едем домой, — он протянул ему руку, — вместе. Кроули сделал шаг вперед, а потом вцепился в предплечье Фолла, как за единственную спасительную нить, которую могли вот-вот отнять. Они подошли к Лигуру, и тот, улыбаясь, открыл дверь. И пожелал Кроули, вернее «мистеру Кроули», больше никогда не оказаться в этих стенах. Энтони слабо кивнул, но Азирафаэль чувствовал, что тонкие пальцы сильнее впились в его руку. На улице шел проливной дождь, небо было затянуто тяжелыми серыми тучами. Весь Лондон был продрогшим и мокрым. Немногочисленные люди на улице прятались под темными зонтами и кутались поплотнее в плащи. Деревья стояли без листьев, возвышаясь над головами причудливой темной паутиной. — Ангел, — Кроули отпустил чужую руку, неподвижно застыв на ступенях, — может, — он тяжело сглотнул, — может… — Все хорошо, — Азирафаэля снял с себя светлое пальто и накинул его на плечи Кроули, — ты как? — его голос звучал обеспокоенно: Энтони был белым, как лист бумаги. — Давай завтра? — слабым голосом, попросил он. — Что завтра? — Я… завтра… — он развернулся и, толкнув тяжелую дверь, вбежал обратно в здание и направился к своему отделению. — Эй-эй, — Фолл догнал его и опустил руку на плечо, останавливая, — ты чего? — Я хочу обратно… — Энтони, — ошарашено выдохнул Азиафаэль, — Энтони, подожди. Посмотри на меня, прошу тебя. — Я не готов, — он обернулся и затравленно посмотрел на Фолла, — прости, ангел. — Тише-тише, пойдем, — он взял Энтони за руку и потянул к деревянным лавкам, что стояли вдоль стены, — присядь. Кроули безвольно опустился на лавку, спрятав лицо в ладонях. Азирафаэль сел рядом и слегка приобнял его за плечи, давая время успокоиться. — Поговори со мной, дорогой. — О чем? — Почему ты хочешь остаться? — Я тут все знаю, а там… — он нервно дернул плечом, снова отворачиваясь. — А там — чужой и незнакомый мир, — закончил за него Азирафаэль. Кроули кивнул. — Они все будут смотреть на меня, будут знать, что я… что меня… — Тш-ш-ш, — он притянул Энтони к себе, мягко сжав пальцы на его плече, — никто ничего не будет знать, я никому не позволю тебя обидеть. Мы справимся. Давай я сейчас вызову такси? Прямо сюда, к дверям, и оно привезет нас прямо к дому. Надо будет пройти только пару метров. М? — Хорошо, — неуверенно согласился Кроули. — Я буду с тобой рядом, не волнуйся. Через десять минут Азирафаэль взял Кроули под руку и повел снова повел к выходу из Бедлама. Фолл чувствовал дрожь, что крупно била Энтони, и сам прижимал худое тело к себе, свободной рукой поглаживая его по руке. — Ты молодец, — успокаивал его Фолл, ведя к машине, — все хорошо. Кроули шел рядом, держась за Азирафаэля и стараясь не открывать глаз. Когда они сели в машину, Энтони первым делом опустил голову, а потом и вовсе спрятал лицо в ладонях. Он слышал, как Фолл назвал адрес и попросил довезти их домой без лишних расспросов. Как он и говорил, не прошло и десяти минут, как машина остановилась.