8.10.1964
— Ангел? — тихо позвал Энтони, едва приоткрыв глаза в темноте. — Ангел, ты тут?
— М-м-м, — сонно отозвался Азирафаэль, обнимая Кроули поперек живота и уткнувшись носом ему в макушку. — Все в порядке?
— Мг, — пробубнил он в ответ, — просто проснулся и хотел… Мне надо… Надо было убедиться, что ты тут.
— Я рядом, не волнуйся, — Фолл притянул Энтони еще ближе, прижав его голую спину себе к груди, — вот так.
— Ангел? — через некоторое время Кроули повернулся в теплых руках и замер в нерешительности.
— Я здесь, здесь, — ласковым шепотом повторил Азирафаэль, — все хорошо, — он поцеловал Энтони в острую скулу.
— Можешь, — голос Энтони звучал тихо и неуверенно, — ну, — он потерся носом о мягкое плечо, тепло выдохнув, не в силах сформулировать свои мысли.
— Милый, — протянул Фолл, и его руки тут же пришли в движение, оглаживая худую спину с торчащими позвонками, тепло и ласково, — милый мой.
Кроули издал тихий, невнятный звук и придвинулся ближе, обняв Фолла за спину. Пытаясь выразить все эмоции нахлынувшие на него, накрывшие его с головой, он неловко прижался губами к чужому теплому плечу, оставив несколько коротких поцелуев.
— Ласковый, — мягкая улыбка отчетливо слышалась в тихом шепоте Фолла, — какой же ты у меня ласковый, — ответом послужило тихое, наигранно недовольное ворчание: Энтони никогда не любил признавать, что он может быть «милым» или что-то подобное. — Ладно-ладно, — смеясь отозвался Фолл, — как скажешь.
— Мне… Я… Нет, не важно…
— Что такое? — Азирафаэль продолжил гладить Кроули по спине, вырисовывая мягкими пальцами причудливые узоры на горячей коже.
— Ничего, не заморачивайся.
— Энтони, милый, — он коротко поцеловал кончик носа, — что тебя тревожит? — голос Фолла уже не звучал таким сонным, скорее встревоженным.
— Мг… Ты будешь… не важно, ангел. Ты тут, и все. Спи. Я как-нибудь…
— Родной, — Азирафаэль крепко обнял его, запустив пальцы в рыжие волосы, — послушай, — он старался говорить уверенно и ласково, хотя голос предательски норовил задрожать, — я знаю, что я, — он тяжело выдохнул. — Я слушал, но не всегда слышал тебя… Но теперь… Прости меня. Поговори со мной, пожалуйста.
— Я опять, — он спрятал лицо в изгибе шеи Азирафаэля, тяжело и рвано задышав, — опять не могу, не справляюсь… — он замолчал, ожидая, что скажет его ангел, но на этот раз Фолл только внимательно слушал и явно не собирался перебивать. — Ты только не злись…
— Тш-ш-ш, — Кроули задрожал и сраз же почувствовал прикосновение теплых губ к виску, — тш-ш-ш, не буду. Я никогда не злился на тебя и не буду, обещаю. Что тебя так мучает?
— Я хочу, хочу сделать… Мне опять надо… Надо чтобы было больно…
Азирафаэль ощутил, как при этих словах Энтони напрягся всем телом, сжимаясь, и даже перестал дышать на несколько долгих секунд. Фолл хотел было сказать что-то, но остановил себя и только продолжил гладить Кроули по спине. В комнате повисла напряженная, оглушительная тишина.
— Ты разочарован? — тихо спросил Энтони, когда все же осмелился сделать вдох.
— Нет-нет, я… — тут же ответил Азирафаэль блеклым голосом, а потом прижал Кроули крепче, словно боясь, что он может внезапно исчезнуть, если этого не сделать, — я просто не знаю, что… Я люблю тебя, Энтони, — сдавленно прошептал Фолл.
— Ангел? — Кроули ощутил, как под его руками плечи Азирафаэля вдруг коротко вздрогнули.
— Очень люблю, — тихо всхлипнул.
— Ангел, ты…
— Н-н-нет, — после еще одного всхлипа выдавил из себя Фолл, — все… я в порядке… Просто хочу, чтобы ты знал: ты мне нужен. И ничего этого не изменит. Слышишь?
В комнате снова воцарилась звенящая тишина. Только в этот раз Кроули уже никак не мог успокоиться. И полные нежности прикосновения Азирафаэля никак не помогали.
— Очень плохо? — вскоре не выдержал Фолл. Его голос все еще слегка подрагивал, но был полон сочувствия и боли.
— Мг, — нехотя ответил Кроули, уперевшись лбом Азирафаэлю в грудь.
Фолл еще несколько секунд молчал, взвешивая все «за» и «против» своего уже принятого решения. Внутренний голос Фолла-психиатра категорично заявил, что «в этом дерьме» принимать участие он отказывается и замолчал. Другой голос, голос простого человека, не врача настойчиво повторял, что все это — плохая идея. Очень плохая. Чертовски плохая. Но других вариантов не было.
— Энтони, — Фолл ощущал, как внутри что-то оборвалось, — два условия: я буду с тобой рядом, и когда я скажу остановиться, ты остановишься. Хорошо?
— Ты… Что?
— Я не могу тебе ничем помочь, — он снова сжал Кроули в руках, — не могу облегчить твою боль, прости. Но позволь хотя бы разделить ее…
— Ангел? — непонимающе произнес Энтони.
— Я очень не хочу этого, но… Но я не имею права запретить тебе, зная, что ничего не могу для тебя сделать.
— То есть я могу… ты правда?
— Я люблю тебя, — повторил Азирафаэль, — и найду способ тебе помочь, но сейчас… Так ты согласен?
— Я… да, — растеряно ответил Кроули.
Они в полной тишине прошли в ванную, в такой же тишине Кроули взял в руки опасную бритву и сел на табурет, осматривая себя, выбирая место, где будут новые порезы. Когда он уже занес руку, Азирафаэль мягко перехватил его запястье и забрал у него бритву. Энтони не стал возражать, только наблюдал с каким-то странным разочарованием. Кроули одновременно и хотел, и не хотел, чтобы Фолл не вернул ему эту проклятую бритву.
Азирафаэль, тяжело вздохнув, подошел к шкафчику, что висел над раковиной и достал из него небольшой пузырек с медицинским спиртом. Он тщательно обработал им лезвие и молча вернул бритву Кроули.
— Спасибо, — хрипло ответил Энтони, взяв бритву в руки и стараясь не смотреть на Фолла: он ощущал жгучий стыд за свою слабость. И вину перед ним за то, что втянул его во все это. Вину из-за которой хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть боль в глазах Азирафаэля.
Но Кроули, зажмурившись, все же резко провел бритвой по внутренней стороне бедра и сразу же ощутил острую, обжигающую боль. А потом он почувствовал, как по бедру потекла горячая кровь, а вместе с ней из тела, казалось, начал вытекать и «яд» вины, отчаяния и страха. Энтони еще раз полоснул по чувствительной коже, но в этот раз его рука заметно подрагивала и порез получился глубже, чем Кроули рассчитывал. Кровь слабыми, в такт биению сердца, толчками, заструилась по ноге с новой силой, но в этот раз легче не стало. Еще одно движение, быстрое и отчаянное, и на бедре, поверх белых шрамов, появилась третья алая полоса.
Азирафаэль стоял молча в дверном проеме, зажав рот ладонями, и почти не дышал. У него по щекам текли слезы: видеть все, что делал с собой Энтони и не иметь никакой возможности ему помочь было невыносимо. Сердце часто билось о ребра, и эти удары одновременно отдавались во всем теле. Когда Кроули снова занес руку, Фолл уже хотел было остановить его, но Энтони вдруг поднял на него затравленный, больной взгляд.
А потом раздался звон: лезвие выпало из ослабевших пальцев и ударилось о кафельный пол. Кроули крупно затрясло, Азирафаэль быстро подошел к нему, прижав к себе. Энтони уткнулся носом ему в живот, с отчаянием обхватил его за поясницу и зарыдал в голос.
— Вот так, молодец, — мягко начал Фолл, — все позади. Обещаю, я вытащу тебя, я все для тебя сделаю. Мы все починим… — он безостановочно гладил рыжую голову, пропуская тяжелые пряди сквозь пальцы, позволяя острым ногтям впиваться и царапать кожу.
— Прости меня… — неразборчиво бормотал Энтони, — прости, прости, прости…
— Тш-ш-ш, это ты меня прости, родной, — он опустил голову, зарывшись носом в рыжие волосы. — Тише-тише, я с тобой, я тебя держу, — Фолл крепче обнял Кроули, прижав дрожащее худое тело к себе. — Я обязательно что-нибудь придумаю. Только скажи, тебе сейчас стало легче?
— Мг, — слабо кивнул Энтони, продолжая отчаянно сжимать Азирафаэля за спину, холодея от ужаса от одной мысли о том, что его, возможно, придется отпустить.
— Позволишь мне посмотреть? — ласково спросил Фолл. Кроули слабо кивнул, но руки так и не разжал.
Азирафаэль еще несколько минут неподвижно стоял на месте, обнимая Энтони за худые плечи, шепча что-то ласковое. И только когда тот начал успокаиваться, слегка отстранился, поцеловал Кроули в лоб, надолго прижавшись к горячей коже мягкими губами. Фолл взял из аптечки бинты, вату и бутылку со спиртом, а потом опустился на колени перед Энтони.
— Потерпи чуть-чуть, — он погладил Кроули по здоровой ноге, а потом мягко коснулся изрезанного бедра одними только кончиками пальцев, — надо все обработать. Можно?
Кроули смотрел на Фолла широко распахнутыми глазами и не моргал. От того, как Азирафаэль смотрел на него снизу вверх, от тепла и сочувствия в его взгляде больно щемило в груди. Фолл осторожно смочил вату в спирте и легкими движениями начал промывать порезы. Энтони зашипел сквозь зубы и слабо дернулся.
— Почти все, — успокаивающе произнес Азирафаэль, — потерпи еще немного.
Каждое прикосновение было почти невесомым и нежным: Фолл боялся причинить еще больше ненужной боли. Он сложил бинт в несколько раз, проложив его ватой, плотно прижал к порезам и несколько раз обмотал бинт вокруг бедра, чтобы остановить кровь. Обработав раны, Азирафаэль убрал все медикаменты обратно, а потом снова обнял Кроули, который доверчиво прижался к нему.
— Иди сюда, — он наклонился, позволив Энтони обхватить себя за плечи, а потом подхватил его на руки, — вот так.
— Ангел, я могу идти, — неуверенно попытался возразить Энтони.
— Угу, — согласился с ним Фолл, но продолжил неспешно нести Кроули в спальню. — Хочешь чего-нибудь? — уложив Энтони в постель, Азирафаэль сел рядом. — Что угодно.
— У меня голова кружится.
— Я принесу чай, тебе надо восстанавливаться. Я скоро.
Энтони слышал, как Азирафаэль загремел на кухне посудой, как засвистел чайник, как что-то упало на пол и, вероятно, разбилось, заставив Фолла тихо выругаться. Кроули прикрыл глаза и позволил себе сесть, поудобнее расположив на постели травмированную ногу, и укрыться одеялом. В голове было неприятно пусто и легко, а в ушах — слабо звенело.
— Ох, боже, — уже когда Кроули начал отключаться, Азирафаэль возник на пороге с подносом в руках. Отставив поднос, он опустился на постель рядом с Энтони и слабо сжал его плечи, — милый, посмотри на меня.
Кроули поднял невидящий взгляд на Фолла и попытался сфокусироваться на его лице. Азирафаэль что-то говорил, но Кроули слышал только отдельные слова. А потом Фолл замолчал, поправил подушки у него за спиной и поднес к его губам кружку с теплым сладким чаем.
— Ты со мной? — Азирафаэль сидел рядом, придерживая кружку, поглаживая тонкие пальцы, и встревоженно смотрел на Кроули. — Оставайся со мной, хорошо?
— Мгх, — слабо кивнул он, одной рукой перехватив руку Фолла и едва ощутимо сжав, — только не уходи, — добавил тише. Оставаться в сознании было намного проще, когда Фолл был рядом. Как и терять это самое сознание при нем было не так страшно.
— Иди сюда, — Азирафаэль легко подвинул Кроули, сев ему за спину, и мягко обнял поперек живота, прижимая к себе.
— Мгх, ты всегда такой теплый? — голос у Кроули был слабым, а сам Энтони грел холодные пальцы о кружку.
— Это ты всегда ледяной, — слабо улыбнувшись, ответил Фолл и тут же прижался губами к чужому угловатому плечу, тепло выдыхая, — но ничего, сейчас согреешься, я помогу.
— Ангел, я же не сойду с ума? — сделав несколько глотков, вдруг спросил Энтони.
— Нет, что ты, — Фолл крепче обнял его, — нет, конечно. Все наладится, не бойся.
9.10.1964
В этот раз встреча с доктором Хармоном была внеплановой, по просьбе Фолла, ведь ждать почти неделю до следующего сеанса они с Кроули не могли. Несмотря на ранний час, Хармон выглядел бодро, чего нельзя было сказать о Кроули и Фолле. Энтони в принципе тяжело вставал по утрам, особенно до девяти утра (сейчас было всего восемь с небольшим), а Азирафаэль не спал последние две ночи, с тревогой охраняя чуткий сон Кроули.
— Мистер Фолл сказал, что у вас есть необходимость встретиться со мной, как можно скорее, — начал Хармон. — У вас есть идеи, почему, мистер Кроули?
— Мг, — нервно ответил он, отведя взгляд. Азирафаэль хотел было ответить на этот вопрос за него, как Кроули внезапно продолжил, — из-за меня…
К огромному удивлению Азирафаэля Энтони начал подробно рассказывать события прошлой ночи.
— Мистер Кроули, — в какой-то момент Хармон, сделав очередную заметку, перебил его. Энтони замолчал и поднял на него взгляд. — Как вам кажется, вы управляете своей жизнью?
— Что? — Кроули удивленно моргнул и непонимающе посмотрел на сидевшего в кресле напротив врача.
— Как вам кажется, вы управляете своей жизнью? — тот спокойно повторил свой вопрос.
— Я не совсем понимаю… — решительность, с которой Энтони рассказывал о произошедшем, исчезла из его голоса так же внезапно, как появилась.
— Мистер Фолл, могу я поговорить с каждым из вас по отдельности?
— Ох, я не уверен, что это хорошая идея. Энтони, ты как думаешь?
— Нет-нет, — Хармон, замотав головой, решительно возразил, — я спрашиваю ваше мнение.
— Но я, — растерялся Азирафаэль, — это же касается и…
— Он недееспособен, и решения принимаете вы, — продолжил настаивать врач.
— Но, — Фолл посмотрел на побледневшего Энтони, который уже не пытался что-либо говорить, — это же просто формальность и… Он имеет право…
— Мистер Фолл, — спокойный и даже несколько отстраненный голос вызывал неприятный холод внутри, — вы — его опекун, и решения принимать вам и только вам.
— Энтони, — стараясь игнорировать слова Хармона, Фолл обратился к Кроули, накрыв холодные пальцы ладонью, — что думаешь ты?
— Как скажешь, — глухо ответил Кроули, — я…
— Энтони, — Азирафаэль наклонился, стараясь заглянуть в разноцветные глаза, — Энтони, я не могу решать, не посоветовавшись и…
— Как скажешь, — все таким же неживым голосом повторил он.
— Мистер Фолл, — продолжил давить Хармон, — я жду вашего решения.
— Я, — он шумно выдохнул, — дайте нам пару минут.
— Мне нужно ваше решение, мистер Фолл.
— Мне нужно несколько минут наедине с моим подопечным, — твердо повторил Азирафаэль.
— Хорошо, — доктор Хармон поднялся из кресла и, оставив записную книжку на столе, молча покинул кабинет.
— Дорогой, — Фолл мягко сжал руки Энтони, привлекая его внимание, — посмотри на меня, пожалуйста. Ты же знаешь, что мне важно твое мнение, — тихо произнес он, когда Кроули все же перевел на него взгляд. — Хочешь, мы прямо сейчас уйдем?
— Если я скажу «да», мы правда уйдем?
— Да.
— Но ты говорил, что нам нужна помощь. Что
мне нужна помощь.
— Да, нужна, — кивнул Азирафаэль, — но, может, нам надо поискать другого врача. Может…
— Он же прав, — тихо перебил Энтони, — прав-прав-прав. Я болен и не могу принимать решения самостоятельно.
— Родной, — Фолл придвинулся ближе и обнял его, — это формальность.
Мне важно твое мнение.
— То есть, если я сейчас скажу, что хочу домой, в смысле в Портлэнд, то мы уедем?
— Если ты правда этого хочешь, — Фолл вздохнул, — если ты правда этого хочешь.
— А как же лечение?
— Послушай, — Азирафаэль прижал Кроули к груди, ласково погладив по голове, — мы что-нибудь придумаем.
— Я прошу прощения, — дверь в кабинет скрипнула, не дав Фоллу договорить, и на пороге возник доктор Хармон, — что вы решили, мистер Фелл?
— Энтони?
— Я не хочу, — тихо прошептал Кроули, — не оставляй меня.
— Не думаю, что это хорошая идея, — Фолл посмотрел на снова разместившегося в кресле Хармона. — Я не дам на это согласие.
— Еще раз спрошу: мистер Кроули, как вам кажется, у вас есть контроль над вашей жизнью?
— Наверно — он пожал плечами, — наверно над чем-то.
— Над чем?
— Не знаю… Над телом? Над болью?
— Над чем еще? — в голосе Хармона снова появились мягкие нотки.
Кроули отвернулся, прижался лбом к плечу Азирафаэля, стараясь спрятать лицо. От внутреннего запала, который был в начале сеанса не осталось и следа. Теперь все тело переполняло ощущение усталости. Энтони ощутил, знакомую тяжесть руки Фолла у себя на плечах.
— А вы, мистер Фолл, что вы думаете об этом?
— Это формальность, в смысле недееспособность Энтони. Я уверен, что снять ее не составит труда, но… Она дает нам некоторые выгоды, возможность быть, ну, знаете. Если что-то случится, по крайней мере один из нас будет иметь право быть рядом и все такое.
— Я понял, — Хармон кивнул и сделал еще несколько пометок в книжке. — Мистеру Кроули не хватает ощущения контроля над его жизнью.
— Но ведь все решения Энтони принимает сам, и… — Кроули почувствовал, как Фолл слабо кивнул и крепче прижал его к себе.
— Я не говорю, что у него нет контроля над его жизнью. Нет именно ощущения контроля над его жизнью. И сдается мне, что корни этой проблемы намного глубже, чем в вас.
После этих слов Энтони что-то невнятно пробубнил в плечо Азирафаэлю.
— Дорогой, — Фолл слегка отстранился, — ты хочешь что-то сказать? — Кроули замотал головой, и подался вперед всем телом, стараясь снова спрятаться. — Ладно-ладно, — Азирафаэль обнял его, позволяя вновь устроить голову у себя на груди. — Я могу что-то сделать? Как-то помочь?
— С желанием вредить себе — переключать внимание на что-то такое же сильное по ощущениям и эмоциональным переживаниям. С проблемой контроля — только терапия. А все остальное Вы и так делаете правильно.
***
Азирафаэль проснулся среди ночи и по привычке попытался обнять Энтони, но его рядом не оказалось. Фолл подождал некоторое время, но Энтони так и не появился. Тогда он встал и первым же делом заглянул в ванную, но и там Энтони не было.
И в небольшой гостиной на первый взгляд тоже было пусто. Азирафаэль прислушался, но так ничего и не услышал. Сердце у него в груди забилось так, что его удары отчетливо отдавались в ушах, и он тут же бросился к входной двери, споткнувшись в темноте о собственные ботинки. Мысль о том, что Кроули мог уйти в ночь, ничего не сказав, Азирафаэль отчаянно отгонял от себя. Наспех ощупав дверь, он облегченно выдохнул: все замки были заперты, включая и тот, что запирался только изнутри.
Вернувшись в комнату, он включил свет и на несколько секунд прикрыл глаза, привыкшие к темноте. Энтони он заметил не сразу, тот сидел забившись в угол, обхватив себя за плечи и уткнувшись лбом в колени. Сидел он в том же, в чем и спал: только нижнее белье. И как назло именно в эту ночь внезапно ударили морозы, и отопление в квартире включено не было.
Фолл на некоторое время замер, не решаясь приблизиться к нему. Азирафаэлю было очевидно, что Энтони просто не справлялся со всем, что на него навалилось.
— Энтони, — через какое-то время тихо позвал Азирафаэль. Кроули вздрогнул сильнее, но даже не повернул головы, — милый. — Фолл присел рядом, обняв его за плечи. — Ты же совсем замерз.
— Уйди, — глухо ответил Кроули, попытавшись отстраниться, — оставь меня.
— Эй-эй, ты чего?
— Оставь…
— Ну, что такое? — Азирафаэль мягко поцеловал его в висок.
— Оставь меня, уйди, — голос Кроули дрожал и был хриплым, — пожалуйста, иди и выспись наконец-то.
Фолл почувствовал, как дрожь в теле Энтони усилилась, как тот задышал быстрее и чаще, как снова попытался отстраниться. Азирафаэль хотел было настоять на своем и как минимум остаться с Кроули, но потом тяжело вздохнул: сейчас спорить было бесполезно. Он поднялся и накинул на худые плечи свой халат, чтобы Кроули не замерз окончательно. А потом молча скрылся в спальне.
Через полчаса он постарался незаметно заглянуть в комнату и увидел, что Энтони все еще сидел в углу, в той же самой позе, но при этом слабо покачивался вперед-назад в попытке успокоить себя. Азирафаэль почувствовал, как сердце больно сжалось, он уже видел такое. В самом начале, когда он проходил практику в психиатрической больнице, многие больные вели себя так же.
Еще через полчаса он нашел Кроули спящим в углу. Накинув себе на плечи одеяло и прихватив с собой подушки, Азирафаэль прошел в комнату, устроил себе место рядом с Энтони и осторожно, чтобы не разбудить, обнял его. Некоторое время Кроули продолжал сидеть, а потом неловко завалился на Азирафаэля, во сне попытавшись устроиться поудобнее в теплых руках, на мягких коленях. Фолл прижал его к себе, укрыв обоих одеялом, и стал мягко гладить Энтони по голове.
Первое, что утром ощутил Энтони было тепло и размеренное, спокойное дыхание рядом. Он слегка приоткрыл глаза и, повернув голову, увидел сонного Азирафаэля.
— Спи, — тихо прошептал тот, — еще очень рано. Или можем вернуться в спальню, как хочешь?
— Ты не ушел?
— Ушел, — Фолл опустил голову, чтобы поцеловать Энтони в лоб, — но вернулся, когда ты заснул. Эй, ты чего?
— Нгх, — Энтони снова начал дрожать, — я… я тебя не достоин… какое же я дерьмо…
— Тише-тише, — ласково выдохнул Азирафаэль, — достоин, конечно, достоин.
Кроули ничего не ответил, но задрожал сильнее и сильнее прижался к Фоллу, надеясь найти достаточно поддержки и тепла. Азирафаэль сразу обхватил худое тело так, чтобы как можно надежнее спрятать его от всего мира.
— Зачем тебе все это? — очень тихо спросил Кроули, чувствуя как внутри начал подниматься липкий холод.
— Ты о чем?
— Я ничем тебе не полезен: не работаю, ты тратишь на меня кучу сил и денег, из-за меня ты не можешь нормально выспаться, я ничего полезного не могу… Я… Я же сломан, испорчен, я бракованный и… — он уткнулся носом в теплую грудь, продолжив что-то невнятно бормотать.
— Энтони, родной, — попытался остановить его Азирафаэль, — ты не сломанный, не испорченный и уж тем более не бракованный. Послушай, послушай меня, — он осторожно прижался губами к рыжей макушке, не давая Кроули возразить, — я с тобой рядом не потому, что это чем-то выгодно, не потому что ты что-то делаешь или не делаешь. Я с тобой потому, что я
хочу быть рядом. Потому, что люблю тебя, люблю таким, какой ты есть.
— Нгх… — в ответ Энтони тихо всхлипнул, продолжая дрожать то ли от нервного перенапряжения, то ли от холода, которым тянуло с пола.
— Люблю тебя иногда слабым и уязвимым, иногда болезненно чувствительным. Расстроенным и испуганным люблю, — Фолл крепче обнял его, поправив одеяло на худых плечах, — я сейчас включу отопление, и мы вернемся в спальню, ладно?
Вставая, Азирафаэль почувствовал, как на секунду тонкие пальцы крепче сжались у него на плечах, а потом безвольно соскользнули, отпуская. Он на несколько минут скрылся в маленькой кладовке, чтобы разобраться с вентилем, запускавшим горячую воду в батареи.
Кроули нашелся в спальне, закутанным в одеяло, сидевшим на краю постели и прятавшим лицо в ладонях. Фолл сел на пол рядом, осторожно опустил на колени Энтони сначала руки, а потом положил на них голову.
— Хочешь поговорить? — шепотом спросил Фолл. У него над головой раздался сдавленный хрип, который Азирафаэль принял за отказ. — Не взглянешь на меня? — этот вопрос прозвучал без особой надежды в голосе Фолла. Вместо ответа Кроули склонился так, что уперся лбом в округлое плечо.
— Помнишь, — спустя какое-то время снова зашептал Азирафаэль, — когда не стало моего отца, я несколько недель ни с кем не разговаривал и вообще не выходил из дома? — он почувствовал слабый кивок, и продолжил: — Ты первый раз пришел ко мне дня через три, потом еще раз через пару дней, и все это время я с тобой не общался. Мама потом рассказывала, что ты поначалу со мной говорил, что-то постоянно рассказывал, пытался утешить, а потом перестал. Я, если честно, ничего из того времени особо не помню. Но знаешь, что я помню? — Кроули едва ощутимо пожал плечами, не особенно понимая, к чему Азирафаэль затеял этот разговор. — Я помню, что ни разу за все то ужасное время я не чувствовал себя одиноко. Скажи, тебе сейчас одиноко?
— Не знаю, — спустя несколько долгих секунд молчания очень тихо ответил Энтони. — Ты всегда рядом, ты поддерживаешь меня, и… Я запутался, — в итоге выдохнул он, — не подумай, ты, — голос Кроули дрожал, — ты мне нужен, но…
Энтони снова затих, а Азирафаэль слышал его неровное, сбивчивое дыхание и чувствовал, как он мелко дрожит.
— Я делаю что-то не так, да? — беспомощно спросил Фолл.
— Нет-нет, ты не… Все хорошо… Ты стараешься, это просто я… — Кроули вдруг откинулся назад, на постель. — Ангел?
Фолл молча забрался на постель, а потом осторожно обнял Кроули, притянув к себе. Тот неловко распахнул одеяло, обняв Азирафаэля в ответ, укрыв обоих, и уткнулся носом ему в изгиб шеи, устало прикрыл глаза.
— Ангел…
— Я здесь, — отозвался Азирафаэль, — здесь, с тобой.
— Я неблагодарная сволочь, да?
— Нет, конечно, нет! — в ответ возмутился Фолл. — С чего ты взял?
— Ты все делаешь, а мне все не так.
— Но ты в этом не виноват, родной, — начал мягко уговаривать его Азирафаэль, — ты тоже стараешься, я же вижу.
— Ангел, — дрожь в голосе Энтони усилилась, — можно я, — он не договорил потому, что горло больно сжало спазмом, а из глаз непроизвольно брызнули слезы.
— Иди ко мне, — Азирафаэль перехватил Кроули, как только почувствовал, что истерика была на подходе, — вот так. Не сдерживайся, родной.
Тонкие пальцы больно, с отчаянием впились в сильные плечи. Кроули несколько раз всхлипнул, а потом, уткнувшись носом в широкую грудь, сдавленно закричал. Прошло довольно много времени прежде, чем Кроули, выбившись из сил, начал затихать.
***
Вечером Азирафаэль сумел уговорить Энтони выбраться на небольшую прогулку, которая закончилась в небольшом кафе рядом с домом. Азирафаэль грел руки о кружку с его любимым молочным улуном, а Кроули лениво ковырял ложкой кусок ягодного торта.
— Прости за… за все это, — он поднял разноцветные глаза на Фолла. — Я…
— Я с тобой, — Азирафаэль поставил кружку и накрыл руку Энтони, поглаживая выступающие костяшки, — как бы паршиво дела не обстояли, я буду рядом.
— Ты утром просил, — он тяжело сглотнул вязкую слюну, — просил поговорить с тобой. Мы можем?
— Конечно, — Фолл чуть сильнее сжал чужую ладонь, — конечно, мой родной.
— Я знаю, почему все началось. Наверно, знаю, — неуверенно произнес Энтони.
— Я весь внимание, — Фолл пересел на диванчик рядом с Кроули и, убедившись, что никто из немногочисленных посетителей не обращает на них внимания, обнял его за поясницу.
— Я тебя похоронил, — сдавленно прошептал Кроули, — тогда, в августе…
— Боже, — Фолл прикрыл рот рукой, — боже, милый, — он непроизвольно обнял Кроули сильнее.
— Угу, — он слабо кивнул, — и это было… Я думал, что забыл, как это было. А вчера мне приснилось и, — он опустил голову, уперевшись лбом в плечо Фоллу и замолчав.
— Ты поэтому был так расстроен?
— Мгу…
— Расскажешь подробнее?
— Это было ужасно, — пробубнил в плечо Кроули, — я не знаю, как тогда все это пережил. И пережил ли…
— Я здесь, рядом с тобой, живой. И никуда не исчезну, обещаю, — успокаивающе прошептал Фолл в рыжие волосы.
— Я был совсем один тогда, — продолжил шептать Энтони, чувствуя, что второй раз этот разговор он начать уже не сможет, — совсем… Страшнее всего было, когда могилу окончательно закопали, и люди разошлись, а я остался…
Азирафаэль не решался перебивать тихий голос, только слушал внимательно и продолжал крепко обнимать Энтони за спину. Он надеялся, что этого будет достаточно, чтобы Кроули чувствовал его поддержку.
— Остался сидеть на земле рядом с памятником. Я прижался лбом к камню, и тогда понял, что ты уже никогда… — было слышно, как задрожал его голос. — А потом у меня началась истерика, и я мало что помню…
— Мне очень жаль, Энтони.
— А теперь я боюсь, боюсь, что… Ангел, я не переживу… Не еще раз…
— Тш-ш-ш, — протянул Фолл, — я никуда не денусь.
— А если, если что-то случится, и…
— Тш-ш-ш, — Азирафаэль почувствовал, как Энтони начал мелко дрожать, — я никуда не денусь, тише-тише, родной.
— Если… Я же не смогу…
— Я обещаю тебе, — твердо, но ласково произнес Азирафаэль, — что сделаю все от меня зависящее, чтобы со мной все было в порядке.
— Но ты не можешь быть уверен…
— Никто не может быть уверен, родной. Как там было, — Азирафаэль прикрыл глаза, — «Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!»
— Это не успокаивает, — пробубнил Кроули.
— Но это правда, — выдохнул Фолл, — правда, которая и меня пугает, — он снова осмотрел посетителей, но все они, к счастью, были гораздо сильнее увлечены друг другом, чем окружающими. — И сделать с этим мы ничего не можем. Но можем беречь друг друга, и надеяться на лучшее.
